[nick]Купер[/nick][status]drunken sailor[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0a/8d/5/814596.jpg[/icon]
Том Коппер, владелец и капитан небольшого трехматчтового шлюпа с миленьким названием «Звездочка», выбитым на корме, стоял на верхней палубе и, оперевшись о матчу, тщательно следил за тем, как нож отделяет от колбасы тонкий кусок с белыми вкраплениями жира. Утреннее солнце блестело на красноватом мясе, в нос ударял запах воды, еле уловимый аромат пряностей с соседнего судна, идущего точно так же на юг, как и Звездочка с пассажирами, а волосы трепал ветер, несущий эти пряные запахи от портового района дальше в город, растворяя их в запахах пробуждающегося Аслейва. Сам-то Купер проснулся уже давно. Его утро началось еще в тот момент, когда утром оно еще не было. Скорее, ночью. Подготовить судно, проверить нет ли пробоин, еще раз просмотреть, не лопнули где те самые нити, на которые Эл обратила его внимание раз десять всего за тот час, что они провели, выползая со Звездочки по своим делам. И сейчас его дела были закончены.
По крайней мере, они могли отплывать. «Они». Эл и Купер. И еще двое. Те, о ком эльфа только рассказывала, и кто вроде как оплатил свою поездку, дабы прямо сейчас у Коппера была возможность жрать колбасу, а не сухари, но даже не смотря на все эти плюсы, деталей было  мало. Так что, он ждал. Приподняв колбасу в руке в тот момент, когда лезвие практически дорезало ломтик, уцепился за него зубами, а затем сделал ножом последнее движение, оторвав его окончательно. Чуть помог губами, языком, и ломтик оказался уже во рту, заполняя его вкусом мясных деликатесов Аслейва, которые, в целом, были точно такими же, что и в Веллехорте. Разве что чуть менее солоноватыми. И более мягкими. Как в плане специй, так и в плане консистенции.
Последнее слово тут же напомнило о темной эльфийке. Не из-за каких-то странных ассоциативных цепочек. Скорее, потому, что в последний раз именно от нее Купер его и услышал, и, потянувшись, перехватил и кусок колбасы, и нож, в одну руку. А затем сглотнул, отправив пережеванный ломтик во рту дальше по пищеводу, отталкиваясь ладонью сторонней от мачты, прохаживаясь по палубе, оглядывая причал.
Аслейв казался ему тихим. Совсем тихим. Порт Веллехорта ревел, не смолкал. Аслейвский же был какой-то тихоней. Может, потому что выходил к реке, а не в бушующее море, которое приходилось перекрикивать, стоило Оритее впасть в настроение еще скернее, чем обычно. Здесь же, казалось, только ветер мог шуметь достаточно громко, из-за чего гомон порта казался Куперу шепотом. И тот факт, что у причала стояло не так уж много кораблей, не помогал. В Веллехорте Звездочка бы терялась среди довольно таки крупных представителей, здесь же она будто казалась крупнее обычного.
Один шаг, второй. Незаинтересованный взгляд, ленивый, свойственный тому, кто сейчас был скован лишь ожиданием. Один путник, идущий куда-то. Чеканящий шаг клерк, с бумагами в руках — работавший на местное управление чиновник, в чьи обязанности входил учет груза на тех судах, что уходили из порта. Какая-то девица и зверолюд с ней, стоящие возле импровизированного склада. Женщина в довольно скромной одежде, стоящая у края пирса по ту сторону порта, чье присутствие Коппер заметил еще вчера. Не так уж оживленно. Вообще не оживленно, учитывая что взгляд Тома напрочь обошел всех тех, кого он мог пометить   как «моряк» - их мозг просто вырезал из общей картины. Но стоило Тому подойти к краю фальшборта и поставить на него локти, в голове что-то щелкнуло.
Эл упоминала зверолюда. В красках. Девицу меньше. С обыкновенным презрительным отношением к людям, но в отношении зверолюда то самое презрение просто зашкаливало, и, стоило смутным воспоминаниям о вчерашнем обсуждении постепенно вернуться из тумана, Том моргнул. Его взгляд теперь был направлен исключительно на парочку. Язык, скрытый за губами, прошелся по внешней стороне зубов. От клыка по резцам до клыка второго. Вроде чистые. Вроде. И, вроде, по ту сторону водяной пропасти, с перекинутой через нее сходней, как раз стояли те, кто был нужен Копперу. И Эл. Но Эл тут не было.
Моряк задумался ровно на три с половиной секунды. Если это не они — просто откажутся. Если это они — можно будет по крайней мере познакомиться. Или показать им, где им расположиться. Груз, который те тащили с собой, тоже потребует времени на транспортировку на борт. Что тоже займет определенный промежуток дня.
Сглотнул. Положил колбасу и нож на планширь. Неподалеку от того места, где в ограждении по краю борта был проем для прохода на сушу. А затем, чуть почесав шею ногтями, отправился. Сначала по палубе, затем по мостику, что вел к причалу. Потом, свернув, сделал еще несколько шагов. Широких, быстрых. Целенаправленных. Целенаправленных достаточно, чтобы его появление заметил по крайней мере зверолюд,для которого идущий прямо к Джейн и Хельвегену мужчина, одетый в свободную белую рубаху, наполовину скрытую под кожаной жилеткой, явно не местного покроя, выглядел как минимум заслуживающее внимания. Как максимум — как угроза.
- Ои. - начал незнакомец с приветствия, крайне напоминающего «Эй», но какого-то не такого — Это вы двое от Эльфы? -
Его речь звучала странновато. Акцент. Не местный, северный. Манера речи. Манеры и язык тела — достаточное расстояние между парочкой и пока еще неизвестным моряком, руки поставленные на пояс. И выражение лица. Нейтральное. Не заискивающее. Не раздраженное. Что по сравнению с той, что представилась как Эл, было неплохим контрастом. И, в конце концов, раскрытые карты. Не в прямом смысле слова, но начинать разговор с двумя незнакомцами Том мог по разному. В конце концов, если это какие-то левые люди, они просто не узнают в его словах ту самую странноватую женщину, что засиделась с ними вчера для обсуждения плаванья. Наверное, поэтому, веря в чистое-доброе, Том и не начал разговор с вопроса. А пошел в лоб.
Не то чтобы то было его дело. Потому как Эл сама хотела встретить этих двоих. И с одной стороны это был правильный подход. С другой стороны, Том ненавидел тратить время. И ждать. Тем более в те моменты, когда его часть работы уже давно была выполнена.

Девчушка была достойным представителем своего рода. Есть особые в жизни каждого личности, которые отдают для нас порой лучшие годы своей жизни. Наставник. То, как было сказанно это слово, с каким выражением Джейн отзывалась о своем наставнике, показывало, что в ее глазах он занимал особое место. Волк видел разное отношение к наставникам среди эльфов. Не смотря на тот факт, что все они были воспитанны в более-менее одинаковом этикете, одинаковых традициях, тем не менее, подделать отношение к другому - не так то и просто. Глядишь, так и проскользнет нечто, что выдаст притворщика. Именно дань уважения - один из немногих серьезных вопросах, в которых Суртр не сходился во мнении со своим мастером. Не то чтобы наследник Ветви был совсем уж непочтительным, однако слишком уж многое он воспринимал, по мнению волка, как должное.
Выразить свои сысли, однако ему не дал возможности подошедший мужчина. Уверенная походка. Облюбованное солеными ветрами лицо, мозолистые руки и крепкое сложение выдавали в нем моряка. Возможно для кого-то другого, кто больше ориентировался на слух, говор вновь прибывшего выдавал в нем не местного, но волк, очень редко обращавший внимание на речь, не имел ни малейшего представления о таком понятии, как различие акцентов. Джейн разберется, со всем необходимым, а уж его задача заключалась в том, чтобы при надобности добавить веса ее словам своим физическим присутствием. Суртр находил забавным наблюдать за реакцией тех, кто поначалу воспринимал девчушку как легкую добычу, а потом внезапно открывал для себя присутствие второй фигуры, которая следовала за ней. Люди отличались от эльфов более выразительной лицевой мимикой, и пускай в эмоциональной яркости они и близко не стояли с выражениями, на которые были способны зверолюды, но по тонкости - существенно превосходили. Наблюдать за подобными метаморфозами было весьма и весьма... увеселительно. Впрочем, не очень то волк и рассчитывал на подобную реакцию от вновь подошедшего, ведь он все-таки был предупрежден о Джейн и ее спутнике-зверолюде.

- Она уже рассказала о нас? Я надеялась, что вы с Хельвегеном поможете погрузить всё это. - Волк поднял руку вверх и махнул ею в свою сторону, призывая стоящих неподалеку возчиков с ручными телегами. Увидев поданный сигнал, они выдвинулись в его сторону. Всего четверо человек - трое тянули телеги, каждый свою, а четвертый - клерк торговой гильдии, отправленный проследить за тем, что клиент получил купленный товар и оставленные им на хранение вещи. Клерк оказался рядом довольно быстро - молодой парень получил указание от самого мастера гильдии, который грозил ему большой бедой если что-то пойдет не так. Все-таки, не так часто встречаются странники с товарами из самого Иэтвиля. Которые планировали обратное путешествие и потенциально могли заключить еще не одну подобную сделку. Волк дождался, пока извозчики дотащят телеги до того места, где стояли они, и после дал указания.
- Проследи, чтобы наши пожитки были также взяты и следуйте за нами. - Он был воином, а не носильщиком. Одно дело, если бы он был бедным. Но где вы видели бедного рыцаря? Разве что в книжках, рассчитаных на развлечение. В свое время волк перечитал довольно много таких книг. Очень далеких от реальности.
- Та, что представилась как Эл, сказала что мы попадем на трехмачтовый шлюп. Я полагаю, что место для сего скромного груза у вас найдется. Об оплате я буду разговаривать уже с капитаном. - Волк говорил спокойно, обращаясь к подошедшему человеку. Моряк что их встречал, скорее всего, был членом экипажа того корабля, который им обещали. Не стоило относится к его роду оскорбительно, так как труд моряка - дело не легкое, но и с излишним трепетом к представителям низшего сословия (а таковыми были практически все в глазах Суртра, кроме, возможно, Джейн, которая была магом) относиться не стоило. Как говорили торговцы: "Ничего личного - это всего лишь дело".

[nick]Купер[/nick][status]drunken sailor[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0a/8d/5/814596.jpg[/icon]
Морская болезнь!
Стоило Томасу услышать эти два слова, брови его чуть опустились, а мышцы шеи заставили голову повернуться, взглянуть сначала на Джейн, а потом, повернув только глаза в глазницах, на Хелвегена. Морская болезнь. Недоверие было так же легко прочитать на лице Купера, как и название его корабля на корме, однако, вопрос был не в доверии. Или недоверии. Морская болезнь... Честно говоря, ему было плевать. В смысле, конечно, он мог бы позадавать вопросы. Но мешки с песком не были чем-то, что вызывало подозрения. То есть, да, конечно, можно возить контрабанду под видом мешков с песком. И это была первая мысль, которая пришла в голову Тому. Какую, только? Алхимические реагенты? Золото? Что? На эти ответы с одной стороны хотелось получить ответы, но с другой...
Они были крохотным, ну ладно, не совсем крохотным, кораблем. Маленькой шхуной, осматривать которую по сравнению с какой-нибудь торговой баржой, было невыгодно. Можно было бы вскрыть мешки, но если там действительно песок, любой смотритель причала бы попал в крайне глупое положение, а у Джейн и Хельвегена было бы на один пустой мешок больше.
Поэтому Коппер вздохнул. Не протяжно. Быстро, моргнув при этом и снова вернув брови на старое место — чуть повыше. Плевать. Не его дело. Вроде как его, но сейчас на это не было никаких сил. Надо было выпить, а пить было нельзя. Так что время приходилось заполнять событиями и действиями.
- На этот случай есть снежное виски. - эта фраза была брошена в тот же момент, когда левая нога Купера шаркнула по поверхности причала, а тело чуть наклонилось в сторону, начиная движение, вслед за которым последовал жест рукой.
«Идем за мной.»
Ему все еще надо было показать корабль. Не то чтобы он был незаметен — все это время, чуть поодаль, к причалу была пришвартована шхуна, назвать которую как-то определенно было довольно трудно. С одной стороны, она была длинной. Низковатой. Маленькой, для тех, кто видел корабли крупные, прорезающие синие темные волны. Но не яхта. Три мачты, на которых крепились косые паруса, туго стянутые канатами и тросами, разделяли судно на четыре части, и пока путь вел троих путешественников по причалу, от носа к середине корпуса, где и были сходни, Коппер решил начать если не с показывания, то хотя бы с описания.
- Если передумаете, есть гамаки. - с этими словами рука мужчины вытянулась, как и указательный палец, оттопыренный и указывающий на что-то, что было видно, похоже, одному только Томасу — Палубы две. Во время путешествия можете гулять где вздумается, кроме моей каюты — она на корме. -
С этими словами рука повернулась, указывая на заднюю часть корабля, после чего опустилась, а Том, поставив ногу на сходни, ведущие на судно, остановился, стоя вполоборота к пассажирам, попутно пропуская еще парочку грузчиков, таскающих вещи на борт.
- На верхней свежий воздух, на нижней есть две пустых каюты, которые можно занять, возле камбуза. - продолжил Том, рекламируя и дальше Звездочку, но вовремя запнулся, вспомнив о том, убрала ли свои пожитки из одной из тех самых кают Эл. Что, конечно, было поправимо, но мысли о том, что эти места стоило освободить пораньше, теперь будут преследовать еще долго. Впрочем, событий было достаточно, чтобы выпнуть их из головы, потому как сейчас было достаточно дел и без темной эльфийки. И, памятуя об этих самых делах, Коппер глянул сначала в сторону своего судна, затем к Хельвегену — которого пока заведомо окрестил «местным главным» этой экспедиции.
- При хорошем ветре меньше чем за неделю доберемся до Виры. Даже с остановками. - его рука дернулась, полоснула подушечкой большого пальца по кончику носа, стирая невидимый порошок, от которого хотелось чихать — дурная привычка, которую Том подцепил еще на Алмазе, когда любой самый хороший и самый идеальный вариант плана нужно было «не сглазить» каким-нибудь странным действием. Кто-то моргал левым глазом. Кто-тоиздавал странный звук. Кто-то стучал по дереву.
- Вопросы? Если все устраивает, предлагаю расположиться. - Старый капитан никогда бы так не сказал. Он бы отпинал пассажиров на борт. Но у старого капитана Алмаза была уверенность, был опыт, которого у Купера не было, поэтому он спрашивал. И готов был отвечать. Например, о том, как они будут плыть. О том, что из людей на корабле всего двое человек, хотя и этого было достаточно, стараниями Эл. Точнее, человек было как раз один — только Томас, в то время как Эл была все же эльфийкой, но с Джейн, технически, людей было двое. Два человека. Зверолюд. И странная эльфка.
В конце концов, с такой компанией в пути будет достаточно просторно. По крайней мере, маловероятно, что они часто будут сталкиваться. Том скорее всего будет за штурвалом. Эл наверняка опять запрется в его каюте, после чего там будет вонять травами так, что нельзя будет ночью сомкнуть глаз. Пустая нижняя палуба же, на которой от ударов волн и покачивания корабля, качались гамаки, будет пустовать. И только в двух каютах, что были ближе к корме, соседствующие с камбузом, где потолок был достаточно низок, и так и подталкивал присесть за стол, будет хоть какое-то оживление. Ведь, в конце концов, не в грузовом же отсеке тусоваться двоим пассажирам. Делать там и так было нечего, да и на Звездочке сейчас было не так уж много груза, даже с тем, что принесли с собой Джейн и Хельвеген. Немного ящиков, немного контейнеров. Что-то, что могло понадобиться в Вире, но не так уж было нужно в Аслейве. Что-то, что можно было купить в столице на те деньги, что получила Эл, а продать на юге.
И еда. Достаточно еды, чтобы не сдохнуть от голода. И чтобы не бросаться на людей от того, что несколько недель питался сухарями.
Осталось только дождаться одну отдельно взятую эльфийку. Которая прямо сейчас двигалась в сторону портового района. С новой поклажей.

Вечер застал волка расположившимся в отведенной ему каюте. После того, как тот, кто звал себя Купер, коротко ответил на основные вопросы по поводу экипажа и того, какой маршрут он планирует, когда отплытие, Суртр удалился и, заперев дверь, отправился спать. Более детальное обследование судна он решил отложить на тогда, когда ему никто не сможет помешать - на ночь. Которая постепенно раскрывала свои крылья, укрывая Янтарь.
Каюта была небольшой, три шага в ширину и пять шагов в длинну. Достаточно. В дальнем левом углу волк выложил себе постель - мешки с песком укрытые сверху тканью, и поверх еще покрывало (волк любил тепло). Деревянные нары, которые должны были служить местом опочевания, превратились в своего рода склад - рыцарь разложил на них свои пожитки, которые обычно носились в котомках и сумах на заплечнике (в основном - разобранный на запчасти доспех), плащ и кольчугу. Был у каюты один недостаток - не была она рассчитана на то, чтобы в ней жил кто-то с ростом волка. Впрочем, ему это больших проблем не доставляло. Так как внутренние часы говорили о том, что ночь еще только вступала в свои права, Суртр решил заняться делом...

Два часа времени прошло в полной тишине. Ни единого звука не доносилось из каюты, в которой поселился волк. Впрочем, это вовсе не значило, что ничего сделано не было.
Меч - натертый маслом, был подвешен за лезвие и рукоятку под потолок. Излишки масла маленькими каплями, медленно и неслышно стекали с лезвия на пол. На нарах были по порядку расположены части волчьих лат - от нагрудника и наспинника, до наголенников и сабатонов. 
Сам же Хельвеген сидел, при свете свечи, рядом снебольшим, пошатывающимся деревянным столиком. Удивительным образом, деревянный табурет был сделан довольно добротно и вполне спокойно выдерживал немалый вес волка. Его руки зависли в воздухе, держа поближе к лицу, белый предмет и тонкий но острый инструмент для аккуратной работы по кости. Именно в этот момент его концентрацию нарушил стук в дверь. Возможно, что он и не был громким, однако в кромешной тишине прозвучал словно гром посреди ясного неба.
Тело волка застыло, боясь сделать малейшее движение и нарушить композицию, которая вырисовывалась. Сознательный вдох. Выдох. Хельвеген медленно перевел глаза на дверь. Засов был закрыт.
- Момент. - Аккуратно положив инструмент и предмет на стол, Суртр, пригнувшись, подошел к двери. На мгновение проснулась старая параноя - беззащитный рыцарь, в обыкновенных штанах и рубахе, не готовый к нападению открывает дверь и получает острием ножа в грудь, или по горлу. Бесславная кончина. Впрочем, мысли не влияли на действия Хельвегена. Руки легко убрали засов в сторону, и открыли дверь.
- Хм. Проходи. - Наверное, в глазах простоголюдина он выглядел комично. Высота потолка заставляла волка глубоко согнуть колени и фактически ходить в полуприсяди. Но тренированный глаз заметил бы - для него такой способ передвижения был привычен и не вызывал никакого дискомфорта. Походка была немного специфичной - тело волка стояло под углом, ноги были расставлены на ширине плеч и с движением одной ноги вперед двигался весь торс, словно в броске.
Один стул, один стол, нары - вот и вся мебель каюты, так что для гостя пришлось искать место присесть. Суртр взял цельнометалические латные рукавицы, исполненные в форме песчаных часов и переложил их на стол. Следом отправился его шлем. В любом случае над ними волк планировал отдельно поработать после того, как они высохнут. Ладонью указал на освободившееся место. На верхней палубе, подметил тонкий слух Хельвегена, тарабанил дождь.
Та, что звали Джейн, слишком явно нервничала. Увы, ему не было чего предложить выпить, крепкие напитки Суртр не любил, а взятый с собой из Иэтвиля небольшое количество травяново чая уже давно было израсходовано (достойной замены, к сожалению, волк не нашел, пока). Впрочем, была у него небольшая слабость на один вид фруктов, который довольно долго оставался пригодным к употреблению, и запас которых ему удалось пополнить в Аслейве. Набрав горсть из мешка, который находился неподалеку от обустроенного лежбища, Суртр вернулся обратно к гостье.
- Финики?

Отредактировано Хельвеген (2021-04-16 22:48:12)

Она зевала. Ей хотелось спать. Но еще больше ей хотелось другого.
Казалось бы, работа должна была отвлечь. Пассажиры должны были отвлечь. Но, нет. Их не было. Видимо, попрятались по своим каютам, потому как даже оказавшись на нижней палубе, Эл не увидела никого. Только запертые двери. В те комнаты, куда ей и не надо было, впрочем, потому как гора странных вещиц в углу в камбузе была целью эльфийки, но все равно. Ей хотелось... Хотелось многого. Хотелось обругать Тома, потому что этот болван решил с ней не идти в город. Хотелось узнать, зачем безрукой дурынде драконы. Хотелось узнать, не желает ли зверолюд стать ее собачкой. Много чего хотелось. Но вместо этого Эл сидела в каюте капитана, сгорбившись над столом, перебирая склянки, поджигая одно, превращая в порошок другое и переливая третье.
Уже заученная последовательность действий. Раз за разом. Одна порция. Вторая порция. Третья порция. И это тщедушное ощущение внутри, от которого хочется лезть на стену. Или стучать ногами об пол, чтобы те двое наконец-то дали повод для... Для чего?
Ее голова, ударившись лбом, резко упала на поверхность деревянного стола. Затем поднялась. И опустилась снова. Один. Два. Три. Бесит. Как же бесит, дико бесит, ААААРГХ! Последний звук — только в голове. Эл прекрасно знала, что орать не стоит. Она была выше этого. Она выше этих проклятых плебеев. Выше Тома, выше безрукой. Точно выше, не буквально, волка.
И так дальше продолжаться уже не могло. Она это четко знала. Должна была помочь вылазка в столице, но, нет. Не помогла. Сделала хуже. Намного хуже. Настолько хуже, что теперь Эл не могла сосредоточиться. Надо было морить себя голодом, чтобы стало легче. Но она была сыта. Она вообще была сыта с того момента, как присоединилась к этому мероприятию с большой лодкой и дуболомом за штурвалом.
И это явно была его вина. И его же заслуга. И раз других вариантов нет, Эл поднимается. Поправляет юбку. Надевает поверх довольно откровенного куска одежды, что скрывал кожу повыше живота, вплоть до бюста, плащ. Потому что прекрасно знает - там идет дождь. Он уже довольно долго долбит по переборкам Звездочки. По стеклу. И значит Том сейчас тоже стоит под дождем.
Она выходит. Открывает дверь. Ненадолго. Достаточно, чтобы проскользнуть наверх, на верхнюю палубу — каюта капитана выходила на нее, а не была на нижней. Пригнув голову, проходит под зажженным фонарем, закрывает дверь окончательно пинком ноги и, скрестив руки, оглядывается. Мерзко. Мерзкий дождь. Мерзкие капли, падающие вниз. Мерзость. И темнота. Темнота незнакомая. Не мягкая, а леденящая. Ветренная. Из-за которой полы плаща , теперь уже мокрого, прилипают к ногам.
Друзария же поднимается наверх. По маленькой лесенке. Тенью. Впрочем, довольно заметной. Потому что стоило ей показаться, знакомый голос тут же огласил ее появление:
- О, решила выползти. - произнес он, ровно на долю секунды одарив Эл взглядом, после чего тут же вернулся к наблюдению за тем, что видел только Том. По крайней мере за тем, что видел он в длинной веренице вод и берегов, что были впереди, и простирались еще на многие километры — Поприветствовала наших пассажиров? -
- В бездну пассажиров. - угрюмо произнесла эльфийка, сделав несколько шагов к единственному и неповторимому капитану Звездочки, после чего цокнула языком и поморщилась — Они сидят там и не вылезают. -
- Ну. Постучись? - чуть приподняв бровь и поддерживая диалог предлагает Том, одноввременно поправляя рукой капюшон так, чтобы Эл все же была в поле зрения, но ветер этому явно мешает. Зато двигает Звездочку вперед.
- Я тебе служанка что ли? - не без уже привычного яда спрашивает эльфа, но тут же одергивает себя — Пусть хоть дрыхнут. Мне плевать. -
- Кааа-ак скажешь. - заключает Том. И умолкает.
Шепот дождя. Шепот ветра. Шепот парусов. Тихое и размеренное дыхание Звездочки. Качающиеся туда-сюда фонари. Довольно тихо. Довольно размеренно. И от того, непривычно. Потому что несколько месяцев знакомства уже довольно четко говорили о том, чего ожидать от эльфы. Уж точно не тихого стояния.
- О чем думаешь? - решил попробовать снова Купер.
- Хм?
- Что тебя беспокоит? Ты явно молчаливее, чем обычно. Притом, не «мирно» молчаливее. - сумбурно, но, в целом, верно. Она обычно кричит. Грубит. За грубостью скрываются настоящие слова. Но сегодня молчит.
- Не твое дело. - буркнула эльфа, после чего поежилась. Но осталась.
- Ладно... Как скажешь. - вздыхая, оставляет все попытки хоть как-то начать диалог, Том, но тут же подцепляет новый повод пообщаться — Как думаешь, чем они заняты? -
- Трахаются.
Без тени ожидания или сомнения. В лоб. Заставляя закрыть рот. И уставиться на мачты перед собой. Затем взглянуть на Эл. Та тоже смотрит перед собой. Чуть нахмурившись.
- … - Купер открывает рот. Но тут же закрывает его — Интересно, как ты пришла к этому выводу. -
- Люди. Всегда трахаются. - начинает Эл, уже повернув голову с явным раздражением на лице от происходящего диалогоа, впрочем, продолжая его — Понятия не имеют, как это делать, но готовы этим заниматься хоть весь день... -
- Эл, ты ничего не хочешь мне сказать? - пальцем в небо тыкает Том, получая в ответ очередную порцию раздражения
- Нет, Томми, ничего. Только то, что именно этим они сейчас и занимаются. Потому что больше здесь делать нечего. НЕ-ЧЕ-ГО. -
- …
- ...что?
- Ничего. Просто...Она же мелкая. И это... - с этими словами Купер отпустил левой рукой штурвал и занес ее за спину, имитируя культю.
- О, Великая Мать, Томми, если тебе оттяпать ногу, ты что, перестанешь хотеть засунуть каждой девице, которую встретишь?
- Эй, пытаюсь засадить не каждой встречной.
- Вот именно, и готова дать ту же самую руку на отсечение, если тебе встретится какая-нибудь миленькая кошка-зверолюдка, ты решишь неумело обрюхатить и ее! - на этот раз интонации пошли вверх, но сразу после этой фразы эльфийка заткнулась, а выражение лица ее приобрело тот самый характерный «Ненавижу всех» вид, который встречался у Эл и раньше.
Уже привычнее. Купер медленно набирает воздух в легкие. Затем пытается понять. Пытается понять, что ему стоит сказать. Пытается понять, есть ли тут какая-то проблема. Зачем вообще остроухая подняла эту тему. Может, она его просто пытается оскорбить? Ну, кроме уже обыденных и уже устоявшихся попыток это сделать. Хороший вопрос.
- Эл, ты... Уф... - он снова пытается. Но чувствует, что земля в этом разговоре уже ушла из под ног. Снова моргает. Как будто река впереди может помочь. Но нет. Берет паузу. Молчит. Она тоже.
А затем спрашивает.
- Как думаешь, кто сверху?
- Мать, Том, ты о чем-то, кроме своего члена думать можешь?! - срывается на крик эльфийка, после чего замолкает так же резко, как сорвалась на крик, и добавляет, спустя несколько секунд — Девка сверху. -
- Ладно. Отлично.
- Тебя что-то не устраивает?
- Нет, все в порядке. Если тебе по вкусу сверху, то ладно.
- Чт-?! Я не... Да иди ты в Бездну, Купер! - снова крик. И крайне неодобрительное топанье. Подальше от штурвала. Подальше от верхней палубы. К кровати. Подальше от Купера, который снова набрал воздух в легкие, прикрыл веки  на пару секунд. А потом, открыв их, вздохнул снова.
Ему надо было продержаться еще пару часов. Даже полчаса. С таким ветром — полчаса до Серого Пруда. А там уж можно и на якорь встать до утра.

- Мне... нанести тебе рану?.. - Голос девчушки дрожал, подтверждая то, что волк и так подозревал. По сравнению со словами, которые она могла произносить, ее опыт - куда более ограничен. Но он отреагировал на это никак. Бровь не поползла вверх на волчьем лице, не вырвался смешок из-за белых клыков. Не потому, что он сдерживался. Нет. Просто в его сознании ее реакция было совершенно нормальным делом. Идеал, к которому он и такие как он, воины, стремились, состоял в том, чтобы у их детей, у чужих детей, у таких как сидевшая перед ним с сосредоточенным видом, девчушка-человек, не было необходимости в том, чтобы становиться похожими на них. Чтобы они оставались такими же невинными и свободными до самого смертного одра.
Но вот его нос нечто уловил. Органы восприятия зверолюдов, пускай и были развиты лучше, чем у других рас, все-равно уступали по силе звериным. Иначе им пришлось бы постоянно жить вдали от других рас и цивилизаций (представьте себе, какого это, постоянно видеть, нюхать или слышать чужой страх, раздражение, похоть). И тем не менее, волк знал за собой одну особенность, которая касалась обоняния. Эта особенность касалась одного аспекта воинской деятельности. Одной эмоции. И запах этой эмоции внезапно ударил волку в голову.
Холодная кровь, застывшая в жилах, начала закипать. Ясный и четкий взор, помутнился. Черная ярость воспылала внутри, словно разбегающийся по всему телу огонь, в следующее мгновение охвативший и ладонь волка снаружи. Усилием воли взяв себя в руки, Суртр снова сосредоточился на том, что происходило здесь и сейчас. Бушующее черное пламя было спрятано, но не загашено, грозя воспылать пожаром при малейшей неосторожности, и испытанное только что тепло словно бы подначивало...
Волк оставался внешне спокойным, следя за тем, как девчушка прижалась к его руке. Ее не испугал ни размер, ни едва уловимое подрагивание, ни заостренные когти на пальцах. Такое ощущение, что в данный момент ее мало что смущало. Словно она наконец попала в свою стихию. А затем, она снова выдохнула огонь. Но не так, как до этого.
Янтарно-изумрудное пламя охватило все тело волка снаружи, а черное пламя древней ярости объяло его изнутри. Суртра бросило в дрожь, словно под ним ходором заходила сама земля, что было невозможно на корабле. Губы оттянулись, обнажая длинные клыки внутри разверзшейся волчьей пасти, а кожа на носу пошла складками - внутренние эмоции наконец-то нашли свое выражение и внешне. Когтистые волчьи руки устремились к небу, словно в попытке вознести ходатайство к его обитателям, а голова запрокинулась назад в безмолвном крике...

В не самом далеком прошлом...
Звук, который стальные сабатоны отбивали по мраморному полу, возвещал возвращение рыцаря в дом своего мастера. Облаченный в полный боевой доспех, волк нес левый наплечник в правой руке, пока левая свисала вдоль туловища. Не смотря на искусство гномов и его натуру, которая позволила мастерам дополнить стандартный латный доспех дополнительными пластинами для лучшей защиты, сталь оставалась сталью. Могучий удар боевого молота, нанесенный зверолюдом-медведем в предсмертной попытке забрать с собой на тот свет своего проводника, оставил глубокую вмятину, и повредил плечо волку. До конца сражения ему пришлось оставить свое любимое оружие и пользоваться ятаганом. Благо, эльфы не обладали достаточными возможностями противопоставить что либо закованному в броню воину волчьего племени.
- Я смотрю, что ты вынес свой вердикт, Хельвеген. - Голос, полный власти и ожидания беспрекословного повиновения. Эльф, которому он принадлежал, практически неслышно вышел из соседнего корридора, который вел из атриума в стратагемум поместья, большой зал в котором собирались приглашенные из округи старейшины и военачальники для обсуждения важнейших дел Карелии. Идрассэйм был главой Ветви Карелии и отцом мастера волка. Находясь в его присутствии, другие склоняли головы в знак уважения.
- Логово культистов было очищено от скверны их присутствия, чтимый. Милостью Хилиата, их семьям был дарован шанс начать свой путь с начала, без того груза, который они понесли бы в этой жизни. - Он не склонил головы. Как и сын Идрассэйма, его мастер и побратим Ванаэйм, волк имел определенные привелегии. Среди них - признание главы Ветви как равного по статусу, пускай и не по положению. Просто замер на месте, устремив взор вперед. Голос, который звучал из-за забрала шлема, принадлежал не волку, а был всего лишь несовершенной имитацией, которая проэцировалась с помощью простого магического заклинания. Конструкция шлема, имеющая отдельную стальную пластину, которая полностью прикрывала снизу выступающую волчью челюсть, не позволяла говорить.
- А как же невинные? - Тон эльфа был бесстрастным. Ровным. Словно ему было вовсе не интересно. Для кого-то в его позиции подобное беспристрастие было наиболее важным качеством - суд должен был состоятся после того, как были услышаны все доводы защиты и обвинения. Судья, который сформировал свое мнение до того не имел право занимать свое место.
- Невинность непостоянна. Риск был слишком велик. - В свою очередь хрипящая имитация голоса волка не могла передать никаких эмоций или оттенков, а под доспехами и шлемом понять, что чувствовал волк, было невозможно. Впрочем, Идрассэйм мог почувствовать. В этом плане волк был довольно открытой личностью, и спокойствие, вместе с решительностью и твердостью, ощутимыми для эмпатов волнами расходились от него.
- Что на это сказал Ванаэйм? - Эльф остановился перед облаченной в доспех фигурой, которая была выше него почти на голову. Уже не в первый раз Идрассэйм пробовал увидеть что-либо за тенью, которую отбрасывал шлем волка, но даже не смотря на тот факт, что золотые глаза волка были хорошо видны даже в самую глубокую ночь, под шлемом невозможно было разглядеть ничего. Старый друг постарался на славу, что еще сказать.
- Как наследник Ветви, ваш сын, чтимый Идрассэйм, столкнется еще не раз с подобной ситуацией, пока даже мельчайшее упоминание о культе не будет стерто из аналов истории. Но не сейчас. Он не готов. Я принял это решение вместо него. - Волк знал, что убийство эльфа в Иэтвиле было неприемлемым. Даже при свершении наиболее тяжкого преступления, любой эльф имел возможность получить второй шанс. Но волк принял и привел в исполнение свое собственное решение, которое не брало в рассчет традиции Иэтвиля.
- Иногда я думаю, что долгий срок жизни, скорее наше проклятие. - Идрассэйм не был простым эльфом. Он был главой Ветви. На его плечах лежали бремена, о которых не знал никто. Кроме волка, который сейчас стоял перед ним. Помеченный от рождения, этот зверолюд отличался от других двойственностью личности и способностью к восприятию скрытых вещей. Слишком часто волк говорил о вещах, которые тяготели над Идрассэймом чтобы списать все на случайности. Так было и в этот раз. - Ванаэйм действительно еще слишком молод душой, не смотря на количество пережитых зим. Я могу только надеятся, что к твоему уходу он достаточно возмужает, Суртр. Займись плечом. Твой доктор недавно пожаловался, что ты не слушаешь его советов. И пускай я понимаю, что во время битвы, в приступе ярости, ты не обращаешь внимания на "отвлечения", я не хочу видеть или слышать что и в здравом состоянии ты игнорируешь свое тело. Ноблес оближ.
Окончив разговор, эльф пошел дальше, по направлению к крылу в котором располагалась его опочевальня. Давать какие либо еще указания он смысла не видел. Пока Ванаэйм руководил защитой Карелии, Суртр был его правой рукой. Волк знал что делать. Если бы он еще так же относился к заботе о себе и ему не было нужды в который раз себя повторять...
Волк не смог ответить сразу. Укор в голосе того, кого он чтил как второго отца, смутил Суртра. Но не на долго. Повернувшись к удаляющемуся эльфу, он безмолвно прошевелил губами в ответ крэдо Ветви Карелии "ноблес оближ", и отправился дальше по атриуму к корридору, который приведет волка в оружейную.

Огонь пылал недолго. И вместе с тем, как угасал он снаружи, так же отступала от волка и черная ярость. Возвращалось спокойствие, к которому привык в обычное время служитель Хилиата. И в этом спокойствии, Суртр уловил нечто, что уже очень давно покинуло его. Легкость в теле.
Он был воином в пограничном районе Иэтвиля, рядом с границей с человеческим королевством и вдали от влияния Аэтрима и Великого Рода. Карелия часто считалась удобным местом для проникновения в земли эльфов извне. Также здесь периодически решали осесть отдельные элементы, которые не приветствовались в Иэтвиле. Стычки происходили очень часто. И даже латный доспех, выкованный гномами, не мог защитить волка от последствий войны. Пускай на внешне на волке не было шрамов, что само по себе было достойно удивления, этого же нельзя было сказать про его внутренности. Кости и суставы, мышцы и сухожилия волка износились с возрастом. Совсем недавно даже Ванаэйм стал подмечать, что в воинском плане волк уже перешагнул через свой пик. Нет, он не начал слабеть. Выносливость не оставила его. Пока. Но там, где когда-то мастер волка и думать не мог о том, чтобы превзойти своего побратима зверолюда, уже не все было так однозначно. А там, где раньше волк был способен за мгновение просчитать каждый ход, он все больше полагался на свой нажитый опыт.
Суртр едва мог поверить своему ощущению. Медленно, словно не доверяя себе, волк приложил правую руку к ребрам. Надавил. Чуть сильнее. Сжал ладонь в кулак и ударил. Затем вытянул левую руку над собой. Согнул в локте и завел за спину. Положил правую руку на локоть левой и потянул в сторону. Вот он поднял руки на уровень глаз и принялся вертеть кистями рук. Наконец, волк запрокинул голову назад и прогнул спину. Когда в последний раз ни одно из этих движений не сопровождалось болью и не ограничивалось полученными повреждениями?
Вспомнив, что он здесь не один, взор волка снова упал на Джейн. Что-то в его взгляде изменилось. Восхищение. Скрытое и спрятанное глубоко, едва просвечивающееся через покровы мертвой души.
В то же время, он не знал, что сказать. Но и молчание выходом не было, так что Суртр, вместо того, чтобы думать, просто открыл рот.
- Что бы только что сейчас не произшло, это явно не то, чего я ожидал. - И это была правда. Реальность всегда находила способ удивить.
- Что бы не говорил твой наставник Сталар о твоих способностях, я уверен что он намеренно преуменьшал их. Кто еще знает о твоем исцеляющем пламени, Джейн? - Внезапно найдя за что ухватиться, разум волка обрел привычную ясность. Это путешествие было не просто так. И то, что нить судьбы привела его к встрече с молодой представительницей человеческой расы, которая обладала целительными способностями столь же редкими, как и мастера гномы, не было просто прихотью случая. Джейн была огоньком, лучем света, которому была начертана еще неясная судьба. Огонек который своей красотой сумел поразить мертворожденного жреца Хилиата.
Черное пламя, что снова загорелось в сердце Суртра, отныне имело цель. Посреди той тьмы, которая блуждала в этом затхлом, лишенном света мире, этот огонь может быстро угаснуть. Этот хрупкий огонек должен был быть сохранен. Хельвеген дал безмолвный обет отдать на это дело всю свою возрожденную мощь и силу, пока в этом будет нужда.
Восхищению больше места не было. Так же быстро, как эта часть загорелась, так же быстро волк ее и потушил. Это место по праву занял гнев. Он не собирался оберегать или защищать. Он был воином. Отныне тот, кто попробует затушить тот хрупкий лучик света, что сиял рядом, найдет свои кости перетертыми в прах и развеянными по ветру.

[nick]Купер[/nick][status]drunken sailor[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0a/8d/5/814596.jpg[/icon]
Томас спал, и снилось ему какое-то дерьмо. Усталость в конечном счете сделала свое дело — в какой-то момент, даже учитывая наличие рядом Эл, к которой удалось привыкнуть, веки его сомкнулись, а сон плавно накрыл темной полупрозрачной пеленой лицо. Это даже было похоже не на сон, а на беспамятство, вызванное алкоголем, но за последнее время Купер пил довольно мало. Дел было много. Слишком много, чтобы отвлекаться на выпивку, или прикладываться к бутылке перед сном. Нет, в последнее время достаточно было просто плюхнуться на кровать и закрыть глаза.
Странное состояние. Наверное, странное потому ,что даже в нем, в уши и ноздри лезли знакомые ощущения. Звук волн, сырость, легкая качка. Он знал, каково это, когда спишь на корабле, чей ход не утихает ни на мгновенье. Знал и то, как тихо покачивается на водах корпус судна, мягко поднимающийся то вверх, то вниз. И о том, как тяжело спать во время шторма, даже если сил на бодрствование нет в принципе. Сегодня же... Было тихо. Озера и реки, по сравнению с Водами Оритеи, были местами спокойными. Мирными. Будто только в море мятежная богиня устраивала хаос, но стоило ей добраться до ручейков в глубине континента, гнев ее сходил на нет.
Неплохо было бы.
Неплохо было бы, если бы Тома она так и не заметила. Неплохо бы, чтобы вообще забыла о его существовании, как и о существовании всех и каждого с Алмаза, мрачным напоминанием пробирающимся сквозь туман и тернии в сны Купера, чье дыхание становилось чуть прерывистым, стоило этому кораблю появиться среди мелькающих картинок в голове. Плавно, но неотступно, он двигался прямо на Томаса, распластавшегося на волнах, смотрящего в небо, но ощущающего, как деревянный колосс подбирается все ближе. Пока...
Пока он не проснулся.
Что-то было не так. Что именно? Что именно?
Странное ощущение, когда еще не понял, в чем именно проблема, но уже чуешь, что что-то не так. Как будто спишь в квартире, но вдруг слышишь журчание воды. Капли падают в глубокую чашку. Или льются потоком. А потом ты понимаешь, что это непрерывный поток из ванной, а у тебя прорвало трубу. И сейчас заливает соседей.
У Томаса не было квартиры. Не было труб, которые могло прорвать, а соседи его мирно спали у себя, кажется, но вот это ощущение мгновенного подрывания с кровати он ощутил сполна.
На пределе мышц и своего уставшего тела, мужчина вскочил с кровати. Быстро. Очень быстро. До боли в голенях, но боль сейчас не была той штукой, на которую у Томаса было время отвлекаться. Потому что с той же скоростью, еще до того, как к Эл пришло осознание, что капитан проснулся и выбежал, он в два прыжка оказался у двери, чуть не снеся ее в процессе. И уже спустя четверть секунды судорожно наблюдал за тем, как горизонт, представленный берегами по ту сторону озера, двигается. Медленно уходит за спину.
Он забыл опустить якорь? Он забыл закрепить паруса? Он забыл...?
Нет. Тело движется быстрее мысли, взгляд уже направлен вверх, где под порывами ночного ветра трепещет белая ткань. И тело же издает тот звук, который приходит на помощь еще до того, как реагируют мысли.
Свист. Короткий. Грубый. Ему повинуется цепь, тут же звенящая и ударяющая по водной глади якорем, поднимающим вверх брызги. Ему повинуются паруса, скованные крепкими канатами, подбирающими их обратно к мачте, не позволяя ветру и дальше тянуть судно вперед. Затем — толчок. Якорь дошел до дна. И Звездочку немного тряхонуло. Не так, чтобы с полок попадали припасы, или чтобы кого-то выкинуло с кровати. Но гамаки заметно начали качаться на нижней палубе.
Затем — еще рывок. Проверить все. Проверить что происходит. Разобраться. Мозг работает медленно, его еще держит узел из сна и усталости, но с каждым шагом взгляд покрасневших от лопнувших капилляров глаз становится более четким. Томас бежит. Два шага на палубу. Разворот. Фигура возле штурвала.
Топот, всего два шага на то, чтобы забраться на возвышение, под которым была та самая каюта, в которой тихо спала Эл. Хотя, возможно, уже и не спала. У Томаса не было времени, его мыслительные процессы сейчас были заняты только одним. Фигурой за штурвалом. И как только ноги донесли его до руля, а пятерня схватилась за рукоятку, не позволяя колесу гулять туда-сюда, правая рука сама сжалась в кулак и занеслась для удара.
А затем Купер замер. Замер как был, чувствуя даже под рубахой дуновение ветра. Чувствуя, как кровь бежит по всему телу. Чувствуя, как раскрасневшиеся глаза будто трутся о шершавую бумагу, пока взгляд выцепляет в неизвестной какие-то детали, которые могли бы дать понять, какого лешего на Звездочке вдруг оказался еще один человек. И, что самое интересное, какого лешего она решила, что ей можно браться за штурвал.
Он стоял неподвижно ровно полсекунды. Прежде чем повел в сторону головой, но не сводил при этом взгляд с безымянной рыжей. Человек. Точно такой же человек, как и он. Небогато одетая. Не бродяга. Заяц? Слишком много вопросов в голове, когда важно было одно.
- Убери руки. От моего. Корабля. - он произнес это медленно. Без дрожи в голосе. Так, будто рука не сжималась в кулак, а держала топор, который готов был опуститься на голову Лили, раскроив ее черепушку надвое.
И, вероятно, прежде чем диалог мог бы начаться, именно сделать шаг назад и стоило. А лучше — выпрыгнуть за борт. Потому что даже в сонно-бодром состоянии Том сейчас выглядел так, будто готов выбить зубы. Кому угодно.

- Да, я тоже. - Тоже... Неужели раньше подобные эффекты от ее способности не были запечатлены? Или, может быть зверолюды были более восприимчивыми к лечебному пламени Джейн? А быть может, обстоятельства его рождения повлияли на эффективность целебного эффекта? Хотя, вряд ли у магов был доступ к мертворожденным служителям Хилиата.
- Всё ведь хорошо, да?.. - едва слышно даже в полной тишине, которая окружала жреца Хилиата, прозвучали слова девчушки. Если бы она знала... Волк в течении десятилетий учился слушать свое тело. Знать, где и в чем оно нуждается. Что, впрочем, зачастую имело лишь отрицательный эффект, так как он, зная, что его тело может стерпеть, игнорировал требования тех, кто его врачевал. Со временем, это сказалось на его тело больше, чем даже он ожидал, однако для кого-то, кто вообще не должен был жить, это не имело ровным счетом никакого значения.
- Представь себе песчаный замок, простоявший на солнце целый день. Внешне кажется, что он цел. Ни единой трещинки. Но внутри, усохший песок уже не держится вместе водой, как при постройке. Он рассыпется, скоро. - Суртр, все еще сидящий на месте, вытянул руки вперед, осматривая. Волки не выделялись чем-то особенным, в отличии от своих собратьев-зверолюдов. Так, медведи и слоны славились своей могучей силой и ростом, тигры и носороги - свирепостью, рыси и зайцы - ловкостью и прытью, лисы - разумом и природным талантом к магии, львы и олени - величественным видом. Волки были такими же серыми, как и покрывающая их шерсть. Словно создатель взял по чуть-чуть всех красок и способностей, смешал их вместе, и отлил нечто, что стало бы своего рода мерилом для всего остального.
- Но, если этот песчаный замок снова обильно полить водой, то он еще простоит столько же, сколько простоял до этого. - Суртр не стыдился того, что был волком. Пускай не было такой же ярко выраженной характеристики, но его собратья гордились своей верностью. Особенно тем, кого считали своими благотворителями.
- Этой метафорой я могу описать лишь то, как я чувствую свое тело. Но это не все. Мой разум. Я... нет. Давай лучше покажу. - Не все переживания можно было положить на слова. И тем не менее, волк чувствовал, что должен Джейн надлежащее объяснение.
- Один из наиболее тяжелых аспектов магии земли - создание сложных трехмерных фигур. Необходимо удерживать в голове образ всей фигуры, иначе она рассыпется. - Из под покрывала к ногам волка стали стекаться струйки песка. Суртр не мог сказать, что любил детей, однако иногда находясь среди тех, кто умел выказывать волку надлежащее уважение, он быстро научился завоевывать их восхищение одним простым "фокусом".
Пещанная сфера размером с волчий кулак, висящая в воздухе, вызывала бурю эмоций у мелких. Но это было только начало. Суртр протянул над сферой руки, растопырив пальцы. Волчьи уши встали востро, из-за спины показался пышный хвост. Глубокий выдох, чтобы ничто не отвлекало.
Тоненькими струйками песок потянулся со всех сторон к сфере. Песчинки, словно отдельные кусочки пазлов, едва уловимым образом складывались вместе. Вот из сферы выросли столбы-опоры, на которые поверх ложилась поверхность еще одной сферы. На этой сфере песчинки складывались вместе, вырисовывая возвышенности, которые складывались вместе, словно островки. Пальцы волка танцевали в только ему одном слышимом ритме, уши ходили в разные стороны, а сзади выписывал причудливые пируэты хвост. На островках стали вырастать сооружения. Сначала бесформенные, но постепенно, они стали напоминать крепостные стены. В центре которых вырисовывались цитадели, замки, башни, оплоты, окруженные маленькими копиями десятков различных домов. Стали добавляться горы и холмы, леса и поля, впадины озер и русла рек... Когда на сфере больше не осталось достаточно места для манипуляций, песок стал собираться одновременно в две другие сферы - одну побольше, вторую поменьше. Эти две сферы начали вращаться вокруг центральной, и тогда песок снова начал формировать две других фигуры. Одна из старых легенд волчьего племени. Волки, что бегут по небу в погоне за светилами - чтобы пожрать их, предвещая конец всего сущего. И они действительно бежали. Глубокий вдох.
- Я мог лишь мечтать о чем-то подобном. Со временем, разум теряет былую цепкость, многое становится возможным только благодаря опыту и привычке. - Сурт снова перестал дышать, опустив руки, остановив хвост, расслабив уши. Сфера-планета, с движущимися вокруг ее орбиты светилами и бегущими за ними волками, осталась на месте. Не рассыпалась. Суртр, едва способный поверить своим глазам, прошептал. - Я могу удержать ее только лишь взглядом.
Еще немного, волк продержал композицию в воздухе. А затем, песчинки начали снова отделяться друг от друга и тоненькими струйками утекать обратно. Взгляд золотых глаз снова упал на человеческую девчушку, которая была причиной того, что приближающийся к скорому завершению своего цикла волк, имел возможность пережить вторую молодость.
- Я не смогу словами выразить свою признательность за то, что ты для меня сделала, Джейн из рода людей. Подумай над тем, что бы ты хотела получить взамен. Именем рода Райторвар, я не пощажу своих сил, чтобы исполнить твою просьбу, покуда это не идет в разрез с волей моего покровителя и мастера. - Волк не давал обещаний. Но он и не оставался в долгу.

Утро не было любимой порой волка. Своей стихией черношерстый видел ночь, время, когда своим мягким светом освещают мир звезды и луна, словно провожая в последний путь ушедших из мира сего. Впрочем, в эту ночь он решил остаться в каюте. Все же, целебный огонь, который неожиданно для путешественников вернул уже далеко не молодому волку былую силу и живость тела, зажег в нем нечто еще. И не желая лишний раз подвергать себя необходимости обуздывать это нечто (ведь вполне вероятно что он мог натолкнуться на не самым надлежащим образом воспитанную темнокожую), волк предпочел безопасность уединенности. Еще долгое время после того, как Джейн покинула каюту, Суртр терпеливо работал над своей белой маской жреца Хилиата. Пока, это был лишь холст, на котором со временем, неумелыми, но упорными усилиями старательных рук волка, будет высечена картина...
После сна, волк, не чувствовавший движения по речной глади, а лишь мерное покачивание стоящей на якоре посудины, решил, что было бы неплохо воспользоваться наличием рядом воды. Для людских поселений, которые не очень то, судя по всему, заботились вопросом чистоплотности (впрочем, куда уж этим мухам беспокоиться о чем-то подобном, говорил иногда чтимый Идрассейм), наличие достаточного для волка количества воды было исключительным случаем. Впрочем, в отличие от бесшерстых, Суртр имел возможность пользоваться и другими методами поддержания себя в чистоте. Песчаные и пылевые ванны были издревле известны многим родам зверолюдов, особенно тем, кто не носил в сердце большой любви к воде.
Облаченный лишь в простые брюки, волк вышел из каюты и прошел на палубу. Хельвеген направился дальше к носу, туда, где обычно находился сбрасываемый на время стоянки якорь. Его взгляд проскользнул по незнакомой фигуре, которая устроилась как можно удобнее, чтобы ничто не тревожило ее сон. Немедленной опасности от нее не исходило, да и вполне возможно, что это был один из немногих членов экипажа, хотя из слов Купера до конца не было понятно, считал ли он темнокожую как часть экипажа, или нет. В любом случае, если только перед ним случайно не был представитель касты могущественных магов, вряд ли эта незнакомка представляла существенную угрозу.
Лишь оказавшись непосредственно на носу, волк впервые по настоящему взглянул вокруг. Не тем, отрешенным рассредоточенным взглядом, который одновременно видит все, но в то же время и ничего. Сосредоточенно, всматриваясь. Где-то на восходе уже достаточно давно ползло ввысь солнце, убегая от вечно преследовавшего его волка по имени Сколль. Водная гладь казалась непотревоженной, однако бегущая вперед река вовсе не была такой спокойной, какой казалась сверху. Суртр знал об этом не по слухам. Не смотря на то, что многие назвали бы пейзаж захватывающим, волк не видел смысла в нем. В округе не было очевидных следов тех, кто желал бы незамеченным пробраться на стоящее на якоре судно.  Оставив лежать на палубе взятый с собой двуручник и брюки, волк подошел к перилам и не долго думая спрыгнул в реку.
Громкий хлопок от входящего в воду двухсоткилограмового объекта разорвал утреннюю тишину. Или, так должно было произойти. Но тишина нового дня потревожена не была. Тело волка вошло в воду совершенно бесшумно. Так же, как и бесшумно Суртр прошел по палубе, на которой не раздался даже единожды скрип дерева, непривычного к весомому телу зверолюда. Как и всегда, за одиноким жрецом Хилиата следовала абсолютная тишина, пожиравшая любой "крик" жизни.
Волк не следил за временем, которое провел в воде, цепляясь за прочную якорную цепь, чтобы его не унесло течением. Зверолюды по разному относились к воде - некоторые ее любили, другие ненавидели. Суртр любил реки. В них можно было отдаться на волю течения или наоборот, изо всех сил плыть против него. Суртр любил озера. Особенно летним зноем, когда солнце нагревало водную гладь, и дрейфуя на спине можно было почти что спать в воде. Хельвегена притягивали моря что окружали землю Янтаря. Это были глубины, которые несли верную смерть любому, кто осмелится бросить им вызов. В которые всегда впадали реки - символ жизни.
Волк выбрался обратно на палубу, лишь когда якорь стал подниматься, вскарабкавшись по якорному канату и деревянной обшивке, которая когда-то знала лучшие времена, его глаза уловили движение на корме, у руля. Должно быть капитан, или кто-то из "всего лишь двух" членов экипажа, приводивший эту посудину в движение. В обычное время, Суртр проигнорировал бы живых. Не сейчас. Все же им на этом корабле стоит пробыть по меньшей мере еще несколько дней. Волк никогда недооценивал силу отношений. По крайней мере следовало убедиться в том, что их на этом корабле не будут пытаться отравить или обокрасть. Первое будет раздражать. Второе будет неприятным происшествием. И в первом, и во втором случае рыцарь вряд ли позволил бы обидчику остаться безнаказанным. А в случае крепко сплоченной банды или, в данном случае, экипажа... Волк сомневался что Джейн знала как управляться с этой посудиной. Сам то он опыта в мореплавании не имел.
По своему обычаю, волк держал двуручник в правой руке, словно посох. Ножны этого меча были сделаны беря во внимание эту особенность - прочные, овальные, для удобства руки, и с оббитым сталью плоским набалдашником на острие - чтобы ни лезвие, ни сами ножны, не пострадали от вибраций при ударе об различные поверхности, в том числе и твердые. Корабль постепенно, по мере того как паруса распускались и наполнялись ветром, ускорял свой бег. Волк безмолвно прошел мимо спящей фигуры, одарив ту мимолетным взглядом, на случай наличия у нее арбалета, который он мог бы не заметить ранее. Лишь приближаясь к корме, жрец Смерти позволил звуку, пускай и куда более приглушенному чем обычно, снова окружить его.
Купер, судя по всему, был слишком занят, чтобы сразу обратить внимание на постороннюю фигуру на палубе (да и синяки под красными глазами не говорили о том, что его способность к восприятию была на данный момент на высоте).
- Капитан. - Поприветствовал человека у штурвала, поднимаясь по лестнице на корму негромким голосом волк. - Каков план на сегодня?
Корабль плавно шел себе своим курсом, изредка покачиваясь на воде. К счастью, морская болезнь на реке у Хельвегена не проявилась. Как и не проявилась уверенность в том, что их капитан сможет спокойно выполнить свои планы, если судить по его внешнему виду и бутылке.
- Я слышал, что моряки - крепкий народ и могут сутками не спать. Я также слышал, что даже небольшая усталость может привести к роковой ошибке в важном деле. Решение принимать тебе, капитан, просто принимая его знай, что я предпочту доплыть безопасно, тому, чтобы не доплыть быстро. - Волк надеялся на то, что Купер умел рассчитывать свои силы и знал куда и через какие местности плывет. Ему довелось встретить в своих путеществиях разбойников и бандитов, и длина того пути, который они должны были совершить по дороге в Виру не уступала тому, который проделал он на ногах. Возможно продолжительность сократится в десятки раз, но отметать в сторону возможность рейда осторожность не позволяла. Конечно, пока они были на корабле, капитан мог рассчитывать на то, что жрец будет на его стороне.
- Вопрос. - Указательным пальцем волк ткнул в спящую где-то у борта фигуру. - Из твоего экипажа?

Отредактировано Хельвеген (2021-05-27 13:31:18)