Было не так плохо. - признает мужчина, пока слегка разминается плечами. Волшебница перед ним заходится в приступе кашля после орального изнасилования. Храмовник наклоняет голову в стороны, смакует ощущения от момента. Он ясно чувствует, как по телу растекается какое-то странное, своеобразное наслаждение, теплота, вместе с силами продолжить действо после короткого перерыва. Зачем вообще давать перерыв, учитывая в общем-то безразличие Вараграва к удобству и состоянию волшебницы? Не хочется, что бы девчонка упала раньше времени.
Пока колдунья пытается осознать только что испытанные ощущения, испытанные явно впервые в своей жизни, мужчина уже готов продолжать. Его ствол всё еще крепкий, неудовлетворенный. Сам храмовник стоит на своих ногах твердо и уже предвкушает дальнейшее развитие событий. Чистое наслаждение от сложившейся ситуации так и читается на его лице.
В конце концов что, может быть приятнее удовлетворения собственных желаний? Да еще и попутно наблюдая за тем, как тонет в бесчестии гордая до неприличия волшебница? О, врятли что-то могло доставить больше удовольствия, чем вот таким образом забавляться. Да еще и с благородной представительницей магической знати, что тонет в безумии и сама тянется к продолжению банкета. Хотя пытать в похожем ключе какую-нибудь суккубоподобную демоническую грязь тоже было бы занятно. Хотя пока что нынешнее происходящее куда занятнее, хех.
Вараграв четко слышит её тяжелое дыхание, видит её содрогания всем телом. Что, уже устала? Да ладно, ты же не настолько хрупкая. А хотя чего это я, неважно. - даже размышляя в таком ключе, во взгляде храмовника были заметны нотки смятения, надежды и требовательности. Его выражение лица так и кричало "Вставай!" "Подними свою голову и продолжай!". Подобное было недалеко от того, что подсознательно чувствовал храмовник. Он всё же надеялся, что девушка сейчас быстро восстановится и они продолжат играться вместе, вдвоем.
И конечно, хоть в голове мужчины и промелькнула мысль: да она сейчас разревется, подобный поворот событий не являлся значительным. Разревется - так он её изнасилует так же как и до этого. В конце концов, она сама просила об этом. И как бы странно это ни было, завидя смех полу-безумной девки - на лице мужчины появилась легкая улыбка облегчения. Хорошо.
- Хм. Да, именно так. Разревешься, будешь кричать всякую заезженную избитую херню вроде "убей меня уже" или "мне нет смысла жить без моей чести", всё такое. Биться в агонии на этому полу или пытаться подкупить. Это ведь то, что такие ничтожества, похожие на тебя обычно и делают. Что, не будешь? - не без огромного самодовольства и явной иронии в голосе заявил храмовник, снисходительно так поглядывая на колдунью сверху вниз. Пока сама волшебница вновь прильнула лицом к его члену, как бы отвечая соответственно. Так без стеснения, словно она была не благородной леди, что росла в атмосфере собственной исключительности, а верной служанкой со стажем в несколько лет, чья работа ублажать того, кому она служит.
Снова лижет. Снова ласкает. Перебивается на едкие замечания. Сначала говорит что-то колкое, а потом этим же языком напористо продолжает ублажать. С лицом как-то не совпадающим с тем, о чем она говорит. В нем хоть и видна неприязнь, заметно также и некое подобие привязанности, желание сделать всё идеально в этой ситуации. И всё это в пламени то ли гнева то ли страсти, то ли желания. А то и всего разом.
И стоит сказать, этот взгляд, такой пленительный, очень приятен мужчине. Он кладет руки ей на голову вновь, гладит её, пока она продолжает играться с его детородным органом. Так неприкрыто, бесстыдно, даже не пытаясь как-то это замаскировать. Натурально заглатывая, посасывая, играясь языком, губами. Словно наоборот она пыталась сделать это как можно развязнее, в как можно более извращенной манере. Выставив всё своё нутро на показ. Она быстро учится, я смотрю. Кто бы мог подумать. - за что и получает одобрительные поглаживания и взгляд, что смотрит на её лицо, смотрит в её глаза, с явной похвалой в нём. Впрочем долго сохранять тишину видимо не в почете у этих дворян.
- А что, ты можешь что-то предложить обладателям такого фетиша? Пфф, смешная девчонка. - расхохотался храмовник, в то время как наслаждался ласками молодой Леди, пока та сосала его член. - Что ж, а в чем фетиш-то? Вы же такие же люди физически. - мужское лицо приобрело ехидные черты - Так что не волнуйся. Я решил сожрать тебя не из-за того, сколько там в тебе магии.  А теперь будь хорошей девочкой и соси сильнее, хватит слакать, пока я не потерял терпение. - его ладонь слегка провела по её щеке, пока вторая рука поглаживала розовые волосы. Так мягко, с такой странной заботой. И на контрасте с этим он резко вогнал член глубже в женское горло в подтверждении своих слов.
Бедра стали покачиваться в такт женским ласкам. Ему по нраву, что девушка, пока переводит дыхание, не останавливается и трогает твердый пульсирующий ствол руками, не забывая ублажать безостановочно. В принципе это неторопливое действо хоть и было приятным, начинало чувствоваться каким-то чуть затянутым. Как-никак она находит время и поговорить, пока дрочит его член в своих руках.
- В храмовники я пошел, что бы убивать чудовищ. Будь то в демонических шкурах, в магических или человечьих. Если интересно. А теперь хватит болтать, приложи больше усердия, Артемиссия. - так по отцовски строго отрезал мужчина. Вместе с чем начал потихоньку перехватывать инициативу. Его движения бедрами становились всё резче. Руки держали её голову всё крепче. Придерживали затылок, не давая волшебнице отстраниться или вытащить член изо рта. Постепенно сокращая перерывы, в которые можно вдохнуть.
Казалось будто бы каждое движение выбивает какой-то звук из волшебницы. То голосовой, то влажный. Какое-то непристойное хлюпанье, легкие стоны вперемешку с истошными вздохами. Пока член заходил с каждым разом всё более полно в рот. То увеличивая расстояние и уменьшая темп, выводя ствол до головки и загоняя его обратно, то наоборот, потираясь жарким детородным органом о стенки глотки, упирая лицо Мисы носом в область мужского паха.
И пока всё это происходило, волшебница, чье горло таким вот образом пользовали могла заметить, как член становился всё более твердым, более рельефным, а также более пульсирующим, гораздо более горячим и даже слегка подрагивающим... Знала ли колдунья почему? Даже если нет - она была близка к тому, что бы вскоре это узнать.

Что за разочарование - таким словосочетанием можно было описать сложившуюся ситуацию. Ох, что ж, полагаю таков предел этой сикалки-волшебницы, чего и стоило ожидать. С чего я вообще так воодушевился, еще раз? - задумался храмовник, поглядывая на то, как уже в довольно будничной манере сношает горло неопытной и неумелой колдуньи.
На какое-то время мужчина действительно стал считать, что из этого всего получится что-то дельное, что-то страстное, что-то горячее. Произойдет что-то по настоящему волшебное, необычное, магическое. Миса покажет весь свой шарм, и что даже в таком возрасте она на многое способна. Но после того, как уже во второй раз девка перед ним только и могла что хлюпать носом, захлебываясь его членом, который безостановочно и просто сновал в её глотке туда-сюда, забывала как правильно дышать и только лишь закатывала глаза, содрогаясь от каждого движения твердого ствола в её горле, это чувство куда-то улетучилось.
Бёрнс продолжал, но даже загоняя член целиком в её влажный рот, он не чувствовал, что сможет испытать наслаждение удовлетворения, даже если они продолжат в таком темпе еще дополнительные пол часа. Какого ж черта, ты даже со своим телом управиться не в состоянии? Неужели и вправду наилучшее, что ты можешь - это лизать, как собака? - неприкрытое презрение, огорчение, по странному родительское разочарование отразилось во взгляде храмовника, который посматривал взглядом сверху на то, как девушка задыхается в процессе происходящего.
Интерес конкретно в этом деле исчерпан. Ожидания не оправданы. Его член выскальзывает из женского рта, весь в её слюне, всё еще стоит, твердый, даже несмотря на моральное состояние самого Вараграва. Как-никак мужского либидо у Бёрнса хватало. Девушка падает на пол перед ним, заходясь вновь в приступе кашля, пытаясь будто бы выкашлять само ощущение того, что еще не так давно в её глотке сновал храмовничий член. Что в общем-то самому мужчине было до фонаря. Он лишь потянулся, по прежнему стоя и никак не обращая на всё это внимания.
Итак... Чем бы заняться дальше? Эх, что-то я притомился. - пока девушка приходила в себя и восстанавливала дыхание, чуть ли не лёжа на полу, Вараграв снял остатки одежды, откинув на стул. Спокойным шагом прошел к своему плащу, достав от туда фляжку с водой, отпил от туда, что бы смочить горло и, вдохнув полной грудью, убрал контейнер для живительной влаги обратно, возвращаясь. Колдунья вроде оклемалась, сидит на холодному полу, мрачно зыркает глазами. Так сразу и не поймешь, то ли от ситуации, в которой оказалась, то ли от собственного презрения к себе, что не смогла в этот раз всё сделать идеально.
Мужчина в своём праве встречает её взгляд своим, полным пустоты и снисходительного разочарования. Волшебница же встает, звякая цепями, подходит к нему, привстает на носочки, дабы достать до него. Господи... Ох, ладно, в любом случае, если вдруг она решит сделать глупости... - заключил храмовник, чуть наклоняясь к лицу Мисы.
Её речь наполнена такой явной едкостью, таким явным, бессильным желанием расцарапать Вараграва этими же ногтями, что вжимаются в его кожу. Или так выглядит со стороны по крайней мере. Заканчивая свою речь фразой, которая при обычных обстоятельствах стала бы поводом для того, что бы снести голову высокомерной суке. Правда вот в данном случае это было просто... невероятно смехотворно. Смешок вырвался из уст мужчины почти сразу же, вместе с коим храмовник выпрямился во весь рост, не сдерживаясь хохотнул с явной насмешкой во взгляде, посматривая на Мису.
- Смотрите в ком проснулась гордость? Или так говорят по крайней мере, пхах. - аккурат на последней веселой ноте его кулак твердо входит в женский живот. С глухим звуком полноценного удара. Сила сдержана, что бы не убить ненароком, само собой, но от этого контакт лишь более тяжелый и куда более болезненный. Завтра, на её симпатичном животике явно будет огромное синее пятно. Но это неважно. Ведь сам удар чувствуется как-то странно. По новому. Он необычайно тяжел, доставляющий необычайно обжигающую боль. Словно его руки объяты всепожирающим пламенем, что одним своим касанием оставляет тяжелый ожог. Что дико контрастирует с недавними поглаживаниями, когда его руки казались лишь теплыми. И что заметно контрастирует даже с храмовничьими ударами при знакомстве.
Но в месте следа пусто, кожа, а уже начинает ощутимо жечь. Так будто бы этого было мало, его вторая рука хватает горло юной волшебницы спустя пару мгновений. Лишая вместе с тем на короткий момент возможности вдыхать. И пальцы на шее тоже словно бы объяты этим всепожирающем пламенем. Они приносят не только удушение. Даже не столько удушение. Они приносят боль, настоящую, взрослую боль, вжимаясь в тонкую женскую нежную кожу. Будто бы его пальцы покрыты металлической латной перчаткой, но на деле это не так. Мазь, что была ранее - лишь детская забава.
- Мне жаль тебя расстраивать. Правда. Но похоже ты потратила на меня всё своё оставшееся время. Своё время конкретно этой жизни. - тон стал холоден и тяжел, подобно тому чувству, отрезвляющему от теплой симпатии, что недавно испытал сам Вараграв. А пальцы так по издевательски давят. Они не пробивают кожу, аккурат ослабляя давление прямо перед этим, будто бы зная, когда стоит ослабить и вновь начать давить, что бы не нанести непоправимых ран, но при этом доставить максимум боли.
- Как на счет такой перспективы? Дай угадаю. Ты посчитала себя игрушкой? Что я вижу тебя просто как безжизненную куклу для утех. Что ж, ты слишком неумела для этого как минимум, практически бревно. Но даже знай ты хоть что-нибудь об удовлетворении - это было бы бессмысленно. Знаешь почему? Ох, что я говорю, откуда такой болтливой шлендре как ты это знать. - и пока мужчина всё это говорит, он держит девушку в своих цепких мужланских лапах крепкой хваткой. Смотрит на неё безэмоциональным лицом, а в тоне лишь изредка проскакивают нотки насмешливости - Уясни, ты - человек, Артемиссия, а не просто кусок одежды или элемент мебели. Для меня по крайней мере. - мужская рука на горле двигается в сторону, утягивая женское тело за собой, укладывая.. нет, скорее бросая на кровать, что скрипит под тем, как девушка упала на неё.  Тело Вараграва с явной угрозой нависает сверху. Он раздвигает её ноги в стороны, усаживаясь меж них и касаясь женского живота горячей головкой мокрого от слюны члена. Мужская рука хватает кандалы и задирает за них её руки к изголовью кровати, хватаясь за него и фиксируя девушку в таком положении. Бежать больше некуда.
И горячая головка тем временем опускается по бархатной коже живота вниз, промеж женских бедер. Так неторопливо, так ровно. Вжимаясь в кожу тем сильнее, чем ниже опускалась. Оковы, что сдерживали зверя внутри храмовника исчезли. А вместе с ними исчезли и все шансы Мисы на благосклонность.

Отредактировано Вараграв Бёрнс (2021-12-04 04:01:17)

Словно ребенок, он не скрывает своих эмоций и ощущений в данной ситуации. Если он злится - то он злится. Если он чувствует раздражение - он вымещает свое раздражение. Ему нет резона врать. И даже больше, он ненавидит вранье. Ненавидит так сильно, что готов срубить голову любому, кто позволит себе быть достаточно неосмотрительным в попытке провернуть с ним что-то подобное. Радикально? Возможно. Но такой уж он человек. В мире, где тебя может убить любой случайный демон за углом, тратить время на лживые схемы - непозволительная роскошь. Таковы его убеждения.
И именно поэтому для него, такого вот человека, крайне смехотворным выглядит обстановка, воспитание, привычки и повадки той, кто лежит сейчас под ним. Её бьют, а она улыбается. Её пленяют - она терпит и думает как бы выпутаться. Ей не оставляют выбора и ставят перед тем, как дела на самом деле обстоят - она чуть ли не сходит с ума. Молодой мозг, которому годами скармливали идеи исключительности, превосходства, славы и само собой - лицемерия. И вот почему для кого-то вроде Вараграва вполне естественным было допустить мысль: если уж она не может иначе, то лучше пусть всё в её голове рухнет, восстав с нуля.
Ему было сложно видеть в розоволосой колдунье хоть что-то в данный момент кроме как объект, на который хотелось выместить напряжение, скопившееся за день. А потому, что мешает действовать теперь, когда то ли он сам из себя вышел, то ли ему помогли из себя выйти и спровоцировали на эти события.
При этом странным был именно её взгляд, её поведение сейчас. В нем чувствовалась необычная эмоция. Ощутимее чем когда-либо до этого. Это казалась... смирением. Если ты этого хочешь - то ты это получишь. - пронеслась мысль в голове прежде чем пришло принятие сложившегося положения вещей, после чего головка его члена скользнула вниз, по влажной плоти и ощутимо вонзилась промеж беззащитных, дрожащих со всем женским телом, половых губ.
Внутри чувствовалось, так узко, так туго. Такое чувство, словно ничего больше пальца-двух там и не бывало до сего момента. Жар, влага, теснота, всё это стимулировало только сильнее. Губы Вараграва раскрылись и из них вырвались клубы довольно горячего воздуха. Его член трется о плоть, выходит назад и после вновь проходя внутрь, глубже, сильнее, настойчивее. В то время как женские стоны от этого наполняют комнату. В них нету криков о проклятии, обещании несметных богатств, если всё это остановится, еще каких-то бредней. Вараграв никогда особо не останавливался, если он уже начал. Не остановится и здесь.
Сами же стоны волшебницы ощущались как-то по особому. Они сподвигали входить внутрь еще сильнее, более резво. Кровать начинала скрипеть от такого напора. Не сильно. Это не отвлекало, скорее создавало дополнительную обстановку. Вараграв же в процессии вдыхал здешний затхлый воздух, вместе со всеми запахами вокруг, в то время как ствол его члена растягивал женское лоно всё сильнее, подстраивая его под себя. С диким, таким первобытным намерением выбить из неё много стонов в эту ночь. И всё настолько явно, открыто. Даже сам для себя Вараграв открывал какие-то по странному новые ощущения. Насадить её до упора, Словно личную эскортницу. Не сдерживаясь более ни перед чем. Использовать её, как и полагается для нахальной пленницы. Ей не по душе оказалась милость - подана будет жесткость.
Темные вкусы - тоже вкусы как-никак. И Вараграв, который ими сейчас упивался знал это наверняка. Как раньше, так и сейчас. Он - не святой. Он убивает если нужно, заковывает в цепи если необходимо, насилует если будет настроение. Мужлан-храмовник с тяжелой рукой, широкой грудью и внушительной спиной. И вот вроде бы... мало что отличалось от обычного желания утех с пленницей. Но здесь словно добавилось что-то еще. Что-то, от чего вполне возможно одним раундом не обойдется. Что-то, от чего движения его становились всё более резкие и даже грубоватые. От чего он всё глубже запихивал свой ствол внутрь несчастной бедной жертвы-волшебницы.
А время шло, и зверь входил во вкус. Ускоряя темп, вжимая в кровать женское тело под собой. Не жалея, впихивая член в юную плоть и растягивая под себя лоно уже со стабильной частотой. Его рот опускается к женской груди и грубоватым языком проходится по дрожащей коже, по ореолу. по соску. Словно облизываясь перед тем как вонзить свои зубы. Мгновение. И он уже опускается головой вниз. Только вот вопреки зубам, губы его - вот что вжимается в грудь, а после следует очень сильное засасывание. Такое сильное, что бы как следует распробовать женскую грудь. В то время как язык извивается вокруг соска, подобно змее.
То засасывает, то отпускает и переключается на соседнюю, пока не пускает в ход зубы. Кусает так аккуратно и точно, за соски, параллельно обычному действу. Лаская грудь точно в такой же дикой манере, в которой он её и насилует, натягивая на свой член до холма на животе, что становится всё заметнее с каждой секундой, с которой темп его движений ускоряется. А вместе с этим, с каждым входом становится громче и влажный звук внизу.

Отредактировано Вараграв Бёрнс (2022-01-11 03:22:00)

И вот жертва уже даже не кричит. Не отбивается. Не брыкается. Стоило пройти весь путь до насилия, ровно до того момента, как их тела соприкоснуться куда теснее, чем просто внешне, как начали плавиться и падать с грохотом все эти учения, что были в юной волшебнице от так называемого высшего общества. Перейти от угроз к делу и вот уже она сама извивается на мужском члене.
Вспоминая все те стереотипы о так называемых одаренных Леди, чей разум непостижим для простых смертных... Но что по итогу? Расплывшаяся в улыбке и вздрагивающая от каждого движения мужчины, девушка словно уже и сама не прочь податься навстречу. Что бы получить еще. Что бы получить больше.
Жадность аристократов всегда при них, так говорят? - насмешливая мысль пришла в голову в один момент. И ведь и вправду. Лишенная чести и достоинства, избитая и насилуемая, Артемиссия по причинам, известным только лишь ей всем своим видом давала понять, что хочет еще. Что ей не так уж и противно её нынешнее положение. Что она хочет что бы её насиловали еще. Что ей это нравится.
Он слышит её крики, что становятся всё громче, всё развязнее. По голосу можно было буквально прочувствовать как внутри неё всё рушится. Все эти конструкции поведения, что ей вдалбливали, что выстраивались всю её жизнь сейчас плавились под жаром похоти и желания, которым были объяты эти двое. Под жаром, который Вараграв впихнул Мисе внутрь. Под жаром, под которым её внутренности пылают и от которого она сама расплывается в безумной улыбке. А ведь это явно не самая высокая температура. Вараграв наслаждается, пользуется этим, пока сам разогревается. Можно сказать, вдохновляется всем происходящим.
Он сжимает женскую грудь своими ручищами. Так крепко, так с толикой аккуратности. Ровно настолько, насколько нужно ему, что бы ощутить её грудь как захочется. Возможно от такой орлиной хватки после на женской гладкой коже будут синяки, но кого волнует? Не самая большая или пышная грудь на его памяти, но вполне неплохо. Ствол же продолжает всё набирать силу, набирать скорость, с которыми врезается во влажную женскую промежность. Самой головкой мужчина ощущает как внутри всё нагревается и лишь поддает жару, что бы нагревалось еще сильнее. Будто бы он хочет спалить всё, что у неё в голове. Все эти мысли. Спалить её всю, обратить в угли, насилуя до потери сознания, пока сам не удовлетвориться тем, насколько она изнасилована.
Но на самом деле он хотел лишь насытить себя. Насыть себя ею, которая под ним сейчас в положении полного проигрыша лишь наслаждается своей позицией и своими обстоятельствами. Она для него являлась чем-то вроде личной еды, он хотел её распробовать, хотел её использовать для себя словно вещь. И от этих стремлений, выдохи мужские становились обжигающе-горячими. Дыхание учащалось. Движения бедрами становились всё более плавными, всё более быстрыми, пока сам он нависал над своей жертвой, снуя раскаленным стволом меж её ног, раскурочивая и сдавливая толстым членом внутренности. Вжимая собственным весом женское тело в постель. 
- Что улыбаешься? Такому не учили, похотливая тварь? Тогда я научу, вобью это в тебя прямо сейчас. Иди сюда. - и на последних словах его выдох вновь обдал её тело, пока сам он отрываясь ртом от груди, тут же впился в её губы, целуя взасос. Его пальцы берут её за подбородок, открывают её рот шире, пока сам он целует её так по звериному, без стеснения. Так по взрослому, засасывая, играясь с её языком, смешивая их слюну. Будто бы насыщаясь от этого еще сильнее, продолжая всё с большим рвением впихивать в неё ствол до упора с мокрыми звуками. Рука переходит с подбородка на голову, сначала слегка поглаживая, зарываясь пальцами в розовые локоны, а после крепко их сжимая, целуя с большим рвением и засасывая в поцелуе сильнее. Лишь изредка отрываясь и давая вдохнуть, пока дышит сам.
Отношение то ли как к куску мяса, то ли как к личной насадке на член, выбери нужное, но даже при этом всём Вараграв явно не изъявлял намерений останавливаться на достигнутом. Он её использует по полной, насколько данные возможности позволяют. Зальет её, заставит сосать что бы сохранить ей жизнь. научит её всему тому, что значит - оказаться его пленницей.

Чем дальше все это заходило, тем больше Вараграв чувствовал легкое ощущение рутины внутри себя. Как-будто бы это не что-то вопиющее или особенное, а обычная практика. Не сказать, что сие было далеко от истины на самом деле. Как-никак Вараграв периодически не отказывал себе в удовольствии растоптать гордость и самомнение волшебниц, что попадали к нему в плен. Как можно понять, хороших и невиновных среди таковых встретить можно было редко.
Не всегда это оборачивалось как ожидается, но в большинстве случаев храмовник не жаловался. В этот раз в общем-то тоже жаловаться было не на что. Во время процесса в его голове просто возникали мысли, одна за одной, что сделать следующим, что сделать дальше. Вот он захотел её целовать взасос - и так и сделал. Кусая губы, крепче сжимая растрепанные розовые волосы своей большой рукой. Он оттягивает её голову назад, не останавливая движений бедрами, которые лишь глубже вгоняли его раскаленный член в мокрую промежность развязной девки.
- Вроде уже попыталась молить, получилось не очень? - с ехидной улыбкой, облизнув губы заметил мужчина - Да и какой смысл, если развязной невоспитанной девке вроде тебя это вполне по нраву. Крепкой мужской руки у тебя не было, как я смотрю. Так почему бы мне не протянуть её тебе. - риторическим вопросом закончил свою реплику храмовник, пока бедрами резко ускорился, с громкими шлепками заталкивая член поглубже в горячую промежность, растягивая ту еще сильнее.
Влажности становилось всё больше, шлепки от движений Вараграва все звонче. И похоже даже колдунья перед ним начинала уже получать от этого больше пространное удовольствие, нежели унижение. Все вы бляди эльмнотские одинаковы. Как болтать, так все такие важные, аристократичные, утонченные, зато как на член посадишь - сразу хоть в бордель сдавай, пхах. - подобного рода мысли у мужчины вызывал вид, открывающийся перед ним в настоящий момент.
Пока в один момент он не отстранился, высовывая стоячий и красный от жара член, поднимаясь и резко переворачивая Артемиссию на живот. Силы у храмовника было явно хоть отбавляй. Не давая мгновения передышки, он вновь пропихнул свой толстый хер в девушку, став вдавливать ту щекой в постель, ставя раком перед собой.
- Держись крепче, шлюха. - лишь отрезал мужчина, хватаясь за длинные розовые локоны, разделяя их на две большие пряди, по одной на руку. А следом, крепко держась за волосы, как за поводья, с еще большей силой и рвением, чем раньше стал натягивать на свой крепкой член представителя Эльмнотской магической знати - Артемиссию Годель.

Страсти накалялись всё сильнее, в комнате становилось всё горячее, а длинные розовые локоны всё больше наматывались на мужские ладони, дабы крепче держаться. Вараграв будто бы уже пар выдыхал в этой затхлой комнатушке, настолько там становилось горячо. По телу начинали стекать выступающие капли пота, обводя линии его неровной мускулатуры, в то время как сам он на деле лишь только-только разогрелся.
И на фоне всего этого даже комичным казалось как нахальная девка в конец расходится в разные стороны спектра поведения своим разумом и своим телом, когда пытаясь вести себя всё более нахально, на деле продолжает дрожать лишь сильнее и вскрикивать всё более тонким голосом в момент как член какого-то храмовника выворачивает её изнутри. И сказать по правде это доставляло Вараграву, от чего тот лишь наращивал темп, заставляя эту шлюху высокого происхождения выгибаться под собой сильнее, вгоняя свой ствол в неё с очередным звонким от влаги и силы шлепком.
А что самое в этом всем доставляющее? Это ощущение, когда девушка явно неопытная в этих делах. Она может быстро войти во вкус, начать извиваться под тобой, получать удовольствие, а спустя всего лишь пол часа жар внутри её живота будет сводить её же саму с ума, но ты понимаешь, что опыта у неё в этих делах не было, когда чувствуешь как она внутри растягивается под твой полностью окрепший член. Когда чувствуешь, как головкой ты продавливаешь её живот, заполняя всё пространство в её промежности до упора и продавливая даже дальше.
Буквально - натягиваешь её словно мясную насадку на свой член. И это ощущение заводит даже сильнее, Вараграву хочется входить в неё всё с большей силой. Хочется что бы прям смять все внутри и заставить её вскрикивать с расплавленным от процесса сознанием, с языком наружу, словно похотливое животное. И кто помешает сделать это сейчас? Никто. Вараграв натягивает её за волосы, словно за поводья, да посильнее, заставляя запрокидывать голову.
- А ты стала разговорчивее. Вспоминая как ты не могла удовлетворить один член своим ртом еще недавно, сидя бессильно на полу, похоже твой язык и вправду только на болтовню и годится? Почему ты такая никчемная? Тебя что, и вправду было некому воспитать нормально, что в тебя столько нахальства напихали, а про всё остальное забыли? Какая же ты жалкая шлендра. - Вараграв в этот момент освобождает одну руку от женских волос, беря их крепкой хваткой во вторую. И не прекращая движений, свободной ладонью отвешивает звонкий шлепок по столь мягкой и упругой заднице волшебницы. А чуть погодя еще один, продолжая в это время входить своим членом всё сильнее, всё с большим рвением
- Что бы ты делала, спрашиваешь? Жила бы лицемерной жизнью, притворяясь той, кем не являешься, а в итоге померла бы, будучи разменной пешкой в играх своих родителей. Эти игры магических типа высокородных семей вызывают лишь желание проблеваться, ты не согласна? Ты по крайней мере еще молода, у тебя есть шанс не стать такой же как все эти старухи-кудесницы. Хотя бы в этом ты уже лучше своих родителей-даунов, которые не могут даже воспитать ребенка как следует. - ощущение на ладони чувствовалось приятно, а посему, распрямив пальцы, Вараграв решил мало того что отчитывать Артемиссию, но еще и отшлепать её как следует, оставляя всё новые и новые следы от своей ладони на её заднице, то хватая и сжимая её, то просто отвешивая звонкие шлепки, что аж по коже расходились видимые силовые волны от них. 
- Для какой статистики, если хочешь продолжения - то так и скажи, дура! - особо звонкий шлепок последовал после, оставляя на и так уже красной заднице отчетливый след. - Что, тебе так уж нравится? Когда дойду - тогда и дойду. В отличии от бестолочи вроде тебя, у меня есть дела, которые должны быть сделаны, мне некогда шататься у границы другой страны в одном чулке. Так что можешь попросту назвать куда прийти - и я заявлюсь в один момент, что бы еще раз оказать тебе "воспитательные услуги" усадив тебя на свой хер хоть перед всем твоим "высоким" двором и родом. - большой палец свободной ладони, что была уложена на зад стал ощутимо надавливать на анус в этот момент, давай понять о возможном продолжении, а ощутимо-раскаленный член, снующий внутри отсекал любые мысли о скором конце.