После манипуляций оборотня продолжительное время ничего не происходило. В погребальной зале царила почти что осязаемая тишина, будто только что здесь умерли все, включая Алексиуса. Под глазами мага залегли почти черные тени, и кожа на скелете натянулась настолько, что было не ясно, есть ли между ней и костями хоть какая-то прослойка мышц. Рейстлин по-прежнему не дышал, и его открытые глаза невидяще смотрели перед собой. И все же, где-то там, в глубине его истерзанного тела оставшиеся толики жизни и магии пытались не погаснуть, очень медленно подпитываемые энергией насильно впихнутых Алексиусом снадобий.
Но вот пальцы на вытянутой руке колдуна, наконец, шевельнулись. Сначала едва заметно, затем попытались схватить нечто невидимое и заскребли по древним плитам. Со стороны эльфа послышался скулеж. В миг его распластало по полу, распрямило тело, управляя им словно тряпичной куклой. Рейст лежал, пригвожденный к камню, будто к кресту, с выброшенными в стороны руками и запрокинутой головой. Его мелко потряхивало от расползающейся по венам чужеродной магии. Оскверненное тело противилось инородному вмешательству, и каждое конвульсивное содрогание сопровождалось болью еще более невыносимой и беспредельной, чем дроу испытал до этого. Порча не хотела отдавать свой трофей.
И Рейстлин закричал. Ему казалось, что с него живьем сдирают кожу и пытаются пришить новую. Что кости рассыпаются в прах и собираются вновь, содержа в себе теперь частицу волшебной энергии. С которой организм не знал, что делать. Она рождалась в нем как сверхновая, ослепительной вспышкой, затмившей сознание и погрузившей в какую-то иную реальность, где перед глазами пульсировало и искрилось пространство, полное магических потоков. Огненно-ледяные, с переливами фиолетово-алых прожилок, они собирались вокруг Рейстлина в причудливые узоры. А он парил среди этой совершенной красоты, она обволакивала его с головы до ног, просачивалась сквозь него, завораживая своей мощью и силой, обещая могущество и избавление. В то время как смертная слабая оболочка корчилась в погребальной зале, извивалась, металась по полу, словно неведомая сила бросала ее из стороны в сторону. И эта же сила вздернула колдуна в воздух, он едва ли касался ногами земли, удерживаемый фантомной рукой.
- Что… ты… наделал… - хрипло выдохнул, почти выплюнул остроухий обескровленными губами. Сам он все еще не мог пошевелиться и распахнутыми в ужасе глазами взирал в пространство, не понимая, что происходит. - Что… со мной?..
Его пронизал озноб и с губ сорвалось облако пара. Температура окружающего их с оборотнем воздуха резко упала на несколько градусов. Руки эльфа от кончиков пальцев до локтей покрылись сверкающей ледяной коркой, которая, впрочем, спустя мгновение лопнула. Кожа под ней нагрелась и раскалилась до красна, а затем полыхнула огнем. Рейстлин вновь огласил пронзительным криком своды залы, кровавая пелена боли застлала ему глаза. А потом все резко закончилось. Мага отбросило к стене, он прижался к ней в попытке не упасть и теперь пытался восстановить дыхание. Взмокший от пережитого перенапряжения, чувствующий, как подкашиваются колени, он держался за резной орнамент и ждал, когда в голове хоть немного прояснится и сердце перестанет так яростно биться о ребра. Ему было жарко. Внутри, в районе солнечного сплетения пульсировало нечто, по ощущениям ранее колдуну не знакомое. Этот тугой сгусток живой подстраивающейся под его тело энергии разливался теплом, Рейстлину казалось, что он весь светится изнутри – так по-новому он себя ощущал. Это опьяняло. Он обернулся к Алексиусу, сделал шаг, покачнулся, но следом – еще один, уже уверенно. Взгляд переместился на серебристую крошку, оставшуюся на месте Эноулы, и, наконец, пришло осознание, что произошло. Да и оборотень – эльф присмотрелся – выглядел еще более потрепанным, чем он запомнил. В отличие от некроманта. Рейст ничего не сказал ему, но в янтарных глаза мага мелькнуло легкое безумство, он приблизился к осколкам. Вытянул над ними руку, концентрируя и направляя энергию, и те, повинуясь темной воле, начали таять, выпуская наружу не скованную теперь льдом первородную древнюю магию. Дроу растянул губы в усмешке: дорвавшись до источника, он намеривался забрать все. Тело его напряглось, поглощая магическую силу, он стиснул зубы – собственный резервуар чар уже был практически переполнен, но темный не мог остановиться.
Где-то в отдаленных коридорах склепа в этот момент послышался шелест, клацанье и стук разбиваемого камня. Магия, оставшаяся от прекрасной пленницы, которую колдун пропустил через себя, осквернил и уже не в силах был поглотить, распространялась вокруг него, щедро просачиваясь сквозь стены и пол. Будила мертвых.
Когда забирать оказалось больше нечего, Рейстлин выдохнул. Вспомнил про посох, валяющийся до сих пор где-то позади, и не глядя вытянул за ним руку. Такой фокус колдун раньше не проделывал, но сейчас он ощущал себя почти всесильным. Пальцы вспыхнули голубым и в следующую секунду обхватили витое древко. Эльф улыбнулся.
- Мне нравится. Определенно.
Он снова повернулся к притихшему возле гроба оборотню. Сощурился, едва ли понимая, кто находится перед ним. От переизбытка маны в крови сейчас Рейст видел перед собой только размытый силуэт, перевитый алыми венами и артериями. И его бьющееся сердце. Хотелось забрать и эту жизнь тоже. Тьма внутри шептала, что нужно сделать это немедленно. И маг двинулся к Алексиусу явно с этим намерением. Вытянув в сторону руку раскрытой ладонью вверх в требовательном жесте, он, призвав кровавую магию, воспользовался собственной кровью, оставшейся на полу после падения, и стиснул в пальцах появившийся короткий острый клинок.
Плану помешала скверна, вновь невовремя давшая о себе знать. Не дойдя до оборотня буквально метра, некромант захрипел, потерял концентрацию и рухнул перед ним на колени. Оперся на посох, закашлялся. Клинок, до этого зажатый в руке, лопнул словно мыльный пузырь, обагряя Алексиуса кровью. Но вместе с тем безумное помешательство в глазах Рейстлина исчезло. Он очнулся. Возможно, на время, но это время позволило ему не совершить необратимое. Подняв на сообщника все еще чуть затуманенные глаза, колдун потянулся к нему.
- Что ты видел? – прошептал он, заводя руку Алексиусу за голову и обхватывая пальцами затылок – так, чтобы коснуться незащищенной доспехом кожи. Это важно для передачи маны и подпитки другого живого существа. В ожидании ответа темный не сводил с единственного глаза оборотня взгляда, прижался лбом к его лбу и замер, делясь своими избыточными силами. И чуть погодя добавил: – Они тебя не тронут.
Рейст пока не видел, но чувствовал сотни оживших душ вокруг них, в этом погребенном в снегах и богом забытом склепе.
