Адриан Смоук
Дрю для знакомых
Vlad III  — fate apocrypha

История жизни, черты, образ

Его прошлое он иногда всспоминает как страшную сказку, с трудом веря в то, что все это случилось именно с ним.
Как у любой истории, начало этой было скучным.
Рожденный в глухой деревне, на самом ее краю, куда, по обычаю, сгоняли ведьм и знахарок, он отнял жизнь своей матери своим первым вздохом. Его крик был едва слышен, а повитуха лишь качала головой -родился под звездой смерти, иного исхода и ждать было нельзя. Его мать предупреждали, но она очень хотела ребенка. После трех неудачных беременностей, эта казалась, хоть и тяжелой, но такой возможной. Зря отец, души не чаявший в своей жене, враз посидевший при виде ее бездыханного тела, пытался принять своего сына на руки. Мелкая дрожь, его колотившая, была вызвана не только болью утраты, но и гневом, при виде окровавленного комка, забравшего у мужчины ту, кого он так любил. Его руки так и не коснулись сына. Сжав кулаки, вдовец вышел из покосившегося дома, более ни разу не вернувшись за своим отпрыском.
Проклятое благословение.
Так его долго называла женщина, ставшая для него новой матерью. Она растила его как своего приемника, посвящая в тайны общения с природой, рассказывая о травах, позволяя парню посещать иные слои реальности, вглядываясь в них сквозь клубы ароматного дыма.
Он был толковым учеником. Даже слишком. Наверное, повитуха и правда что-то знала, иначе почему она так упорно старалась держать его вдали от людей, раз за разом повторяла, что человеческая жизнь ценна и он должен помнить об этом.
Какое-то время он верил ей, верил слепо. Помогал с клиентами, что приходили, косясь на него, поджимая губы, стараясь стоять в стороне, будто он был заразным. Пока Адриан был мелким, он не обращал на это внимание, а потом начал задавать вопросы. Названная мать долго отнекивалась, а потом рассказала правду.
Смешно, что смерть человека, которого ты никогда не знал, и предательство другого, такого же незнакомца, могут так сильно ранить. Оказывается, могут.
Он сбежал из дома, в лучших традициях, собрав лишь минимум вещей. Денег в доме не было, он даже не знал как они выглядят. Его редкие отлучки в деревню не считались за опыт жизни, его ограниченное общение не считалось за социализацию — в открытый мир он вышел совершенно диким и потерянным. Его неокрепшая детская психика получила удар под дых и, даже став старше, он не смог до конца оправиться от него.
Ему было двенадцать. Взрослый, по меркам той дыры, где он родился, совершенное дитя, если заглянуть за фасад. Он мог выжить в дикой природе, но совсем не был приспособлен к большому городу, но об этом он узнал уже позже, когда, сменив повозку проезжего торговца на долгий поход в сторону моря, он отправился в путешествие, стараясь сбежать от себя самого. Юношеский максимализм всегда был его головной болью, не покинув и в более зрелом возрасте дурную голову, толкая на глупые и отчаянные поступки, преисполненные трагедии и пафоса.
Виня себя в смерти матери, ненавидя отца всей душой, он хотел доказать себе и всему миру, что достоин большего, чем избушка в деревне и косые взгляды сброда. Но запала надолго не хватило.
Так и не дойдя до моря, он нашел приют при церкви, где добросердечный настоятель пригрел его под своим крылом, обучив грамоте, а местные мальчишки научили его драться, толпой нападая на пришлого, тумаками вбивая в него науку уличных драк. Нет ничего страшнее рутины, и в этой рутине он погряз на долгие десять лет.
Небольшой город около оживленного торгового тракта стал его новым домом, а постоянно снующие по дороге торговцы — прекрасными покупателями его смесей, уносивших людей в далекие дали. В местных лесах обнаружились интересные травки, и интересны они были не только ему. Поначалу он создавал эти смеси для себя, затем один из друзей спросил чем так пахнет его трубка, ну а дальше дело было лишь за тем, с какой скоростью распространялись слухи. Его безобидное увлечение начало приносить деньги, которые оказалось не на что тратить в глухом захолустье. Поэтому Адриан принял решение следовать дальше и все-таки дойти до моря.
Ему было двадцать пять.
Самый расцвет сил, молодость так и била ключом, его тянуло на приключения и зов этот оказался непреодолим. Море всегда влекло его, а потому выбор был весьма прост. Нанявшись в команду торгового судна, он добрался до тех земель, где деньги были влажными от крови, но их было столько, что на это можно было закрыть глаза. Врожденная жадность толкала его на самые опасные дорожки, умение закрывать глаза переросло в равнодушие, все чуткие грани души стесались о жестокость мира, и море, переварив его, выплюнуло обновленного Адриана на берег, словно гальку на морской пляж.
Сказать что он стал другим -нет. Он стал собой.
От природы довольно несдержанный, он научился контролировать свои эмоции, держа их в узде и не теряя лица ни при каких обстоятельствах. Детская непосредственность и наивность была безжалостно уничтожена холодным расчетом, привычка добиваться своих целей любыми способами змеей свернулась в уголках тонких губ, обещая без лишних раздумий ударить в самое больное место, обмануть или польстить, если это каким-либо образом будет играть ему на руку. Эти уроки он выучил на зубок, помня заветы одного умного человека, твердившего, что человек богатый и состоятельный может доверять лишь себе и трупу врага, впитав где-то на подкорке  недоверие и пренебрежение к окружающим его людям.
Для всех он был идеальным существом, неизменно облаченным в белые одежды, под стать его светлой коже и волосам. Вежливая улыбка, негромкий голос, учтивые манеры — кто мог заподозрить что в этой мертвенной белоснежной пустыне таится нечто большее, нежели гробовая тишина, лишенная каких-либо эмоций?
Опустившись на самое дно, он с удовольствием разглядывал толщу грязи над собой, находя в ней все новые оттенки. Единственной светлой стороной были дети. В какой-то момент он попытался вспомнить все то, о чем говорила повитуха, вернуться на ту дорогу, где даже пыль не помнила следов его ног.
Смешно.
Ему следовало понять, что он несет с собой только смерть.
Искривленные в агонии лица детей, которых он приютил под своей крышей, спасая их от огня очередной войны до сих пор снятся ему в кошмарах. Их крики оглушают, не давая даже вздохнуть, хотя они не могли кричать.
Он миллион раз им говорил не ходить в запертую комнату, но они так любили сладкое...
Ему стукнуло сорок.
Он вновь бежал от себя.
Тот городок, что приютил его после первого побега манил своим уютом и тишиной, но, оказавшись там, он не узнал знакомых улиц. Некогда оживленный, светлый город, был словно заброшен. По улицам скитались зашуганные люди, грязь заменяла брусчатку, а маленький мальчик, дергая его за рукав, предлагал свои услуги за порцию наркоты. И на каждом углу он видел свой фирменный знак.
Знак качественной дури.
Знак медленной смерти.
Глупо было пытаться бежать от себя.
Ему сорок пять.
Он вернулся в дело. Он вновь стал лучшим. Он отправлял людей в иные реальности самыми разными путями. Он торговал смертью и делал это с фантазией и удовольствием. Найдя уютное местечко, интересного работодателя, он пытается похоронить себя и свое прошлое под тяжелым туманом, надеясь, что однажды голоса в его голове замолчат.
     

Особенности, способности, детали

Он выглядит моложе своих лет. Организм, словно в издевку, выработал невосприимчивость почти ко всем наркотикам, которые он принимал в течении своей жизни, что толкает его на очередные поиски и первые опыты он проводит на себе. Пьянеет так же крайне тяжело и с последствиями.
Он умеет в переговоры, он умеет манипулировать людьми и нет, он в жизни никого не подсаживал на свой товар — они тянулись к этому сами.
Может постоять за себя в драке, но лучше заставит кого-нибудь еще замарать руки.
Но фоне всего, не обидит ребенка или животное, не станет отбирать последнее и сдержит свое слово, единожды его давши. Ненавидит сладкое, хотя испытывает к нему больную тягу. Склонен впадать в депрессию с выпивкой и длинными разговорами по ночам, ковыряя гниющие душевные раны с правильным собеседником.
Склонность к мазохизму отрицает.
     

Отредактировано Адриан (2022-03-31 03:30:34)