Лес. Что всплывает в воображении, когда слышишь слово лес? Наверное, у каждого всплывает свой образ, но тем не менее, общие черты можно найти. Деревья, кроны которых закрывают солнечный свет, густая растительность под ногами, непрекращающийся поток звуков...Что же, и этот лес ничем особенным не отличался. За исключением одного маленького "но". Непрекращающийся поток звуков был следствием жизнедеятельности не различного вида животных и птиц, а одной маленькой человеческой особи...
Суртр не любил детей. Никогда не мечтал о своих и старался избегать чужих. Даже когда сам он пребывал еще в детском возрасте, он старался избегать своих ровесников, предпочитая одиночество, либо компанию старших. Тем не менее, когда перед ним, уставшим и уже практически спящим, из чащи леса возник голубой огонек, за которым едва переставляя ноги следовал мелкий силуэт, волк немедля вскочил и бросился спасать заплутавшее дитя. Для опытного путника голубой огонек не представлял никакой опасности. Эти мелкие существа не в состоянии были навредить чему-либо просто так. Однако, когда на их пути оказывался ребенок без присмотра, тогда уж эти твари являли свою истинную суть. Они зачаровывали неокрепший и доверчивый разум, и уводили жертву вглубь лесов, где в течении долгого времени могли беспрепятственно водить тело ребенка, поглощая капля за каплей душу. И пускай детей волк не любил, для его покровителя любая жизнь была ценной, а значит и для него.
Разделаться с порождением магии, коим является голубой огонек, было довольно легко для Суртра даже в его ослабленном состоянии. Но вот успокоить потом пришедшую в себя девочку... это было вызовом с которым он едва справился, благо человеческий род очень ему подсобил, учитывая то огромное количество дурных сказаний про больших и злых серых волков, которое передавалось из уст в уста с колыбельными. Та так и уснула, в слезах, от полного истощения. Волк уснул практически сразу же за ней, чувствуя как и его силы и терпение достигли предела.
На следующее утро ему все же удалось купить себе расположение девочки. Довольно просто, словно приручая пугливое животное - едой. Вот только последствий он себе и представить не мог, и на данный момент, раздумывал над тем, уж не совершил ли он ошибку. Она не замолкала. И пока чуткий волчий нос выслеживал обратно путь, по которому ее провел голубой огонек, его уши вовсю подвергались атаке писклявого голоса. На все попытки заставить ее замолчать, девочка не реагировала. Невоспитанность человеческих детенышей была притчей во языцех у всего эльфийского рода (хоть тем и не следовало раскрывать рты). Чтобы не потерять неудержимую девчушку из виду, волк обвязал вокруг нее веревку, которую крепко держал в правой руке.
В левой руке был сжат толстый посох высотой чуть выше роста волка, с крестообразным навершием. На него Суртр опирался, когда вес перемещался на левую ногу. Шел осторожно, шаг за шагом. Медленно. Будь он в нормальной форме, он бы уже давно доставил бы беспокоящий его и его нервы предмет туда, где ему было место. Но между трещиной в кости, сломанными ребрами (благо легкие были целы, потому что как бы ему удалось успокоить девчушку без голоса он даже не представлял), заплечной поклажей и желанием прилечь поспать на несколько дней - волк двигался медленно. Веревка в его руке снова натянулась, сильнее чем обычно, и волк уже не выдержал.
- Стоять! - Его окрик таки возымел действие и человеческое дитя, наконец, обратило внимание на него. Так как спокойные увещевания и разъяснения не нашли отклика в поведении, пришло время более жестких мер. - Я. Не. Твой. Отец. И точно не твоя мать. Поэтому, девочка, если ты еще раз меня ослушаешься, я просто тебя сожру. - Обычно запугивание не было его методом. Но он не был родителем этого ребенка, так что воспитывать не собирался. Тем более, что метод сработал и окружающий мир снова вернулся к естественной ему лесной полутишине.
Вот только волк, собираясь сказать что-то еще, совершил ошибку, и набрал в легкие слишком много воздуха. Острая боль в легком, мгновенно аукнувшаяся расслабленными мышцами, заставила Суртра рухнуть на правое колено, оскалив белые клыки. И в это же мгновение он понял, что он и девочка вовсе не были одни.

Волк, почуяв неладное, резко выдохнул и замер. Сосредоточился на своих чувствах, стараясь услышать или увидеть, откуда может исходить опасность. Впрочем, долго оставаться неподвижным он не собирался, и как только его слух уловил несвойственную лестной растительности буйность, опираясь на свой посох, встал на обе ноги. К его счастью, видя состояние волка, человеческий ребенок молчал. Или ее испугало его предупреждение.
Долго ждать не пришлось, нарушитель спокойствия (какой бы занозой не была человеческая девочка, она не представляла из себя опасность) появился в поле зрения лестных путников довольно быстро. И эффектно. Суртр ожидал появления свирепого лесного зверя, ползающих по лесам в попытках спрятаться от закона преступников, возможно даже умеющих морфировать в людей чудовищ (с одни из которых он уже пересекся буквально вчера, и совсем не горел желанием встречаться с чем-то подобным сегодня). Но точно не еще одного детеныша.
Если бы не приобретенная с годами выдержка, Суртр бы подчинился инстинктам, которые требовали от него склонить голову набок в универсальном для волчьего рода жесте удивления. Несколько резких вдохов носом, в этот раз не забывая о том, что слишком много воздуха - плохо, подтвердили волку, что перед ним не иллюзия. Что, однако, никак не лишало все происходящее абсурдности. 
Золотые глаза жреца Хилиата, пристально вглядывались в новоприбывшую, в попытках разобраться, что же и кто же перед ним. На вид - всего лишь щенок, которую сдул бы шальной ветерок, но подобное впечатление напрочь изглаживала манера речи. И язык... Слово мистер брало корни из старого, практически забытого языка, название которое было утеряно в анналах даже эльфийской истории. Оно редко использовалось даже в кругах языковедов. По крайней мере, явившаяся волчица вызывала далеко не те же ощущения, что человеческий детеныш...
Молчание Суртра затянулось. Немного отойдя от испуга, человеческая девочка, видя, что волк не шевелится, осмелела и уже сама открыла рот.
- Я не мелочь. Мне уже шесть. И я потерялась, а большой злой волк сказал что найдет мой путь домой и что он не злой. Но он сказал что меня съест, если я буду много говорить... - Девчушка с каждым словом снова возвращалась к своей болтливой манере. Писклявый голос, однако, вывел волка из задумчивости.
- Ослушаешься. Если ты меня еще раз ослушаешься. - Волк перебил дитя. Не ее время было встревать в разговор. Тем более, что от новоприбывшей до него доходило какое-то странное ощущение. Что-то в ней было такое, что заставляло его серьезно отнестись к ней. Что-то, за что он, впрочем, не мог ухватиться. Внешность обыкновенного ребенка.
- Мы с тобой одной крови, ты и я. - Теперь он обращался непосредственно к щенку-волчице. Что именно его заставило произнести древнее приветствие, все еще передаваемое некоторыми родами зверолюдей из уст в уста, он не знал, но Хельвеген привык следовать этим "побуждения".
- Я жрец Хилиата, и мой покровитель чтит всякую жизнь, ведь она в конце концов всегда возвращается к нему. Я ищу дом этого щенка. Ты случаем не из окрестных мест, чтобы направить нас? - Мысль о том, что щенок-волчица и сама потерялась, даже не мелькнула в голове Суртра. Внешность часто обманчива. А вот внутренность...
- Внутренность еще предстоит вскрыть, - промелькнула мысль в голове волка. Левая рука невольно сжалась вокруг посоха, а за ней напряглось и все тело, ожидая дальнейшего развития событий.