Вайронскую шваль Шаггара терпеть не могла ещё с самого своего голожопого детства, которое именно храмовники Цепи сделали столь незабываемым приключением.

Сбежав эльмнотской границей, больше на земли Вайрона она никогда не ступала - чё она, тупая что ли, соваться в земли, где ей совсем-совсем не рады.
Ей и в этих-то не очень рады - уехать бы в Алваду, наворовать бы там на маленький прибрежный домик, да зажить тихой-спокойной жизнью. Сытой жизнью.

Но в Алваду она не поедет - не сегодня, во всяком случае. Сегодня ей не посчастливилось обнаружить свою руку у кошеля человека очень богатого, но совсем не того, к кому следовало бы лезть за лёгкой наживой.
Спасибо, что суровые северные ребята и вовсе не отрубили ей руку прям на месте - нравы у них, конечно, жуткие.

Её, скрывающуюся под личиной Марни, оттащили в специальную дипломатическую темницу, да там и заперли - не помогло даже то, что в подпол запирали маленькую слепую девочку.

Тьфу.

Из того, что удалось подслушать - человек, должный решать дальнейшую судьбу незадачливой воровайки, отлучился. Отлучился до завтра. А вот это было уже не просто плохо.

Это была катастрофа.

Катастрофа произойдёт завтра, когда человечек подскочит, откроют они эту тяжёлую дверь - и что здесь найдут? Красная, рогатая. Да и хвост этот с крыльями теперь смотрятся как какая-то издёвка - смотрите, мол, я демонический демон, посланник хаоса и дитя чистого разрушения, ууу!

Нет, более здесь оставаться Шаггара не намерена.

Сейчас по её расчётам уже глубокая ночь. И, кажется, она слышит храп того, кто приставлен охранять её. А значит, пора рвать когти, но делать это тихонько, как мышенька.

Конечно же, у Шаггары припрятаны с собой отмычки.
Конечно же, они не идеально подходят к северянским замкам, и демонице приходится повозиться с оцепившим ногу браслетом кандалов. Впрочем,  он распахивается и опадает рядом с лодыжкой.

Вот и славно, вот и чудесно.

Следующая - дверь.

Здесь всё выходит сложнее. Она перебирает отмычки одну за другой, ломает парочку. В итоге вынимает откуда-то из-за пазухи кинжал с изогнутым лезвием и что-то где-то поддевает им. Кинжал издаёт тихое "пшш", искрится, и становится совершенно обыкновенным - это спадает с него одноразовое зачарование открытия замков.

И в самом деле пригодилось.

Несколько секунд Шаггара мнётся у двери, прислушиваясь. Тихо.
Распахивает дверь, да так и замирает, недвижимая.

Ведь вплотную к ней стоит тот, чей кошель сегодня так неудачно она попыталась свистнуть.
Кто бы знал, что шаги наследника дома Кэйлумов настолько бесшумны.

Ну вот и всё.

Вот и кончилась её не особо-то долгая столетняя история. Не нажраться ей больше в мясо с Жан-Пьером, не устроить беготню от стражи, не выжрать грибов больше всех на вечеринке.
Какая ирония - сбежать от северян только для того чтобы пасть от их рук!

Но не время раскисать - Кай Кэйлум так непредусмотрительно пришёл один. Вокруг него не было ни стражи, ни телохранителей - а значит, Шаггара могла бы не то что кошелёк ему срезать.
Она могла бы перерезать ему горло, если бы пришлось.

Кэйлум наверняка закричит, позовёт стражу, а может нападёт сам - откуда ж ей знать, что боец из него так себе?
Можно только догадываться по гладкой коже рук, не отягощённой мозолями от постоянной практики с оружием.

Но Кай Кэйлум не нападает. По какой-то одной ему ведомой логике он молча заключает Шаггару в объятия.
Крепкие.

- О... Ой... - бормочет низкорослая демоница, уткнувшаяся в юношескую грудь.

Будто бы она и в самом деле не могла прирезать его из такого положения - один умелый тычок в спину или в шею, возможно, сделать было бы даже удобнее, чем просто из положения впереди.
Но у Шаггары нет никаких причин убивать того, кто её обнимает.

Шаггаре хорошо, когда хорошо. И плохо, когда плохо.
Когда Шаггару обнимают - Шаггаре хорошо.

И, следуя своей совершенно бесхитростной логике, демоница обнимает Кая в ответ, прижимаясь к нему щекой как к давнему другу. Словно нет ни для кого из них ничего необычного в том, что за закрытой дверью темницы оказалась не слепая оборванка, а краснокожая демонетка. Словно так и надо - обниматься с незнакомыми демонетками при встрече, получая от них ответные объятия, полные того сорта принятия, которое может вспыхнуть только между двумя незнакомцами, принимающими взвешенное решение не убивать друг друга.

Шаггара слышит, как беспокойно бьётся сердце под прохладной кожей графского сына. Отчего-то становится очень грустно - тоскливо так, что хоть на стенку лезь. Шаггара поднимает на юношу беспокойный взгляд - сталкивается с его остекленевшими глазами, и от этого взгляда тоска только пуще воет в груди.

Эта тоска пришла извне - из этих опустошённых глаз.
В Шаггаре зреет протест, Шаггара злится, но никак высказать этого не может.
Но всё её естество противится тому, чтобы живой человек смотрел на неё такими глазами.

Поэтому она рычит что-то невнятное, мотает рогатой головой и обнимает Кая так крепко, что, кажется, собирается проломить ему рёбра. Тычется растрёпанной макушкой, бодает рожками и совсем-совсем не знает, как могла бы объяснить свой внезапный порыв словами.

Так странно.

Шаггара чуть ослабляет хватку.
Поднимает взгляд.
Хлопает глазами.

- Эт-та... - тихонько посмеивается демоница, запустив пальцы в волосы на затылке, - Я... пойду, лады?..

У неё ещё дел полно, вообще-то!

Шаггара сглотнула слюну.

Вообще-то, Кай Кэйлум выглядел аппетитно. И запах от него исходил вполне... аппетитный.
Шаггара приложила пальчик к губе и склонила голову набок. Пару раз хлопнула глазами.

В любой другой ситуации Кай Кэйлум бы пригодился Шаггаре не только как цель бесчестной кражи, но и как неплохое обеденное блюдо. В самом деле, отчего нет? Кай Кэйлум хорош собой, у него мягкая кожа и нежные руки - он не похож на того, кто слишком уж часто берёт в руки меч. Самое нежное из мужского мяса, если хотите; в своём роде деликатес.

И всё же, Шаггара оставила ему его грустную жизнь, и точно знает, что не попытается забрать её снова.

Это странное чувство для кого-то вроде неё; для демона, в конце концов.
Произошло что-то необычайно странное, отчего гипотетическое демоническое сердце пропускает пару ударов, но Шаггара в упор не может понять, что да как.

И всё-таки - не убьёт.

Её даже не удивляет, с какой лёгкостью Кай готов поступиться каждым из правил, по которым растил его человек, про которого Шаггара не знала ничего, кроме того, что это герцог Хёстура.
Сын хёстурского герцога предлагает ей спрятаться.
Спрятаться, чтобы стража не отловила её за кожистый хвост, да не оборвала и без того подранные крылышки.

Спрятаться, а потом сбежать. Вот что предлагал ей Кай Кэйлум.

- А? - клацает зубами Шаггара, - Т-ты это сейчас серьёзно?..

По тёмному коридору идут двое - вайронский герцогёныш и ничейная демоница.
Кай со знанием дела проводит Шаггару по мрачным сводам построенного на северный манер здания.

Иногда они проходят в проникающем внутрь сквозь окна лунном свете. Шаггара разглядывает белесо освещённый затылок Кая и в пару мягких бесшумных шагов приближается вплотную к герцогёнку, обхватывая его руками со спину.
Почему? Да кто его знает.
Зачем? Спросите кого другого.

Пару секунд они просто стоят так в необычайном безмолвии тяжёлых коридоров, которые теперь выглядят почти уютно.
Шаггара разжимает свои внезапные объятия и берёт Кая за руку.

- Чего встал? Идём! - без малого приказывает Шаггара. А потом, задумавшись, вопрошает, - ...а поесть у тебя ничего не найдётся?

Шаггара едва удерживается от того чтобы взвопить, когда на её пути появляется хищная снежная кошка размером едва ли не с две трети самой демоницы, успевая зажать рот ладошками.
Но хищница не нападает и легко смиряет агрессию, послушно подчиняясь командам её спутника, и Шаггара с нескрываемым изумлением на лице резко переводит взгляд с животного на Кая.

Вы посмотрите только, он даже с кошкой на "пожалуйста".
Шаггара постукивает по губе коготком, ухмыляясь чему-то одному ей ведомому, и совершенно бессовестно разглядывает Кая - то так, то сяк вертится вокруг него, обнюхивает и даже тянется к воротничку, уже раскрыв зубастую пасть. Это она не всерьёз, конечно же, но попробовать человека на зубок - хороший способ познакомиться.

Но Кай переводит на неё этот свой взгляд - от него, наверное, цветы в герцогском саду вянут, - и словно морозный ветер уносит прочь всё желание безобразничать.
Аж мурашки по спине.

Потом Кай за руку заводит Шаггару в свою комнату - вне всяких сомнений, это можно было понять хотя бы по запаху.

- Вау, это твоя комната? - демоница запрыгивает на мягкую кровать и осматриваясь, покачивая в воздухе ногами, - Как круто!..

Сказать по правде, впрочем, комната Кая хоть и отвечала всем регалиям его статуса, была, как бы это сказать...

Шаггара встречается с Каем взглядом.

...пустоватой?

В воздухе провисает тишина. Шаггара молча болтает ногами, глядя то перед собой, то на хозяина комнаты. Отчего-то обычно необычайно болтливой демонице совсем нечего сказать, но тишина не кажется гнетущей.

- Хехе~

Из-за приоткрытой двери появляется хищная кошка - та самая.
Она в действительности приносит еду. Много мяса, овощи, фрукты и даже немного десертов.

- Ооо!

Глаза Шаггары блестят неподдельным шальным блеском. Демоница бросается на еду и последовательно уничтожает несколько окорочков подряд.
Аппетит у неё поистине демонический.

- Ммм, файронфкая куфня... - мечтательно замечает Шаггара с набитым ртом - Фкуф молодофти... - с усилием проглатывая зверский кусок мяса, однако, она продолжает, - Готовят у вас, конечно, отпад... Ещё бы хвост подпалить при встрече не пытались!

Демоница разражается звонким смехом, но вдруг замечает всё ещё сидящую рядом с собой кошку. Морда её больше не искажалась оскалом - она просто расположилась рядом, пристально глядя на Шаггару.
Демоница протягивает к хищнице руку с величайшей осторожностью.

Кончиками пальцем касается шерсти на лбу.

...спустя несколько немного напряжённых моментов безмолвия пальцы Шаггары зарываются в пушистую белую шерсть на щеках Азурилы. Большая кошка без стеснения жмурит льдистые глаза и подставляется демонице.

- Хорошая~ Хорошая девочка, - жмурится ей в ответ Шаггара. А потом переводит взгляд на Кая, - Кошки меня любят, вот!

Шаггара беззаботно болтает ногами - словно и не ей к утру должны были снести голову только лишь за то, что она уродилась краснокожей и рогатой. Обстоятельства этого странного знакомства словно бы перестали волновать её, стоило в кадре появиться еде.

К ней без стеснения продолжает прикладываться демоница - что поделать, во-первых, она голодна; во-вторых, не так часто демону (каким бы честным и невинным он ни был!) представляется возможность отведать северянских явств.
Более всех блюд, кажется, северяне любили мясо; Шаггара тоже. И это, вероятно, было единственной точкой схождения вайронских нравов и шаггариного представления о прекрасном.

Но вся эта радость для её потустороннего желудка кажется какой-то неполной, чего-то не хватает для того, чтобы вечер стал по-настоящему зажигательным. Речь, разумеется, идёт об алкоголе - и тут уж по старой традиции, Кай проставил ей стол.
Она проставит Каю пойло.

Массивные поясные сумки Шаггары набиты огромным разнообразием хлама - отмычки, яды, монетки, всякие безделушки, не то купленные, не то украденные на всяких гуляниях да ярмарках. Птичьи перья, засушенные цветы, листья и травы, склянки и колбы...
В конце концов демонетка находит то, что искала.

Небольшая, но массивная железная фляга и два колпачка-рюмки в комплекте. Шаггара откручивает с фляги крышку, принюхивается и, кажется, остаётся более чем удовлетворена тем, что ощутили её обонятельные рецепторы.

- Шаггара, - кивает своему без пяти минут собутыльнику Шаггара, - Извиняй, что днём пыталась обнести. Житуха трущобная - она такая. Я не со зла. Пить будешь?

Вопрос, как водится, чисто риторический - у них есть стол, у них есть выпивка, у них есть, в конце концов, спутник по погружению в глубины алкогольного опьянения этой странной ночью. Совместить всё это в маленький внеплановый праздник - дело принципа!
Так что Шаггара разливает необычайно густую янтарного цвета жидкость по видавшим виды стопкам. Одну протягивает Каю, вторую оставляет у себя.

- В этих ваших высших обществах такую бурду не пьют, - посмеивается Шаггара, - Но чем богаты - тем и рады, как говорится. Глотай залпом и закусывай сразу, понял? Вот так, смотри.

И Шаггара демонстрирует Каю отточенное владение всем вышеописанным процессом, необычайно быстро вливая в себя содержимое рюмки и закидывая в зубастую пасть кусок ветчины.

- Пчи! - однако, вслед за этим демоница чихает, исторгая изо рта самые настоящие искры пламени.

- Отпад... - подытоживает она.

Охренеть.
Шаггара с интересом наблюдает за тем, как малец принимает в себя содержимое рюмки.

По вмиг раскрасневшимся щекам и чуть поплывшему взгляду, однако, быстро становится понятно, что для младшего Кэйлума такие градусы - это около как впервые. Но Шаггара довольна - по крайней мере, взгляд его теперь кажется скорее скорее утомлённым и чуть беспокойным, нежели переполненным колючим холодом Ледяных Высей.

Да, так определённо гораздо лучше - Шаггара, кажется, довольна проделанной работой.

- Поня~ятия не имею! - разводит руками Шаггара, - В Алваде все этой штукой уклюкиваются, уж коль надо, чтоб тебя развезло по-быстрому. Вроде бы, эту пакость кто-то в Хеттмате варит... Поэтому его ещё называют "бальзам мудрецов". Или, - хихикает Шаггара, - "Бальзам дураков". Скоро поймёшь почему~

Сразу же после этого Шаггара возвращается к яствам. Бесцеремонно и без капли стеснения, она методично и в кратчайшие сроки уничтожает разложенную перед ней еду.
Впрочем, в какой-то момент останавливается. Прерывается на - что бы вы думали, - правильно, на флягу с уже упомянутым "бальзамом дураков".

Наливает себе рюмку.
Выпивает залпом.
Не закусывает.
Смотрит на Кая вопросительно. Хлопает глазами. Оценивает.

Вздыхает и, кажется, решает пощадить своего собутыльника и спасителя - вероятно, вторая рюмка просто свалила бы его с ног. Хороший план, если бы она хотела всё здесь обнести и улизнуть - ах, если бы только она этого в действительности хотела!

У Шаггары не было ни единой причины вырубать Кая Кэйлума, всё-таки.

- А теперь, - Шаггара поднимается, изрядно опьяневшая, со стула, потягивается, и возвращается на кровать. Садится на неё и просто падает на спину, положив руки за голову, - Можешь рассказать мне о том, как же так вышло, что ты, наследник самого поехавшего но борьбе со скверной герцогства, освобождаешь из тюремной камеры воровку-демона, тащишь её к себе в комнату, и пьёшь там с ней?

- Я демон, - смотрит Шаггара в потолок, - Мне не понять, как оно у вас, людей, устроено... У меня нет предков, нет того, что вы зовёте "родителями".

Всё-таки, ненасытная тварь, зависшая за Завесой, едва ли подходила для того, чтобы считаться полноценной родительской фигурой.

- Но даже я понимаю, что это какая-то хрень. Ты ведь последний человек в этом месте, кто должен так поступать.

Шаггара резко подскакивает с кровати и хлопает в ладоши.

- Но ты поступаешь! Это нелогично, глупо, и ещё раз глупо, поэтому... - Шаггара нетерпеливо болтает ногами, а глаза её жадно сверкают, - Поэтому расскажи-расскажи-расскажи! Я чую запах интересной истории!

Даром что хвостом Шаггара не ви- А, нет, постойте-ка.
Виляет.

- Я сделала то, что первым пришло в голову, - пожимает плечами Шаггара и легко улыбается, - Но, если это то, что было тебе нужно...

Шаггара не договаривает - да и нечего тут договаривать.
Речь Шаггара любит. Слова - это здорово. Но иногда молчание выходит ценнее и красноречивее, чем самые витиеватые и глубокие речи.

Шаггара падает спиной на герцогские перины - они непривычно мягкие. Шаггара видела и несметные богатства (однажды ей довелось возлежать даже на царском ложе), и кромешную нищету; последнее, конечно, было её бытию несравнимо ближе, хотя сердце отчаянно звало демоницу под  массивные золотые своды вычурных бальных залов.
Не танцев и светских раутов ради, разумеется.

Шаггара поворачивает голову, встречаясь взглядом с Каем, чья надломленность сейчас ощущается более, чем ей когда либо доводилось видеть, пусть их знакомство и не было таким уж долгим.

- Я людей ем, вообще-то... - Шаггара улыбается будто бы чуть виновато, - Не то чтобы слишком часто, правда. Вы, смертные, отбрехаться всегда горазды... А я же дурная - я развешу уши и слушаю, что вы мне в них заливаете. А там уже и рука не поднимется...

Шаггара скрещивает руки на груди и недовольно надувает щёки, переводя взгляд на потолок.

- Честно говоря, я... Не очень люблю убивать людей, - тихо продолжает Шаггара, - Слышал сказку про скупого странника и последнюю монету? Не было там никакой монеты. Был только полоумный старик, который настолько боялся умирать, что добить его было, как ты сказал, откликом душевной доброты и порывом чувств.

Шаггара фыркает себе под нос и вновь поворачивается к Каю.

- Это, вроде как, про меня сказку придумали, - чуть смущённо поясняет демоница, - По правде говоря, тот старик был единственным, кого я убила.   Не подумай - мне вас, смертных, совсем не жалко. Вы, смертные, дураки, каких поискать.

И всё-таки...

- И всё-таки... - Шаггара вздыхает, - Я никогда не видела Великой Пустоты, а про Пожирателя только слышала. Так что лучше вы, дураки, чем ничего...

Едва ли демоница сама замечает, как сплетается с Каем пальцами.
И уж точно она не может сказать, кто первый протянул руку, а кто ответил на этот жест.

- В каком то смысле мы похожи, - дружелюбно скалится Шаггара, - Я тоже совсем не такая, какой хотел бы видеть меня "папочка".

Что же, Шаггара не впервые оказывается в постели того, кому ей следовало бы перерезать горло.

Это были разные дни - светлые и тёмные, весёлые и страшные.
Но приходилось ли Шаггаре прежде брать свою несостоявшуюся жертву за руку и так беспечно трепать языком о том, о чём приличному демону даже думать не положено?

Не-а. Ни разу.

- Не, - демоница чувствует себя необычайно странно. Необычайно тихо, необычайно смирно, необычайно... смущённо? Прямо в груди; там, где по общепринятому мнению у смертного существа находится сердце, что-то распаляется, разгорается. Шаггара рада этому - очень рада - и именно эта неожиданно накатившая радость заставляет её отводить глаза, прятать в уголках губ улыбку непонятной природы. Пальцы, обнимающие её ладонь - тёплые. И от тепла этого становится ещё более неловко, но Шаггара продолжает, преодолевая беспокойство от странной природы этих совсем неподобающих хищнику чувств, - Ты же даже ничего не сказал, помнишь?

От этого Шаггара чувствует себя ещё более неловко - Кай Кэйлум, этот деликатный и малоэмоциональный безумец, остановил её от кровопролития, не сказав ни слова и отреагировав, кажется, быстрее, чем сам осознал, что спас свою аристократическую шкуру. Узнай кто - и её на смех поднимут.
Но никто не узнает.
Никто.

Пальцы Шаггары чуть вздрагивают и невесомо сжимаются на пальцах Кая.

Ей совершенно точно понятно, что к Великой Пустоте он имеет отношение ещё меньшее, чем она, порождение смертных страстей; ей же совершенно понятно, что говорят они об одном и том же явлении, пусть и наблюдают его, похоже, с разных сторон.

- Пустота - это отстой, - со смехом подытоживает Шаггара, - А?..

Кай касается её щеки - Шаггара вздрагивает, будто не ожидает этого.
В то же время, она, кажется, ни капли не удивлена.

Хёстурский наследних обходится с демоницей необычайно ласково - и ласка эта почти пугает привыкшую выживать Шаггару; ту самую Шаггару, чья природа - бесконечное метание между "бей", "беги", "соблазняй".

Так, нет.
Нет-нет-нет-нет-нет.

Если он продолжит в том же духе... Если ничего не сделать...

Шаггара набрасывается на Кая звериным рывком, буквально запрыгивает на него.

- Решено, - голодные глаза Шаггары жадно блестят, словно она и в самом деле передумала, решила сожрать своего странного спасителя, - Если у нас времени до утра...

Вопреки ожиданиям, однако, демоница умиротворённо пристраивает рогатую голову на груди Кая.

- Выдам тебе объятий авансом, чтоб до конца жизни хватило.

- Хах.

Не то вздох, не то усмешка относительно своей нежданно нахлынувшей сентиментальности.
Это не казалось, впрочем, неуместным или неловким - демон жадности со всей ясностью просто тянулся к чему-то настолько же жадному. Ведь разве не для этого из поставленных на кон вероятностей она явилась такой?

Кай не боится ни демонов, ни пустоты - нечего бояться тому, кому нечего терять. Сильно ли ценит он, попавший в одну постель с демоницей герцогский сынок, титулы и все причитающиеся ему почести? А если и в самом деле ему плевать, хорошо ли знает, почему не в жадности следует искать искупления?
Шаггара поднимает на Кая взгляд и отвечает улыбкой на улыбку - ему так к лицу гораздо больше, чем трагизм опустошения. С беззастенчивой звериной непосредственностью подставляется макушкой под ласкающую её ладонь - и откуда только в этой чёрной крови столько тяги к скромным радостям смертной жизни?

Но Шаггара, похоже, не собирается отводить этому времени больше, чем следовало бы - Шаггара перехватывает запястья Кая, мягко, но крепко вжимая их в кровать. Смотрит на недоумевающего наследника Кэйлумов сквозь чуть сощуренные глаза, растянув губы в улыбке. И усмехается - теперь уже совершенно точно усмехается:
- Хах.

Шаггара склоняется к Каю, опускается вплотную к его уху.
Хватка, с которой она держит запястья юного герцога, крепче, чем могла показаться сначала.

- Твою еду могли отравить по меньшей мере дважды, - шепчет Шаггара, - Отравлено могло быть содержимое моей фляги. Бесчисленное количество раз тебе можно было перерезать горло, и даже сейчас... - горячее дыхание демоницы уходит вдоль шеи вниз, - ...я могла бы перегрызть тебе глотку одними лишь зубами вдвое быстрее, чем твоя домашняя кошка сообразила бы, что происходит.

Шаггара игнорирует утробный и низкий кошачий голос из-за спины. Ей нечего опасаться.

- ...делать этого я конечно же не буду, - приподнимается Шаггара над Каем. Пальцы её проскальзывают по запястьям вверх, касаются ладоней и сплетаются с пальцами Кая, всё так же крепко вдавливая их в перины, но теперь будто бы без любого принуждения, - Но ты должен быть готов к тому, что найдутся люди, которые захотят убить тебя, - демоница грустно вздыхает, - Уж таковы вы, люди - кому-нибудь всегда будет удобнее без герцогских сынков.

Вопрос, кажется, по-настоящему озадачивает Шаггару. Демоница вскидывает бровь, слизывает с губ невесомые отголоски мимолётного, невинного поцелуя.

- А это, - Шаггара ухмыляется, склоняясь над Каем и переходя почти что на шёпот, - Зависит от точки зрения. Если ты будешь оценивать меня по моим намерениям...

Губы демоницы накрывают губы наследника герцогского дома, и Шаггара сторицей возвращает Каю его поцелуй. Язык Шаггары проскальзывает меж податливых губ, влажно сплетаясь с языком Кая.
Терзаться излишком мыслей - не в её стиле, особенно в такие моменты. Шаггаре хорошо, когда хорошо и плохо, когда плохо; вкусно или невкусно. Шаггара не из тех, кто стесняет себя излишком столового этикета - но сейчас она подходит к своему пиршеству на удивление нерасторопно, с толком и расстановкой, позволяя не привыкшему к излишку смертных страстей Каю распробовать, что это вообще такое - целовать не простую женщину, но чернокровое порождение изнанки мироздания.

- ...то выйдет, что я всего лишь делаю то, что хочу делать, и твоё благополучие меня совсем не заботит, - как ни в чём не бывало отнимает своё лицо от лица Кая Шаггара. Она разжимает пальцы и поднимается, усаживаясь на Кае. Шаггара смотрит на него сверху вниз, но во взгляде её только игривые искры.

- Но даже если я делаю это только для своего увеселения, - как ни в чём не бывало, Шаггара тянется к декоративному ремню, наискосок пересекающему грудь Кая. Пряжка щёлкает, а Шаггара мимолётно хмурится - она не любит бессмысленные элементы одежды, - Даже если это просто моя прихоть...

Острые шаггарины когти беззлобно царапают кожу на животе Кая, когда её небольшая красная ладонь беззастенчиво проскальзывает под тёмно-синюю ткань рубашки.

- Это никак не помешает нам просто хорошо провести время, правда? - совсем по-звериному демоница вновь припадает к Каю, вжимаясь в того своей внушительной грудью. Она хитро подмигивает на удивление расслабленному юноше, пока рука её, словно бы сама по себе, расстёгивает пуговицы на рубашке наследника герцогского дома.

- Прости, Кай, - не похоже, впрочем, чтобы Шаггара о чём-то в действительности жалела - лицо её, во всяком случае, остаётся совершенно бесстыжим, - Я украду у тебя сегодня кое-что очень важное, ладненько?~

- А одежду, как известно, - Шаггара выгибается совсем по-кошачьи, позволяя Каю стянуть единственный предмет одежды, скрывающий её грудь от  посторонних взглядов, - Придумали люди для людей. Но я-то не человек.

Шаггара ещё раз подмигивает Каю, заканчивает с небольшим запозданием расстегивать рубашку и прижимается к нему обратно, но в этот раз ничто не разделяет их тела, и кожа касается кожи, меняя тепло на тепло.

- Твоя стража так печётся о каких-то монетках, - хихикает Шаггара, - Которых у тебя и без того навалом. Но когда их драгоценный наследничек сворачивает на кривую дорожку, - красная щека демоницы трётся о чуть порозовевшую щеку Кая, - Они совершенно бесполезны.

- Бесполезны, - шёпотом повторяет Шаггара в самое ухо и легко цепляет клычком мочку, - Видишь? На самом деле, это не я краду у тебя, - язычок Шаггары проходит от уха вниз по шее, - Это мы крадём у них. Может быть, это и не справедливо, зато точно честно.

Но Шаггара вдруг трепетно вздрагивает, вскидывает голову, смешно дует щёки и обиженно поджимает губы.

- Ээй! - возмущённо отпирается Шаггара, - Это... Это н-не честно!

К сожалению или к счастью, но некоторые части на демоническом теле уродились чрезмерно чувствительными, будто не позволяя забывать, где у этой гуманоидной формы проходит почти физически обозримая граница между человекоподобным и искажениями, порождёнными текущей в венах порчей. Прикосновения к ним отдаются дрожью в коленках и отчётливо разгорающимся румянцем на и без того красных щеках.

- Эй, пиздюк, - даже обыкновенная ругань из уст демоницы сейчас звучит в интонациях какой-то размякшей неуверенности, - Т-ты... Ты нарываешься!..

За такое положено отвечать, между прочим!

И Шаггара ещё, конечно же, придумает ту меру ответа, которую понесёт не по годам наглый Кай, но только лишь тогда, когда эта юная личинка ксенофила в полной мере удовлетворит своё любопытство до нечеловеческих частей её тела.
А пока...

А пока...

А пока Шаггаре остаётся только обрушить свою переполненную кипящей страстью голову на грудь Кэйлума и стремительно тупеть, не в силах поделать ничего с падкой на удовольствия звериной частью своей демонской природы.

Чёрная кровь закипала под чёрной кожей - что же, распалить Шаггару - дело нехитрое, но где это такое видано, чтобы демон растекался по человеческому мальчишке, словно подтаявшее мороженое? Крылья её мелко подрагивают от прикосновений, а хвост то мечется вдоль тела, но обхватывает руки Кая, оплетая пальцы и запястья. Шаггару будто лихорадит, даром что человеческими болезнями она никогда в этой жизни не болела и заболеть не могла - даже если некоторые человекообразные демоны и были им подвержены, Шаггара словно выжигала их изнутри прежде, чем они могли как-то проявиться.

Если прикосновения к основанию хвоста и крыльев отдавались импульсом в позвоночник, то поглаживания и прикосновения к рожкам, растекаясь в неге от поглаживаний, проникали  прямо в демонический мозг. Эти рога явно были созданы природой не для того, чтобы ими всерьёз бодаться - обтянутые горячей пульсирующей кожей, горячие и бархатистые на ощупь, они бесстыже распалялись по мере того, как Кай со всей присущей ему невозмутимостью ласкал вжимающуюся в него демоницу.
Губы Шаггары, такие же размякшие и податливые, как и вся она, покорно размыкаются перед языком Кая, позволяя ему вдоволь ощупать необычайно горячие и влажные внутренности её рта.

Собственный же её язык скользит вдоль языка Кая, пока содержимое её головы плавится, словно уложенная на ладонь ледышка.

Шаггара отрывается от поцелуя, и скользнувший тенью по блестящим губам тёмный язык показывается лишь на мгновение - необычайно длинный и раздвоенный, он скрывается во тьме клыкастого рта, когда демоница утирает с  кожи губ, подбородка и щёк смесь человеческой и демонической слюны.
Шаггара, необычайно горячая, до чёрного румянца горячая, поднимается с Кая, выпутывает хвост и крылья из его настойчивой хватки, дышит тяжело и шумно, и в испарине грудь вздымается в ритм отчётливым звукам дыхания.

- Ну ты и засранец, конечно... - цыкает языком Шаггара, звучит возмущённо, но едва ли производит хоть какое-то впечатление возмущённой.

Одежду придумали люди для людей, да. Вот и штаны Каю ни к чему. Ни к чему ни эти вычурные ремни, ни золочёные пряжки - кто вообще придумал его в такое наряжать?

Шаггара спускается вниз, туда, где прямо перед её лицом окажется обнажённый и ко всему готовый член Кая. Почему бы собственно и нет? В самом деле, почему она не должна этого делать?

Язык Шаггары и в самом деле оказывается раздвоен на конце. А ещё неожиданно длинный - и необычайно горячий. Его без труда хватает на почти во всю длину, или же для того, чтобы обхватить плотным кольцом и ещё немного осталось.

Тонкие пальцы ложатся на растрёпанную макушку, ласкают её легко, и Шаггара отвечает, трётся тёмной шевелюрой о ладонь.
Не отвлекается, впрочем.

И хотя Вайрон для Шаггары - место, наполненное дурными воспоминаниями, она не может не отдать должное северянской крови - необычайно горячей вопреки суровому холоду этих мест. Те вайронцы, что делили ложе с Шаггарой, не подводили её ожиданий - не подведёт их и Кай, это демоница точно знает.  У Шаггары нет причин в этом сомневаться - она видит это собственными глазами, чувствует на вкус, когда её необычайно длинный язык то обхватывает пульсирующий член, словно змея, душащая жертву, то хаотично скользит, словно в поисках тех клочков кожи, которую ещё не покрыла её горячая слюна. Шаггара чувствует это своим необычайно чувствительным обонянием, в конце концов; отчётливо слышит по соскальзыающим с губ младшего Кэйлума стонам и придыханиям.
Кай хороший мальчик - Шаггара целует его, облизывает и заглатывает до основания.
Хороший, и очень, очень чувствительный.

С таким интересно играть - Шаггара выпускает блестящий от слюны член и смотрит на плоды своей работы, добродушно скалится и проводит коготком от головки до основания - совсем не больно и очень осторожно.

- Эй, Кай, - алая ладонь сжимается вокруг разгорячённой плоти и движется неторопливо, лениво почти. Туда-сюда, вверх-вниз. Шаггара жмётся лицом к бедру Кая, трётся щекой, не стесняется даже пустить в ход клычки, оставляя на бледной герцогской коже вульгарный красный след. Облизывает его тут же впрочем - вроде как извиняется, - и поднимает на хёстурского наследника почти щенячье-невинный взгляд, в золоте которого, однако, пляшут черти, на которых всего Ордена Цепи, похоже, не хватило бы, - Если захочешь большего - тебе стоит только...

Попросить?
Шаггара набрасывается на член, смакуя его и покрывая новым слоем демонической слюны. Облизывая, проталкивая в свою глотку до упора, а потом с приглушённым "ах!" выпуская - демонам, знаете ли, тоже нужно дышать. Целует, покусывает, а потом отстраняется как ни в чём не бывало, по-кошачьи укладывается обратно на бедро своего юного любовника и заканчивает:

- ...взять это самому~

Смеётся беззвучно, скалится, и бесстыже облизывает перемазанную наглядным свидетельством юношеского возбуждения руку.