Планы имеют свойство меняться. Не то чтобы Эрида не была знакома с этим тезисом. Напротив, будучи представителем торгового мира, она прекрасно помнила, что любые вещи, которые ты пытаешься предугадать, могут резко пойти не по тому пути. Например, корабль, на который скидывались ты и еще несколько твоих друзей, чтобы доставить товары на юг, может затонуть, потому что в пути натолкнулся на кракена. По схожей схеме, караван может оказаться под атакой. Военный поход отменяется, и все то оружие, что ты скупила, уже не продать за баснословную цену нуждающимся. Неурожай, и вместо предметов роскоши и удобства, люди скупают зерно и еду. Бывает. С кем не бывает.
Одно дело, правда, когда такие планы рушатся в рамках торговли. Другое дело, когда они идут в далекие дали в личной жизни. И именно по этой причине сидящая за столом Эрида, глядящая на пирог с курицей, рисом и травами, не могла не проворачивать в голове, раз за разом, будто колесо водяной мельницы, одну и ту же мысль. "Когда меняется ветер, кто-то строит стены, а кто-то ветряные мельницы". Мельницы. Пожиратель его знает, почему именно о них в последнее время думала Эрида, но это было всяко лучше, чем думать о том, что Ольдрен опаздывает из-за каких-то своих проблем. Например, из-за того, что его, одинакого путника, настигла судьба печальная и подразумевающая смерть. Об этом думать как раз не хотелось. Не хотелось думать и о том, что он просто забыл. Забыл о том, что по плану он должен был сегодня вечером вернуться. И задержался в дороге.
Взгляд женщины сам по себе ушел в сторону окна, прочь от пирога. На подоконнике свеча. Ее тусклый свет мало помогал в освещении комнаты и был скорее для того, кто идет со стороны улицы. Своеобразное коммюнике. Своеобразный способ сказать "Я здесь", хотя, опять же, по плану, Эрида всегда была здесь. Всегда дома. Всегда в лавке. Всегда готовая открыть дверь, пока, наконец, не случались вот такие вот моменты.
Она еще долго сидела неподвижно, ожидая, когда дверь откроется, ну или хотя бы в нее постучат. Нет, скорее всего, просто откроется, ведь Ольдрен знал, что придет он в дом, где его ждут. Но... Тишина. Сплетенные пальцы, на которых был положен подбородок, взгляд в окно, в темноту вечернего Веллехорта, и постепенно подбирающаяся мысль, озвучивать которую все это время не хотелось. Но пришлось.
"Он не придет."
Слова вылетели из ее губ. Голос тоже был ее. Но мысли эти будто были чужими. И, стоило им оказаться в одной с Брэй комнате, та повернула голову обратно к накрытому столу. Вино, пирог, несколько сладких булочек. То, что ему удавалось встретить в дороге крайне редко. Никакого рыбных блюд, конечно, потому что это они еще смогут найти в огромном количестве. Но вот по крайней мере веллехортские пироги из птицы Ольдрен вряд ли мог найти в каком-нибудь Эльмноте. И ведь она постаралась. Она нашла время. Она собрала нужную еду. А он не пришел. Просто не пришел. Может, потому что не мог, а может потому, что не захотел. Может потому, что забыл. Какая разница? Все эти рассуждения были бессмысленны до того момента, пока она не встретит мужа, а за его неимением...
Ну, она всегда могла начать строить мельницы.
В конце концов, даже вечером у нее еще оставались дела. Она вполне могла закончить с одним из них. Или с несколькими. Могла, повернув голову к окну, вспомнить, что ей стоило бы зайти в храм. Могла бы помолиться. Могла бы встать из-за стола, громко шкрябнув ножками стула по деревянному полу, подойти к кухонному гарнитуру. Взять нож. Вернуться к столу и отрезать ровно половину от круглого пирога. Аккуратно и не позволяя содержимому высыпаться. Чувствуя пряный запах, наполненный специями и, немного чесноком. Для остроты. Не жгучей, но достаточно явной, чтобы она дополняла душистый укроп и травы, спрятанные внутри. Затем она могла бы взять немного пергамента, завернуть этот кусок. ПОтом задуматься. Развернуть его обратно и, на всякий случай, порезать его еще на четыре части. И только после этого снова собрать сверток, перевязав его бечевкой.
Она могла бы выйти из дома, держа еще теплый пирог под рукой. Она могла бы, размеренным шагом, вдыхая вечерний воздух, слушать шаги людей, их голоса из таверн и домов, что проплывали мимо Эриды, пока та шла бы по улице. Сначала мимо магазинчиков, затем мимо жилых домов. Мимо улочек. Мимо переулков. Может быть, мимо площади, пока, наконец, не вышла бы к храму Лайис. Хотя, наверное, не столько храму - большому и величественному, словно собор, сколько одной из церквей, посвященных богам.
Может быть. Может быть именно так бы Эрида и сделала, решив, что раз уж ее планы на вечер накрылись, то она могла бы сделать этот вечер теплее и вкуснее для того, за которой ей стоило бы хоть немного присматривать. Хоть изредка. Хоть иногда. Просто чтобы проверять, по словам папы, не случилось ли что с ней.
И ведь как раз у нее должна была закончиться трапеза. Если только у них не было поста. Или чего-то в этом роде. У служителей Лайис вообще бывает пост? С этими мыслями Эрида, поднявшись по ступенькам храма, подошла к двустворчатым дверям. И, чуть потянув за ручку, приоткрыла проход. Ненамного. Так, чтобы она незаметно могла протиснуться, все еще держа одной рукой сверток с пирогом, и, зайдя внутрь, пытаясь понять, нет ли где худощавой и розововолосой фигуры с крыльями там, где их обычно быть не должно.
Надо было просто найти Элке. И хотя бы поинтересоваться как у нее дела.
Да. Просто спросить, все ли у нее хорошо.
