Ну, может, Петра немного оплошала.

Возможно, дело было в возрасте, возможно, в чем-то, что такая умная, такая предусмотрительная Петра никак не могла контролировать!
Это все неважно, потому что слухи о ней поползли. Конкретно Петру никто ни в чем еще не обвинял, но, сами понимаете... Бледная девица, которая дни коротает в доме, окна в котором занавешены плотными шторами? Петра недовольно цыкает, сметая в портал, ведущий в ее дом, книги и приспособления, от которых никак не могла отказаться. Она же даже не убила никого! Так, поковыряла немного клыками. Ничего особенного или даже болезненного.

Короче, пора было сматывать удочки.

Поджечь, может, дом? Петра оглядывается на деревню, постепенно наполнявшуюся гулом сплетен, слухов и неодобрительного шепота. Ладно... Что с них взять? Глупые люди. И кровь у них тут так себе была. И дети противные, шумные. Да вообще! Петра сама бы уже на днях свалила, ужасное место, совершенно не привлекательное!
Поправив волосы, выбившиеся из-под капюшона, Петра пошла в неопределенном направлении, в основном - подальше от Милвира. У нее не было ни каких-то наводок, ни знакомых, которых можно было бы навестить, а в Таррин возвращаться пока не хотелось. Остается только с необоснованной уверенностью шагать вперед, недовольно шипя, когда длинная черная юбка цепляется за кусты, но все еще даже не планируя в следующий раз взять с собой, фу, думать тошно, штаны. Аж мурашки по спине побежали.

Чем дальше в лес - тем больше звуков. Это, если вы не догадались, мудрость для вас от столетнего вампира, которая много успела повидать. Поэтому Петра останавливается, настороженно прислушиваясь к окружению, когда не слышит ничего. Хоть бы одна птичка чирикнула, честное слово!
Вместо чириканья она слышит мужской голос. Такой... насмешливый. Неприятный. Человек не пьян, но явно выпить любит - это слышно и в его неразборчивой речи и в храбрости, с которой он громко разговаривает, поздним вечером находясь в лесу. Чем ближе Петра оказывается к невидимому мужчине, чем четче понимает - ничего особенного. Очередной член очередной банды, которые ничего никогда не добьются.
А почему не добьются?
Потому что Петра уже за спиной одного из них.

- Шшш, - девушка прижимает холодную руку в разгоряченному горлу мужчины, который уже приметил в ближайшем дубе свой туалет. Его сердцебиение, резко ускорившееся, вдруг замедляется, и он падает на колени, пытаясь удержаться за дерево - не вышло. - Будь хорошим мальчиком и поспи.

Сколько ему лет? Тридцать? Совсем ребенок.
Петра наклоняется к нему и, поморщившись, быстро вонзает в грязную, вонючую кожу клыки. Ее хватает ненадолго; почти сразу резкий запах пота заставляет отстраниться, и Петра вытирает заслезившиеся глаза - кошмар. Пиздец даже. Вот поэтому такие банды ничего и не добиваются. Зачем Петре марать об них кинжалы, если несоблюдение гигиены справится быстрее?

Но кровь - это кровь. Порталы раскрываются быстрее и легче, и Петра, охваченная чувством своего превосходства, отправляет в сон еще двух разбойников. Три легкие победы кружат ей голову, сразу хочется еще, побольше, может, покровавее. Сколько их еще на улице? А сколько внутри? Петра бросает быстрый взгляд в окно, целится, прищурив глаз, и оказывается внутри, кинжалом вперед.
На них даже доспехов нет.
Или ей везет?
Или... Неважно.
Хотя Петра, даже испытывая искреннее удовольствие, не улыбается, в ее глазах сверкают искры, когда клинок забирается все глубже и глубже в чей-то мягкий, податливый живот.
Этому мужчине Петра уже не шепчет самую короткую колыбельную в мире. Ее интересует только его шея, только пульсирующая вена - она будто в ресторане оказалась! Дешевом. Вонючем. Ладно, в кабаке.
Ей приходится на колени опуститься, чтобы припасть к горлу куда более чистому, чем то, с которым она столкнулась десять минут назад. Раззадоренная Петра с трудом держит себя в руках и, если уж говорить начистоту, в себя приходит только лишь потому, что видит прямо напротив пару подозрительно девичьих ног. Вестал резко поднимается, не замечая, как капюшон спадает с головы, и встречается глазами с девушкой, привязанной к стулу.

Ну, может, Петра опять немного оплошала.

Угасают искры в янтарных глазах, напрягаются пальцы, сжимающие кинжал.
На цыпочках к Петре подкрадывается паника.

- Так, и, - Вестал лихорадочно соображает. - И много ты видела? - Может, ей еще можно память стереть? Или какая у нее сопротивляемость к магии? За что ей вообще такое наказание! Чтобы доказать свою безопасность, Петра вытирает кинжал о плащ и прячет его за пояс, забывая, впрочем, вытереть перепачканные в крови губы. Ой, отстаньте, она хотя бы попыталась.

Отредактировано Петра (2021-12-07 21:20:12)