За день до этого

Ублюдки на задворках жизни, цепляющиеся за любую работу – вот кто окружал Маску сейчас. Таланты были у каждого, но специфичные, мерзкие и однотонные, такие, что не дар божий и благодать, а тугой ошейник, держащий на цепи. Больше они ничего не умели. Воровать, вскрывать, грабить, убивать, насиловать. И как вишенка на тортике – он, самый худший представитель однобокой братии, назначенный лидером.

Взгляд ужасных глаз проходится по соратникам, норовя прожечь цветом теплеющих угольков каждого.

Их мерзкие рожи слишком серьёзны и напряжены. Лишь у Малютки Вилли как всегда улыбка, но не стоит обманываться, эта гримаса с ним с того самого момента, как папаша рыбак ударил его по голове веслом.

- Этот уёбок опять на меня пялиться, - поежился Крис, на вид жилистый и скользкий, с козлиной бородкой и глазами-бусинками.  – Кусок в горло не лезет.
- Завались. Не хочешь жрать, так Малютка и твою порцию заберёт.
- Н-но, я же…
- Хуя же, жри или завались, Тц, - произносит Ждан, сплёвывая слюну на пол. – Главарь, ты давай говори, что за дело.

Злой Джон не первый раз работает с такими людьми, он не презирал их ровно, как и не уважал. Они не больше чем мясо, с которым нужно вести себя соответствующе.

- Дело плёвое, - многообещающе заявляет Барон, следя за реакцией каждого. – По проверенной информации, на территории прилегающей к одной усадьбе имеется хранилище колдуна, там можно найти много интересного, но в первую очередь нужно искать книги, старые, древние, записи, может скрижали или манускрипты. Как не назови, а что-то старое и из бумаги. Остальное – как получиться.
- А откуда информация? – вновь подал голос Крис.
- Блядь, не веди себя как валенок, - Ждан видимо был не в духе, а может и вовсе вёл себя так всегда.
- Да, наше дело идти и искать, - согласился Маска. – Он точно мастер? У нас не принято задавать вопросы.
- Тц, - слюна опустилась на пол. – Точно, просто шебутной, страхуется и  всегда на очке. Но как дело доходит до ловушек, так самую паршивую заметит и обезвредит.

Это говорило о многом. Как опытный человек, Джон понял, что из себя представляет Крис. Паникёр с резкими движениями и худощавым видом, не смотря на то, что является признанным мастером. Наверняка, на волне успеха, ещё пару лет назад начал что-то употреблять и вероятно не слез и по сей день. Его неухоженный вид и бегающие крысиные глазки, прикрытые веками больше положенного, намекали на то, что он чистый и с самого утра пытается привыкнуть к немилостивому миру.

«Знакомо» - думает Маска, его рука неосознанно касается подкладки одежды, где в кармане лежит плотный свёрток. Пальцы едва ли не с нежностью проходятся снизу вверх и с неохотой отрываются.

Двумя часами ранее

Доверия между ними нет никакого. Запахнет жареным, так каждый будет спасать свою шкуру и, пожалуй, это самый правильный подход. Маска без зазрения совести убил бы их, чтобы не делиться деньгами, но понимает, что если так поступит, то в следующий раз придётся искать новое мясо. Так что пусть они работают, пока он отдыхает.

«Аристократия» - думает мужчина, разглядывая свой холодный клинок, пока нарик работает над замком.

- Эй. Ты. Чего. Долга, – пожалуй, это был первый раз, когда верзила с обманчивым прозвищем «малютка» подал голос.
Джон даже слегка тряхнул головой, приняв то за сон.
- Мой отец, - движения Криса совсем другие, они плавные и закономерные, не походят на прежние.
«Принял» - понимает Маска.
- Он говорил, - взломщик говорит не быстро, смакует, ни то, увлёкшись сложным механизмом, ни то, вспоминая историю. – Что с замком нужно как с женщиной. Осмотрел её… М. Погладил.
А руки мастера, словно повинуясь словам стали более неспешны.
- Выискал её уязвимые точки… И лишь затем… М. Вставил.
Вместе с тем в замочную скважину погрузилась ещё одна тонкая отмычка, как спица, но загнутая на конце.
- Вставил пальчик, вставил второй… М. Поигрался. Так, чтобы у неё что-то…
- В твою мамашу он тоже пальчики вставлял, когда делал? – влез в монолог Ждан, на что послышались смешки.
- М… Чтобы у неё что-то… Сука. Щёлкнуло!
Действительно, раздался звук и дверь начала поддаваться.
- Так, Малыш пиздуй вперёд, - произнёс Ждан.
- Стой! – резко бросает Крис, почти с угрозой. – Вот сунется этот еблан, пока я не посмотрю и что?
- Мне меньше платить, - влезает в разговор Джон, с лёгкой усмешкой.
- Да, верно, конечно. Только этот еблан нам ещё пригодиться.
«Вот ты какой, когда въебёшь. Резко» - проноситься мысль.

Часом ранее

Как ни странно, но всё шло довольно гладко. Нет, конечно, пару раз им угрожала не иллюзорная опасность, но обходить её удавалось. Разве что Малышу Вилли в огромной плечо вонзился арбалетный болт. Но и то, лишь потому, что этот верзила, с его размером задевал всё что можно и всё что нельзя. Странно, но он даже не пискнул, обломал стрелу, с неизменной тупой улыбкой показал её Джону и повернулся, будто бы так и нужно.

Но сейчас группа была в другом месте, преодолев огромную часть ловушек, они добрались до своеобразного научного зала. Пыльные колбы находились отдельно, содержимое их походило на грязь, наверняка уже давно высохло и пришло в негодность, так что интерес к ним если и возникал, то лишь тот, не ядовита ли эта дрянь. Что до всего остального, то было чему разбежаться. Различные безделушки, притягательные, каменьями переливались, так и манили их поднять. Но ни кто не осмеливался.

- Сначала книги, - Джон решил на всякий случай предупредить и голос его и без того слегка приглушённый и грубый из-за маски, звучал угрожающе и предостерегающе.  – Остальное потом.

Искать самому не было нужды, пусть сами ковыряются и ищут свою смерть в объятьях предусмотрительного мага. Он будет наблюдать, смотреть, чтобы ни одна паршивая крыса не посмела стащить причитающиеся ему. Плевать, что нужен лишь манускрипт. Им итак достанется слишком много.

Спешить было не куда. Конечно, кто-то мог слить информацию, но если их не опередили, то беспокоиться не о чем. Граф Новаэль, а Маска лично с ним беседовал, дал артефакт, который должен был их перенести и сейчас он неспешно крутил чашу в руках, ожидая.

«Старый сучёнок точно припрятал манускрипт. Маги берегут знания куда больше золота» - подумал он, замечая, что прошла уже половина часа. И кто знает, сколько пройдёт ещё, но, отвлекаясь, он приметил одну деталь.

В полумраке, они носили факела, свет их не был способен в полной мере сделать явным всё. Но его глаза не обманешь, даже в кромешной темноте, он смог бы заметить едва уловимый след, ни то грязь, ни то чернила, а может даже вино, но маленькой пятнышко, не больше пальца, касалось по какой-то причине стены.

- Эй, Крис, посмотри ту стену. Там что-то есть, - произнёс Джон.

Конечно, мужчина сам мог этим заняться, но у положения главаря есть свои плюсы и главный из них – отсутствие риска.
Амулеты, кольца, картина и несколько дорогих книг были собраны, их удерживал Вилли, тугим мешком перекинув через плечо, а значит оставалась лишь эта мелочь.

Барон развернул свёрток, слега посыпав руку, после чего открыл лицо и ощутил привычный вкус, достаточно горький, чтобы в нём не сомневаться, но и слегка кисловатый.

- Хм… Хорошо, - произнёс он, вновь надвигая маску.

---

Жизнь прекрасна. Они нашли злосчастный манускрипт, но послышались шаги. Не сразу их приметили конечно, но судя по звуку не менее 3х.
- Уёбываем? – предложил Крис.
- Тц, а зачем? – возразил Ждан. – Можем и у этих всё забрать. Что думаешь, главарь?
Джон же вообще не думал, он наслаждался своим состоянием и от резкого обращения лишь повернул голову, словно сомневаясь, что является главарём.
- Тц, разъебём крыс? – вновь обратился Ждан.
- А давай, - видели бы они его лицо, так поняли бы, что на нём сейчас сияла садистская улыбка, но им было достаточно глаз, те, в полумраке казались ещё более злыми. – Как раз настроение, кого-то жёстко разъебать.
- Слушайте, м-может, - начал было Крис, но его остановили.
- Тогда по местам, - скомандовал почему-то Ждан. - Может это Шайла и её черти? Если они, то эту сучку оставьте, поиграем с ней.

Джон не был против. Он перекинул чашу Крису, который принял её головой, прежде чем поднять, а затем сделал шаг вперёд. Кровь билась бешено, хотелось драться и побеждать.

Пара напряжённых секунд, длящихся как добрый десяток и их жертвы наконец заходят. Странные на вид. И, кажется, в их центре действительно была женщина. Стервятники двигаются уверенно, но есть в этом некая странность, они будто бы оберегают персону в центре.

Пылающий углями взгляд Джона встречается с её нечеловеческими глазами. Они жёлтые, в чём-то даже красивые, но неестественные, не только из-за вида, но и спокойствия и силы скрытой за ними.

«Нет, не кажется» - думает он и устремляется вперёд.

Ему не привыкать убивать и маска слегка обдала теплом лицо, будто командуя действовать. Резко. Убить эту суку, а затем остальных. Начиная с этих блядских глаз. Нашла кого пугать.

ost

Всё закончилось слишком быстро. Ублюдки были бесстрашными и этого у них не отнять, дрались не задумываясь, хотели защитить свою госпожу всеми силами и не подумывали о том, чтобы бежать. Только в этот раз им противостояли не какие-то оборванцы, а ушлые ребята из грязных кварталов, достаточно набившую руку, чтобы она больше никогда не дрожала.

- Блядь, - произносит Джон, оглядываясь по сторонам.

Всё закончилось и ему не удалось удовлетворить своё желание кого-то разъебать. А всё потому, что эта сука не упала как остальные. Вернее упала, но не так как следовало, совсем не так.

Её кожа была куда твёрже, чем могло показаться и будь на месте Уика кто-то ещё, то в этом полумраке он бы не заметил, что из её лица вырвалась лужица чёрной крови, как и то, что её кожа начала заживать и даже больше того. Она вновь может смотреть теми же блядскими злыми глазами.

- Не рыпайся, - произносит Маска и тут же ударяет её, ногой с места, целясь в глаз, а затем, неудовлетворённый результатом со всей силы наступает на её голову сверху, так резко, что, кажется, слышится щелчок.

К нему, кажется, обращались. Точно. Держащий пленницу мужчина смотрит охуевшими глазами, но молчит и не дёргается. Хотя, Джон не рассчитал силы и слегка прошёлся носом ботинка по его лбу, вскользь. Ровная ссадина об этом напоминает, как и налипший кусок земли.

- Это демон, - он не сомневается ни секунды.

- Тц, дерьмо. Какого хуя? – Ждан сплёвывает на пол. – Мы не подписывались на такое дерьмо. Это вне уговора.

Джон понимает, что он прав. В было время ушёл бы не думая, но на кону лежали хорошие деньги и в его затуманенном состоянии они явно стоили того, чтобы рискнуть. А ещё нельзя терять лицо сейчас, не перед этим идиотом.

Нога смиренно лежит на голове твари, а слова срываются с губ:
- Человек предполагает, а бог располагает.

Шутку ни кто не оценил. Это не ответ.

- Все знают, что я убил демона. Самая последняя псина в Эльмноте может рассказать эту историю.

Его подельники кивают, соглашаясь. Джон хотел бы осадить Ждана, но даже сейчас прекрасно понимает, что одному в этой тесной комнатёнке ему ловить нечего. Маска вновь обжигает лицо, подавляя суицидальное желание, глубокий вдох и отпускает. Мужчина был достаточно взрослым, чтобы обманывать себя.

«На ней отыграюсь» - думает он, вжимая рыжую голову в пол сильнее, естественно, будто это давняя привычка.
- Это, ну, тогда… Ты давай её, того, - Крис, кивает на отродье под ногами.
- Не. Надо. Порча, - Малютка не такой уж и тупой, когда приспичит.
- Тц, сука, верно, - бросает Ждан и вновь плюёт на пол, теряя самообладание. – Слушай, раз ты убивал, то она твоя. Мы, конечно, поможем, как сможем, но когда эта сука здесь разлететься по кускам – то нас тут не будет.

«Сыкун» - думает Джон.

- Ну… Это, я могу помочь, - как ни странно, но говорит Крис.

«Дурак» - отмечает Маска.

Конечно, помощь ему не помешает, но не от обдолбанного доходяги.

- Тогда, вяжите её, - командует лидер, делая шаг назад. – Моё дело убить.

---

Он понимает, что остался один на один с демоном. Но понимает ли она, с кем осталась?

Джон внимательно смотри на верёвки, которыми её вязали и думает, что всё в порядке. Будь она сильнее, так уже порвала бы их. Конечно, вязали её не мастера этого дела, но жёстко и крепко, как умели, на сгибах рук и ног. Даже если сможет встать, то двигаться будет вприпрыжку.

- А он не заметил,  - на кончике верёвки была кровь, на том самом, который затягивал малыш.

Носи тот хоть какие-то перчатки и всё могло бы обойтись, конечно, но, не обязательно. Впрочем, грустить об этих сыкунах Уик не будет. Как грустить, если пред тобой связанная дама и куча «веселья»? Кстати, о последнем. Он достаёт небольшой пузырёк, сдвигает край маски с губ и вновь вдыхает волшебный аромат. Мужчина запрокидывает голову назад, но не полностью и подносит к носу, шмыгая в очередной раз.

- Хорошо, аххх… Так, - движения его быстры, пузырёк куда-то исчез, лицо вновь закрыто. -  А ты думала, что я о тебе совсем забыл, да?

Слегка глухо звучит голос за маской, но в нём можно различить насмешливые нотки, не предвещающие ничего хорошего.

- Я хотел что-то спросить… - кажется, он действительно забыл что, но лишь кажется.
Он резко приседает, до её уровня, насильно поворачивает голову, приподнимая, прямо за волосы, наверняка вырывая несколько прядей. Но будто бы этого было мало, свободная рука касается её виска, щеки, слегка поглаживает, холодом перчатки обдавая, царапая кожу острым концом пальца, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз, вверх - в сторону! И палец касается глаза, лишь затем, чтобы продавить его, остротой. И замирает.

- Наверное больно, - когда пытает, Джон обычно не испытывает особых эмоций, но сейчас впервые получает от этого удовольствие. – Ты как здесь оказалась и зачем? Пошевелить?

Это не вопрос, палец в глазнице шевелиться, едва ли не хлюпая из-за влаги.

Отредактировано Маска (2022-02-06 06:47:58)

Самый маленький ребёнок знает, что верить демонам нельзя. Они чужие, только и мыслят о том, чтобы всё сожрать, а что не лезет в рот – испортить. И нарушать давнюю традицию Джон не собирался. Он не оценивал её слова, не подкреплял их похвалой или осуждением, так же как и всегда, как профессионал. Самые стойкие ломались, понимая, что пытка никогда не окончиться.

Странно, но почему-то сейчас, наверняка виной тому наркотики он ощущал не сочувствие, отнюдь, а приглушённую эмпатию. Чувство, которое ему никогда не было знакомо. Это не обычно, но не более того.

- Я пробовал, - неожиданно произносит Маска, его палец всё так же играется внутри, разнося жидкое непонятное месиво из стороны в сторону.

Он говорил правду, но лишь отчасти. Ни раз и не два приходилось прежде пытать людей схожим образом и в разгорячённой голове всплывали образы измученных людей, сильных мужчин, чьи глаза были полны слёз и мольбы.

Она не такая. Отродье не издаёт желанного звука, даже когда его палец проникает глубже, оттягивая кусок плоти, с собой. Не с первого раза, с десятого в лучшем случаи, мужчине действительно удаётся вырвать небольшой кусок, походящий на подгнивший и розовый плод. Хотя вернее так казалось Джону, он всё же не медик, чтобы разбираться в тонкостях человеческих тел.

- Ты меня дразнишь, - гнева в его словах всё так же нет, слышимого, он зреет внутри, но пока не показывается наружу. Многие на его месте сорвались, подобно зверю, но не он, даже изрядной дозе это было не под силу, пока что. – Но я тебя прощаю.

Он улыбается. Под Маской не разглядеть, но интонация звучит мягче и  растянута больше, чем следовало, выражает довольство. Действительно, всё хорошо, торопиться некуда и можно насладиться процессом.

Но чертовка, словно не замечает этого, а может до Джона доходит слишком поздно. Она продолжает издёвки и палец, который бережно покидал глазницу, рывком выходит, специально согнутый, чтобы зацепить острым концом пальца, поддерживая её, в районе подбородка, слегка сжимая, придавая страдающему лицу извращённо забавный вид.

- Дерзкая, стойко переносишь боль, - он не хвалит, безразличные нотки позволяют понять, что сам Джон не считает это достижением. – Но у тебя, не достаёт чего-то в голове, раз играешься.

Рука его касается сумки на бедре. Наощупь он вытаскивает небольшой пузырёк, поднося это к лицу демоницы, позволяя его разглядеть,  а затем ставит на пыльный пол.

- Ты хорошо говоришь, - а вот в этом можно действительно услышать похвалу, будто бы палач в маске понимает, как дорого умение говорить не понаслышке. – Порадуй меня ещё парой слов.

Он смотри на неё, понимающе, ждёт. И действует. Губы её и до этого дрожали, но кажется, она хотела что-то сказать, а может ему просто надоело ждать. Рука Джона, окровавленная, поддерживала её лицо, но пришла в движение, мгновенно просовывая палец в рот, стремясь задвинуть за зубы, если получиться, либо же пройтись вдоль них, чтобы чертовка ощутила вкус собственной крови.

- Но ты меня зря пытаешься задеть, - он водит внутри здоровым(по меркам людей уж точно) пальцем, заключённым в перчатку, что делала его  толще. – Я не и таких заставлял стонать, сучка.

Он вытаскивает палец и берёт  пузырёк, всё это одной рукой, второй поддерживая за волосы голову бестии. Зажимает его между указательным и большим пальцем и сжимает их, слышится хруст стекла и, от слюны демоницы, белый порошок внутри становиться серым, налипая на перст. Джон не стремится отбрасывать стекло.

Он усмехается и вновь всаживает палец в глазницу, на этот раз куда жёстче, в глубину. Жертва, наконец, может понять, что это не особый алхимический ингредиент, а банальная соль. Вкупе с осколками колбы и пальцем, ощущения должны быть куда как более неприятными, сжигающими и разрывающими.

Джон приподнимает её голову выше, наклоняется, приближаясь лицом. Он хочет услышать, как эта сучка завоет от боли или хоть чуть измениться в лице. Воображение рисует прекрасную картину, и мужчина ощущает духовный подъём, словно отомстил за эту надменность.

- Ну, же, ну же, не стесняйся, - слова сквозят фальшивой заботой. – Как тебя зовут? Зачем ты тут? Я вытащу, если начнёшь говорить.

Отредактировано Маска (2022-02-09 03:55:23)

Она не кричит, когда её глазницу превращают в месиво, даже взгляда не отводит, когда на коже остаются царапины, её язык во рту словно играется с острым кончиком пальца, а жгучая соль вызывает усмешку и с уст срывается острота. Демоница, издевательски чмокает палец, показывая, что ей не только не страшно, но и вовсе весело. И это злит.

Маска продолжает действовать, потому что должен. Он стал заложником своей роли и понимает это как ни кто другой, но в отличии от многих, не стремиться выйти из этого положения, чтобы кому-то что-то доказать, напротив. Он принимает ответственность за свои поступки и готов играть до конца, даже не смотря на то, что его чувства, подогретые произошедшим, требуют чего-то другого. Быть профессионалом порой так утомительно.

— Ха, а ты забавная, — людям свойственно придавать демоном самые отвратительные из черт, может быть, поэтому Маска испытывал к этой братии толику симпатии. — Люди хороши в том, что у них мало попыток.

Он привстаёт, вынимая палец, как и обещал и даже позволяет ей присесть, не роняя на пол, после чего делает несколько шагов из стороны в сторону, разглядывая палец, покрытый её обманчиво спокойными соками.

— У тебя всё не так, — продолжает он, вглядываясь в её лицо. — Ты можешь ошибаться куда больше, а поэтому не учишься на ошибках.

Разгорячённый веществами, ситуацией, он неспешно засучивает свой рукав, сначала внутренний, затем внешний. Кожа его довольно загорела для того, кто носит столь закрытые одежды, выдавая корни, лишь яркими светлыми, а порой и розовыми пятнами сияют шрамы, коих на одной этой руке достаточно много, чтобы сделать выводы.

— И, тайну твою можно разгадать простой алвадской мудростью, — вновь обращается он, припоминая слова, словно в трансе, транслируя чью-то мудрость. Окровавленный палец, а затем и второй, средний, они указывают на горящие угольки из под маски, касаясь её снизу. — Истинна в глазах смотрящего.
И он резко приближается. Нет, это уже не движения отстранённого палача, а озлобленного человека, который будто вспомнил, что должен испытывать эти чувства. Не из-за отвращения, а из зависти. Она может то, чего он никогда не сможет, у неё лучше подвязан язык, её жизнь сама по себе не кончается, её раны никогда не ноют и не оставляют уродующих следов. И явно эта сука не знает, что такое боль. Джон не хочет верить, что это её заслуга. Мужчина жаждет видеть в этом дар от демонического папаши, а не что-то иное.

— Я убивал таких, как ты, — он говорит это прерывисто, дыхание покидает Маску и он ударяет её по лицу, кулаком, стараясь опрокинуть, как и всегда, в полную силу.

Джон поворачивает её,  лицом в холодный и немилостивый пол и без стеснения садиться сверху на бёдра прижимаясь, трогает за ягодицу.

— Ты красавица, за такую и убить не жалко, — говорит он. – А у тебя был когда-нибудь такой?
Она действительно может ощутить, как к её бедру плотнее прижимается набухший орган.

— Меня задевает, что ты так холодна, к моим играм, может, что-то измениться, если я войду в тебя. Правда будет жестковато.

Однако, Маймуна понимает, что насиловать её будут отнюдь не членом. Он недвижим, всё так же упирается в бедро,  даже когда демоница ощущает холод лезвия ножа внутри. Пока что зашло внутрь не глубоко, но резко, затем слегка назад, будто дразня и, очередным толчком на полную длину, утопая в её утробе.

— Слово «долг» ничего не значит, без уточнения… Видишь, я сказал, что войду и вошёл, а ты думала о другом.

Он поворачивает нож, несколько раз, ожидая, что хоть в этот раз чего-то добьётся.

Она лепетала и пела, как и прежде. Но демонице не было под силу сломить его волю, потому как Джон уже давно знал, что не пытается получить от неё информацию, а скорее жаждет вкусить прелесть садистского удовольствия.
Это было не просто, ему. Но он действительно старался. Нож, провёрнутый внутри демоницы, был оттянут назад, оставляя новые рваные раны, на этот раз вдоль, а мужчина слушал её сладкий голос и даже кивал.

— Не ожидал услышать от тебя доброго слова, — честно признал мужчина. — За последние пять лет я вообще не слышал почти ничего, что мог бы считать правдой, и что… ну было бы хорошо и обо мне.

Речь была несколько непоследовательной, потому что Джон был увлечён тонкой работой своих пальцев. Всё тот же злосчастный пузырёк, был извлечён изнутри одной рукой и каким-то образом открылся, демонстрируя своё содержимое, светло-жёлтый порошок, если точнее.

— Ага-ага, не дергайся, — сказал он.

На самом деле даже если бы Маймуна и задумала брыкаться, то вышло бы сомнительно. Он опёрся рукой на её  плечо. Второй кистью насыпал немного содержимого пузырька ей на шею. И под её разговоры, склонился, отодвигая маску и даже более того – ложа её на пол, чтобы не мешалось. Мужчина глубоко вдохнул воздух, а затем слизнул просыпанный ранее порошок, слегка поморщившись, протянув:

— Бля…

Однако, это помутнение было не долгим, на этот раз Маска перевернул лежащую под собой пленницу, всё так же продолжая сидеть на её бёдрах.

— И вправду есть чему позавидовать, — Маймуна впервые могла увидеть лицо своего пленителя, помимо глаз, примечательным был крупный шрам на щеке, ни то ожёг, ни то прижжённая кем-то рана.

— Ты говоришь что-то заумное… А какой смысл умирать, если можно этого не делать? — кажется, в этот вопрос ушли последние остатки терпения Джона, потому как он начал действовать.

Руки её были связанны, но не то чтобы сильно. Он взял одну из них, нащупал нож, которым не так давно проникал в женщину и сделал надрез. Верёвка треснула. Будто бы мало было, Маска потянул руку, выпутывая из плена верёвок, не в полную силу, едва бережно.

— Мне интересно посмотреть, — объяснил он и сжал освобождённую конечность, заводя ей за голову и опираясь на неё немаленьким  весом. — Что ты будешь делать.

Её вторая руку была в верёвках, выпутаться из них было вполне посильной задачей, сейчас, когда узел, скрепляющий со второй, был разрезан.
Джон  отвёл нож к её лобку, затем ниже и вставил,  на этот раз ещё более резко. Он начал толкаться внутрь, вновь и вновь, не останавливая, всё это время, следя за её лицом. Её схваченная свободная рука была сжата настолько сильной хваткой, что будь это обычный человек, то она могла бы сломаться.

— Фу… — вздохнул он, продолжая работать, продолжая долбиться в её лоно.

В какой-то момент мужчина замер. Можно было это списать, на усталость, но его лицо выражало заинтересованность, он отодвинулся чуть назад и недвижимый нож больше не проникал внутрь. Лезвие прикоснулось к анусу. Он надавил неспешно, а затем клинок едва ли не засвистел. Опытными движениями, словно у мясника, он резал её, каким-то образом нащупывая тот тонкий рубеж. Это заняло совсем немного времени. Теперь её отверстия были едины и чены от крови. Не было в них больше того розоватого оттенка, что выделялся на мраморной коже.

Джон отпустил её руку и встал, наблюдая. Будет она бежать или начнёт драться? Может быть, он не услышал её криков из-за оглушающего боя собственной крови в ушах?

Многие бы уже сдались и попытались бы убить демоницу, но Джон не был из тех, кто просто так сдаётся. Он не был учёным, проводящим дни за книгами, но у него был живой и незамутнённый ум, который не раз выручал мужчину. Когда другие отступали из-за недостатка терпения или фантазии, то этот человек лишь начинал использовать всё то множество идей, что имел в своём распоряжении.

Отпустил демоницу Маска не просто так. Он считал себя очень хорошим бойцом, вообще лучшим, из тех, кто принадлежал к людскому роду. После нескольких «подарков» от благодетельницы не то чтобы боялся демонов, как впрочем, и встречи вживую. Стойкости Маймуны можно лишь позавидовать, но тело обычное, женское, слабое и медленное. Даже если захотела бы его убить, то как?

Он же кое-чего добился, хмыкнув, когда она уселась. Всё так же колкость.

— Я думал, что испытываю тебя, но на деле всё наоборот? — спросил он прямо, делая шаг вперёд, без лишней резкости, даже присел на корточки, устанавливая зрительный контакт. Однако ответить Джон не дал, продолжая: — Ты меня отчаянно пытаешься разозлить, тем, что ни как не реагируешь, даже эти фразы всякие и прочие, хотя и не кажешься тупой.

Он хотел было подать ей руку и предложить пойти с ним, но не стал. Если хочет, чтобы с ней обращались как с животным, то так и будет. Или нет…

— Поднимайся, — он подал руку, предлагая подняться, неспешно и не грубо, как прежде. Демоница, как ни странно, приняла предложение.

Или да.

Они и метра не прошли, как Джон м силой рванул её руку на себя, как тряпичную куклу, как натянутый трос, а не живую часть чего-то, заставляя её упасть, но, не выпускал конечность. Он тяжёлой ногой наступил на спину и начал тянуть её руку вверх, попросту пытаясь её вырвать. Раньше не приходилось делать ничего подобного и это подогревало интерес.

«Получится ли?» — думал он и решил прихватить конечность девушки и второй рукой.

Он тянул вверх из-за всех немалых сил, тянул как мог, даже глаза слегка прикрыл и заигравшись прикусил до крови губу, вожделея момент триумфа, но это было вне человеческих сил. Рука скрепила, трещала с жалобным звуком, но не отрывалась. Маска понял это и вместо того чтобы продолжал повернул кисть в сторону, на этот раз точно ломая.

— Знаешь, ты всё же ужасная женщина. Мало кто захочет с тобой быть, больше одного раза точно, — он говорил вполне честно, даже снисходительно, словно ему было жалко Маймуну. — Я тебе кое-что покажу.

Он отпустил руку. И повернулся, вновь садясь, но на этот раз его лицо смотрело не на затылок демоницы, а на её ноги.

Он сдвинул её, чтобы не сидеть в лужи её выделений, но это не помогало. Женщина сияла от чёрной крови, так же как и его руки, даже больше, наверняка. Эта жижа была везде. Джон отстегнул перчатку не с первого раза, палец скользил, но с третьего справился.

Её ножки были в сандалиях, довольно милых, если бы не всё та же жижа. Но ничего, Джон взял её ногу той кистью, что всё ещё была одета в перчатку,  дёрнул на себя, сгибая. Второй рукой, мужчина снял обувь Маймуны и нежно коснулся стопы, поглаживая. Шутка или нет, но эта пытка была довольно редкой, к ней не готовились. Пальцы умело бегали, заставляя её испытывать то чувство, которого она, наверное, никогда не испытывала. И они не собирались останавливаться ни на секунду, действуя за гранью какого-либо терпения.

Ему хватило терпения, чтобы добиться хоть какой-то реакции. Джон на секунду задумался, а зачем ему, в действительности, было всё это делать? Был ли какой-то смысл вспоминать различные пытки, тратить силы? Сомнительное удовольствие отрицать глупо, мужчина смог доказать если не ей, то себе, что ещё способен насильно вызывать эмоции. Странным, правда, казалось то, что именно такой подход снискал успех.

– У меня такое ощущение, что я достаточно постарался, – произнёс, памятуя о том, как жертва пыталась его подстегнуть.

Как ни странно, но Джон более не хотел продолжать эти истязательства. Она слишком хорошо выносит боль, чтобы что-то говорить и текущая реакция была самоцелью, пожалуй. Что могла сказать Маймуна? Наверное, ничего из того, что хотел бы услышать мужчина.

«Я заигрался» - подумал Джон и бережно отпустил её ногу, отправляя ту на место,  после чего привстал и повернулся.

Несколько секунд он смотрел на это преобразившиеся лицо и думал о том, что это хорошо. Она выглядела, куда лучшее такой. Если раньше в её фразах и поведение читалось что-то воистину демоническое, неестественное, то теперь эта женщина казалась вполне живой и способной на что-то, кроме как того, чтобы вызывать к себе неприязнь. Жаль, конечно, что это мгновение не могло длиться вечно.

Она отошла от состояния и начала говорить.
– Было бы чем, – как бы невзначай вставил Джон, понимая, что нет у демоницы ничего ценного и попросту быть не может.

А она всё говорила и говорила и речи её теперь стали несколько другими. Джон не знал, почему умом, но ощущал это точно, как человек, который по роду свой деятельности когда-то дорого платил за то, что что-то не примечал.

– Ты хорошо держишься,  – признал мужчина, вновь надевая свою перчатку, затягивая её небольшим ремешком, после чего повернул голову в сторону отброшенной маски. – А эта вещь всегда при мне и от неё куда больше пользы, чем может показаться. Только вот не для каждого она. Прошлого хозяина я убил во сне и забрал его жизнь себе. Пока она на моём лице – ни кто не хочет замечать разницы.

Как и многие из мужчин, получив то, чего хотел, Джон стал мягче и добродушнее. Его мозг ещё дурманил злосчастный порошок, но не в негативном ключе, пробуждал эмоции, о которых Джон не знал, а может просто забыл, с тех самых пор, как это злосчастная вещица стала кандалами, ровно, так же как и силой.

– Можешь вставать, я не хочу проверять тебя болью, – произнёс он, в то время как направился к маске, нащупывая, поднимая её с пола и вешая, на грудь, на один из ремешков, которые, казалось, был для этого предназначен.  – Ты подарила мне немало. Обычно я ничего не испытываю. Но, наверное, ты об этом знаешь не понаслышке сама, верно?

Он смотрел на неё с задумчивостью, прикидывая что-то в голове. Не давая её начать ответ, буквально в ту же секунду он достал пузырёк и спросил:
– Хочешь?

На её вопросы можно отвечать  без опаски, потому как демоница была приговорена и если и могла кому-то выведать тайны, то лишь бесконечно пустоте, в которой её ждало ничто.

«Не так уж и плохо» –  подумал Джон, не было в его мыслях тогда и капли лжи.

Так часто приходилось сталкиваться со смертью, что страх его давно сошёл на нет. Лишаться жизни мужчина не спешил и боролся бы до самого конца. Может потому что их так учили, рабов, ставших гладиаторами, а может, потому что это было правильно, заложено как первооснова богами. Только слабый отказывается от возможностей, только у продолжающего существовать они есть. Простые и жестокие истины, такие, какими их понимал Маска.

– Можно убить, но не обязательно, – спокойно заявляет он. –  Сути дело не меняет, наверное, и двух месяцев без неё не прожить. Да и силы…

Джон задумчивее чем обычно, может из-за того что вслух никогда не озвучивал то, что где-то жило в нём, не до конца осознавая результат ли это умозаключений или тихая песнь сердца, невластная даже волею.

–  Не думаю, что они стоят того, –  признаёт мужчина, разводя руками. – Очень многого я в своей жизни не познал и, наверное, никогда не познаю.

Пояснить смысл этого он мог. Это не печаль и не грусть, это осознание того, что когда-то чья-то неведомая рука обрезала ему крылья, лишь для того, чтобы ноги стали сильнее. Сработало, конечно. Только вот никогда не узнать, какая из троп была лучше, как и то к чему бы привела.

–  Моё дело предложить, –  произносит Джон, после чего надвигает маску на лицо, ужасно привычным жестом. Глаза его всё так же сияют, через ещё пару секунд в руке оказывается меч.

Маска смотрит на неё, норовя прожечь своим грозным взглядом, и делает шаг, не особенно беспокоясь. Мир был таким всегда. Кто-то умирает, чтобы кто-то жил. Кто-то живёт, чтобы кто-то умирал.

Шаг, второй, третий.

Рука срывается с места, секундно, с быстротой, которую Маймуна раньше не могла наблюдать. Она сжимает её плечо, довольно сильно, так, что железные вставки перчаток впиваются в кожу. Но главное происходит с другой стороны,  меч метит прямо в сердце, протыкает его, клинок вырывается из-за спины, проливая всё ту же чёрную кровь. Обычный человек не смог бы так просто убить демона, но Джон далеко незауряден в этом вопросе. Мужчине доводилось сражаться с отродьями, а потому он работал обеими конечностями, буквально нанизывал хрупкое тело, притягивая за плечо. Отточенные  рефлексы и сила вполне позволяли такое. А может женщина была слишком слаба.

Для того чтобы убивать не нужно думать. Своеобразное объятье отдаёт слабой волной боли, не физической, нет, он почему-то вспоминает свой странный сон. Кажется, бредовый, но почему-то запомнившийся на всю жизнь. Тогда тоже пришлось сражаться, но не ради денег, а, собственно того чего Маске не познать, так же как и этой женщине. Вернее уже телу. Странно, что чудовище по духу к нему было ближе, чем многие из людей.

Джон делает шаг назад и вытягивает клинок, оставляя её тело лежать на земле, как ненужную игрушку. Он делает шаг вперёд и подходит к дивану, без стеснения обтирая от крови клинок, портя обивку и, удовлетворённый результатом отправляет его в ножны.

– Похоже мне нужно поторапливаться, Маймуна, –  говорит, в последний раз взглянув на тело, на устах его слабая улыбка.

Маска делает первый шаг, ведущий его наверх, к свободе.

Ненавистный подонок, для которого не стоит вопрос убить или пощадить, если на кону пригоршня монет. Джон не чтил никаких богов, хотя в этот момент стоило очистить душу. Говорят, так проще умирать.

Всё что произошло, было не более чем видением и это удивляло. Как минимум потому, что галлюцинации казались такими красочными и чёткими, что ощутить их можно было лишь от сильнейшего прихода, когда границы чего-либо сливаются и растекаются, а в голове твориться каша, сотканная из обрывков мыслей, идей, а порой даже воспоминаний.

«Ментальная магия» - решил прославленный герой, его лицо не исказила гримаса горечи и досады, а выражало недоумение, словно он не верил в то, что произошло.

Как же так?
Ему доводилось сталкиваться с укротителями разума и к разочарованию последних, Уику нельзя было чего-либо внушить. Самые сильные чародеи добивались краткого и весьма сомнительного эффекта, но что же не так пошло в этот раз оставалось загадкой.

А они всё говорили и говорили и, кажется, совсем позабыли о Джоне. Все были целы. В то время как тела недавних соратников уже не теплились жизнью, кровь-то алая, то чёрная, разливалась и на вид была уже совсем холодной, будто бы начинала густеть. Их не было жаль, от слова совсем, наверное, в целом мире не нашлось бы человека, что посочувствовал судьбе профессиональных воров и душегубов.

Но это всё временное, его не тяготило ожидание смерти, а разум не метался беспорядочно, выискивая какой-либо шанс. Джон слушал внимательно, прикидывая, что может предложить интересного, в обмен на жизнь. Было что, конечно, но даже в такое время он не был готов отдать всё просто так, наплевав на все потраченные попусту годы. По крайней мере, пока не поймёт, что загнан в угол окончательно.

Маймуна начала идти к нему, изо рта вытащили кляп, и тогда разум убийцы посетила мысль, принесённая вкусом собственных губ. Знакомая горечь злосчастного порошка. Похоже, именно он перепутал все карты, в очередной раз доказав вред наркотиков.

- Не уронил, - ответил Джон, прикованный взглядом к злосчастной маске, словно она была самой важной вещью в его жизни, а все что происходит, стояло на втором плане.

Он не слышал навязчивых голосов в голове, не ощущал туманных видений, но, тем не менее, каким-то особым образом воспринимал желания артефакта, прекрасно понимая, насколько сильна порочная привязанность, возникшая между ними. Это не сотрудничество, но зависимость, ради которой он пойдёт на всё, что угодно. Он отгрызёт себе все пальцы одной руки или вовсе её отсечёт, вытерпит боль, которая сводит с ума и забудет о какой-либо гордости. Лишь бы вернуть его драгоценное сокровище, его прелесть.

Его губы сомкнулись и разомкнулись, по виску прошла капля пота. Словно одержимой жаждой, он жадно вдохнул воздух ртом, сам того не осознавая. Лишь с усилием Джон оторвал взгляд от артефакта и вперил свой в очи этой демоницы, дамы, а возможно и госпожи. Она может быть кем захочет, в глазах убийцы.

Он не презирал и не ненавидел, не боялся и не торговался, в его пугающих радужках горел неистовый огонь рвения.  Которое, впрочем, мало кто распознал бы без соответствующих действий.

Что-то, он должен сделать что-то. Джон искал хоть малейшую возможность, но руки были скованны, а ноги далеко бы не увели. Фигура демоницы, её черты, полы мантии и ступни.

Маска сделал свой ход. Он опустился так резко, что кто-то из свиты отшатнулся, впрочем нашлись и те, кто вышел вперёд, дабы покарать пса, но они осеклись и даже остановились.

Джон присосался к её ноге, так яростно и охотно, что ни с чем иным как со зверем в этот миг его и не сравнить. Старательное и тупое животное, будто бы доказывающая что-то, а может преподающее урок, как посмотреть. Влажные от слюны, пальцы, выступающие из сандалий, были часты, не следа дорожной пыли.

- Я могу сделать всё, - сказал он, оторвавшись. Не смотря на произошедшее, голос звучал уверенно и по-своему зло, подкупающе, как змея, за исключением шипения. – Но я не знаю, что тебе нужно.

В его взгляде виднелся целый ад. Так смотрит человек, который будет истязать младенца, если посчитает нужным. Так выгляди тот, кто готов на что угодно, чтобы продлить жалкую жизнь. В них не было света. Никогда не было. По природе своей, похоже, Маска родился лишь затем, чтобы отнимать чужие жизни, что быть злом, встающим на пути у героя. Чистым, а не напускным, без проблесков. Никаких идеалов и принципов – власть прихоти и обстоятельств, те малые цепи, что сдерживали чудовище.

Маймуна могла видеть таких существ, где-то в забытом далёко, в те дни, когда была к своим братьям и сёстрам ближе, чем хотелось бы. В них тоже не было ничего хорошего.

- Хех, - он горько усмехнулся, на губе остался грязный след дорожный пыли, но ублюдок будто бы не замечал его и не думал сплёвывать. – В этом все вы. Я не защищаю никого. И потому, мне так смешно. Людские слабости вас ничему не учат и поэтому… У тебя и демонов нет шансов. Вы не умеете быть заодно. Каждый подчиняется под страхом или дурманом. Будто бы нет тех, кому выгодно объединяться. Какой прок от культов, если за смертью головы последует и тело?

Он знал не так уж и много, но хорошо ориентировался и пусть дурманящее вещества улетучивались, Джон всё ещё ощущал их особую связь и настроение, куда лучше, чем смог бы без них.

- Ничтожнее? – он прекрасно слышал, но решил попробовать это слово на вкус, горько и справедливо. – В чём разница между твоей целью и моей зависимостью? Хех…

Он решил подождать, давая демонице ответить, после чего всё же продолжил.

- В том, что последнее приносит куда больше удовольствия, - лицо его, с немалым количеством шрамов, когда-то могло вызывать симпатию, но эта гримаса, сродни оскалу, всё усугубляла. А взгляд метался, но не столь быстро, будто бы проверял, что с драгоценной вещью ничего не случилось.

Спёртый воздух подвала уже разил железным запахом крови. Но его будто бы никто не замечал. И каждый новый вдох наполнял сердце Маски звериным ощущением превосходства. Если все эти ублюдки сдохли, значит он лучше, значит продолжает бешенную пляску в бесконечное далёко. Странно, но даже казалось, что ответ был как никогда близко. Его не понять словами, но можно было почувствовать внутри.

- Некоторые люди верят во всякий бред. Мол кто-то уходит к богам, а кто-то к пожирателю… Тебе доводилось видеть таких? – он был готов на всё, что уже показал, но отчего-то не верил, что она даст шанс убивать и умирать за неё. – Тебе, похоже, не хочется, чтобы я помогал… Как ты там говорила? Ах, да, чтобы я СПАСАЛ людей, да?  Я не они. Буду сражаться. Я выберусь из пекла, вырвусь из объятий богов и чудовищ, чтобы вернутся. Если будет хоть малейший шанс, то он сыграет.

Демоница могла ощущать, что в ответ на слова ублюдка артефакт раскалился. Словно где-то далеко-далеко, какой-то огромный ребёнок обратил внимание на сломанную игрушку и был недоволен, что её кто-то берёт без спроса. Кто-то, кто никогда ей не посмеет играться. Или лишь показалось?

Отредактировано Маска (2023-07-05 00:27:02)

Он был бойцом всю свою жизнь, сражался с противниками, друзьями и самим собой. И каждый грёбаный раз вырывал свою победу из рук смерти лишь для того, чтобы продолжить. Все эти побрякушки, слава и удовольствия – они были лишь мишурой, жалким человеческим оправданиям тому, чего нельзя понять разумом, можно почувствовать, да и то не в полной мере.

Нужно ли ему было преодолевать собственный предел? Нужно ли было Джону продолжать это движение?

Он не мог иначе.

И, если когда-то за этой улетающей в треклятую бездну проклятой маской действительно скрывалась личность, зашедшая далеко. То всё это время, внутри него уже не осталось ничего от себя настоящего. Оболочка, кукла из плоти, летящая на амбразуру лишь потому, что одному из божков показались эти приключения забавными.

Но, как и любой ребёнок, наигравшись, баловень бросал свою прошлую драгоценность и больше о ней не вспоминал. На смену ведь всё равно придёт новая, так почему бы не развлечься уже с ней?

«Почему бы не развлечься?»

Его глаза могли расплавить лёд, но демоница и её приспешники не боялись этого жара. Они не боялись Злого Джона, многие и вовсе развлекались, наслаждаясь мучениями приговорённого пса.

Как же он их понимал, как же ненавидел.

Какое-то время мужчина не верил, он проиграл окончательно и не мог смириться. Он словил странное ощущение облегчение, которое сменилось давящей болью в груди, в голове… Во всё теле, которое хотело продолжать жить.

- ПРОКЛЯТАЯ СУКА, - он едва ли не рычал, с каждым слогом брызжа слюной. – Я УБЬЮ ВСЕХ. СУКА СУКА СУКА

Плотину прорвало. Джон ненавидел дьяволицу так сильно, как никто и никогда. И будь хоть малейший шанс, он бы отдал всё, лишь бы убить эту тварь. Мразь, которая отняла свет его уродливых глаз, которая победила, просто потому что её создатель её куда больше любил.

- Вы все сгорите, - он слегка затих, подобно свече на ветру, капая всё тем же воском, чувствуя, что совсем скоро всё закончиться.

Как же не хотелось умирать.

Джон стал бы её рабом, он сделал бы что угодно, лишь бы иметь шанс. Но удачливые парни на то и удачливые, что продолжают ими быть, пока капризная сука не отвернётся.

Он напрягся так сильно как мог, хотел порвать всё, что сдерживало и прорваться, но его тело, как в старой сказке, начало сдавать. Подпитка от артефакта прервалась и впервые, заложник маски не чувствовал свою прелесть, от слова совсем.

Ни горячо, ни холодно. Лишь тоскливо.

Будущего нет?

Или есть?

Он понял, что вскоре станет убожеством, а затем и вовсе умрёт, но не хотел отдавать свою жизнь так просто.

Рагфир направил этого человека, дал ему свою реликвию, потому что знал, что в сердце ублюдка бушует огромный огонь.

И коль уж предоставилась древесина, то Джон хотел сжечь всю её вместе с собой.

- Блядский Рагфир! Я горел так сильно, как только можно. Я поглощал всё, что могу... Я ни единого раза тебя ни о чём не просил. И ты не решился помочь мне в последний раз? Лживый и слабый ублюдок, кусок дерьма, не лучший чем эта сука! Я ненавижу всю вашу мразотную суть и проклинаю всех! – он, кажется, обезумел и даже не подозревал, что говорит это вслух, мотая головой в разные стороны, будто маятник, раскачиваясь, скользя по врагам и потолку. Джон продолжал оскоблять всех: - МУСОР, МРАЗИ, С…

И странно, но ударившийся пару раз головой ублюдок словно засветился изнутри. Он выглядел как самый что ни на есть блаженный, одаренный милостью всевышнего. И демоническим тварям стало не по себе. Это глаз бога, смотрящий на них, в своей несоизмеримой мощи и внимании. И хоть слова не звучали, каждый из присутствующих мог вспомнить, что такое страх.

- АААА, - его крик опередил вид.

Джон Уик покрылся пламенем. Несоизмеримая боль терзало тело и в конвульсиях, мужчина жалел о каждом сказанном слове и мысли. Обо всём. Действительно, покуда эта боль была ужасающей.

Джон мог бы вспомнить, как в давние времена его лицо обожгло, как, впрочем, и тело. Больно, но всё ещё не так… Не Рагфир ли тогда поприветствовал ублюдка? И сейчас он так прощается? Злиться?

На вопросы не было времени, он пытался затушится, но тщетно.

- АААААА

Джон уже забыл, что такое боль. Где-то в его пустых и выгоревших глазах мелькал старый образ. Какая-то лачуга, где нет ничего, кроме странных людей, кроме тех, кого он, может быть, и знал, но никогда бы не смог признать.

Последний миг открыл его разум для нового, потому что всё старое выгорело в блядском огне.

Что-то кончается, что-то начинается

Отредактировано Маска (2023-07-11 00:44:43)