- Что тебе снилось? - спросил он.

Это значит, нужно рассказать историю. Какую-нибудь, реальную ли, вымышленную: всё равно - но рассказать так, чтобы было интересно.

Но в этой истории, в образах - можно резонёрствовать. Маскировать истину, которую в чётких рамках их милой - жестокой - игры она не может сказать прямо.

- Снилось, как я была в тюрьме... - аккуратно начала она. Но сразу: явно обозначила несоответствие тюрьмы из истории её текущему положению вещей, - Свет пробивался из окна над потолком, и я билась в закрытую решётку... Я молилась. В безнадёжности своей, я думала, что мне нужно назвать имя бога тысячу тысяч раз, и тогда дверь откроется...

Она замолкла. Стала ждать.

- Что дальше? - голос из тьмы безучастный, но, всё же, самую малость заинтересованный.

Она ответила так, как следовало ей в её роли.

- Пока я звала бога, потеряв именам счёт, я превратилась в молитву вся, и больше не осталось во мне ничего... Я забыла о том, что я в тюрьме, и что молилась о выходе. Вдруг - я увидела - дверь открылась. Замок прогнил... От старости...

Немая пауза, после неё - шумный мужской вздох. Задумчивый.

- "Каждый тюрьму себе строит думами о ключе"... - сказал он, и она смогла почувствовать на этот раз, что это какая-то цитата. Книги, которую она не читала. Он прочитал сотни книг, и говорил много чужого: она не сразу поняла, что это так, и как много это сказывается на том, что и как он говорит. Она читала: всего ничего. Но говорила всё из себя: лишь живое, то, что она видела.

- ...ну, что же было дальше?

Она пыталась вернуться к мысли. Его фраза её озадачила: понадобилось некоторое время, чтобы настроиться.

- Я... Я забыла, зачем мне нужно было выходить. - она прислушивалась к собственному голосу: потерянность, искренняя, - Я не поняла, что мне делать с открытой дверью...

Она стихла. В собственном серьёзном впечатлении, в которое погрузила её его фраза, сказанная так легко, столь ловко - почти пренебрежительно.

Он подождал время. Не очень долгое.

- Что ещё снилось?...

Он быстро думал, быстро принимал, раскраивал до сути - всё ему быстро становилось ясно, и всё ему быстро становилось скучно. Даже то, что глубоко поражало других и переворачивало их маленькие внутренние мирки. Ему всё время нужно было новое.

- Снилось... - попробовала она заново, - Снилось, что люди устроили большой пожар... Стали вытаскивать из домов всё, что у них есть - и сжигать. Всё горело, поднимаясь высоким пламенем над их крышами... Всё обращалось в угли... Они разрушали всё, что имели, всё, что было ими создано - всё в огонь. Все люди всего мира - сжигают всё. Так они славили ночь...

Она остановилась; думала, что же она только что сказала. Часто для неё самой сказанное ею оказывалось загадкой, которую разгадывали другие. Думала... Что слишком коротко рассказала, слишком неинтересно...

- Что же ещё снилось?... - его тон был окончательно заскучавшим.

Она... Не могла придумать третий сон... Она напрягала голову, но в неё ничего не приходило... Казалось, она опять выбилась из сил, рассказывая...

Она... Не может больше рассказывать... Он больше её не слушает, ему уже неинтересно...

А ей снова хотелось есть...

- "подвальное", не войдёт в изначально заданную историю