...а в это самое время из-за дерева выглянули и засверкали во мраке два очень любопытных глаза. Жан-Пьер обожает праздники. На них всегда происходит столько интересного!
Вот и сегодня.
Кто бы мог подумать, что это начнёт происходить вот так, прямо сейчас, как будто бы даже неожиданно. Очередное задание Жан получил, как только выбрался из леса дурацких остроухих, где он неделю прожил среди лесных кошек. Лишь бы с кровниками лишний раз не пересекаться. Иной раз кажется, что полукровок они не жалуют больше, чем чистокровных инородцев. Уж лучше общество зверей. Надо сказать, он быстро привык и приспособился, впрочем, как и всегда. Но вот открылся путь через границу, вот он родной Эльмнот. Хотелось бы зависнуть с девчонками, но вот срочная птица со срочным письмом, и надо, едва отдышавшись, мчать на другой конец страны. Неладное началось уже по дороге.
Это вот тот самый горький и смешной недуг. Когда вдруг сначала становится очень-очень горько, будто весь мир, всё вокруг наливается кровавыми слезами. Какие-то мельчайшие доли секунд, на которые всё окружение затеняется невыносимым алым шумом, несущим с собой только животный ужас и безумие. А потом становится вдруг очень смешно. Хи-хи. Хи-хи-хи. Хи. И глупая робкая надежда, что это только неглубокий заплыв и ненадолго. Она никогда не оправдывает себя. Завязавшаяся в очередной таверне драка заканчивается вскоре после удара опустевшей деревянной кружки о столешницу. Не сразу, но меньше, чем через минуту. Выжил только забившийся от ужаса под стойку хозяин, да музыканты, что не переставали играть и улыбаться. Жан-Пьер, понимаете, решил присоединиться ко всеобщему веселью. Накатило.
Разумеется, этого оказалось недостаточно. Разумеется, это было только начало. Уже в деревне скоропостижно слегло от переизбытка стали в организме два грабителя и один помощник конюха станционной конюшни. Последний вроде даже был не особо плохим парнем, но уж больно раздражающе приставал, хотя даже не красивый. Цель задания - матёрый оборотень - был посимпатичнее, и Жан-Пьер даже решил сыграть с ним в эту весёлую игру, но, как водится, тот совсем не оправдал ожиданий. И никакие специфические звериные формы тут не помогут. Хватать за волосы и за шею нужно так, чтоб это нравилось обоим! Но об этом мохнатый сударь отчитается уже Хилиату.
Может, спасёт веселье на празднике? У Жана даже есть костюм! Немного разводов светящейся в темноте краски на голое тело. Несколько шкур зверей, так же наброшенных на совершенно голое тело. Из волос коса, в косе цветок. На лице маска из черепа лесного кота, которую, впрочем, всегда можно поднять на макушку. Ну чисто Джарав - воплощение Пожирателя в зверолюдских сказках, ненасытный хищник, воплощение вечного животного голода и чудовищной дикости, главный враг героя сказок. Самое то, чтоб рыча выпрыгивать из кустов к резвящимся детям, а те смеются, разбегаясь кто куда, чтоб зверь их не сцапал. Хи-хи!
Но вот поляна, кажется, совсем без гуляк. Как не весели детишек, а лучше не становится. Алые сполохи, туманящие взор и разум, снова и снова вспыхивают, не давая укрыться даже в самых тёмных кустах, ведь от себя не укроешься. Может, здесь удастся продышаться? А ведь Жан уже выпил так много элей, так много отваров, сжевал так много листьев и вынюхал так много кристаллов... Но нет, он тут не один. И слова этого, другого, произнесенные вслух, Жан-Пьер отчётливо слышит. Хи-хи-хи!
А он симпатичный! Даже очень симпатичный!
И, кажется, совсем-совсем не хочет жить!
Хи!
Жан плывуще-танцующей походкой приближается и, будто бы спьяну или споткнувшись, наблюдает кренящийся горизонт. Валится на траву рядом. Заливисто и звонко смеётся, извиваясь на траве. Ну совсем как коты, у которых он за неделю столькому успел научиться! Шкуры чудом прикрывают всё то, что они должны прикрывать здесь от детей.
- Хэй, сударь-солдат~ - (что видно по форме) - В такую-то ночь... Как можно быть таким несчастным?~