Как и всякие хорошие подруги, Миса и Виви любили долгие задушевные беседы под одеялом по ночам.
Как и всякие хорошие подруги, они совсем не возражали против того, чтобы одна заночевала в спальне другой.

Так что за высокими стенами королевских дворцов, герцогских поместий и баронских уездов не только яд бесчестья лился - иногда здесь происходили вещи совершенно невинные.

Кажется, они задремали за утихнувшей беседой и сами не заметили как уснули. Миса смотрит на полную луну в окне и не может понять, сколько времени прошло.
Волшебница чуть хмурится - ей кажется, что они всё же засыпали одетыми в ночные сорочки. Но собственная нагота кажется состоянием более чем приемлемым, как и нагота белокурой принцессы рядом.

Гвиневра, если хотите, представляет совсем другую сторону аристократического очарования - бледнокожая и словно чуть выцветшая Артемиссия, окутанная в траурно-чёрный, была совсем не похожа на полную жизни и цвета принцессу. Это различие всегда казалось Мисе притягательным.

В самом деле, почему бы и нет? Миса сдвигает золотистый локон, касается губами персиково-розовой щеки, а потом беззастенчиво крадёт поцелуй у спящей подруги.

Отредактировано Миса (2022-02-21 15:57:09)

Как и положено сюжету доброй сказки, поцелуй пробуждает принцессу. Лёгкий укол тревоги разносится мурашками по спине - поймана, - но волшебница не выказывает никакого беспокойства. Тонкие губы изгибаются изящной, чуть насмешливой линией; из под тени от пышных ресниц на Виви смотрит лукавый взгляд карминово-красных глаз.

- Да-а, - Миса чуть тянет слова в наигранно-капризной манере, - Ещё как веселюсь.

Горячий румянец расцветал на глазах Артемиссии, словно помечая все места тела принцессы, которых нестерпимо хотелось коснуться губами. Очаровательные пухлые губы, нежные щёки, присыпанные золотом волос уши - взгляд скользит ниже, - шея, ключицы, - ещё ниже... Прикосновения Виви, невесомые, выдёргивают однако Мису из пелены собственных фантазий о том, что ещё может случиться. Она словно делает глубокий вдох перед тем как нырнуть.

И ныряет.

Прятаться больше не надо, оттого Миса не сдерживается. Миса касается мягкими губами мягких губ, обводит их языком и проскальзывает внутрь, растворяясь в пьянящем пуще столетних манавин вкусе и запахе Гвиневры - от волос её пахнет ванилью и корицей; от губ вишней; а на вкус она совершенно персиковая. Кончики пальцев обводят мягкую щёку, касаются нежной шеи, замирают на ключицах, но скользят вниз. Доходят до конца, и движение неожиданно резко обрывается внизу живота - Миса чувствует манящий её дальше жар, но решает не торопиться. Вверх, по нежной коже живота, руки волшебницы поднимаются к мягкой груди.

Миса прерывает поцелуй на половину мгновения только чтобы упасть рядом и поудобнее обхватить пальцами мягкую округлость. Разумеется, она тотчас же возвращается к губам и язычку Гвиневры.

Свободная же рука скользит вдоль позвоночника принцессы, вслед за трепетной дрожью, распирающей девичье тело.
Однако, в конце концов ладонь тянется к ладони, пальцы сплетаются с пальцами, а поцелуй, кажется, становится на несколько градусов жарче.