Кортана искренне любила башни магов.
Отколовшиеся от замков, они сохраняли при себе некоторые завидные черты. В частности — неприступность и холод. Если первое было приятно, но несущественно, то второе, позволявшее комфортно наслаждаться даже жарким летним днём, было воистину бесценно в столь светолюбивом крае как Эльмнот.
От магов же подобным башням доставались интересности; и особенно — книги. Причём — самого разного толка. Подобно многим другим чародеям, Берикен собрал свою личную полку, избранное, а всё остальное раскидал как и где придётся, лишь изображая упорядоченность, и подобно многим же колдунам, он не поленился в годы своей бурной юности хвататься за всё, что представляло из себя сшитые листы бумаги, обезображенные чернилами и скованные переплётом. Были тут и поваренные книги, и сборники сказок, и настоящие волшебные трактаты, и всё-всё вот это вот Кортана поедала со страшной скоростью, вжимая информацию, точно губка. Книги казались ей произведением подлинного гения; не как частный случай, но как общий субстрат.

Увы, никакой покой не длится вечно.
Раздался стук — Кортана даже не дёрнулась; если притвориться, что не заметил, то оно уйдёт, верно? Не ушло; раздался новый, настойчивый грохот уродливой горгульи о дубовую дверь.
Вздохнув, демоница спрыгнула со шкафов и направилась ко входу. Оставленная Берикеном, она чувствовала ответственность за то, чтобы принять гостя, покуда хозяин не вернётся.

Башни Кортана любила, а вот одежду — не слишком.
А потому накинула один лишь белый мужской халат на голое тело, едва прикрывавший грудь и плечи, и лишь встреченное зеркало, беспристрастно отразившее междуножное богатство, намекнуло, что не мешало бы ещё подпоясаться, что Кортана и сделала, сохранив лишь без преуменьшения шикарный вырез, демонстрирующий едва ли не больше, чем скрывалось, да оголённые щиколотки.
Правый бок, казалось, был покрыт изморозью, как и левое бедро, и правое предплечье, — верный признак того, что Кортане комфортно холодно.

Совершив нехитрые манипуляции (Берикен не был атлетом и не поленился поставить подсобный механизм на замок), Кортана открыла дверь, вперила руки в боки и смерила недовольным взглядом нежданного гостя с ног до головы, гордо выпрямившись перед ним.
— Берикена нет дома. — Голос её звучал тихо, осторожно. По сути, Кортана не была сердита, но выглядела раздражённой; словно человек, которого отвлекли от важного дела. — Может, я могу чем-то помочь?

И тут же пожалела о сказанном; а вдруг и правда может?..
Ну, не страшно. Сделанного не воротишь.
Мальчишка выглядел, к счастью, безобидно, и, стоит признать, весьма привлекательно. Был бы он книгой...

Гад?..
Может, незнакомец — враг Берикена?..
Увы, додумать свою мысль до ума Кортана не успела.

Дитя льдов умела смотреть холодно. Определённо. Увы, ясноглазый незнакомец умел быть непрошибаемо галантным: прошла минута, отведённая на взаимное любование, — Кортана нашла цвет волос юноши весьма приятным, похожим на её, кажется, — и вдруг её холодная ладошка оказывается в чужих руках — тёплые! — а затем их касаются ещё и губы!
Вздрогнув, Кортана на мгновение-другое задержала дыхание, приподняв грудь. А когда выдохнула — нахальный мальчишка оказался уже внутри.

Кортана на всякий случай окинула взглядом дверной механизм — вдруг там найдётся приспособление, чтобы выталкивать нерадивых гостей? — но не обнаружила ничего подходящего, а потому неприязненно поёжилась и направилась следом. Скрестив руки на груди.
Наверное, всё-таки, не враг. А если и да, то уж точно не ей. Пока что, во всяком случае.

Терпеть посягательство на свой локоть Кортана не собиралась.
И как плавно Виссарион подвёл себя к ней, так же нежно и непринуждённо, словно отрабатывая хитроумное танцевальное па, демоница оказалась достаточно в сторонке, чтобы идти рядом, но не позволить себя вести.
Нервная улыбка, кажется, стала достаточно крепким оберегом от новых посягательств. Не то, чтобы гость был так уж неприятен, но он определённо отличался знатным нахальством и теплотой в сердце.
— Могу, но не слишком хорошо.

В гостиную проливался свет, отцеженный стеклом до молочного цвета; яркий и чистый — дневной, и для некоторых — губительный. Ветерок, привычный такой сквозняк, влетевший неизвестно где и выбегавший неизвестно откуда, тронул подол халата.
Гость отодвинул стул, приглашая, а Кортана...
Кортана усадила на стул гостя.

— Пожалуйста. — Сердито процедила она, нависнув над ним, сидящим на стуле. Подняв подбородок, она вложила в надменный взгляд сверху всю возможную брезгливость и посмотрела на Виссариона так, словно он был... тёплым. А потом вспомнила, что и в самом деле был, и из рук, "заперших" мальчишку поверх плеч, с холодным треском вырвались крохи ледяной магии, наледью обморозив спинку стула. — Не нужно играть со мной в игры. Говори, кто ты, и что тебе нужно от Берикена.

Клыки у Кортаны были чуть острее обычных, людских, и когда она старательно злилась, то сжимала нижнюю губу зубами так, что один из них непременно оставался снаружи.

С вампирами Кортана, так уж получилось, особенных дел не имела, а потому на появившийся вопрос самостоятельно ответ давать не спешила. Зато пленённый ею гость — громко сказано, конечно, но она определённо ему чуточку угрожала, хоть бы и так, не слишком, чтобы это можно было счесть негостеприимным, — в общем, мальчишка не молчал и охотно давал ответы.

Устав над ним стоять, Кортана без зазрения совести уселась на его колени и локтями заняла немного места на подлокотнике. Удивительным образом, учитывая позу, халат не позволил грудям вывалиться, зато полюбоваться "изморозью", покрывающую талию справа, вампир мог безо всяких проблем.
— Может, ты просто достаточно хитёр или силён, чтобы преодолеть все угрозы, выставленные хозяином этой башни. — Пожала плечами демоница, чуть поёрзав; голый зад, даже спрятанный под халат, считал колени юнца пятнадцати лет отроду не лучшим сиденьем. — Но знаешь что? Я тебе верю.

И на этих словах Кортана встала, чтобы ненароком не пасть во власть тепла.
Ещё взгляд Виссариона показался знакомым — так на Кортану смотрели многие волшебники — и он же выбил в сердце стук, дрожь, вспомнившую ценность жара чужого тела, нежность объятий и прочая-прочая, манящее томительной мукой, душной лаской и лёгким, игривым сумасшествием; всё то, что демонице не нравилось и чего страстно хотелось.
К тому же, Берикена не было в башне уже несколько дней (что, в общем-то, было нормально).

Кортана отошла к камину и взяла с него длинную трубку. Такую, чтобы искра уголька находилась как можно дальше от прохладных губ, и лишь горячий сизый дым достигал носоглотки. Приветственный подарок Берикена, которым Кортана время от времени баловалась, любуясь местными лиловыми закатами.

— Но вот чего я не пойму... — Голос демоницы едва-едва не дотягивал до грубого, оставаясь в плоскости скорее жёсткого, ледяного. Она попутно забивала табак, чей аромат отдалённо напоминал о сирени. Глаза вновь посмотрели на Виссариона. — Почему ты такой маленький?.. Объясни свою маленькость.

— А я... э-э... — Кортана втянула немного дыма (простенький механизм с характерным щелчком выбивал искру, и потому зажигать трубку было не нужно), — Кортана. И я — полудемон.
Проверить это Виссарион едва ли сможет, а вот иметь небольшое прикрытие согласно легенде детей Эйры лишним не будет.

Выдохнув дым — горячий! — Кортана подумала о том, что с трубкой казаться холодной и неприступной на порядок проще, а вслух сказала:
— Руки целовать больше не надо. — Сердце предательски стукнуло, подсказав "целовать надо шею", но Кортана прогнала дурацкую мысль, отделавшись лёгким, сизым румянцем под свет аромата, вырвавшегося волшебным облачком из ноздрей. — Так что тебе здесь нужно, Виссарион?

— Ага, признался. — Пыхнув сердитым колечком, прищурилась Кортана.
Впрочем, эта пара слов осталась без внимания, и даже сама демоница забыла про них через несколько секунд.

Юноша начал раздеваться (зачем-то), но демоница не обратила на это никакого особенного внимания: куда важнее, что он бросил ей вызов! Даже если сам об этом не особо догадывался.
— Значит, ты... — Кортана щёлкнула пальцами и закашлялась, подавившись ароматной отравой; так сильно она увлеклась собственными мыслями. Ну же, ну же! "Питание..." — В-вампир... кхе... кх-кх... да?
Из глаз брызнули предательские слёзы, но Кортана быстро их утёрла, в отличие от сурового выражения лица, которое быстро сменилось торжеством — да, догадка однозначно была верной!

Теперь ей стало интересно, сколько ему лет. Наверное, сотни три?.. Он выглядел довольно-таки самоуверенным и скользким. И путешествовал днём (а Кортана читала, что для вампиров это не так-то просто).
Интересно, а он убивает людей?.. А кровь Кортаны смог бы выпить? Кортана как-то раз пролила чуть-чуть, но, к счастью, никого порчей не заразила, и только сильно позже узнала, что у демонов вроде неё кровь становится опасной только на грани смерти, оборачиваясь космической чернотой, а до того остаётся голубой (в случае конкретно Кортаны, разумеется), из-за чего и внутренности её наверняка цвета нежной лазури. Проверять досконально желания не было, но некоторые части тела служили достаточно веским подтверждением этой теории.

— А твоё имя больше подходит отцу какого-нибудь великого вождя. — Без обиняков заявила Кортана. Кажется, она где-то читала о каком-то Виссарионе? Или то был Джозеф?.. Забылось. Проявив заботливость, достойную хозяйки, Кортана подошла к окошку и задёрнула его шторами, чтобы дневной свет не тревожил попусту гостя. — А... я посмотрю.

Вообще-то, она хотела спросить, откуда он берёт все эти вещи, но это было бы глупо, как ни посмотри. Правильным ответом будет "откуда-то", и хватит на том.
Лишние проблемы ей были ни к чему.
Как и подарок.
Особенно если он волшебный.

Хвост, задравший вдруг халат сзади, скользнул в сторону, демонстрируя желание подарок принять.
Безделушки — слабое место Кортаны. И она была о том прекрасно осведомлена.
Но... она может хотя бы проверить, волшебное ли оно, верно?

Кортана взяла колечко и тщательно прислушалась к нему. Кажется, волшебства в нём было ни зги. По меньшей мере — сколько-нибудь значимого. А значит — подставы ждать не приходилось, вероятно.

Но оно ведь наверняка краденное. Или снятое с трупа. Или созданное рабским трудом.
(книги описывали вампиров не с лучшей стороны, стоит заметить)

С другой стороны, лучше она, чем кто-то другой, верно?
Она — целитель. И принимать на себя ответственность за чужую боль, за то, чтобы избавить от неё — этим ведь целитель и занимается, правда? То-то и оно.

— Спасибо. — Тихо молвила Кортана и, вильнув хвостом в другую сторону, ловко надела колечко на безымянный палец, и тут же примерилась, посмотрела на него. Если найдёт хозяина (или законного владельца) — отдаст. А пока пусть будет в безопасном месте. В сердечке стало заметно теплее. — Но я не смогу за них заплатить вместо Берикена. Так что, наверное, будет всё же лучше дождаться его.

Серебро приятно холодило кожу.
Полюбовавшись подарком ещё чуть-чуть, и почти смирившись с его явно недоброй историей происхождения, Кортана посмотрела на Виссариона, а потом — на его товары для Берикена, выложенные из сумки, которые отметила кивком.

— Я про них. Ты же пришёл торговать, верно? Я, конечно, могу проверить их магическую силу, но Берикен всё равно всё перепроверит, и в любом случае даст свою цену.
Синяя демоница передёрнула плечами и снова подняла красные глаза на вампира.

«А значит — пользы тебе от меня ни на грош.» — Прозвучало уже в её голове. — «Только если не...»

Ага.
Вот оно.

Такой маленький, а нахальства хватит, без малого, на двоих, ещё и третьему чуть-чуть останется.
Кортана смерила Виссариона уничижительным взглядом, старательно игнорируя ускорившийся темп сердца, — «Ты можешь трахнуть его! Он же явно хочет этого! А ты давно хочешь с кем-нибудь переспать!», предательски нашёптывал двигатель организма, — и прикидывала, соображала, какое решение будет лучше: поддаться соблазну или отвергнуть бесстыжего ухажёра.

На одной чаше весов — тепло. Риски небольшие.
На другой — книги. Рисков практически никаких. Ещё столько всего нечитанного осталось, спрятанного по закромам башни!..

В то же время — книги никуда не уйдут (ну, большая их часть). Времени ещё предостаточно.
«Интересно, тепло вампира чем-то отличается от человеческого?..» — продираясь через тернии строгого разума, спросила дурашливая мысль.

— Ладно. — Сдалась перед своим теплолюбивым я Кортана и убрала курительную трубку в сторону.
От небольшой игры худо не будет.

Кортана сладко потянулась, щедро демонстрируя упругие изгибы тела, безжалостно сокрытые местами белоснежным халатом, после чего развернулась к Виссариону спиной и, явно дразня в ответ, легла грудью, руками на стол, попутно подвинув книги.
Хвост, поднявшись, рассёк плоть халата надвое, словно корабль — морскую гладь, задрал его; крепкий, толстый, гладкий; как и хозяйка вся, целиком, хвост отличался прохладой и завидной упругостью, а ещё — открыл вид на бёдра и то, что промеж ними. От синего — к нежно-голубому началу между ягодиц, от белой изморози на бедре, напоминающей хитроумные завитки на зимнем окне, к лазурному нутру чуть ниже, выглядящему сладко, точно конфета на ярмарке.
Кортана презирала нижнее бельё ещё сильнее простой одежды.

На лице, боком уложенном на ладошки, отразилась улыбка, брошенная через плечо, а хвост гипнотически махнул из стороны в сторону.

«Кажется, он просто маленький извращенец» — с необъяснимым удовольствием заключил мозг, ещё сохраняющий остатки холодного рассудка. Не то, чтобы Кортана была против; возможно, ей такой и нужен был, чтобы немножко развеяться.
И всё же — ощущение странное.

Как и от ласк.

Они определённо были приятными.
Виссарион старался, не жалея сил, и руки у него были по-мальчишечьи мягкими и тёплыми.
НО.
Кортана со скрываемым сожалением думала о том, что хвост у неё явно недостаточно чувственный, и даже откровенные нежности, прилипающие к хвосту поцелуями, потираниями и поглаживаниями, воспринимались как тепло скорее на уровне осмысления, осознания эмоций: «он там, он определённо трогает мой хвост, и он делает это, явно ни в чём себе не отказывая.»

Да, маленький извращенец.
Хорошенькое определение, мистер мозг!

А значит, раз этот юный (во всяком случае — на вид) вампир не прочь усладить свои низменные потребности, то кто такова Кортана, чтобы отказаться от столь щедрого подарка судьбы?..

Демонячьий хвост скользнул по уху Виссариона, ненавязчиво (крепко) обнял его за шею, лизнул кончиком мужскую грудь, забравшись под рубашку, словно играясь в ответные ласки, и — ВДРУГ! — вдавил вампира лицом в девичьи ягодицы, вызвав крупную дрожь, трепетным маршем пробежавшуюся по всему Кортанскому телу, заставляя демоницу выгнуться; жар чужого дыхания коснулся нижних, бесстыже лазурных девичьих губ, нос ткнулся повыше, в преграду донельзя упругую и узкую, и лишь волосы подвели, защекотав там, где смеяться былоб нечестно.

«Так-то лучше.»
В животе заиграло необычайно живое чувство.
Сердечко отбивало ритм сжимающихся (и тщетно сдерживаемых от этого действа) бёдер, а ладонь демоницы требовательно легла на затылок Виссариона, в сторону отодвигая постылый, вездесущий халат. Пальцы сжали волосы мальчишки, ясно давая понять — так просто Кортана его теперь не отпустит.

И пара капель, скользнувших на пол, были самым ярким свидетельством того, что Кортана таяла.
Пока, правда, — совсем чуть-чуть.

— Ты знаешь, что делать. — Сердито (а какой ещё интонацией говорить подобные глупости?) заявила Кортана, тайком сгорая от смущения.

Каков... наглец!
В какой-то момент Кортана едва не задохнулась от ярости, но под наступлением сладкой дрожи, заражающей тело теплом, быстро о негодовании позабыла, а ещё через мгновение — и о причинах деланной злости.

Но... так и в самом деле гораздо лучше. Языком мальчишка умел вылизывать не только чужое эго, но и предметы существенно более практичные, даже если предметы — и не предметы вовсе.
Коленки сами собой, напряжённые до пальчиков ног, поджимались друг к дружке.

Хвост, ослабивший хватку, таки разразился насильственным действием — попытался было расстегнуть рубашку, но в конечном счёте, сбитый с толку не раз и не два, просто оторвал пару пуговиц и погладил Виссариона по щеке; «Хороший мальчик».

И всё же, мало.
Изморозь под руками таяла, уступала место тёплой, гладкой коже, ещё тлеющей упругостью.
Телосложение Кортаны — плод её психоэмоционального состояния в том числе, и сейчас демоница как никогда ощущала себя властительницей, а то, что она мальчишку-вампира не знала каких-то пару часов назад... так и что?..
Сейчас-то знает.
Даже не думает об этом.

Тепло, распалившее сердце, превратившее орган по перегонке крови в пылающий цветок, требовало больше, и потому Кортана, нежно зарычав, отстранила от себя Виссариона.
Затем, чтобы уже в следующей сцене повалить его на пол, на ковёр перед камином, — пачкая оный выделениями из-под-между ног — нетерпеливо полупорвать-полуснять штаны, — проклятая одежда! — и стремительно накрыть член губами.

Обвив его длинным языком, Кортана не стала цацкаться, и вогнала член в себя до самого основания, в горло, подёрнув едва заметной кривой линией тонкое горло, после чего, оставив нежный поцелуй на головке, подняла голову, убрала волосы с лица, закинув чёлку за рог, поднялась сама, и пересела — задницей прямиком на член; тот, кажется, чуть не сложился вдвое — так узка была Кортана, не взирая на охвативший тело жар, — однако уже вторым рывком демоница вновь всё-таки наполнила себя внутри, сзади, без смущения сдавив Виссариона.

Так... узко, твёрдо и горячо.
Как тут сдерживаться?..
Мыслей в голове оставалось всё меньше.

Кортана склонилась к Виссариону и жадно поцеловала его в губы, потребовав обжигающим полушёпотом, чтобы тот обнял её так, как никого раньше никогда не обнимал, после чего пробралась иссиня-чёрным языком в чужой рот.
Она жаждала его тепла.

Халат Кортане совсем не жалко — он всё равно принадлежал Берикену (не раз и не два намекавшему на то, что, дескать, «нет, правда, можешь чувствовать себя как дома и не носить одежду вообще, но ЕСЛИ ХОЧЕШЬ, то тогда, конечно...», и неизменно чувствовавшему, что его где-то да обманули).
Не жалко разогретой Кортане и Виссариона.

Упёршись ладонями ему в грудь, Кортана, не отказав себя в надменной улыбке, поднялась и опустилась вновь — в этот раз пошло лучше.

Секунда-другая медленного, склизкого поползновения вниз — и новый рывок: быстрее, сильнее, жаднее. Затем ещё пару раз. У Кортаны в жадности вообще был очень хороший учитель. Можно даже сказать — единственный в своём роде.

За руками вампира Кортана послушно потянулась вперёд, прижалась, и если её задницу наполнял член, то вот рот предстояло наполнить уже у Виссариона; затребовав одну руку на ягодицы, а другую — на бедро, Кортана томительно, липко прижалась к мальчишке пахом, трепетно задрожав от мокрой связи, после чего, почти одновременно с — поцеловала в губы.
Холодная от природы, сейчас демоница растаяла почти целиком вся.

Поцелуй, тем не менее, выдался болезненным.
Не считаясь с чувствами мальчика, Кортана сильно сдавила его губы своими, языком, лазурно-угольным, раздвинула его рот, едва не теряя слизистую связь уст, и запихала язык по самое горло уже ему, не скрывая тяжких вздохов, волнами судорожной дрожи разливающихся по всему девичьему телу — она укутывает его, а он — укутывает её.

Жаль, что член у Виссариона всего один. — Дурацкая мысль улетает, к вящей досаде Кортаны беспощадно замеченная.

К счастью, у Кортаны есть хвост, и она с неясным чувством неудовлетворения вгоняет его в себя, чувствуя через тонкую стенку внутренних тканей член Виссариона, а затем, чтобы бесстыжим образом усилить ощущения, — сдавливает ладонью собственный пах, смешивая в кучу внутренности, хвост, член и кишки, отчего невольно раскрывает рот и закрывает глаза в священном ужасе — восхитительно горячо.

Горячая Кортана стала уже даже не синей, но совсем голубой — кровь у неё такая.
Инеистых узоров на теле Кортаны совсем не осталось — демоница чистая, гладкая и непозволительно-податливо мягкая.