ДРАКОНЫ
Полумифические и уже успевшие забыться большинству смертных рас, драконы обитали на землях Янтаря еще до прибытия Пожирателя. Обособленные в достаточной мере, чтобы крайне редко встречаться, эти гигантские ящеры, впрочем, не влияли на мир в той же мере, в какой на него влияли люди, эльфы и гномы. Даже боги не особо интересовались драконами, а все потому что большую часть времени эти хищники были заняты друг другом. И выяснением своих отношений. Конечно, нет-нет да бывало, когда кто-то находил гнездовье, и в некоторых случаях даже имел достаточно глупости, чтобы разорить его, вызывая таким образом гнев чешуйчатых титанов. Однако подобные моменты были скорее исключениями из правил.
С приходом Пожирателя и подобные случаи перестали проявляться. Драконы ушли, и никто из смертных рас (да и богов, похоже, тоже) не мог сказать, куда именно и когда они вернутся. Всего пары лет хватило на то, чтобы последние из ящеров исчезли, не оставив никаких посланий, но сохранившись как в памяти смертных, так и в памяти демонов. Куда именно пропали чешуйчатые, правда, выяснить не удавалось. Ни смертные, ни боги не могли найти их. Так порождалось множество слухов о том, что драконы отправились в далекие края за оружием, способным уничтожить демонов. Либо просто испугались.
Одна догадка следовала за другой, одна теория подвергала сомнению предыдущую. Но годы шли, а самые страшные хищники Янтаря не возвращались. По крайней мере, до того момента, ближе к середине 890-ого , когда на окраинах королевств не стали рассказывать о хлопанье гигантских крыльев. Пока демоны не стали шептать о крови, проливающейся под небесами. Пока над лесами Иэтвиля не пронеслись гигантские тени. И пока гномы, что еще спускались в недра Черных Гор, не увидели снова гигантские тоннели, уходящие в далекие глубины.
ДЕТАЛЬНОЕ ОПИСАНИЕ
Особенности внешнего вида
Драконов, где бы они ни встречались, объединяют всего несколько черт, заметных глазу. Обычно это ящеры, покрытые чешуей, имеющие от четырех до шести конечностей (подразумевающих лапы и крылья). У каждого встречается хвост. У большинства имеются рога. Практически все дышат огнем, ледяным ветром, ядом или еще какой субстанцией, подразумевающей скорую смерть, но не способны плести заклинания. Размеры тех драконов, что встречались до этого людям и другим смертным расам, не превышали двухэтажного дома. Те из чешуйчатых, что были достаточно сговорчивы, оказывались возрастом менее трех сотен лет.
На этом общие черты заканчиваются. Потому как цвет чешуи, наличие крыльев, рогов и даже способность общаться ставятся под вопрос от особи к особи.
А связан такой разброс с тем, что любые изменения и отличия отдельно взятый дракон претерпевает в зависимости от того, где родился и где рос первые сотню лет. За это время бледное яйцо, еще до момента вылупления, окрашивается в цвета магии, окружающей его, а существо под скорлупой подготавливает себя к тем условиям, в которых ему придется выживать. Так, те драконы, что жили под Черным Горами, к примеру, не имели крыльев, но зато могли похвастаться острыми когтями, рассекающими скальную породу, и крайне прочной чешуей, будто сделанной из металла. Те же, кто обитал в океанах, имели плавники и жабры, а огненное дыхание, так часто встречающееся у иных ящеров, в их случае напоминало тонкую струю воды, способную разрезать и камень, и металл.
По этим причинам найти двух одинаковых драконов — уже удача и, скорее всего, намек на одно семейство. Что достаточно необычно, учитывая, что чаще всего драконы откладывают одно-два яйца за свою жизнь, не более. Это делает их крайне малочисленным народом и крайне редким, однако позволяет поддерживать популяцию в том виде, в котором крылатые ящеры не заполняют небеса и не съедают все, что под ними, опустошая земли. А учитывая, что до прихода Пожирателя никто не открывал на драконов массовой охоты, этот народ вполне мог сосуществовать и с другими расами без страха за свое выживание.
Способности и умения
Выживать, впрочем, для отдельно взятого дракона требовалось только первые несколько сотен лет. Не то чтобы опасностей для таких существ было много. В основном, в древние времена, опасность представляли как раз свои сородичи. Что пророчило уже взрослому дракону спокойную спячку, в которую ящеры впадают ближе к 300 годам, и в которой проводят большую часть времени, медленно высасывая окружающую магию, пока не растворятся в ней окончательно. Моменты пробуждения, конечно, бывают, но занимают обычно не так уж много времени: от пары недель до трех-четырех лет максимум, за которые изрядно разросшийся дракон мог бы натворить дел, если бы не был заинтересован в том, чтобы лечь спать обратно как можно быстрее. И, вероятно, именно по этой причине случаев возникновения действительно крупных драконов толком не было задокументировано.
Связана такая спячка с тем, что поддержание сил в теле, настолько крупном, требует множества ресурсов. И одной-двух коров в день будет явно недостаточно, чтобы иметь хоть какой-то запас энергии. Не говоря уже о том, что коровы имеют свойство заканчиваться, а их хозяева — приходить с вилами, шумом и гамом. Распугать таких можно было бы все тем же огненным дыханием, да и чешую садовые инструменты вряд ли пробьют, конечно. Но обычно такие случаи имеют свойство эскалироваться до рыцарей, магов и прочих вещей, способных причинить вред. Поэтому большинство драконов предпочитают не связываться с другими смертными, уходя на покой.
Не стоит считать, однако, что спячка — это единственный выход. Со временем, еще до того, как прибыл Пожиратель, некоторые из драконов увидели в смертных расах то, чего не было у них самих. Не какую-то конкретную вещь, не какую-то единую. Кто-то вдруг просто заинтересовался смертными. Кто-то не мог ответить для себя на тот или иной вопрос, ответ на который невозможно было получить, оставаясь на стороне крылатых хищников на верхушке пищевой цепи. Честно говоря, даже сами драконы уже не могут сказать, откуда пошла эта своеобразная традиция, принимать на себя черты низших рас.
Некоторые останавливаются на речи. Не рычании, что знакомо каждому дракону, но словах. Языке. Чем-то, что понятно крохам, что снуют по земле. Другие же идут дальше. С годами они меняют себя. Заставляют сжаться. Упаковать всю пылающую мощь в тонкую оболочку, так похожую на людей, эльфов, гномов или зверолюдов. В конце концов, даже те черты, что выделяются, на манер чешуи, рогов и хвоста, стачиваются. И за годы гигантский ящер может начать выглядеть как обычный смертный. Но только лишь "выглядеть". Острые когти, прочная чешуя, пламенное дыхание, остаются при нем, но запертые. И остающиеся таковыми до момента, пока сжатая пружину не перестанут сжимать, заставляя распрямиться. Зачастую — со взрывом.
Все эти ограничения дают драконам уникальный шанс смешаться с теми, кто зовет себя смертными. Принимая на себя одну слабость за другой, отталкивая прочь то, что делает драконов драконами, эти уникальные существа также меняются и мысленно, постепенно отступая от инстинктов. Но открывая для себя те вещи, что были бы совершенно чужды ящеру-одиночке, способному сжечь отдельно взятую деревню дотла меньше чем за день.
Религия
Именно возможность принимать чужие облики, менять себя и за этот счет приближаться к другим расам, убеждения драконов претерпели крайне много изменений с момента их появления на Янтаре. Поначалу единственным вопросом, что волновал их, был культ силы. То, что могло бы ответить на один простой вопрос "Есть ли кто либо сильнее нас?". Боги в таких состязаниях не были заинтересованы. Смертные, что пытались бросать вызов, не представляли угрозы. Так взгляд ящеров обратился на своих же сородичей, в итоге приводя к довольно однобокому представлению о других драконах. И обычно завязанных на постоянных разборках и перепалках, обходящих стороной разве что молодняк, ценить который умел каждый из этих хищников, прекрасно зная о малочисленности своего народа.
Все ради того, чтобы до момента, когда тело начнет дряхлеть, и до того, как Каменный Сон положит свою когтистую лапу на плечо, выяснить, есть ли кто-то достойный. И если нет, то забрать с собой всю набранную силу.
С того момента, как один из ящеров догадался жить не с себе подобными, а с низшими расами, появилась альтернатива. Некий выход, позволяющий отбросить подальше кровожадность. Научиться сосуществовать. И так появилось понимание, что сила не всегда зависит от остроты когтей и прочности чешуи. Жизнь бок о бок с существами ранга пониже гигантских ящеров подарила этим самым ящерам новый взгляд на мир. Он не отменял жестокости, не отменял правил сильного и слабого, но дополнял их новыми деталями. Теми, за которые хватались некоторые из ящеров, что не хотели доказывать важность своего существования исключительно насилием.
Каменный Сон, в который уходили все драконы, стоило им дойти до той точки, когда двигаться дальше не было сил, обогатился. Голоса, доносящиеся из него, больше не ревели от ярости. Чудеса, сплетаемые драконами, что жили многие и многие столетия тому назад, больше не несли в себе только разрушения. И, вероятно, именно баланс, который сохранялся между силой, между первобытными, жестокими нравами и новыми, более размеренными убеждениями, позволил Сну окрепнуть и стать тем, чем для смертных являлась вера в богов.
Тех самых богов, которых не могли принять драконы. И к которым они так и не научились обращаться, взамен вознося свои молитвы предкам, нередко отвечающим. А иногда не только отвечающим, но и способным помочь любому из тех, в ком течет драконья кровь. Для них не строятся храмы. Им не приносятся жертвы. Кроме одной-единственной, связанной со спячкой и заключающейся во всех тех знаниях, хороших или плохих, что накопил за свою жизнь дракон, прежде чем исчезнуть с лица Янтаря. Бесследно для смертных, но оставаясь четким и ярким отпечатком в памяти для других драконов.
В конце концов, именно Сон помог драконам спастись. Избежать на время и порчи Пожирателя, и всех междоусобиц, что он принес с собой. Долгий, прервавшийся лишь в тот момент, когда на Янтаре, появился новый дракон. Молодняк, то ли забытый, то ли оставленный нарочно в глубинах. Но не брошенный. И заставивший спящих зашевелиться. Приоткрыть глаза. А затем и начать свое возвращение.
Межрасовые отношения
В большинстве своем никто не хочет связываться с драконами. То же самое относится и к самими драконам. Обычно они заняты своими делами, никак не относящимися к делам смертных, и если эти два лагеря соприкасаются, то случается это скорее по касательной. Без прямого взаимодействия или умысла, подразумевающего что-то кроме безразличия. Безразличие, впрочем, не отменяет осторожности. Любой, будь то эльф, человек или гном, скажет вам, что нападать на этих тварей не стоит. Говорить тоже.
Совсем другое дело, если дракон сам хочет говорить с вами, что уже является показателем для дружелюбия. Так, "разговорчивые", до прихода Пожирателя, хоть и обходились стороной, но занимали у большинства место добродушного гиганта, живущего неподалеку. И иногда способного помочь. Но с тем же успехом способного и просто отмахнуться. Предугадать, что именно сделает такое вот чудовище — ответит и пойдет ли навстречу, — довольно трудно. И подобное поведение сохраняется и в отношении смертноподобных драконов, принявших чужой облик полностью или частично.
Единственные, у кого с драконами яркие отношения, это демоны. Испытывающие определенное притяжение к магам, демоны видят в крылатых ящерах сладкий на вкус и аромат деликатес. Что-то, что уже давно невозможно было встретить. Плевать, что перед тем как получить хоть один кусочек, потребуется сначала завалить ящера. Плевать, что крайне мало демонов в принципе может сказать, что пробовало на вкус дракона, не говоря уже о том, что сумело пережить с таким вот встречу. Но тяга к ним у демонов сохраняется по сей день. И намного сильнее она у тех, кто застал крылатых ящеров в первые годы появления Пожирателя.
Порча
Завеса тайны также висит и над воздействием порчи на драконов. Слухи и записи, разномастные и объемные, рассказывают о том, что чешуйчатые титаны невосприимчивы к ней. Иные же говорят, что видели порченых драконов, ковыляющих еле-еле на своих лапах, с дрожащими крыльями и пастью, из которой лилась эта самая порча, заражая все вокруг. И те, и другие истории, впрочем, являются ложью.
Как и на любого жителя Янтаря, порча действует и на драконов. Медленно, но верно заражая все тело, пока не выест его изнутри, если не предпринять мер. И если у смертных в таких случаях на помощь приходит Цейн, для ящеров есть лишь одно спасение — это предки. И другие члены стаи. Исцелиться окончательно, конечно, не выйдет. Но, впав в спячку раньше времени, дракон может сначала замедлить течение порчи в своем теле. Возможно, прервать свой сон спустя какое-то время на короткий срок, один-два раза. И уйти на покой прежде, чем та сожрет его, позволяя вернуться в Каменный Сон. Но это в лучшем случае.
В худшем изъеденный остов останется в земле. И будет и дальше сочиться проклятьем, пока не иссякнет последняя крупица магии в уже мертвом теле.
Полукровки
Отдельного упоминания заслуживают дети драконов. Не те, что относятся к молодняку гигантских ящеров, а те, что были заведены, когда ящер принимал на себя облик кого-либо из смертных. Такие отпрыски не имеют при себе каких либо выделяющихся черт, будь то крылья, приделанные к человеческому телу, рога или чешуя. Фактически они ничем не отличаются от своих обычных родителей, выглядящих как обычные смертные, даже если заводился ребенок, когда дракон имел при себе какие-либо не до конца изменившиеся особенности.
Единственное отличие для них заключается в том же Сне. Сочувствующие своим сородичам, драконы не могут бросить себе подобных, даже если в них есть всего частичка той силы, что бушует в сердцах этих хищников. И хотя предки не приходят им на помощь, хотя отдаленные голоса не слышатся в ветре, нет-нет, но находятся исключения. Возможно, шепот. Возможно, нечто сильнее. Нечто, что нельзя затмить даже благословлением звезд, и скорее похожее на провидение, чем на какую-то осязаемую способность.
Однако учитывая, что драконы не появлялись уже очень давно, доживших до наших лет полукровок просто нет.
medovarec#7120
