Кажется, то слово, что приходило ей на ум, было "Хоровод". Не тот, который с плясками и танцами, весельем и шумом людских голосов. Похожее по определению, оно больше концентрировало внимание на том, как единые в своих свойствах частички системы, индивидуальные, но такие одинаковые, шли друг за другом, следуя тому порядку, что трудно было назвать танцем. ТАнец подразумевал определенную свободу, определенный шанс на ошибку, исправляемую позже танцором, возвращающимся в ритм. Но в том, что видела Эрида, не было никакой ошибки. Ее просто не могло быть, пока она, задрав голову ,наблюдала за хороводом звезд, двигающимся по одним и тем же маршрутам, раз за разом. Солнце и луна сменялись, падая по правую руку, поднимаясь по левую. Облака, стремительные, как летняя мошкора, выстреливали собой по небу, но ни одно из них не могло закрыть упоительное зрелище, наблюдаемое колдуньей.
И что она?
Она могла только стоять, раскрыв рот и глаза, не моргая, не дыша и не двигаясь, смотреть за ними. Она чувствовала, как влага скапливается у нижних век. Как ее становится больше. Как, образовывая капли, она начинает течь слезами по ее щекам. Не от боли, не от ужаса, но от красоты, от невероятной упорядоченности. От ощущения, что все ,что происходит здесь и  сейчас - оно так и должно быть. Никак иначе. Потому что шанса на ошибку быть не может. Потому что шанса на ошибку нет. Ошибок нет. Оно идеально. Оно правильно. И никак иначе быть не может, просто потому, что быть больше ничего не может.
- Брэй-брэй? - доносится откуда-то со стороны. Откуда-то издалека, заставляя Эриду моргнуть. Дернуть веками, смахнуть остатки слез. И понять, что она смотрит уже не на кружащееся ночное небо, в котором свой идеальный ход делают мириады сокрытых звезд. Это было просто ночное небо. - Брэй-брээээй? -
И она просыпается.
Резко. Грубо. От руки на плече, заставляя резко мотнуть головой, сомкнуть плотно губы и уставиться в одну точку, прежде чем веки снова опустились и поднялись, возвращая колдунью обратно в мир реальный. Смотря по сторонам. Видя траву. Видя навес ее вагончика. Слыша хруст травинок между зубами пшеницы. И, в конце концов, видя перед собой испещренное шрамами ухмыляющееся лицо той, что ее разбудила.
- Ух. Боги. - зажмуриваясь и протирая правой рукой уголки глаз ближе к переносице произносит Эрида, чуть наклоняясь вперед и вызывая уже четкий и вызывающий внимание смешок со стороны наемницы, а потом и остальных присутствующих.
- Расслабила тебя жиза городская - улыбаясь во все зубы говорит Кива, вставая и используя как опору все то же плечо волшебницы, что заставляет проснуться еще быстрее и уставиться на наемницу снизу вверх тем взглядом, который можно было бы назвать раздраженным, если бы не близость этих двоих.
- Ты разбудила меня только чтобы поржать как кобыла? - нехотя, тоже поднимаясь, спрашивает Эрида, попутно оглядываясь и чувствуя, как взгляд еще троих героев, что стояли под навесом неподалеку, отлипает от той единственной, что не зарабатывала себе на пропитание золото железом, сталью и кровью.
- Ага. - нисколько не смущаясь, отвечает наемница со взъерошенной шевелюрой, - А еще потому что ты зальешь слезами всю свою телегу, если пропустишь самое важное.
- Что ты... А, они уже все? - встрепенувшись и вдруг осознав, что большую часть клятв и обращений, молитв и обещаний, что были озвучены в часовне на холме поодаль, она уже не услышит. Ей и не надо было, на самом деле. То было время для троих человек. Для супруга, супруги и того священника, что должен был скрепить их союз. Ни Брэй ,ни стоявшая перед ней подруга там не были нужны, но вот к тому моменту, как все закончится... Им надо было быть на месте.
- Почти. Шевели булками, а то опоздаешь. - бросает Кива. А затем, повернув голову, сует два пальца - указательный и большой - в рот - себе - и издает звук, заставивший сонную Эриду чуть ли не подпрыгнуть. Свист. Уже использовавшийся кучу раз. И который указывал всегда на одно и то же.
"Время пришло."
Парочка и еще один мужчина под навесом тут же, не обращая внимания на покрытую шрамами наемницу, заканчивают разговор. Не подчинение. Просто четкое понимание, что пора двигаться. Эрида, чуть медля, смотрит уходящей четверке в спины. Пока та спала, на коленях ее была маленькая шкатулка. Сейчас же она была в руках. И то, что было внутри, надо было позже подарить. Но... Чуть позже. Чуть-чуть позже.
Ее плечи опускаются. Рот раскрывается. Зевок. Затем взгляд к бывшим соратникам. Которых вряд ли можно было таковыми назвать. С ними бок о бок Эрида никогда не дралась. Она вообще ни с кем бок о бок не дралась. Даже с Ольдреном. Но это уже был другой вопрос. Просто те люди, с которыми она раньше немного работала. И те, кто рассказал ей про свадьбу.
Те, кто заставили ее задуматься о том, что, может, даже в одиночку она сможет получить хоть немного удовольствия от чужого счастья.
И те же, кто заставил ее об этом забыть, глядя на то, как двое мужчин и двое женщин впереди двигались к часовенке. И на то, как одиноко выглядела сама Брэй.
- М-да. - протянула волшебница, все еще медля. Но чувствуя, что ей стоит тоже двигаться следом. Даже в одиночку. - Стою тут как пугало какое-то. -
Это она говорит сама себе. Вагончик, оставленный у дороги, ведущей к часовенке, специально был расположен так, чтобы позже сюда можно было спуститься, выпить и перекусить перед тем, как двигаться к вечерним гуляньям. Как минимум Пшеница - кобылка, что привезла в эту деревушку Эриду -  и была занята перекусом. Ей же... Ей надо было сделать хотя бы один шаг к часовне. И подняться наверх.
И стараться не думать о том, что здесь она будет  единственной, кого можно было бы назвать "одинокой".

Бываю такие моменты, когда кто-то подкрадывается сзади, а ты их не воспринимаешь до самого последнего момента. Обычно в таких случаях герои уходят на долю секунды в себя, поворачивая голову в сторону и делая ментальную заметку "Я даже не почувствовал ее шаги!". Что должно намекать на определенный уровень профессионализма и того, к кому подкрадываются, и того, кто подкрадывается. И дай боги, если такая встреча не завершается пырянием чего либо острого в спину подкрадываемого, со словами "Ничего личного, дитя". Потому что именно так обычно и обстоят дела. Обычно. У наемников. Прожженных и профессиональных донельзя.
Только вот, Эрида наемницей, как таковой, не была. Героиней тоже. Поэтому тихо взвизгнула и, отстранившись практически молниеносно, положила ладонь на грудь, чувствуя, как сердце вдруг резко начало стучать намного быстрее от внезапного появления незнакомой девицы. Достаточно внезапного, чтобы лавочнице потребовалось полторы секунды постоять с закрытыми глазами и выдохнуть, чтобы взглянуть на рыжую бестию, что ее напугала.
И встретилась Брэй с тем типом приключенцев, за которыми явно стояла мрачная история. Та самая, что заставляла их садиться в самый темный угол таверны и терпеливо ждать пока к ним кто-нибудь не подойдет. Такой вариант подтверждал и общий антураж, и все те шрамы, одежда и осанка, говорящая о том, что вот по сравнению с Эридой, эта женщина умеет ломать камни голыми руками, в то время как лавочница... А что лавочница? Лавочница ответила на презрительный взгляд взглядом, полным смеси эмоций.
Тут было разочарование. Некая концентрация стыда, но не за себя. Обреченное осознание, что в ближайшее время любое общение с Красной - именно так в голове Брэй и обозначила незнакомку - будет тяжелым. А оно будет. Потому что обычно сидящие в самом темном углу таверны всегда хотят рассказать свою историю. Просто не могут сделать это так, чтобы не надо было ждать, пока ими кто-то заинтересуется. И участвовать в таком общении Эриде не хотелось.
Она повернула голову, чтобы не смотреть на красноволосую. Лучше смотреть на часовенку, где проходил весь этот крохотный праздник. И, слегка опустив брови, Эрида вдохнула, выпалив ответ практически сразу, не выдерживая драматической паузы.
- Свадьба. - отвечает та коротко, но тут же добавляет еще одну фразу - Судя по вопросу, вы не из гостей, я правильно пони-? -
На последних словах Эрида все же повернула голову. В основном для того, чтобы зацепиться за реакцию, понять, насколько все плохо, но увиденное сбило с толку на достаточное количество мгновений, чтобы рот волшебницы захлопнулся, а взгляд приобрел испуганные нотки.
А затем резко согнула ноги в коленях, опустилась на один уровень с Мишкой, положа руку ей на плечо, и не менее испуганно спрашивая:
- С вами все в порядке? - глупый вопрос, что пришел в голову первым,  и на который так-то не стоило отвечать. Это была скорее фраза, брошенная Эридой ради самой Эриды, и внимательный взгляд, тянущийся к незнакомке, сквозь пальцы которой, можно было заметить взгляд ответный. Так и смотрели друг на друга, одна с ладонью, закрывавшей лицо, а вторая с обеспокоенной маской, пока наваждение отступало, а ноги не распрямились. Заставляя Брэй запрокинуть голову и только после этого встать. Теперь ее рука уже не лежала на плече Мишки - та вырвалась, стоило ей встать, и вместо нее сжимали сверток, раньше лежавший на коленях волшебницы, когда та дремала ранее.
Взгляд, впрочем, не поменялся. Чуть опущенные брови, чуть внимательнее взор. И мысленный монолог, звучащий только в голове Эриды. Заставляющий переключиться с уходящих приключенцев на женщину с огненно-красными волосами.
- Н-нет, не думаю. Эрида Брэй. - представляется волшебница в ответ, но после этого взгляд ее, не сходящий с Мишки, чуть меняется. Будто кризис вроде как прошел, но сама лавочница в этом не была уверена, и от того добавила еще одну фразу - Может, вам присесть? -
Одна рука отпустила сверток. Указала в сторону двух скамей, что были оставлены под навесом, тянущимся от вагончика, что стоял буквально в паре шагов. Минуту тому назад Эрида дремала там, видела сны о звездах, пока Кива не ткнула ее в плечо. Сейчас же... Сейчас это место казалось ей тем, где можно было бы хоть немного отдохнуть от августовского солнца, напекшего голову красноволосой.
По крайней мере, сама Эрида в таком состоянии была готова обвинить именно солнечный удар.

Сказать, что рыжая была странной, значило сказать крайне мало. Вот практически щепоточку вместо нормального такого количество информации, что можно выдать при описании человека. Конечно, в рамках наемников ее можно было бы назвать сносной, но вот когда разговор ведут люди, далекие от приключений или каких либо событий, способных привести к смерти или инвалидности, подобное поведение казалось чем-то выходящим за пределы слова "Обычная". Возможно, дело было в акценте, возможно в совершенно левом диалекте. Но на деле, скорее, вызывало вопросы само поведение, напускное с виду, и крайне лишнее. По крайней мере по отношению к человеку, которого встречаешь первый раз.
Именно это и заставило Эриду чуть опустить брови, убрать с лица улыбку и уставиться на девицу так, будто та только что убила абсолютно весь интерес к ней парой словечек, брошенных невпопад. На первое упоминание свадьбы лавочница лишь утвердительно качнула головой. Ей очень хотелось вставить "Действительно, учитывая, что я без платья", но вместо этого смолчала. Вторая же фраза заставила ее уже застыть и поднять брови, уставившись на рыжую так, будто та только что выиграла второе место на конкурсе плохих шуток.
Она осталась так стоять даже когда ее попытались хлопнуть по заднице, либо по крестцу, заставляя чуть качнуться, но после этого перевести мертвецкий взгляд снова на Мишель. Чтобы та не пыталась продать как выступление, Эрида не покупала. Даже не интересовалась. Такую реакцию вполне можно получить от покупателей, далеких от магии, совершенно не понимающих, зачем им пытаются впихнуть фокусирующую линзу для зачарований. Примерно так себя чувствовала и Брэй. Эта женщина перед ней говорила будто на другом языке. И вызывала далеко не заинтересованность, а, скорее негодование.
И даже когда та отвернулась, на лице лавочницы со свертком в руках оставалось все то же выражение. Непонимание. Сомнение. Молчаливый вопрос, который та так и не задала до последнего момента, но вот фраза, брошенная Мишел опосля, будто заставила проснуться.
Эрида сморгнула. ПРиоткрыла рот, чтобы высказать что-то, но слова пришли чуть позже. Первая итерация была грубой. Вторая вышла намного лучше:
- А... Эм, простите, а после? - сумбурно переспрашивает о дальнейших планах волшебница, склонив голову набок и уже не скрывая полнейшее непонимание и молчаливую просьбу изъясняться четко.
В голову тут же закрылась мысль. Последняя, как спасительный круг. Как моток веревки, брошеный чтобы за него ухватиться и вылезти из болота.
- Если... - она  отпускает одну руку, указывая на вагончик и снова переводя взгляд с него на Мишу - Я к тому, что если вы хотите приобрести что-то из товаров, то, боюсь, вам придется подождать до завтрашнего дня. У меня не было планов оставаться, но, при необходимости, мы могли бы обсудить условия обмена ближе к утру. -
Возможно, это был клиент. Странный. Сумбурный. Косноязычный. Кашляющий. Хватающийся за голову. Но клиент. И в этом была единственная причина, по которой Эрида прямо сейчас не отправилась к церквушке. Потому что возвращаться сюда же, с остальными гостями, которые должны были где-то найти стол, и продолжать справлять свадьбу уже под навесом, и встречать красноволосую было... Странно. И эта же странность отразилась в следующих словах Эриды. Потому как та поднесла ближе к груди свободную руку и, указав пальцем сначала на себя, потом на рыжую, добавила:
- В ином случае мне немного трудно понять смысл этой встречи. - и улыбнулась. Чуть показав зубы. Намекая. Намекая на то, что если такой смысл и был, то от синеволосой он ускользал.

Страннее с каждой минутой. На лице Брэй застыло то выражение лица, которое бывает у людей, общающихся с бездомными или умалишенными. С кем-то, кто выглядел как человек, был человеком, говорил как человек, но что-то делало их немного отличающимися. Если раньше это можно было списать на эксцентричность, на странности наемников, что могло вызвать улыбку, то теперь... Ну, теперь Эрида смотрела на спину женщины так, как будто та была частью другого мира. И залезать в него не хотелось.
Она отвела взгляд. Прикрыла веки. Моргнула так, как моргают, чтобы очнуться окончательно от сна, а затем повернула голову обратно к красноволосой. Такие же красные волосы. Вздохнула. Кивнула. Не Мишке, себе, скорее. И натянуто улыбнылась. Улыбка была важной деталью. Она часто посещала Эриду, каждый раз по-разному. Эта была улыбка, встречающаяся в конце разговора, который не хотелось поддерживать. Слишком странно, слишком непонятно. Недостаточно странно, чтобы отторгнуть, но слишком странно, чтобы заинтриговать. Поэтому, та развернулась. Туфли с каблуками начали топтать с каждым шагом травинки и редко встречающиеся куски земли, ведущие к холму с часовней. У нее было достаточно дел на сегодня, чтобы забыть об этой встрече и уйти, ни разу не обернувшись.
В конце концов, вагончик был заперт. Угнать Пшеницу, которую толком никогда не удается заставить тронутся, можно было бы посчитать за подвиг. Она не боялась. Она просто оставила это все позади, вместе с больной красноволосой женщиной, у которой было слишком много проблем, чтобы начать их объяснять, и слишком мало желания о них рассказывать. Поэтому Брэй шла.

Спустя какое-то время ее ладонь дотронулась до дверей часовни. И аккуратно подтолкнула их, впуская свет. Тонкую линию, прорезающую темное помещение, заполненное монотонными молитвами, повторяемыми текстами и людьми, вставшими, словно фигуры на шахматной доске. Только трое выделялись из толпы - они стояли в самом конце. Один в коричневом - шкуры,золотые нити. Богатый наряд, сделанный им самим. Вторая же - в белом. Ее платье, длинное, спускающееся до пола, будто было соткано из единого и непрерывного полотна паутины. Тонкое, прячущее ее тело полностью, но оно открывало лишь кисти рук и голову. И оба стояли спиной к Брэй, так же аккуратно еще приоткрывшей дверь и юркнувшей внутрь.
Ее шаги были тихими. Достаточно тихими, чтобы можно было незаметно оказаться в задних рядах, пока священник - единственный из троицы в конце зала, читал свои молитвы перед рослым мужчиной и хрупкой на вид женщиной с такими же алыми волосами, что и у Мишки - деталь, заставившая Брэй опустить уголки губ.
Варвар и дева клинка. Странная парочка, появившаяся из союза двух приключенцев, внезапно дошедшая до логичного вывода из отношений, а не решившая и дальше играть в молоденьких детишек, готовых убивать драконов. Они решили двигаться дальше. И двигаться вместе. И говорили об этом всем своим немногим друзьям, что присутствовали в часовенке. Большая часть из них просто стояла, просто ждала, пока клятвы закончатся. Пока не начнется та часть ритуала, что относилась к центральному Вайрону, а не к северным его частям. Наверное, поэтому они и решили устроить все это дело не выше по карте. ЧТобы было проще. Чтобы было не так уж много гостей. Чтобы можно было пригласить только тех, кто имеет значение.
Имела ли значение Брэй?
Резкая боль в боку заставляет дернутся. ПОвернуть голову в ту сторону, откуда пришел удар, только для того, чтобы встретиться лицом к лицу с Кивой. Улыбающейся, показывающей зубы. И тут же смыкающей губы, чтобы упереться в их уголки указательными пальцами. Приподнять их. Настойчиво намекнуть Эриде, чтобы та улыбнулась.
Вовремя. И та улыбается. Двое, стоящие возле алтаря, возле местного священника, оборачиваются. В полнейшей тишине они ждут слов следующей части риатула. И, стоило Эриде повернуть к ним голову, почувствовать как мышцы на лице сами заставляют ее выглядеть чуть более счастливой, пара делает шаг ближе друг к другу. Он чуть наклоняет голову. Она чуть запрокидывает. Привстает на носочки. Разница в росте. Прикрывает глаза. Он же не смыкает веки.
И только после этого они касаются друг друга губами. Нежно. Мило. Так, словно в первый раз пытались поцеловаться, когда это разрешено, но вместо пылкого поцелуя выходило что-то целомудренное и рафинированное. И тем не менее, оно сработало.
Крики радости с опозданием в полсекунды. Поздравления. Хаос. Громкое "Ура!" И улыбка. Все та же спокойная улыбка, уверенная и размеренная.
Она продержалась на лице Брэй все это время. До самого вечера, пока празднование уходило из часовни, в которой закончились свободные клятва. Она была с ней и когда вся компания начала двигаться с холма. Когда подарки и поздравления начали переходить к невесте и жениху - а теперь уже жене и мужу. Она была и когда Эрида, на секунду трансформировав ее в ехидную, передала сверток, чтобы красноволосая невеста сразу поняла, что внутри. И пообещала, что воспользуется подарком. На что Брэй только могла посмеяться, что не на ней самой. Сначала - на муже. И только после этого на волшебнице.
Снова смех. Затем алкоголь. Окружение из теплых деревянных стен, за большим столом. С едой, подающейся для всех пришедших, заставляющих трактирщика бегать куда быстрее и куда чаще в кладовые. Как и в прошлые разы, когда они, каждый из них, возвращался с какого-то задания, которое требовало участия многих людей. Но в этот раз их празднование проходило без убийства чудищ или поимки воров и грабителей. На этот раз, все было куда проще, и куда длиннее - по крайней мере так показалось самой Эриде, пока та была на празднике, будучи единственным человеком без пары. И так продолжалось достаточно долго. Пока солнце не ушло, а луна не начала подниматься из-за горизонта. Пока ветер не стал сильнее. Пока запасы в бочках не начали истощаться, а снедь улетучиваться из кладовой. И пока сама Эрида не решила, что, пожалуй, хватит.
Она помнила, как поклонилась. Как обняла. Как пожелала им обоим счастья и как говорила, что будет ждать их в гости, если те будут проездом в Веллехорте. Помнила, как ей в ответ сказали, что покидают Вайрон, и, скорее всего, осядут где-то на юге. Может, Аслейв. Может еще ниже. А та лишь улыбалась. Натянуто. И понимала, что тем лучше. Не для нее, но для них. Помнила, как помахала на прощание Киве, распластавшейся на столе и пытающейся сделать маленькую крепость из пивных кружек, хотя раз за разом те падали, заливая деревянную поверхность липкой жидкостью. Помнила, как почувствовала на лице и руках дуновение вечернего ветра, тянущегося со стороны моря.
Помнила, как улыбка сползла с лица.
И как легкие вдохнули воздух, затем избавились от него. И она сделала еще один шаг. На этот раз с порога трактира, где еще были слышны крики и начинались песни, только чтобы на середине они умолкли. Помнила, как постепенно звуки, оставшиеся за ее спиной, с каждым шагом становились все тише. Как сверчки постепенно заменили их вовсе, и как дорога привела в конце концов к тому же самому вагончику с незапряженной кобылкой, привязанной неподалеку.
В ее руках оказывается ключ. Раздается щелчок. Дверь вагончика, теперь открытая, поворачивается на петлях, приоткрывая проход в темное и узкое помещение, обставленное, словно крохотная кухонька. Ничего лишнего. Комоды, ящички, утварь, правда, требующаяся не для готовки, но для зачарования. Ни одного лишнего места. Все убрано, аккуратно, и на своих местах, но даже когда Эрида проходит мимо, та чувствует непреодолимое желание провести рукой по части приборов и инструментов. Будто для того, чтобы убедиться, что они есть. Что они реальны, пока ее взгляд блуждает где-то за пределами вагончика.Пока пальцы сами напоминают ей, что она все еще здесь. В полной темноте. В тишине. Там, где не было слышно даже сверчков. Там, где ей потребовалось нагнуться и, опираясь на поверхность столешницы, сначала чуть опуститься, а затем и присесть на пол. И молча, сложив руки на подоле юбки, чуть опустить голову.
И почувствовать, что вес с плечей постепенно куда-то уходит. Как уходит и всякое желание держать себя в целости. Словно была возможность распасться на множество кусочков. Будто веревка, стягивающая ее до этого, ослабла. Истрепалась за время. Не порвалась с хлопком, но ослабла и рухнула на пол, а вместе с ней разваливаться начала и сама Брэй. По кусочкам. Сначала большие. Руки, кисти. Локти. Голова. Шея. плечи. Ключицы. Ребра. Сердце.
Она зажмурилась. Так, как ей не хотелось. Плотно закрыла веки и почувствовала, что что-то изнутри поднимается. Не резко, словно бьющий фонтан, но тихо и жалко. Всхлип. Заставляющий дернуть плечами и сжимать веки еще сильнее. Не пропуская влагу. Пока та настойчиво пыталась прорваться. Пока вслед за первым всхлипом не пришел следующий. А за ним еще один. Пока сжатые зубы не оскалились от обиды и боли. От стыда за себя, сидящую здесь, в одиночестве. За то, сколько времени она потратила. За то, сколько вещей она упустила. За то, как все пошло псу под хвост и за то, как все обернулось. Еще один всхлип заставил ее поднять руки и упереться ими в лицо. Закрывая его полностью. И открывая рот. Хватая им воздух, пытаясь вздохнуть ,пока слезы не начали течь уже по щекам, огибать ладони и стекать по запястьям.
Пока кончики пальцев не уперлись в веки. И, плотно прижимаясь, смахнули влагу. А последний всхлип, поднявшись откуда-то изнутри, не напомнил о том, что это нормально. Что так бывает. И от чего-то именно это осознание привело к мысли, что ей легче.
Ненамного.
Но легче.