Прошло уже почти три недели с того момента, когда я убила Темперанс, а вместе с тем разбила своё сердце на тысячи осколков, которые, я уверена, никогда не смогу снова собрать воедино и снова стать цельной. Спасла родной город от разрушения, хоть на какой-то момент какая-то эгоистичная часть меня взяла контроль над моим телом, отводя занесенную руку с топором, ведь я так много времени провела, смотря на Эйса со стороны, не решаясь признаться ему в своих чувствах, а потом он просто выбил почву у меня из-под ног, сказав, что я ему тоже нравлюсь. Моё сердце, и так слишком израненное, готово было хвататься даже за малейший шанс того, что мы можем быть вместе, и что вместе мы со всем справимся. Но крики отчаявшихся жителей города, землетрясение, которое едва ли не сбивало с ног, замогильный рокот из-под земли — я бы не пережила, если бы кто-то погиб из-за моего эгоистичного желания быть счастливой. Стоило мне увидеть масштабы происходящего, я просто не могла поступить иначе. В конце концов, героиня я бухты Мечехвоста или кто? Горечь подкатывает к горлу, потому что ответ мне известен. Нет, ни черта я не героиня. Но тем не менее, я не могу позволить разрушить свой город. Темперанс уже заканчивала своё заклинание, когда топор слишком легко вошёл между её лопаток. Как нож в масло комнатной температуры, мелькнула несколько безумная и совершенно неуместная мысль, пока я смотрела в широко раскрытые глаза той, которая разрушила десятки жизней, ради своей безумной идеи. На её лице отражалось искреннее удивление, она не верила, что я действительно откажусь от собственного счастья ради всеобщего блага. Не верила, потому что сама никогда бы так не поступила, слишком эгоистичная в своих желаниях. Он твердила мне, что мы похожи, и я доказала ей, что она ошибается.

К сожалению, её смерть означала, что я обречена провести остаток жизни в одиночестве. Я видела мотылька, который слетел с её губ с последним выдохом, и тут же растворился в воздухе, оставив после себя лишь пыльцу, вынудившую меня чихнуть. Она не блефовала, когда угрожала мне. Проклятие Хадсон вступило в свою силу. И подозреваю, оно относилось к тому типу, которое снять может лишь наложивший. Вот только теперь мне больше некого шантажировать. Моя древняя прабабка училась на своих ошибках. Один раз мы её уже обыграли, когда передали мне проклятье с детей из центра Ника, второй раз на те же грабли Темперанс не наступит. А это значит, что мы с Эйсом обреченные возлюбленные, я не могу даже рассказать ему про то, что мы прокляты, потому что не знаю, как отреагируют чары. Проклятие на детей активировалось, стоило Бесс самой догадаться о том, что с детьми что-то не так. Я не могу допустить, чтобы с Эйсом что-то случилось, я этого в прямом смысле не переживу. Мне остаётся только надеяться, что.. мы оба с ним научимся жить дальше друг без друга. Может быть даже найдём других партнёров в жизни, создадим семьи, обзаведёмся детьми.. Будем жить, как все нормальные люди. Сможем отпустить друг друга. Ради нашего общего блага.

Я позволила своей пра-пра-пра-сколько-то-там-прабабушке обвести меня вокруг пальца. Глупо, конечно, соперничать с почти двухсотлетней ведьмой, но я оказалась настолько слепа, настолько наивна, что не только поверила её слезливой истории поначалу, а ещё всеми силами пыталась помочь добиться её полного разрушения мира. Мне следовало больше доверять своим глазам и интуиции, прислушиваться к тому, что было написано в древних летописях. Почему, ну Господи, почему я поверила тому, что показывала мне Темперанс в видениях. Ведь женщины в белом всегда, в-с-е-г-д-а, чёрт возьми, были на стороне добра. Они столько раз нам помогали, подсказывали, как следует поступить, они всегда стояли на защите бухты Мечехвоста, они изгнали Темперанс, составили заклятие, которое не позволяло ей проникнуть за границу защитного барьера, а мы буквально принесли ей всё, что ей было нужно на блюдечке — мою кровь, которая не только вернула ей молодость, но и позволила разрушить заклинание, чем запустила череду лавинообразных событий, которые привели нас к конечной точке — вратам, которые безумная ведьма хотела разрушить, ведомая лишь жаждой власти. И я едва не позволила ей это. Мне хотелось умереть. Ведь, если бы не я, Темперанс еще нескоро бы смогла проникнуть в город, а к тому моменту, члены Исторического общества может быть взрастили новое поколение женщин в белом, которые смогли бы ей противостоять. Которые не были бы такими слабыми, как я.

Тяжело вздыхаю, бросая короткий взгляд на часы. Сделанного не воротишь, приходится иметь дело с той реальностью, которую я наворотила. Мне успешно удавалось избегать Эйса вот уже почти две недели, первое время мы все вместе помогали восстанавливать город, поэтому против моей воли вынуждены были проводить вместе какое-то время. Я с трудом удерживала на лице отстраненное выражение лица, словно это не мне хотелось броситься ему на шею, зацеловывая его лицо, бесконечно извиняясь за своё поведение. Я хотела, чтобы он жил, даже если без меня в своей жизни. Но время беспощадно, пролетали дни, город восстановился, люди снова улыбались, Райан был жив [помня насланное Темперанс видение, я вытащила из шеи.. папы осколок топора, который случайно в неё отлетел], казалось бы, всё хорошо, можно расслабиться.

Но у меня не получалось. Всё моё нутро тянулось к Эйсу, скучало по нему, хотело видеть его каждый день, касаться его, просто быть рядом. На моё счастье, вызывая у меня неимоверную гордость, он устроился в морг помощником патологоанатома. Я не думала о том, что его должность может быть весьма удобной для меня, ведь Коннор уже пару раз озвучил нам, что он последний раз оказывает нам услугу. Нет, я просто была рада за Эйса, ведь видела, как он буквально светился, приходя и уходя с работы. Не то, чтобы я специально за ним следила, так складывались обстоятельства, что я пару раз оказывалась около здания морга по своим собственным делам. В конце концов, основать собственное детективное агентство не так уж и просто.

Звук мотора, остановившийся на моей подъездной площадке, вырывает меня из гнетущих мыслей. Наконец-то, Бесс как всегда опаздывает. Встряхиваю волосами, накидывая на плечи пальто, после повязывая поверх теплый шарф. Карсон уже весь мозг мне выел, что я недостаточно тепло одеваюсь и скоро слягу с простудой. Мысленно закатывая глаза, поправляю шарф, высвобождая из-под него волосы, опуская голову, одновременно открывая дверь, еще до того, как Марвин успевает постучать. Вот только в поле моего зрения появляются вовсе не элегантные полусапожки, которые предпочитает подруга. Тяжело сглатываю, пряча половину лица в шарфе, мысленно благодаря отца за нотации. У меня есть секунды, чтобы вернуть своему лицу привычную отстранённую маску. Я совсем не ожидала увидеть Эйса так скоро.

Богам клянусь, Бесс, я убью тебя.

— Привет, Бесс, — срывается с моих губ тупая шутка, заставляя меня с силой прикусить щеку изнутри, чтобы заставить себя замолчать. Стараюсь не пялиться на него, хоть и очень рада снова видеть его. Я ведь действительно соскучилась. Он — один из моих лучших друзей, поэтому я не могу не ощущать его недостаток в своей жизни. Натягиваю улыбку, поправляя на плече сумку. — Привет, — выхожу из дома, закрывая дверь, стараясь скрыть, как трясутся мои руки, — Она рассказала тебе, в чем дело? — стараюсь сразу включить режим серьезного детектива Нэнси Дрю, направляясь к Флоренс, один взгляд на которую почему-то заставляет моё сердце затрепетать. Стараюсь не думать о том, что нам предстоит провести в замкнутом ограниченном пространстве неопределенное количество времени. В конце концов, это мое первое официальное дело. Не хочется публично опозориться. Тем более не хочется расклеиться перед ним.

Я прихожу в отведенную тебе палату каждый вечер, перед сном. Стараюсь по-крайней мере. Сижу, практически утопаю, в слишком мягком, светло бежевом кресле, поджав под себя ноги. В спокойные дни у меня на коленях одна из бесчисленных книг по магии, которые для меня без устали достает Клинт или Капитан, а на столике рядом стоит чашка с ароматным какао, заботливо приготовленным Наташей. Иногда я лишь заглядываю на пару минуток, буквально таки валясь с ног от усталости, от напряженных тренировок, шипя сквозь стиснутые зубы проклятия. Это все, ради моего блага, ради спасения жизни невинных, ради благой цели. Но ты остаешься недвижимым и холодным, а у меня опускаются руки. Впрочем, не в моих правилах сдаваться, и я знаю, что ты никогда не простишь меня. Поэтому я слегка сжимаю твои пальцы на прощание, иногда оставляю невесомые поцелуи на твоей щеке или губах, а после решительно отправляюсь на тренировку/очередное задание. Стив, хоть и относится ко мне, как к ребенку, все же не щадит меня. Мои тренировки с Сэмом и Наташей иногда задерживаются далеко за полночь. Я считаю, что мне повезло, если я урвала хотя бы пять часов крепкого сна. А хотя, кого я пытаюсь обмануть, я толком и не спала с того самого "происшествия". Доходит до абсурда, я пью снотворное ночами, а по утрам пытаюсь перебить его действие кофе и энергетиками. Вполне возможно, что последние месяцы я существую исключительно за счет своей магии и улучшенному метаболизму мутанта.

Я провожу в твоей палате, нет, комнате, все свободное время, только здесь способная немного расслабиться, слушая равномерный писк и шуршание приборов, которые обеспечивают твое жизнеобеспечение. Только так мне удается убедить себя, что ты все еще жив, только здесь липкие нити страха уже не так сильно опутывают мое сердце. Иногда я даже ловлю случайные мыслеобразы, мелькающие в твоем подсознании, но они все слишком расплывчатые, эфемерные, смазанные, чтобы понять, о чем ты действительно думаешь и что тебе снится. Ты всегда был слишком быстрым для меня, но после пребывания в камерах Г.И.Д.Р.'ы все словно в сотни раз ухудшилось. Временами я и вовсе практически теряла нашу связь. Красно-серебряная нить с каждым днем все больше истончалась. Но я не отпускаю тебя, Пьетро. Ты обещал. Впрочем, использовать свои способности на тебе я все же не рискую. Медицинский персонал, ежедневно проверяющий показания приборов, дает позитивные прогнозы и даже выглядят вполне искренними и убедительными. Твое тело способно самостоятельно излечить раны, вот только что-то тебя сдерживает, регенерация не запускается. Почему ты решил оставить меня, брат? Ты ведь знаешь, что я не могу без тебя. Штрукер обещал, что я буду всесильной. Он убеждал меня, что никто никогда не встанет у меня на пути. Он обещал силу, равную силе богов. Вот только, в конечном итоге, он обманул меня, я так и не смогла сделать главное — я не спасла тебя. Твой лечащий доктор, Хелен Чо, ты ведь помнишь её, взвалившая на себя ответственность за возвращение тебя к жизни, подбадривает меня, не смотря на причиненный мною вред ей и ее сотрудницам. Мне до отчаяния, до боли хочется верить ее словам. Пьетро жив, его организм выдержал более десятка пулевых ранений, вот только что-то продолжает удерживать его сознание, он все еще в коме, я ничего не могу сделать, прости, Ванда. Она еще находит в себе силы извиниться передо мной, а я лишь морщусь, отворачиваясь и перечисляя мысленно свои грехи. Мне хочется оказаться как можно дальше от людей, вот только проблема в том, что меня, как магнитом тянет к тебе, к твоей палате.

Пьетро, пожалуйста, проснись.

И я боюсь, боюсь, что никогда больше не увижу твою немного кривоватую улыбку, не услышу твой насмешливый голос. Так никогда и не скажу тебе, как сильно я тебя люблю. Больше никогда не почувствую вкус твоих губ. Это невыносимо больно. Ты не имеешь право так со мной поступить. Ты обещал. Сдержи свое обещание, слышишь? На моих плечах теперь тяжесть смертей жителей Ваканды, которые оказались не в том месте, не в то время. Кэп пытался внушить мне мысль, что я не виновата — если бы не я, количество жертв было бы гораздо большим, он и сам теперь обязан мне жизнью. Но я раз за разом вспоминаю твое бездыханное тело и не соглашаюсь с Роджерсом. В нашем деле любые невинные жертвы неприемлемы.

Я до сих пор просыпаюсь в слезах от того сосущего ощущения пустоты в сердце. Непривычной тишины твоего полного отсутствия. Боль разрывает меня на куски. Мне страшно. Мне хочется прижаться к твоей теплой груди, услышать биение твоего сердца и поверить, что все будет хорошо. Но нас разделяет океан, и я даже не уверена в твоей дальнейшей судьбе. Мы с тобой наивно полагали, что уже давно расправились с Г.И.Д.Р.'ой, вот только недооценили силу и власть этой организации — Щ.И.Т. был дискредитирован с самого основания, а ты вместе с саркофагом и прочим оборудованием официально считался его собственностью. Я едва не сошла с ума, полагая, что потеряла тебя навеки, пока тихий, но уверенный шепот Капитана не возродил надежду. Пьетро в безопасности, мы успели. У Кэпа нет времени посвящать меня в подробности, но в необходимую информацию я узнаю, ужом скользнув в его сознание, убеждаясь, что он не врёт мне, боясь причинить ещё большую боль.   

Дни в этой клетке тянутся бесконечно долго. Охранники меня заметно боятся, обходят камеру, избегают даже смотреть в мониторы. Я слышу их мысли, буквально чувствую на языке горький привкус их страха и от этого мне хочется смеяться, громко безумно хохотать, запрокинув голову. Но я бессильна, ничего не могу им сделать, и от этого ещё веселее. Вот только они не знают того, чего знаю я.

Он придёт за мной. За нами. Капитан не бросит своих солдат, пока дышит.

Глаза Стивена Роджерса темнеют от ярости, когда он видит ошейник на моей шее, контролирующий мою магию, и мне непривычно и странно, что кому-то действительно не все равно. Когда покореженный металл оказывается на полу, Стив позволяет мне не сдерживаться, понимая, какие именно воспоминания пробудились во мне за время заключения. Вот только в этот раз твоего успокаивающего незримого присутствия за стенкой не было. Отчаяние разрывало меня. Впрочем, переступить грань я так и не смогла, только вывела из строя, вызывая самые страшные из их кошмаров и страхов, не тратя на них особо много времени.

У меня назначена встреча, на которую я не хочу опаздывать. Неприятное чувство стягивало грудную клетку тугим обручем, мешая дышать.

В Ваканду мы прибыли на закате. Атмосфера в куинджете была, мягко говоря, тревожная и натянутая. Никто не решался нарушить гнетущую тишину, каждый был погружен в свои мысли. Мы не только теперь государственные преступники, мы беглецы, лишенные родного дома. Сижу, привалившись к плечу Клинта, а он несколько рассеянно гладит меня по плечу, обнимая и поддерживая. Мой взгляд расфокусирован, губы поджаты. Тепло помогает мне не скатиться окончательно в пучину отчаяния. Неизвестность изводит меня, ломает, выкручивает суставы. Магия плещется внутри меня, плотина вот-вот грозит прорваться. Хочется кричать до срывающегося голоса. Бартон, словно чувствуя мое состояние, лишь сильнее прижимает меня к своему боку, и я более спокойно выдыхаю.

Мы мягко приземляемся на площадке перед дворцом, где собралась небольшая группа людей. На мне, да и на остальных, все еще тюремные одежды, времени переодеваться просто не было. Король Ваканды мягко улыбается, пожимая руку Капитану, а после окидывая каждого внимательным изучающим взглядом. Свои глаза я опускаю в пол, вспоминая нашу прошлую с ним встречу. Впрочем, кажется он не держит на меня обид и лишь делает знак кому-то из своей личной стражи. Все обсуждения и переговоры оставлены на утро, он отдает приказ разместить нас в отдельных покоях и с легким кивком головы, разворачивается и уходит. Нахожу руку Клинта и слегка сжимаю его пальцы, пока нас ведут по казалось бы бесконечным шикарно обставленным коридорам. Сердце сбивается с ритма, когда до боли и ужаса знакомое тепло едва ли касается моего сознания. Красивая темнокожая женщина кивает на дверь, покрытую причудливой резьбой. Благодарственно киваю и выдавливаю из себя улыбку, уже заходя в комнату, мечтая только о том, чтобы провалиться в сон, но прежде, мне кажется, что я замечаю на ее лице какую-то знающую и даже немного предвкушающую улыбку. Словно ей известен какой-то секрет, но проникнуть в ее мысли не успеваю. У меня буквально таки перехватывает дыхание, когда я вижу напротив окна знакомый и родной силуэт.

— Пьетро, — шепчу я одними губами, не веря своим глазам. С негромким щелчком закрывается дверь за мной спиной. Кажется, я окончательно сошла с ума.

будет позже

Прошло уже почти три недели с того момента, когда я убила Темперанс, а вместе с тем разбила своё сердце на тысячи осколков, которые, я уверена, никогда не смогу снова собрать воедино и снова стать цельной. Спасла родной город от разрушения, хоть на какой-то момент какая-то эгоистичная часть меня взяла контроль над моим телом, отводя занесенную руку с топором, ведь я так много времени провела, смотря на Эйса со стороны, не решаясь признаться ему в своих чувствах, а потом он просто выбил почву у меня из-под ног, сказав, что я ему тоже нравлюсь. Моё сердце, и так слишком израненное, готово было хвататься даже за малейший шанс того, что мы можем быть вместе, и что вместе мы со всем справимся. Но крики отчаявшихся жителей города, землетрясение, которое едва ли не сбивало с ног, замогильный рокот из-под земли — я бы не пережила, если бы кто-то погиб из-за моего эгоистичного желания быть счастливой. Стоило мне увидеть масштабы происходящего, я просто не могла поступить иначе. В конце концов, героиня я бухты Мечехвоста или кто? Горечь подкатывает к горлу, потому что ответ мне известен. Нет, ни черта я не героиня. Но тем не менее, я не могу позволить разрушить свой город. Темперанс уже заканчивала своё заклинание, когда топор слишком легко вошёл между её лопаток. Как нож в масло комнатной температуры, мелькнула несколько безумная и совершенно неуместная мысль, пока я смотрела в широко раскрытые глаза той, которая разрушила десятки жизней, ради своей безумной идеи. На её лице отражалось искреннее удивление, она не верила, что я действительно откажусь от собственного счастья ради всеобщего блага. Не верила, потому что сама никогда бы так не поступила, слишком эгоистичная в своих желаниях. Он твердила мне, что мы похожи, и я доказала ей, что она ошибается.

К сожалению, её смерть означала, что я обречена провести остаток жизни в одиночестве. Я видела мотылька, который слетел с её губ с последним выдохом, и тут же растворился в воздухе, оставив после себя лишь пыльцу, вынудившую меня чихнуть. Она не блефовала, когда угрожала мне. Проклятие Хадсон вступило в свою силу. И подозреваю, оно относилось к тому типу, которое снять может лишь наложивший. Вот только теперь мне больше некого шантажировать. Моя древняя прабабка училась на своих ошибках. Один раз мы её уже обыграли, когда передали мне проклятье с детей из центра Ника, второй раз на те же грабли Темперанс не наступит. А это значит, что мы с Эйсом обреченные возлюбленные, я не могу даже рассказать ему про то, что мы прокляты, потому что не знаю, как отреагируют чары. Проклятие на детей активировалось, стоило Бесс самой догадаться о том, что с детьми что-то не так. Я не могу допустить, чтобы с Эйсом что-то случилось, я этого в прямом смысле не переживу. Мне остаётся только надеяться, что.. мы оба с ним научимся жить дальше друг без друга. Может быть даже найдём других партнёров в жизни, создадим семьи, обзаведёмся детьми.. Будем жить, как все нормальные люди. Сможем отпустить друг друга. Ради нашего общего блага.

Я позволила своей пра-пра-пра-сколько-то-там-прабабушке обвести меня вокруг пальца. Глупо, конечно, соперничать с почти двухсотлетней ведьмой, но я оказалась настолько слепа, настолько наивна, что не только поверила её слезливой истории поначалу, а ещё всеми силами пыталась помочь добиться её полного разрушения мира. Мне следовало больше доверять своим глазам и интуиции, прислушиваться к тому, что было написано в древних летописях. Почему, ну Господи, почему я поверила тому, что показывала мне Темперанс в видениях. Ведь женщины в белом всегда, в-с-е-г-д-а, чёрт возьми, были на стороне добра. Они столько раз нам помогали, подсказывали, как следует поступить, они всегда стояли на защите бухты Мечехвоста, они изгнали Темперанс, составили заклятие, которое не позволяло ей проникнуть за границу защитного барьера, а мы буквально принесли ей всё, что ей было нужно на блюдечке — мою кровь, которая не только вернула ей молодость, но и позволила разрушить заклинание, чем запустила череду лавинообразных событий, которые привели нас к конечной точке — вратам, которые безумная ведьма хотела разрушить, ведомая лишь жаждой власти. И я едва не позволила ей это. Мне хотелось умереть. Ведь, если бы не я, Темперанс еще нескоро бы смогла проникнуть в город, а к тому моменту, члены Исторического общества может быть взрастили новое поколение женщин в белом, которые смогли бы ей противостоять. Которые не были бы такими слабыми, как я.

Тяжело вздыхаю, бросая короткий взгляд на часы. Сделанного не воротишь, приходится иметь дело с той реальностью, которую я наворотила. Мне успешно удавалось избегать Эйса вот уже почти две недели, первое время мы все вместе помогали восстанавливать город, поэтому против моей воли вынуждены были проводить вместе какое-то время. Я с трудом удерживала на лице отстраненное выражение лица, словно это не мне хотелось броситься ему на шею, зацеловывая его лицо, бесконечно извиняясь за своё поведение. Я хотела, чтобы он жил, даже если без меня в своей жизни. Но время беспощадно, пролетали дни, город восстановился, люди снова улыбались, Райан был жив [помня насланное Темперанс видение, я вытащила из шеи.. папы осколок топора, который случайно в неё отлетел], казалось бы, всё хорошо, можно расслабиться.

Но у меня не получалось. Всё моё нутро тянулось к Эйсу, скучало по нему, хотело видеть его каждый день, касаться его, просто быть рядом. На моё счастье, вызывая у меня неимоверную гордость, он устроился в морг помощником патологоанатома. Я не думала о том, что его должность может быть весьма удобной для меня, ведь Коннор уже пару раз озвучил нам, что он последний раз оказывает нам услугу. Нет, я просто была рада за Эйса, ведь видела, как он буквально светился, приходя и уходя с работы. Не то, чтобы я специально за ним следила, так складывались обстоятельства, что я пару раз оказывалась около здания морга по своим собственным делам. В конце концов, основать собственное детективное агентство не так уж и просто.

Звук мотора, остановившийся на моей подъездной площадке, вырывает меня из гнетущих мыслей. Наконец-то, Бесс как всегда опаздывает. Встряхиваю волосами, накидывая на плечи пальто, после повязывая поверх теплый шарф. Карсон уже весь мозг мне выел, что я недостаточно тепло одеваюсь и скоро слягу с простудой. Мысленно закатывая глаза, поправляю шарф, высвобождая из-под него волосы, опуская голову, одновременно открывая дверь, еще до того, как Марвин успевает постучать. Вот только в поле моего зрения появляются вовсе не элегантные полусапожки, которые предпочитает подруга. Тяжело сглатываю, пряча половину лица в шарфе, мысленно благодаря отца за нотации. У меня есть секунды, чтобы вернуть своему лицу привычную отстранённую маску. Я совсем не ожидала увидеть Эйса так скоро.

Богам клянусь, Бесс, я убью тебя.

— Привет, Бесс, — срывается с моих губ тупая шутка, заставляя меня с силой прикусить щеку изнутри, чтобы заставить себя замолчать. Стараюсь не пялиться на него, хоть и очень рада снова видеть его. Я ведь действительно соскучилась. Он — один из моих лучших друзей, поэтому я не могу не ощущать его недостаток в своей жизни. Натягиваю улыбку, поправляя на плече сумку. — Привет, — выхожу из дома, закрывая дверь, стараясь скрыть, как трясутся мои руки, — Она рассказала тебе, в чем дело? — стараюсь сразу включить режим серьезного детектива Нэнси Дрю, направляясь к Флоренс, один взгляд на которую почему-то заставляет моё сердце затрепетать. Стараюсь не думать о том, что нам предстоит провести в замкнутом ограниченном пространстве неопределенное количество времени. В конце концов, это мое первое официальное дело. Не хочется публично опозориться. Тем более не хочется расклеиться перед ним.

В их квартире под самой крышей высокого небоскреба пахло сигаретами. Психея не любила этот запах, морщила свой аккуратный носик, распахивала настежь окна, прячась в белоснежных крыльях колышащихся тонких штор. Эрос же с издевательским наслаждением чиркал спичкой, закуривая очередную сигарету - выдыхал сизый дым ей в волосы, вставая позади неё, закрывал окна и с наслаждением мазохиста ожидал её хода. Они жили под самой крышей - выше них было только свинцовое небо, выше них был только давно забытый людьми Олимп - и Эрос не исключал, что однажды она просто выбросит его под ноги прохожим из окна.

Американские горки, достойные быть запечатленными на пленку кинокамеры - но не сейчас, а позже, когда в кинематографе прозвенит очередной бум, когда цветное кино станет не редкостью, а повсеместным бытом, и тогда, отснятый на черно-белую пленку фильм о чувствах, граничащих с ненавистью и непониманием, произведет фурор, завоюет сердца каждого зрителя. Не хватает только кого-то третьего в этой истории - кто сможет подглядеть, направить их, как персонажей тщательно прописанного сценария, в нужное русло, не друг от друга, а наоборот.

Она резко разворачивается на каблуках, её волосы [Пахнут пионами и духами от Шанель, но никак не дымом паршивых сигарет] россыпью белого снега пролетают мимо его лица, и через мгновенье за ней с грохотом захлопывается входная дверь - молча, но эффектно она все равно оставляет последнее слово за собой.

Золотой Голливуд жил своей жизнью - полной интриг, глупых, совершенно детских подлянок и какой-то безумной борьбы за внимание режиссера. В их с Психеей жизни была борьба друг с другом и, одновременно, за те чувства, зародившиеся в Эросе вместе с так и не затянувшимся, словно в напоминание, некрасивым шрамом на ладони. Здесь же, кажется, люди и сами не знали чего хотят - счастья, красивой картинки или общего блага?

Знали ли братья Люмьер, чему они положили начало? Знали ли, насколько великое искусство вырастет из их пятидесяти-секундных роликов - испытывали бы они гордость, увидев, что сейчас снимается в павильонах Голливуда - или на натуре в парках, заповедниках, на фоне уличных декораций, тщательно выстраиваемых неделями ради двух съемочных дней. Или, может быть, увидев всё, что творится за камерой, они бы ужаснулись?

Он паркует машину возле павильона и перекидывает ключи от Кадиллака кому-то из рабочей группы, и заходит в павильон с бесстыжим опозданием в полчаса. Девушка-ассистентка на входе спотыкается и летит прямо в руки Эросу - её не нужно влюблять в старого режиссера или молодого, но совершенно бесталанного актера, она и сама, ища свое место, пристроится в любых объятиях. Он расплывается в улыбке, не успел зайти в павильон, как уже привлек к себе внимание, и что-то эгоистичное неприятной змеей зашевелилось внутри, что-то, что душить и убивать в себе он не собирался - наверное, поэтому он уже несколько лет обитает в этой сфере, куда прибыльнее было бы завести себе эскорт-агентство и, назло матери, торговать не настоящей и искренней любовью, а продажными, не настоящими чувствами и грязным сексом.

- Простите! Хорошо, что у меня в руках не было кофе! - Смеется, накручивает на палец прядку волос, только Эросу не интересно - мысли его сейчас где-то там, в их с Психеей квартире, переживают ссору за ссорой, возвращаются еще раньше - к Олимпу, где Зевс принял её в ряды олимпийцев. Возможно, не стоило этого делать.

- Проводи меня в гримерную, - она бормочет что-то еще, поначалу Эрос даже, прищурившись, вслушивается, но когда приходит понимание, что это - лишь неумелый флирт, обрывает её на полуслове, не обращая внимание на проскользнувшую во взгляде напротив обиду. Люди - открытая книга. И страницы этой книги зачитаны им до самых дыр.

О том, что он здесь не единственный Бог, Эрос догадывается сразу - энергетика сильная, мощная, сбивает с ног и окутывает пьянящим чувством любви - быть может, девушка, проводившая его до гримерки, была лишь той, кто поддался этому чувству, чей разум затуманила и пленила Богиня любви одним своим присутствием.

Из гримерки слышится тихий смех - она сидела у зеркала, и без того прекрасная, но девушки, порхавшие вокруг неё, наводили последние штрихи, поправляя прическу, макияж. Любовь - всё в ней говорило о любви. Чистой, нежной, на кончиках пальцев и где-то в самой глубине души сокрытой. Она сбивает с ног, и Эрос сам ощущает на себе волну этого чувства - поддаться бы ему, но его воля и разум куда сильнее тех, что дарованы смертным.

Сколько лет они не виделись? Пятьдесят? Сто? Больше? Эрос перестал считать дни и уж тем более годы, когда выбрал не её, когда предпочел невероятно красивую, но смертную деву - сколько лет он, забыв про мать, про её наставления и заветы игрался с чувствами смертных, вырисовывая из тонкого и изящного чувства любви свой узор и приплетая плотские утехи к чему-то возвышенному?

Просить девушек оставить их наедине даже не приходится - они, все также радушно улыбаясь, покидают гримерку, пообещав скоро вернуться - мысленно Эрос надеется, что они ушли за вином и фруктами, но, наверное, они сейчас принесут одежду, в которую их облачат для съемок.

- Надо же, сама Венера почтила нас своим присутствием, - Афродита в гневе страшна - это Эрос знал не понаслышке. Подходит, целует её в щеку, как будто бы они старые друзья, которые давно не виделись и всегда так друг друга приветствуют. - Скучала по мне, дорогая?

[indent] она как лягушка в кастрюле с варящейся водой - осознает что происходит уже когда слишком поздно и нет возможности выбраться. она теряет спокойный сон медленно, но по нарастающей. сначала все кажется безобидным, но со скоростью экспоненциальной функции ухудшается.
[indent] началось все с боли в боку. сначала она была слабой, просто чувство дискомфорта которое периодически возникало по вечерам. она списывала это на стресс от учебы и недоедание. лидия все же привыкла к тому что в бикон хиллс хай у нее немного предметов, но в университете ее график забит под завязку, как ей сказал ее куратор - ошибка которую делают многие первокурсники. но как только дискомфорт перерос в резкие боли из-за которых начались проблемы со сном она сразу обратилась к врачу. но ничего нового он ей не сказал «физически с вами все в порядке. попытайтесь не волноваться и не нагружать себя» на что лидия только закатила глаза. она не могла и не хотела отказываться от лекций.
[indent] но боли прошли сами, их заменило чувство будто кто-то ее зовет, но когда она просыпалась никого вокруг не было ( тогда большинство студентов еще не вернулись в кампус с весенних каникул, ее очень строгая христианинка-соседка по комнате с которой лидии так и не удалось подружиться тоже ) лидия даже открывала окно, чтоб впустить свежий ночной воздух и проверить не стоит ли кто-нибудь там - снаружи ни души, улицы пусты как будто никого другого в этом мире не существует. и это казалось нормальным. когда-то и этому кампусу нужны тишина и покой. какими бы заучками студенты MIT не были бы - они все равно хотят веселиться и находят для этого время в плотно забитых графиках.
[indent] потом к голосу присоединился темный силуэт с горящими глазами, но это ее не пугало так как то что начало происходить потом.
[indent] она начала в ужасе просыпается от чувства, что ее толкают со всех сторон, но опять - никого. соседка лежит на своей кровати спокойно пребывая в царстве морфея. в абсолютной тишине комнаты слышны только ее равномерные вдохи и выдохи и лидия пытается успокоиться подстроив свое дыхание под ритм ее. обычно уходит время на то, чтоб прийти в себя. она медленно идет в душ чтоб смыть холодное и липкое ощущение страха с кожи. каждый раз с серебряной глади зеркала на нее смотрит ее замученная копия с растрепанными и прилипшими к лицу волосами.
[indent] студенты из соседних комнат общежития косо на нее смотрели, а соседка говорит что рыжеволосая банши говорит и кричит во сне. поэтому и она не может спать. а потом переехала в другую комнату оставляя лидию «наедине с твоими собственными демонами».

[indent] сначала возникло ощущение холода, обжигающего до костей. тусклый голубой свет сверху освещает очень слабо, перед собой она видит только синеватый мрак. пытается идти, но под ногами нет земли, они проваливаются в сопротивляющуюся пустоту. вокруг только тьма и слабый свет будто сквозь призму воды над головой. она хочет что-то сказать, но из рта выходят только пузырьки воздуха. лидия руками зажимает рот в тщетной попытке вернуть пузырьки обратно.
[indent]  [indent]  [indent] о н а
[indent]  [indent]  [indent]  [indent] п о д
[indent]  [indent]  [indent]  [indent]  [indent] в о д о й
[indent] она действительно под водой. какого черта? рыжеволосая девушка помнит как засыпала в своей кровати в комнате в общежитии в шестьдесят втором здании кампуса.
[indent] лидия не может понять насколько далеко она от поверхности ( если в этом сне есть поверхность ) но если свет все еще виден, то можно попытаться.
[indent] она барахтается, пинает ногами воду и гребет пытаясь выплыть на поверхность, но такое чувство что остается на месте. в грудной клетке уже начинает жечь от нехватки кислорода. еще чуть-чуть и она в панике попытается вдохнуть наполняя легкие водой. лидия понимает что это сон, слишком реалистичный, но все же сон. но даже во сне она не хочет захлебнуться.
[indent] банши еще сильнее начинает биться ногами, стараясь оттолкнуться, но это ей не помогает, наоборот завтавляет еще больше паниковать. а воздуха у нее осталось немного... хотя почему она так уверена что немного? это же ее сон. мартин судорожно пытается вспомнить что читала об управлении сновидениями. первый шаг всегда осознание. а она уже почти с самого начала поняла что с ней происходит. надо успокоиться и просто представить что я на суше. лидия расслабляется и закрывает глаза в голове рисуя четкую картину земли под ногами и воздуха, которым может дышать. желательно подальше от воды. но когда снова открывает глаза - вокруг нее все еще синяя тьма подводного мира.
[indent] надо придумать что-то проще.
[indent] банши опять закрывает глаза и на этот раз представляет что-то совершенно другое. она чувствует как по ее руке что-то ползет и оборачивается вокруг запястия. открывает глаза и видит что от нее вверх тянется толстый плетеный шнурок светящийся тусклым красным. она дергает его и что-то ( или кто-то ) дергает его в ответ. лидия обеими руками хватается за шнурок и тянет себя наверх. ей казалось что он не выдержит ее и порвется, но он оказывается настолько крепким как канат в спортивном зале школы бикон хиллс.
[indent] как только она начинает себя тянуть волнующийся свет приближается быстро и она почти сразу оказывается на поверхности.
[indent] спасительный глоток воздуха наполняет легкие сырой прохладой, а в нос бьет запах леса. тихое журчание тонко намекает - плыви к берегу или тебя унесет течением. пара взмахов руками и она уже коленями ощущает песочно-каменистое дно. оставшийся путь она преодолевает на четвереньках откашливаясь от воды которая все же как-то попала в легкие. как только она уверена что на безопасном расстоянии от водоема, то позволяет себе опрокинуться на мокрую траву и пытается вдохнуть как можно больше воздуха. лидия без понятия сколько провела под водой, наверное не больше двух минут, но она соскучилась по наполненным кислородом легким.
[indent] лидия медленно выпутывается из паутины своих мокрых волос, пока лежит на траве, а когда она чувствует что пришла в себя, то позволяет себе приподняться на локтях и осмотреться. на небе холодный свет излучает полная луна, а вокруг одни деревья, но этот запах она не спутает ни с чем - он вызывает ностальгию по тому как она с родителями или бабушкой гуляла тут в детстве - заповедник бикон хиллс. но то что она видит перед собой застявляет ее резко выпрямиться, вскочить на ноги она еще не в силах. перед ней не глубокая и широкая река, а ручей шириной не больше двух метров и глубиной в полтора в самом глубоком месте. изнутри это выглядело так будто она на дне моря. лучше голоса мертвых чем эти пытки водой.
[indent] - какого черта?! - ей на пару секунд становится обидно за свои старания ( даже если это всего лишь сон ) и она подтягивает к себе колени. это ее сознание и она больше не даст ему сыграть такую злую шутку над собой.
[indent] неожиданно осознание спасительного шнурка обмотанного вокруг запястья становится раздражающим. а с этим осознанием появляется и вопрос - кто дергал его с берега? она глазами следит за тем как шнурок извивается на земле, пока не находит другой его конец обмотанный вокруг чей-то руки. в нескольких метрах за лидией под тенью дерева стоит темная фигура, наблюдая за ней. почему-то лидия уверенна, что это не часть ее собственного сознания в угрожающей форме. она медленно и осторожно поднимается с земли не отводя взгляда от незваного гостя. банши не делает шага назад, потому что не хочет снова оказаться в воде.
[indent] - что ты тут делаешь? - неприятно когда кто-то без приглашения забирается к тебе в голову.

[indent] — Волшебник должен быть уверен в себе и в своих силах. — Произнес Кель'Тас с иронией подмечая про себя, что именно этого всего, ему сейчас не хватает. Он словно лис, что учуял свежую рыбку на льдине, но никак не может её достать. Он все бродит неподалеку вокруг да, боясь сделать прыжок на большое расстояние и провалиться под лед. Нерешительно, лис подходит с одной стороны, потом со второй. Но ничего не меняется, рыбка все еще на льдине, рыбка все еще желанна. А может и наоборот, стала еще более желанной чем прежде.
[indent] Огненный волшебник не единожды приглашает волшебницу, то на праздник, то посетить Луносвет, то еще куда. Однако, к сожалению, ответ леди Праудмур всегда был неопределенным. От того неуверенность архимага в себе разрасталась, как плесневый грибок. Принц Кель'Таласа понимал, что должен сделать решительный рывок в отношениях. Желанная рыбка сама не прыгнет к нему в сети, а значит надо потрудиться.
[indent]Солнечный Скиталец не знал, с какой стороны лучше подойти к девушке, но несмотря на свои сомнения, и мучившую его совесть, отступать он не хотел. Однажды, он сделал рывок, не плохо рассчитав расстояние. Лис прыгнул на льдину, приземлился рядом с желанной рыбкой… лёд треснул, и он пошел ко дну. Рыбка уплыла толком не оглядываясь, позволяя лисьему сердцу замерзнуть во льдах. Но можно ли её за это винить?
[indent]Эльф думал, что рассчитал все от и до. На этот раз он должен был выведать её мысли о нём, на этот раз он точно должен был официально пригласить её на свидание. Никаких масок, и ненавязчивых намёков. Просто и напрямую.Он даже разработал небольшой план действий, чтобы оказаться с ней наедине. Простой, и наверно очень наивный план. Всего-то нужно было заставить Джайну забыть учебник, а затем догнать её и вернуть его. Так, они остануться на едине, так он сможет начать с ней диалог о их будущем. Казалось все просто, шло тоже все по маслу. Зачаровать учебник леди Праудмур было не тяжело, а, догнать её тоже было просто. Однако лис не учёл одного, желанная рыбка, не только для него одного желана. Когда эльфийский догнал её, все внутри перевернулось. Талантливая ученица Антонидоса была в объятиях Артаса… этого… этого людского принца.
[indent]На душе засприблись прыголапы. Кель'Тас ничего не желал так, как сжечь своего противника там на месте. Превратить его тело в пепел и развеять его по ветру. Но этого он не сделал, даже не попытался, хотя ужасно хотелось. Кель не так воспитан, чтобы бросаться в драку. Ко всему прочему, это бы ничего толком не решило. Джайна сделала свой выбор, какой бы горечью он не отдавал в душе мага. Драка испортила бы отношение волшебника со всеми. Сдержанно он передал учебник своей ученице сделав замечание Менетилу. Эх, да, будь он на месте принца Лордерона, он и в самом деле с гордостью ухаживал за ней. Но он не на его месте, и оставалось только гадать, когда же именно он упустил свою желанную рыбку.
[indent]Больше подобных попыток завоевать сердце девушки не было. Кель напротив всячески избегать встреч с Артасом и Джайной. Было бы неприятно, если бы он в следующий раз не смог сдержать своих чувств. Поэтому, лучше не встречаться лишний раз, не дразнить внутреннего зверя.. Они имеют право на свое счастье… во всяком случае, она уж точно.

☆☆☆

[indent]Неожиданные известия о расставании принца Артаса и Джайны, шокировали, но более не вызвали никаких эмоций. Раньше были все уверены, что дело идет к свадьбе. Никто в этом не сомневался, похоже кроме самой пары. Что же должно было такое произойти, если их пара неожиданно вдруг распалась? По началу в это даже не верилось, однако, об этом говорили все, и никаких опровержений тому не было. Вдобавок леди Праудмур, ходила по Даларану, скорее как призрак нежели как ученица. Её задор, и прелестная улыбка пропали. Она была не рада их решению? Это было решение Менетила? Вопросов было много, но ответов не было ни одного.
[indent]Солнечный Скиталец думал подойти к Джайне, попробовать её утешить, однако не не был уверен, что она поймет его правильно. Вдруг сочтет его, хищником, что заметил легкую добычу. Наверняка она уже догадалась о неразделенных чувствах волшебника. Да и для него это испытание не из легких. Как утешать волшебницу, когда сердце бьется в агонии?
[indent] Антонидос через некоторое время подошел к принцу Кель'Таласа с просьбой о помощи. Он хотел, чтобы эльф показал столицу магии, в надежде, что волшебница отвлечется от своей боли. Смена атмосферы, новые эмоции: отличная идея, на первый взгляд. И к сожалению, Кель не нашел причин, чтобы отказать архимагу. Не признаваться же в запретной любви к своей ученицы, что разорвало его сердце в клочья? А других причин для отказала не было. Да, и если быть откровенным, часть Солнечного Скитальца очень хотела помочь ей несмотря на собственную боль, от которой выть хотелось.

[indent]Кель ожидал Джайну во дворе замка, нервно шагая из стороны в сторону. Девушка опаздывала. Но далеко не это огненного волшебника пугало. То, что леди Праудмур опаздывала это скорее успокаивало. Наверно, было бы куда пугающе, если бы девушка пришла вовремя, изменив своим традициям. Кель'Тас больше переживал на тему того, что он ей скажет, расскажет и покажет. Как она себя будет чувствовать в его компании. И смогут ли они нормально общаться?

— Спасибо, — разом отвечаю и на благодарность за приготовленный моими умелыми руками ужин и на пожелание приятного аппетита, — Демир, — кричу ему вслед, когда он выходит из-за стола и направляется в сторону лестницы, — ты забыл наверное, но комната для гостей, как и ванная комната для гостей, находятся вон там, — киваю в сторону дверей на первом этаже, — можешь воспользоваться, я не против, — ехидно улыбаюсь, но он на мои слова криво ухмыляется в этой своей обычной манере и все равно идёт наверх, — самовлюблённый индюк, — бурчу себе под нос, жаль только он этого не слышит.
   Ладно, хотя бы поем нормально, а то желудок уже навязчиво напоминает о себе характерными звуками. Наматываю пасту на вилку и отправляю в рот, который в предвкушении уже наполнился слюной. Пока тщательно пережёвываю, внимательно прислушиваюсь к шорохам на втором этаже. Демир, должно быть, уже видел мои баночки и средства личной гигиены, которые я так старательно раскидала в ванной комнате, но до сих пор не вышел, значит не очень-то на него это все подействовало. Непробиваемый! Напрягаю слух и улавливаю звуки воды. Вот же вредный, а! Ну ладно, сейчас посмотрим, как ты запоешь у меня, я тебе напомню почему со мной не следует вступать в битву.
   Встаю из-за стола, на ходу запихиваю в рот очередную порцию пасты [потому что война войной, а есть все же жуть как хочется] и с набитым ртом бегу в сторону люка, где идёт развилка труб и висят ручки для перекрытия воды. Хорошо, что в первый день я тут все облазила и узнала, как и куда добраться. Детский сад, скажете вы, нет, война за жилплощадь, отвечу я вам. Быстро мудрякаю там что-то с переключателями, потом возвращаюсь обратно и прислушиваюсь к брани на втором этаже. Расплываюсь в самодовольной улыбочке. Ага, вот так тебе.
   Я тогда была очень довольна собой, что уж тут сказать. Представить Демира в этом, мягко говоря, забавном положении и не смеяться, казалось делом жутко невозможным. Поэтому когда он внезапно сбежал вниз в одном полотенце, я не сразу смогла успокоиться и вернуть ни о чем не подозревающий вид. Хотя искренне хотела это сделать.
— А тебе что, не весело разве? – Язвительно замечаю, все ещё пытаясь унять дикий хохот, всячески стараюсь отвести взгляд и не пялится на него в открытую, словно какое-то животное, — но ты тоже прав, я не очень хорошо поступила с гостем, дома наверняка тебе будет намного уютнее и воду никто не выключит, может…
   Но я не успею договорить, потому что внезапно оказываюсь зажата между стеной и, о, Аллах, полуголым Демиром. Удивленно хлопаю ресницами, как какая-то сломанная кукла в магазине и ловлю ртом воздух, пытаясь хоть что-то вымолвить. Наша близость удивительно странным образом на меня действует: сердце бьётся как сумасшедшее и все время не хватает воздуха, хочу отстраниться, но он перехватывает мои руки и прижимает ещё больше. Его дыхание обжигает губы, когда он накланяется ближе и что-то шепчет. На секунду я закрываю глаза, забывая где я и с кем, теряясь в необычных ощущениях рядом с кем? С Демиром! Аллах помоги, я видно совсем сошла с ума, иначе быть просто не может. Эти мысли вдруг действуют освежающе, словно на голову только что вылили ведро холодной воды. Снова трепыхаюсь, но выбраться из его хватки никак не получается, тогда не придумав ничего более подходящего, я сильно кусаю его в открытое плечо. Он вскрикивает и останется, называя меня при этом кем-то вроде больной маньячкой, но мне сейчас вообще все равно.
— Ещё раз что-то подобное выкинешь, — гневно выдаю, взволновано поправляя волосы у виска, — и я тебя ударю, — бросаю последний злой взгляд и убегаю в сторону первой попавшейся двери.
  Закрываю за собой дверь ванной комнаты и прижимаюсь к ней спиной, выдыхая засевшее в легких волнение. Рукой хватаюсь за грудь, в надежде унять бешено бьющееся об стенки грудной клетки, сердце. Что такое Эдже? Ведешь себя, словно пятнадцатилетняя школьница, очнись уже! Стыдно признать, но на самом деле этот момент близости не показался противным или неправильным, а наоборот, но мне совершенно не хочется это признавать и, тем более, продолжать думать о том, чтобы могло произойти, не сбеги я таким унизительным образом. В школе ничего подобного между нами не было, впрочем, я до университета совсем без интереса относилась к противоположному полу, учеба всегда была на первом месте. А к Демиру так и вообще относилась враждебно, у нас была вечная борьба за первенство.
  Когда я закончила все свои водные процедуры и хоть немного пришла в себя, решилась выйти и спокойно подняться в комнату. Но как оказалось, Демир меня опередил. Честно говоря, игр мне на сегодня вполне хватило, да и усталость с нервозностью сыграли свое дело, жутко клонило ко сну. Ничего не оставалось, как лечь спать в гостевой комнате, благо я не все свои вещи разложила в шкафу наверху и есть во что переодеться.
  На следующий день мне было необходимо доехать до работы и забрать кое-какие рабочие файлы, поэтому я поднялась ни свет ни заря и умчалась по своим делам. Хотелось, конечно, верить, будто вернувшись обратно домой я не увижу там улыбающегося Демира, который спокойно раскладывает свои вещи по моим углам, но чутье подсказывало обратное. Кстати, дело на работе затянулось вплоть до вечера, поскольку моя коллега что-то там напутала и пришлось помогать ей быстренько все исправить. За работой я слегка отвлеклась от проблем насущных, но по дороге домой они снова влезли в мою голову. Хотелось спокойствия, уюта, но это все мне светит лишь тогда, когда мы решим вопрос с домом. Я уже поняла, что Демир не отступит, поэтому всю дорогу лихорадочно продумывала варианты способов его оттуда выжить. Правда я совсем не брала в расчет то, что он мог придумать способы выжить меня. Противный засранец!
   Стоило только войти в дом, как в нос ударил стойкий запах спиртного, а слух резанули громкие мужские голоса. Что это? Вешаю сумку на настенный крючок и медленно крадусь вперед. Выглядываю из-за стены и прямо там и замираю от увиденного. Нет, вы видели? Он еще своих дебильных друзей привел сюда! В мой хорошенький домик!
— Кхе-кхе, — кашляю, выходя из своего укрытия с полыхающим от злости лицом, — что тут происходит вообще? Демир? — Метаю в его сторону яростные искры из глаз, и не сразу замечаю удивленный взгляд его друзей, для которых я сейчас, наверное, походила на злобную жену. Они что, не знают о доме?
— Ничего личного, ребята, — потираю нос, который начал жутко чесаться, — но вам лучше уйти, — чихаю, откуда это еще взялось? Обычно у меня такая реакция на.... и тут откуда-то раздается тихий, жалобный кошачий писк. О, Аллах, только не это!!! Если бы взглядом можно было убивать, от Демира осталось только мокрое место.

С громким стоном_скрипом двигается годами застывший металл, нарушив удушающую тишину помещения. Детали от механизмов, призванных уничтожить человечество. Другие опасные артефакты, которые организация собирала в течение долгого времени. Бог знает, что еще хранилось в подземельях, в самом сердце ГИДРы. Каждая вещь в этом помещении потенциально опасна и важна. Но, пожалуй, важнее всего скипетр Локи — бога, прибывшего из далекого мира. Близнецам рассказывали о нем истории, про вторжение в Нью-Йорк и то, как могучие Мстители опять спасли положение. Именно этот артефакт и подарил Максимовым невероятной мощи силу, дал смысл жить дальше. Ими двигала месть, малейший шанс уничтожить того, кто уничтожил их жизни. Возможно, именно поэтому только они и выжили среди всех добровольцев. И разве могла ведьма сейчас удержаться от возможности проникнуть в голову к Железному человеку. И она увидела там именно то, что ожидала, она увидела там разрушение. Ванда не ошибается. Это не предрассудки напуганного ребенка. Он несет смерть. И он ответит за все свои грехи. Никто из них не мог предвидеть то, на что она способна. С пальцев срывается алый туман, проникающий в голову к мужчине. Девушка видит его насквозь, каждый момент его жизни, каждое принятое им решение. Она подталкивает его в нужном направлении, обостряет все его страхи, обнажает их. Она показывает ему будущее. Тони видит именно то, к чему движется. Ванда движением руки останавливает Пьетро, как только чувствует его приближение, внимательно наблюдая, вслушиваясь в мысли Тони Старка, человека, уничтожившего их жизнь, убившего их родителей. Она знает, видит больше, чем может представить любой человек на этой земле. Паззл наконец-то складывается в полноценную картинку. Дать им то, что они хотят сейчас, чтобы потом они сами разрушили себя. На губах непроизвольно появляется широкая улыбка. Тяжелое дыхание брата щекочет ей шею. Пьетро раздражается, он не понимает, но сестра чуть позже объяснит ему все. Да, им не нужно стараться, он самостоятельно себя уничтожит. Ведьма лишь показала Тони его будущее. Он несет с собой лишь смерть. И это то, чего ему никогда не исправить. Он убийца, и должен ответить за это.
Тони Старк поступает так, как считает правильным. Вот только именно это приведет Мстителей, и весь мир, к полному краху. Максимова откроет им на это глаза. Все должно в итоге встать на свои места. Она уже знает, как должна действовать.
Но сейчас им пора бежать, пока Мстители празднуют свою мнимую победу. Они еще нужны в другом месте.

Первый раз Ванда ошиблась, когда они доверились Альтрону. Но его слова были такими правильными, он говорил именно то, что они хотели услышать. Обещал помочь им. Его план был прост. Сначала достать какой-то редкий металл, а на самом деле основной целью они ставили именно уничтожение команды, которая обязательно явится, чтобы нести добро и справедливость. Свои добро и справедливость. Они четко следовали указаниям Альтрона, Ванде удалось вывести из строя всю команду. Все, кроме одного, попали под ее влияние. Она могла собой гордиться. Вот только отчего-то на душе было погано. Знать чужие секреты очень утомительно. Она не испытывала радости, не делала это ради удовольствия, причиняя боль другим, просто выполняла свою работу. На войне есть своя сторона и чужая, союзники и враги. Третьего не дано. И жертвы необходимы. О принятом ей решении Ванда пожалеет позже. Пока же они, как послушные марионетки, следуют за Альтроном. Он проникает в лабораторию Хелен Чо и с помощью скипетра Локи подчиняет себе женщину. Альтрон хочет создать себе новую, более совершенную, оболочку. И именно в этот момент его истинные мысли и помыслы открываются для Ванды. Она видит, чего добивается робот. Уничтожения всей человеческой расы, а не только Мстителей и Тони Старка. Их пути расходятся. Близнецы оказываются одни в незнакомом городе, даже больше, незнакомой стране, растерянные, не знающие, что делать и куда идти дальше. Пьетро украл для сестры яблоко, когда они увидели в новостях, что происходит по их вине. Взгляд глаза в глаза, молчаливый диалог. Что тут было думать? Это их долг. Они нашли без труда его цель, Везде, где бы не появлялись Мстители, их сопровождали разрушения. Но сейчас они были наименьшей из зол. И пока Пьетро убирал с дороги невинных людей, его сестра пыталась остановить поезд. Даже ее сил оказалось недостаточно, чтобы сделать это моментально. Инерция набравшего полную скорость состава оказалось не так просто преодолеть, но все же, она смогла. Десятки жизней были спасены. И это очень приятное чувство, стоит признать.
И хотя Капитан Америка олицетворял собой все, что там сильно ненавидели и с чем боролись близнецы, именно он из всех членов команды Мстителей, согласился дать им второй шанс. Доказать, что в принципе они не злые. Да, отчаявшиеся. Да, они выбрали не ту сторону, и то лишь потому, что Альтрон им лгал, притворялся, что он на их стороне. Что он преследует те же цели. Уничтожить Мстителей, дать возможность отомстить Старку. О, как же сильно брат и сестра этого желали. Но когда он показал свое истинное лицо, когда Ванда увидела то, чем станет его создание, его видение, они решили, что должны остановить робота любой ценой. В конце концов, ведь именно Максимова стала тем триггером, благодаря которому Тони Старк создал его. 
И именно Стиву Роджерсу, из всех, Ванда доверяла больше всех. Она видела сущности других, и даже могучий Тор, лучшее дитя Асгарда, в итоге оказался не тем героем, всего лишь еще одним сомневающимся в том, что они делают. Они прогнили до самых костей, а Ведьма просто показала им правду. К Стиву же испытывать ненависть не получалось. Ванда знала, что Капитан на самом деле похож на них гораздо больше, чем на своих друзей. Он тоже добровольно отдал себя науке, чтобы защитить свою страну, а в итоге потерял все, чем дорожил. Звучит похоже, правда? Возможно, поэтому он и доверился им, увидел у них в глазах то, что нашло отражение в его душе. Что-то сжалось в груди у Ведьмы, когда она вспомнила, через что заставила его пройти. Может быть совесть или жалость, но Стив старался поступать правильно, защищать людей любой ценой. В этом было его главное отличие от Старка. Роджерс ценил человеческую жизнь. И его понятие всеобщего блага сильно отличалось от понятий Железного Человека. Плюс одно очко Капитану.
Он приводит их в Башню Мстителей, к сосуду, который содержит самое мощное оружие в мире. И создание которого почти завершено.
Она не ожидает, что их примут с распростертыми объятиями, и если честно, очень сильно удивится, если все будет гладко. У Мстителей есть полное право ненавидеть близнецов и даже презирать их, но сейчас речь идет о существовании целой расы. Ванда готова наступить на горло своей гордости и сотрудничать с ними. Но они не готовы. Их ненависть столь ярка и сильна, что причиняет практически физическую боль телепату. Девушка чуть крепче сжимает пальцы брата, ощущая его поддержку и поддержку Капитана Америка.
— А кто ведает? Может быть она? — голос Брюса Бэннера, самого настоящего монстра в шкуре человека, который притворяется хорошим, буквально сочится ядом. Пьетро за ее спиной напрягается, но остается на месте. Брат всегда стремился ее защищать, но сейчас она заслужила это. И не собирается прятаться за его спиной.
— Я знаю, ты злишься... но оно угрожает всему человечеству, — Ванда решается и делает шаг вперед, ее плечи расправлены, а на лице искреннее сожаление, Максимова кивает на колыбель, охраняющую сон будущего тела Альтрона, — Мы хотим помочь. Мы можем помочь, — голосу звучит уверенно, как никогда. Оно должно быть уничтожено. Немедленно.

Когда глаза любимой женщины лучатся счастьем, кажется больше ничего на этом свете тебе больше и не нужно. А когда счастлива Елена, то априори Деймон не может ощущать в своей душе что-то иное. Они многое выстрадали и заслужили хоть коротенькую передышку. И предстоящий отпуск был самым долгожданным. Ведь впереди у них была разлука. Именно так воспринимал вампир поступление Гилберт в колледж и переезд ее в другой город. Он конечно же не мог запретить любимой жить дальше и получить высшее образование, но очень переживал то, что теперь у них будут лишь короткие встречи. Да и жизнь в общежитии сулит веселую студенческую жизнь в которой нет места для старого вампира. Сальваторе и не думал сомневаться в Елене и полностью ей доверял, ведь эта девушка если любит, то ради этого чувства готова даже пожертвовать собой. И такими качествами нельзя было не восхищаться. В отличии от Кэтрин, которая думала лишь о себе, ее двойник только внешне была с ней схожа и не потеряла свет своей души. И к ней тянулись многие, так что ревность присутствовала в душе вампира, но он старался не показывать ее. Потому что в той же душе существовал страх потерять то счастье, к которому он так долго шел. Ведь Катерина сказала, что любила лишь Стефана, а его старший брат был лишь развлечением и Елена ведь любила его до того, как поняла, что у нее есть чувства и к Деймону. Все это казалось уж очень запутанным и разбираться в этом только заработать головную боль и выпить добрую порцию алкоголя.
Гилберт наконец-то спустилась вниз, ведь расчет вампира сработал и любопытство взяло верх над девушкой и ей захотелось, как можно скорее узнать куда же они едут. И узнав, что первым пунктом их путешествия станет именно Испания, она ужасно обрадовалась и сразу же бросилась в объятия к любимому, которых в начале попыталась избежать, дабы быстрее добраться до конверта.
- Я конечно же вампир и как обычному человеку мне тяжести не страшны, но почему-то в моей голове уже возникают образы о том, как я завешан чемоданами и хотя бы окошко для глаз осталось. Сальваторе не мог удержаться, чтобы не подшутить над возлюбленной и даже щелкнул ей по носу и даже подмигнул, дабы отвлечь ее от сборов и напомнить о том, что внизу ее ждет он и желает поскорее уехать из Мистик Фоллса и получить эту красавицу в свое полное распоряжение и больше ни с кем ею не делиться.
Но как бы не хотелось купаться лишь в счастье какое-то внутреннее ощущение просто кричало о том, что что-то тревожит девушку. И нельзя было так просто пропускать это мимо. Ведь они договорились о том, что они постараются сделать все, чтобы между ними больше не было тайн, которые могли бы разрушить их отношения. Тем более, что именно из-за поступков самого Деймона в прошлом между ними было столько непонимания.
- Ммм... Какая ты испорченная девочка. Хочешь чтобы я приставал к тебе вблизи исторических памятников? Хотелось хоть как-то разрядить обстановку и заставить девушку снова улыбаться, представляя что же их ждет в этом отпуске от нескончаемых проблем окружающих почти всех жителей этого маленького городка. Но от вампира не укрылся короткий взгляд Елены, который она бросила на телефон, словно ожидая важного звонка. И эту ситуацию нельзя было игнорировать, ведь заметно, что брюнетку что-то тревожит, а полноценно отдохнуть когда на душе висит камень не представляется возможным.
- Так стоп. Что случилось? Я же вижу что тебя что-то беспокоит. Поймав Гилберт за талию, вампир отвел ее к дивану и сев сам, заставил и ее присесть рядом. Теперь ей деваться было некуда и оставалось только рассказать что же гложит ее сердечко. Хотя некоторые варианты конечно же были. И первым был конечно же Стефан, который поняв, что любимая выбрала ее брата, решил уехать и постараться начать новую жизнь или просто развеяться. Они надеялись, что по прошествии какого-то времени он придет в себя и вернется, поняв что на одной любви, которая прошла, жизнь не заканчивается. Конечно же и сам Дей волновался о том, что брат так ни разу и не позвонил. Телефон у него был отключен и пробиться хоть как-то не представлялось возможным. Можно было понять, что вампир желает побыть одному и развеяться, но он мог бы хотя бы изредка сообщать, что с ним все хорошо. Да и на младшего Сальваторе такое поведение было непохоже. Если конечно он не отключил чувства и не пустился во все тяжкие. Вот только по своим каналам старший брат пытался узнать хоть что-то о младшем, но была такая же тишина в радиоэфире, как и в случае с его телефоном. И зная Елену Гилберт нельзя было считать о том, что ее эта ситуация не напрягает. Вампир желал поскорее увезти ее и дать возможность забыть о проблемах и подумать о себе и своем счастье, а не только о благополучии других людей. Ведь есть вероятность того, что Стефан просто желает побыть один и сам уехал так далеко, где просто нет связи и возможно даже привычной цивилизации, чтобы развеяться. А вот когда этот непутевый вернется, то получит от старшего ту еще головомойку.
Братец, ты же знаешь, что мы переживаем, мог бы дать хоть какую-то весточку, хотя бы с каким голубем. Переживания Елены, заставили задуматься и самого старшего Сальваторе о брате и сбить с желания думать сейчас лишь о хорошем. Ведь главное для него сейчас был именно выстраданный отпуск, который они оба заслужили и ничего не должно было заставить их опоздать на рейс.

пока от Аморы нет, в среднем 3-5 к