- ... потерпите ещё немного, леди Годель, осталось недолго, - протянул Гальба, испаряя капельки пота со своего лба. - Кстати, если я этого ещё не сделал, позвольте мне принести вам за извинение за отсутствие надлежащего гостеприимства. Ваше появление застало меня врасплох, и в достаточно неудобный момент. Если это вас не затруднит, постарайтесь в следующий раз известить о своём появлении заранее... Надеюсь, моя просьба не кажется вам слишком наглой?

Торрес издал самоуничижительный смешок, после чего взял небольшую паузу. Смысла в ней, как и во всей предшествующей квази-великосветской болтовне, не было - Миса всё равно не могла ему ответить. Во рту волшебницы был кляп, поверх него - плотная повязка, сама же она была распластана на операционном столе, обездвиженная с помощью парализующего заклинания, анестезирующих эликсиров, и ремнями,  застёгнутыми вокруг лодыжек и запястий. На шее чародейки также был надет металлический ошейник, покрытый замысловатыми крючками алвадской письменности, - при необходимости он должен был быть помешать ей использовать магию (перекрыв доступ воздуха к мозгу, почувствовав движения маны). По-хорошему, гостью также требовалось вырубить - однако, этой мерой предосторожности Гальба пренебрег.

Ему было нужно, чтобы она видела происходящее.

- Позвольте также сделать комплимент состоянию ваших внутренних органов. Если бы я судил только по ним, то мог бы решить, что работаю с гомункулом или даже анатомическим пособием. Даже слегка неудобно вмешиваться в работу столь отлаженного организма...

Над столом было установлено зеркало (Торрес повесил его на тот случай, если придется заняться самокопанием), позволявшее волшебнице наблюдать за манипуляциями, который её пленитель совершал с её внутренностями. С точки зрения Гальбы подобное, конечно, отдавало театральщиной, но сейчас подобное было необходимо. Во-первых для успеха плана, с помощью которого Торрес надеялся прикрыть свою шкуру Годель нужно было привести в нужное расположение духа, а во-вторых потому, что ему хотелось покрасоваться.

Чародей намеренно не использовал обычные инструменты, полностью полагаясь на волшебство: в его глазах светились магические искры (Линзы Нумериана, усиливающие визуальное восприятие до возможности наблюдать за отдельными клетками), руки окутывало колдовское пламя (модифицированная версия основного заклятья школы Мясных Скульпторов), а из плеч росло два энергетических конструкта, менявшие форму в зависимости от необходимости (собственная разработка Торреса, пока ещё безымянная). Наставник Гальбы наверняка бы отчитали его за перерасход маны, и чародей бы с ним согласился - однако сейчас ему было важно подчеркнуть своё мастерство сангвиноманта высшей квалификации. В противном случае, он бы рисковал помереть со стыда.

***

Первая попытка Гальбы последовать путем чародея-ренегата, преступающего законы людей и природы в своей потайной лаборатории, потерпела позорное фиаско.

Начиналось всё было неплохо: ему удалось благополучно добраться до Хетматта и начать налаживать контакты с местными жителями. Первое время местные обитатели относились к гостью с севера с настороженностью, однако золото, распиравшее его карманы, и знания, которыми была набита его голова, сумели растопить лет, и последующий месяц выдался необычайно насыщенным и плодотворным. Особенно охотно изгнанника из Ордена принимали местные книготорговцы и владельцы частных книжных собраний (как выяснилось ученые круги Алвады испытывали определенный недостаток в специалистах, владеющих переходными формами между средне- и поздневсеединским), в одном из которых ему посчастливилось обнаружить копию считавшегося утерянным трактата Альбалхии "О совершенствовании человека". Его приобретение влетело в кругленькую сумму (хватило бы на 1,5 тёмных эльфа), но Гальба об этом не переживал - находка вселила в него дух авантюризма, и он решил немедленно попытаться опробовать описанные в манускрипте методы.

Вот тут-то и начались неприятности.

Большинство проблем возникло на уровне контрагентов, которые, видимо почувствовав снедавший мага исследовательский зуд, ободрали его как липку, причём как подозревал Гальба ими двигала не только жажда наживы, но и чистая любовь к искусству. "Уединенная лаборатория", в частности, оказалась развалинами исполинского храмового комплекса, "коршуны пустыни", нанятые для охраны и сопровождения, - жалкой кучкой беглых каторжников и пьяниц, а "смирная" партия рабов - разбойничьей шайкой, попытавшейся на второй день поднять восстание и сбежать... Вдобавок ко всему, местность, в которой он Торрес собирался устроить свое потайное логово, оказалась не такой и уж и малонаселенной - в частности, здесь располагалась россыпь небольших оазисов, в которых находились небольшие хозяйства (на родине чародея такие бы назвали фермами)... В общем, проблем было много, однако всё это было неглавным - так, оперативные затруднения.

Главные проблемы начались, когда Торрес приступил к экспериментам. Основным предметом интересов Альбалхии было развитие человеческих способностей - физических, умственных нравственных и т. д. - в теории, описанные в его сочинении методы позволяли создавать сверхлюдей, наделенных всеми достоинствами тела, духа и ума. На практике, однако, результат был гораздо менее впечатляющ - подопытные Гальбы также стремительно утрачивали интеллектуальные способности, превращаясь в слюнявых дебилов, движимых лишь простейшими инстинктами. Поначалу чародей списывал эти неудачи на собственную неопытность, потом - на ошибки, возможно вкравшиеся в текст копии, однако где-то на пятой неудаче, у него начало формироваться устойчивое подозрение, что древний мудрец несколько приукрасил свои достижения.

Открытие погрузило Торреса в жесточайшую фрустрацию, но на неприятности не кончились и на этом. Один из подопытных сумел каким-то образом разломать свою клетку и сбежать. "Ястребам" Мансура (так звали предводителя этого сброда), в конечном счете, удалось изловить его и доставить обратно в крепость, однако при этом злосчастное создание успело основательно наследить в окрестностях, из-за чего Торресу - вместо того, чтобы просто законсервировать лабораторию - пришлось заняться кропотливым демонтажем, чтобы скрыиь всё, что могло связать это место с его присутствием.

В общем, на фоне всего этого известие соглядатаев о том, что в окрестных оазисах появилась ведьма-северянка, Торреса даже удивило - бездна, как говорится, взывает к бездне. Удивление наступило позднее - когда ему описали её внешность, и у этого чувства отчётливо неприятный оттенок.

"...и кому я так насолил, что за мной послали девчонку Годелей?"

К счастью непосредственно в тот день, когда Артемисия нагрянула в логовы Гальбы Эйра вспомнил, что тому полагается быть его любимцем - и задуманная чародеем ловушка (в общих чертах он сводился к тому, чтобы погрузить всех обитателей лаборатории кроме себя в сомнамбулическое состояние, и, используя их как марионетки, задавить менталистку массой) сработала, что и позволило уложить "ревизора" на стол с ремнями...

***

- ...последний штрих, и-и-и, мы закончили, - вспышка энергии, слетевшая с пальцев Торреса, заставила разрез на животе Артемисии сойтись. - Можете не беспокоиться, следы останутся разве что на микроскопическом уровне, но через пару недель исчезнутми и они...

Чародей выключил Линзы, утёр со лба выступивший пост (делать это рукой всё же было приятнее), после чего отошел от стола, и несколько картинно потянулся, разминая уставшие от однообразного положения.  После этого он подошёл к полке, закрепленной на противоположной от операционного стола стене, на которой был закреплен небольшой шкафчик. Внутри стояло несколько склянок с эликсирами, Гальба взял две, одну опустошил сам, а другую взболтал и вернулся к Мисе.

- Это поможет вам восстановится, - сказал он, вытаскивая кляп,  приподнимая голову волшебницы и аккуратно вливая зелье ей в глотку. - Контроль над телом вернется к вам минут через двадцать. Возможен легкий дискомфорт и слабые болевые ощущения, но ничего серьёзного быть не должно - если почувствуете, то предупредите. Когда сможете двигаться, я сниму ремни и мы сможем сменить обстановку на что-то более приличное, а пока, если хотите, можем просто поговорить. Я думаю у вас накопилось порядочно вопросов, верно? .

Отредактировано Гальба Торрес (2022-06-07 22:55:48)

"Не догадалась", - оценил ситуацию Торрес. - "Но охраняет самообладание. Неоптимально, но удовлетворительно".

Непризнанный гений магической науки предпочел бы, чтобы Миса разъярилась - как известно, разгневанным человеком проще управлять. Впрочем, его бы также устроили паника, шок или даже смущение (наготу волшебницы ничего не прикрывало). Вежливая улыбка же его слегка задела - она была словно жиденькие аплодисменты вместо ожидаемой стоячей овации. Чародею даже захотелось выкинуть что-нибудь эдакое и стереть эту улыбочку с лица пленницы, но быстро сумел взять себя в руки, напомнив себе, что своей основной цели его маленькое представление достигло. Рассчитывать же на большее, при трезвом размышлении, было излишне оптимистично. Всё же, Миса была менталистом, а в головах у людей наверняка встречались вещи похуже требухи...

- Значит предпочитаете начинать с главного? Похоже мои потуги на великосветскость вас утомили.

Внешне Гальба был самой безмятежностью: расслабленное выражение лица, непринужденная улыбка, елей в голосе и прочее. Это, разумеется, была лишь видимость - под маской спокойствия гремела буря противоречивых эмоций: сытое удовлетворение от хорошо проделанной работы, скребущие кошки дурных предчувствий, тень угрызений совести, волнение неопределенной этиологии... Сильнее всего, впрочем, был азарт.

Торрес знал, что рано или поздно, столкнется с кем-то из "старых" семей. В некотором смысле это было предрешено ещё до Оромантиса, и даже до того,  как он сошёлся с фракцией Терезы (возможно даже до того, как он попал в Замок). Конечно, нынешние обстоятельства, стали для него сюрпризом (особенно то, что это были Годели, с которыми у него практически не было точек пересечения... или в этом и был расчёт?), однако самого момента маг ждал, и сейчас, когда тот настал, его охватило резкое и почти что радостное возбуждение (опасность была велика, но перспективы...). Успех - пускай незначительный - только усилил это чувство. Его отец в подобных ситуациях обычно принимался бродить по комнате, жестикулируя и бормоча что-то невнятное себе под нос - Гальбе остро захотелось последовать его примеру, но ограничился лишь тем, что отошёл от Мисы, и опустился на табурет, стоявший справа от операционного стола.

- Позвольте уточнить - вас интересуют детали процедуры или то, чего я рассчитываю этим добиться? - спросил он. - Боюсь что в первом случае мне будет сложно дать содержательный ответ - разве что вы последователи моему совету, и прослушали курс углубленных лекций профессора Нивемонтана. Кстати, как он поживает? Когда я в последний раз посещал нашу alma matter, он жаловался на селезенку, а в его возрасте...

Какой-то, вероятно - не лучшей, частью своей души чародей надеялась, что старый даже по меркам их круга чародей уже отошёл в мир иной. Наставник был одним из немногих членов нынешнего Совета, которого Гальба уважал, да и к тому же, он заступался за него дольше остальных - даже когда сам чародей решил, что в подобном не нуждается. Торресу не хотелось чтобы его последние дни отравили известия о том, чем сейчас промышляет его любимый ученик... да и потом, старец вполне мог раскусить его игру.

- Если же вас интересует не "что?", а "зачем?", то позвольте мне проявить откровенность. Это - моя страховка, - он улыбнулся, и слегка извиняющимся тоном продолжил. - Я не могу позволить вам распространяться о том, чему вы стали свидетельницей. В то же время у меня, скажем так, не поднимается рука лишить вас возможности сделать это более радикальным способом. Эти обстоятельства и вынудили меня принять, скажем так, компромиссное решение.

Ещё это решение было связано с тем, что Гальба не желал становится личным врагом семьи Мисы, однако об этом соображении он решил умолчать.  Во-первых в этом не было смысла, а во-вторых оно было второстепенным. От менее способной чародейки Торрес действительно мог бы и избавиться (потенциально он бы мог поступить так и с леди Годель - если бы эксперименты с наследием Альбалхии завершились успешно).

- Если мне удастся убедить вас принять мои условия - их мне бы хотелось обсудить позже, последствия вмешательства для вас сведутся к паре-тройке неудобств небольшой и средней тяжести. В противном же случае... - чародей изобразил печаль и сделал в воздухе замысловатый жест, призванный символически изобразить "медленную и мучительную". - Надеюсь я смог удовлетворить ваше любопытство. Если да, то можете оказать мне ответную любезность и уточнить, что вы имели в виду под "неожиданной" встречей?

Отредактировано Гальба Торрес (2022-06-09 05:39:38)

- Прискорбно, - вздохнул Гальба и бросил печальный взгляд куда-то наверх. - Время действительно не щадит даже лучших из нас.

Известие, даже несмотря на то, что чародей был к нему морально готов, сумело поколебать его душевное равновесие. Великий ум вынужденный обитать всю жизнь провести в клетке благоразумия и мыслей о последствиях, покидает этот мир, и что от него останется - несколько инкунабул, осознать истинную ценность которых сможет, дай боги, пара десятков человек на весь континент? Пара строчек в учебниках, табличка с именем и преемница, которая никогда не сможет выбраться из его тени?
От этой мысли чародею стало дурно и ему захотелось сделать что-нибудь мерзкое - на пример пошутить, что самой умной вещью, которая когда-либо выходила из уст Миразент, был его половой орган, но он сумел сдержать этот порыв. Во-первых потому, что Ада этого не заслуживала (дурой она не была, просто принимала разглагольствования наставника о великой силе и великой ответственности за чистую монету), а во-вторых - она могла быть ему полезна. По крайней мере тем, что её стремление ни на йоту ни отклоняться от устоявшихся догм ни за чтобы не позволило вывести его на чистую воду.

Вспышку веселья Артемиссии волшебник поддержал негромким смешком. Если он сумел правильно её понять (и если молодая волшебница не лукавила), то это действительно забавно - особенно то, что он повел себя в точности как свои идейные противники, и переоценил опасность.

Впрочем на принципиальном уровне это ничего не меняло.

- Для таких как я - непрошенная помощь хуже ножа в сердце. Особенно, когда они в ней нуждаются, - чародей отметил нервозные нотки в голосе Годель, и это принесло ему некоторое удовлетворение (впрочем, недостаточное, чтобы изменить предыдущую оценку). - На твоё счастье, это - не тот случай. Ты допускаешь две ошибки.

Он закинул ногу за ногу и немного поерзал на табуретке, пытаясь устроиться поудобнее (неудивительно, что алвадцы предпочитают сидеть на коврах и подушках, мебель на ножках - явно не их конёк). Его посетило желание закурить, однако, для этого нужно было сходить в спальню - принцип "ничего постороннего в лаборатории" был одним из немногих, которые Гальба твёрдо придерживался.

- Ты не уничтожила все улики. Главная из них - здесь, - волшебник постучал себе пальцем по лбу. - Чтобы гибель обитателей местечка Фалаф Абар действительно было невозможно связать с Детьми Эйра, тебе нужно как минимум стёреть мои воспоминания - или сделать так, чтобы я замолчал навсегда. Как ты понимаешь, ни то, ни другое меня не устраивает..

В этом было нечто ностальгическое: как если бы он вновь вернулся к роли преподавателя. Гальбе это, однако, не нравилось - воспоминания сейчас были ни к чему. К тому же они довольно резко подчеркивали контраст между Мисой-тогда и Мисой-сейчас (...поразительно какие изменения могут случится с развивающимся организмом за пару лет), что также несколько отвлекало чародея.

- Не дергайся - могут начаться судороги, - бросил он, размышляя над тем, что возможно её стоило прикрыть хотя бы простынкой. - Если вкратце, то я немного покуролесил с твоей биохимией. Ты уже видела моих увальней? С тобой случится нечто подобное, только на уровне отдельных органов. Жуть, правда? Но не беспокойся - зелье, которое я тебе дал, выступает как ингибитор. Будешь принимать его с определенной периодичностью, и всё будет в порядке.

Торрес не стал говорить, что из ныне живущих магов изготовить этот препарат мог только он - ну или сам Альбалхия (если легенды о том, что под конец жизни великий мудрец изобрел эликсир бессмертия, не были таким же преувеличением как рассказы об "усовершенствованных" людях), однако это подразумевалось. Чародею претило использовать шантаж, но в сложившихся обстоятельствах это казалось ему наиболее подходящим решением.

- Что же касается второй ошибки, то с моей перспективы, главная проблема - это ты, - палец мага указал на самую Артемисию.

Волшебник не сомневался, что порядочно наследил (первый раз никогда не бывает идеальным - разве что на чисто субъективном уровне), однако это его не слишком волновало. Очередное тёмное пятно на репутации Ордена было скорее проблемой самого Ордена (самому Гальбе этот маскарад всегда был не по душе, а порою так и вовсе сидел в печёнках), а в том, что он сумеет скрыть свою личную причастность к этой истории чародей не сомневался. В Алваде было немало ренегатов-эльмнотцев - политика Совета в последние годы многим вставала поперек горла, а скрываться на юге было проще, чем на севере (Торрес даже "присмотрел" пару кандидатов на роль козла отпущения).

- Лазутчика похуже я бы даже мог проигнорировать и просто сбежать, но тебя ведь не обманешь ерундой вроде фальшивых сигнатур? - маг вздохнул и покачал головой. - Я не хочу зависеть от тебя, поэтому ты будешь зависеть от меня. Ну или можешь рискнуть и обратиться за помощью к Аде, Флориану или тому новенькому из Аслейва... как бишь его, Гильберт? Возможно я их недооцениваю, и они смогут обратить внесенные мною изменения, не спровоцировав новых проблем.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-06-15 04:11:43)

- В лучшем случае, - согласился Гальба, утвердительно кивнув.

На самом деле чародей не был до конца уверен как именно поведут себя усовершенствованные органы. Они могли как разорвать жертву, так и высосать организм-хозяин досуха, спустив все его ресурсы на безудержный рост (увальней во время трансформации приходилось буквально накачивать концентрированной питательной смесью и маной), кроме того, существовала вероятность того, что иммунная система в какой-то момент попытается их отторгнуть... Соответствующие модели можно было проверить на практике, но непризнанный гений магической науки не видел в этом смысла, - конечный результат этого процесса не вызывал у него сомнений, а изучение процессов казалось ему бесперспективным. Уж чего-чего, а способов убивать друг друга с помощью волшебства на свете и так было предостаточно (хотя он всё же набросал небольшой этюд заклинания, позволяющего воспроизвести данный феномен в миниатюре - просто на всякий случай).

Торрес не стал нарушать внезапно воцарившуюся в операционной тишину (...как там выражался Хаким-баши, в таких случаях? "Джинн промчался"?), позволяя Мисе хорошенько подумать. Сам чародей воспользовался паузой для того, чтобы полюбоваться бывшей ученицей (разумеется, он имел возможность рассмотреть её и до этого, но в "рабочем" режиме Торреса не придавал подобным вещам большого значения - внутреннее устройство действительно занимало его больше характеристик оболочки). Зрелище действительно было приятным, особенно на фоне того, с чем Гальбе приходилось иметь дело в последние несколько недель, - настоящая отрада для глаз. Причём, как отметил про себя чародей, изменения на физиологическом уровне были второстепенны и не столь велики. Главные причины относились скорее к области того эфемерного явления, которое можно было назвать "презентацией": легкость, природная или искусственная, обычно окружавшая Мису словно бы отступила на второй план, уступив фокус чем-то более тяжелому и насыщенному, и эти перемены определенно были Торресу по душе. Он был не бог весть каким психологом, однако он мог предположить, что волшебнице пришлось что-то испытать.

"Похоже у Годелей и впрямь проблемы", - ему невольно припомнились циркулировавшие в Хетматте слухи - один другого нелепее (Антоний Великолепный-и-Несравненный превращен в барана? А почему не в лягушку?). - "Надо же. Вот уж кто казался незыблемым..." 

Подобный поворот событий также почему наследница столь древней семьи была послана на, будем честны с собой, не самое важное в задание (на континенте хватало чудовищ). Картинка выходила вполне целостной, но по какой-то причине Гальбе казалось, что он упускает из виду какой-то важный кусочек мозаики. Он задумался над этим, но ни к чему не пришёл, и сделал мысленную заметку поразмыслить над этим в будущем.

- Не сомневался ни на мгновение, - маг удовлетворенно кивнул, как если бы Миса дала очередной исчерпывающий ответ на задачу, способную заставить попотеть среднестатистического обладателя знака луны (...не одни Годели низко пали). - Ты всегда была умной девочкой.

Вопреки своим словам, в душе чародей испытал облегчение. У него имелись планы на тот случай, если девчонка начнет артачится, но ни один из них ему не нравился. То, что пока их можно было оставить в резерве (полностью он Мисе, разумеется, не доверял - она и притворяться тоже умела) было большой удачей...

- Придется потерпеть, - Торрес поднялся со стула. - Пока к тебе не вернется контроль, ты можешь случайно повредить саму себя. Постарайся расслабиться и очистить голову от мыслей, но не засыпай. Я схожу за твоей одеждой, её уже должны были привести в порядок.

С этими словами волшебник покинул помещение. Вернулся он где-то минут через двадцать (к этому времени эффект эликсиров и заклятий действительно по большей части сошел на нет). В одной его руке была небольшая сумка, в которой были аккуратно сложены вещи Артемиссии, в другой - массивный шлем, напоминающий вороний череп, украшенный примитивными магическими символами, а также нитями из белых и черных жемчужин, свисавших с него подобно космам волос. Её волшебник оставил на табурете, после чего подошел к столу, опустил сумку на пол, и принялся расстёгивать ремни, удерживающие Мису (к некоторому стыду пришлось повозиться - механизмы слегка заедало).

- Маскировка, - разделавшись с последней Гальба кивнул на экзотический головной убор. - Не называй мое имя при посторонних. Если потребуется обратиться, используй что-нибудь почтительное - "повелитель", "господин", "властелин"... в общем, представь, что на дворе среднее Всеединство. Кстати, как твоё самочувствие? Сможешь осуществить ментальное сканирование одного объекта?

Задав последний вопрос Торрес не сумел сдержать некоторого волнения. Возможность использовать Мису вызывала у него восторженное чувство, сходное с тем, которое он испытывал, изучая или создавая новые заклинания. Так же как в этих случаях, чародею не терпелось пустить новый "инструмент" в дело, чтобы проверить свои новообретенные возможности и определить границы контроля.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-06-15 04:18:11)

- Это было бы здорово - Гальба усмехнулся. - К сожалению, таких как я слишком мало, чтобы мы могли повлиять на формирование устойчивых стереотипов.

Отворачиваться чародей и не подумал. Он до сих пор не доверял Мисе настолько, чтобы выпускать её из поля зрения без хорошей причины (одежду, конечно, должны были проверить, но после предыдущего фиаско "коршунов" Торрес сомневался в их профессиональной компетенции). К тому же, в этой ситуации было нечто пикантное - маг затруднялся подобрать объяснение этому чувству, но определенно было ему по душе.

- Я гляжу вкус тебе тоже не изменил, - протянул он, смерив молодую женщину оценивающим взглядом. - Выглядишь просто очаровательно.

Волшебник натянул на себя шлем-маску, скрыл руки перчатками, а затем чуть ссутулился, вжал плечи и слегка согнул руки, придав себе более тщедушный вид; закрепил конечный результат несложным заклинанием. После этого он также немного поколдовал над голосовыми складками, чтобы придавая себе старческую надтреснутость. Последним штрихом стал плащ с массивными шипастыми наплечниками (поначалу Гальба с непривычки несколько раз расцарапывал ими щеки).

- Один из подопытных. Тот, что разорил деревню. В нём есть нечто странное... - обращение Мисы, хотя и шутливое, показалось неожиданно приятным (Торрес даже слегка призадумался над этим). - Сама увидишь.

Он подошел к девушке и, осторожно подцепив ошейник изнутри, потянул полукольца в разные стороны, заставляя их разойтись (хитрость состояла в том, чтобы сделать это под определенным углом, - в противном случае они могли выдержать и гораздо более сильное давление). В душе шевельнулись липкие щупальца страха. Гальба мало чего боялся, однако специализация Годель-младшей была исключением - мысль о том, что кто-то может тайно забраться к нему в голову и похитить (или, что хуже, заставить забыть) какую-либо особо ценную идею или амбициозный замысел, вызывала у него определенное беспокойство (вероятно потому, что будь у него такая возможность, и он бы только и делал, что копался в чужих головах).

- Пойдём, - бросил он, распахивая дверь и пропуская женщину вперед.

***

Убежище чародея находилось в одной из немногих полностью сохранившихся зданий храмового комплекса. Гальба предполагал, что когда-то здесь останавливались паломники, однако полной уверенности у него не было - время и последующие визитёры стерли все следы изначальных обитателей. Постройка имела два наземных и два подземных уровня: сам чародей обитал на верхнем, лаборатории находились на уровне земли, основная масса рабов была заперта в цоколе здания (лагерь "коршунов" был разбит вокруг постройки, им запрещалось входить внутрь без разрешения). Увальни были заперты на уровне подвалов, и именно туда Торрес и привел свою вынужденную ассистентку.

Мутанты содержались в массивных клетках, их подвижность ограничивали массивные кандалы, кроме того они также постоянно находились под действием транквилизаторов и парализующих чар. Для четверых из них подобные меры предосторожности были во многом перестраховкой, однако пятый (Субъект №3) оправдывал их в полной мере. Его товарищи ро несчастью практически никак не отреагировали на появление волшебников, однако он, даже в нынешнем состоянии, нашёл в себе силы злобно оскалиться, тихр зарычать и попытаться начать биться телом об прутья решетки. Учитывая то, что он двигался со скоростью улитки, это вышло скорее комично, чем угрожающе, однако Гальба всё равно нахмурился - по идее, он даже дышать должен был с трудом, ге говоря уже о том, чтобы пытаться проявлять резвость.

- Позвольте вас познакомить. Артемисия Годель, баронесса Иалветская, одна из лучших выпускниц образовательной программы славного Ордена Детей Эйры за последние десятилетия, волшебница уровня полной луны, - протянул Торрес, подходя к клетке. - Юсуф эль-Беддур, в недалеком прошлом - насильник, богохульник и убийца, раб категории "не подлежащий освобождению", в настоящем - Ужас из Фалаф-Абара, по-прежнему убийца, но теперь ещё и каннибал - если, конечно, продолжать считать его человеком. Юсуф - Миса, Миса - Юсуф.

Чародей вытащил волшебную палочку и, наставив её на мутанта, довел действие обездвиживающей магии до предела (усиль он эффект ещё чуть-чуть - и сердце увальня не смогло бы гонять кровь по жилам).

- Я думаю, суть проблем должна быть тебе ясна. Эти, - Торрес обвел рукой остальные клетки. - После процедуры деградировали до растительного уровня. Без внешних стимулов они способны лишь есть и спать... даже гадят под себя, прости мой натурализм. Господин эль-Беддур же не только проявляет повышенную агрессивность, но и, по-видимому, сохранил некоторые способности к осмысленной деятельности. До своей маленькой эскапады, он вполне успешно прикидывался таким же бездеятельным, как и остальные.

Поэтому его и собственно упустили - привыкнув к пассивности подопытных, "коршуны" (да и чего греха таить - самого Гальбы это тоже коснулось) начали относится к вопросам их содержания спустя рукава, и в тот роковой вечер банально забыли запереть клетку.

- Однако на аппаратном уровне, - Торрес постучал себя по голове с сокрушенным видом (воспоминания об этом проколе до сих пор вызывали у него прилив стыда). - Между ними нет никаких различий. Мне нужно узнать, что делает этого типа особенным.

Гальба подозревал, что секрет Альбалхии - если такой вообще существовал - был как-то связан с психическими особенностями подопытных. Возможно эффективность трансформации зависела от силы воли, интеллектуальных способностей или других черт характера...

Отредактировано Гальба Торрес (2022-06-19 04:35:22)

- Любовь к родным местам, значит? Как неожиданно. Похоже правду говорят - ни одна душа не может огрубеть окончательно...

Слова Мисы не обрадовали сангвиноманта. Они определенно подтверждали его собственные предварительные выводы, но в душе Торреса также теплилась робкая надежда на то, что он не учёл какой-нибудь значимый фактор, связанный с душевным настроем объекта воздействия. Вердикт менталистки не оставлял подобному сценарию места или, по крайней мере, делал его крайне маловероятным. Впрочем, с другой стороны, отрицательный результат - тоже результат. В данном случае неудача была неплохим поводом пересмотреть устоявшие взгляды: переоценить иерархию авторитетов, признававших Альбалхию, обратиться к трудам тех, кто критиковал знаменитого мудреца, и тех, кого он сам подвергал критике... словом, пищи для ума этот случай предоставлял вполне достаточно.

"Особенно, если ты готов побыть падальщиком" - чародей криво усмехнулся (мог себе позволить - маска полностью скрывала выражение лица).

- Ах да, Угрюмец. Конечно же я слышал о нём. Знаешь старый бук, что растет на южном склоне холма, на котором стоит заброшенная обсерваторияй Золотой Мелиссы? Рассказывают, что Сейкан наказывал нерадивых учеников тем, что запирал их сознания внутри него. Говорят так же, что одного из них он в нём и оставил, и поэтому на дереве есть дупло, похожее на на человеческое лицо.

Насколько мог судить Гальба эта история была всего лишь старой байкой (тем более, что во время Угрюмого обсерватория ещё использовалась) - типичным примером школярского фольклора (это же самое дерево, бывшее кстати популярным местом для свиданий, также считалось женой или любовницей одного из прошлых глав Совета, трансформированной им в наказание за измену, а в другом сюжете возникновение необычного дупла связывалось с критической, но забавной неудачей при использовании пространственной магии). Однако упустить возможность проехаться по безупречной репутации Годелей означало бы изменить привычке. Пусть даже это и было довольно мелочно (да и пожалуй бессмысленно - Миса наверняка знала о грязном белье своих предков побольше него), но не сделать этого чародей не мог.

За действиями волшебницы Торрес наблюдал молча и не вмешиваясь - следил за потоками маны, пытаясь понять, что она делает (толку от этого, конечно же не было, - специальность есть специальность, его собственные манипуляции ей тоже наверняка казались бессмысленными). Однако когда молодая женщина отшатнулась от клетки Юсуфа, он всё же подхватил её - безо всякой задней мыслей (по крайней мере по началу). Затылок волшебницы врезался в его подбородок, а зубцы её короны подняли "клюв" маски, и Торрес почувствовал запах духов Артемисии - в сыром и затхлом воздухе подвала, нотки эльмнотского парфюма показались ему необычайно приятным (...похоже не один эль-Беддур скучал по родине).

- Я бы пошутил, что тебе не терпится вернуть мне должок и запустить пальцы в мою психику, но это прениже меня, - произнес Гальба, заглядывая в глаза чародейки сверху вниз. - Показывай, но потом тебе всё равно придется представить описание результатов в письменном виде, снабдить их подробными комментариями.

Он сосредоточился и слегка ослабил свои психические барьеры - можно сказать, приоткрыл калитку в заборе. Для другого менталиста подобной лазейки было бы недостаточно, однако непризнанный гений достаточнл хорошо представлял себе способности своей недобровольной помощницы чтобы понимать, что он сильно рискует. Это ему не нравилось, однако выбора не было. Момент был если не критическим, то хотя бы важным: его контроль над Мисой ещё не успел окрепнуть, проявлять слабину сейчас - означало подвергать его излишнему напряжению раньше времени. Да и опять же, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать...

- Меня также интересует можно ли воспроизвести данный эффект на других объектах. Сейчас ими приходится управлять практически вручную, и это, как ты понимаешь, довольно утомительно и не слишком практично. К тому же, мне бы хотелось попытаться покрыть хотя бы часть расходов, связанных с этим предприятием - продать их для гладиаторских боев или, лучше, труда в шахтах и каменоломнях.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-06-26 03:58:17)

Слова были излишни. Взгляды тоже. Гальба и так знал, что Миса обязательно попробует выкинуть что-нибудь эдакое - просто потому, что он бы обязательно так поступил в её положении (хотелось бы добавить "...и в возрасте", но это бы было бы неправдой). Однако форма выходки стала для него полнейшим сюрпризом, и это придало ей необычайную действенность (два с лишним месяца вынужденного воздержания, впрочем, тоже сыграли свою роль). 

Кожа на пальцах Мисы была гладкой, похожей на бархат, губы - мягкими, язычок горячим, поцелуй кружил голову, пьянил, заставлял хотеть большего... В результате, первую серию видений Гальба позорным образом пропустил - внимание чародея оказалось сосредоточено на том, чтобы его кровь приливала именно к мозгу.

- Оригинальный метод установить психический контакт, - мысленно пробормотал он, надеясь  заглушить так череду непристойных образов ("Артемисия, придавленная к решетке", "Артемисия, стоящая на коленях", "Артемисия, разложенная на полу"), мелькавших в его голове (..."вероятность успеха - 7,6%").

Впрочем, за основным видением он следил гораздо более внимательно. Оно помогло несколько сбить, завладевшее чародеем напряжение. Не то, чтобы отвратительное зрелище произвело на Торреса сильное впечатление - плоть есть плоть, а число способов повредить её ограничено даже математически, однако контекст событий напомнил магу о вестях из дома, полученных незадолго до отъезда из Хетматта (они, в свою очередь, рождали в его душе странное чувство, которое ставило его самого в тупик).

- Познавательно. Похоже я понимаю, что ты имеешь в виду под "необратимо разрушением личности", - волшебник сделал глубокий вдох, снял с пояса фляжку с водой и сделал большой глоток. - А также объясняет то, что наш знакомый любил делать с женщинами.

Холодная вода (в глубине фляжки плавал кристаллик "вечного" льда) промочила пересохшее после поцелуя горло. Тщательно обработав горлышко обеззараживающими чарами Гальба передал её Мисе, а сам вытащил волшебную палочку и наставил её на Юсуфа. Раздался треск, и раб категории "не подлежащий освобождению" покинул этот мир - легко, безболезненно и быстро, скорее всего даже ничего не ощутив при этом. 

- Всё данные касательно его физиологического характера я уже собрал, - пояснил Торрес, кивнув на примостившийся в углу столик, где высились аккуратные стопки бумаг. - Для исчерпывающей полноты картины не хватало только результатов ментоскопирования. Тебе ведь не требовалось второй попытки, я надеюсь? Мне не хотелось терпеть риск иметь дело с отродьем Пожирателя и дальше, особенно учитывая пристрастия усопшего...

Гальба солгал - или точнее сказал полуправду. Игра с его точки и впрямь не стоила свеч (изначально он собирался избавиться от Объекта №3 ещё этим утром, но тут ему донесли о приближении Мисы, и это подарило увальню ещё несколько часов жизни), однако он прикончил мутанта не поэтому - скорее это была собственная выходка чародея. Демонстрация силы, ответная любезность, в некотором смысле - признание в том, что волшебница смогла поколебать его, заставив воспринимать себя в первую очередь как женщину, а уже потом - как инструмент.

"Хороший ход", - отметила какая-то часть Торреса.

Впрочем на принципиальном уровне маленькая победа волшебницы ничего не меняла.

- Запиши что видела, пока впечатления свежие, - кроме бумаг на столе также имелись соответствующие принадлежности. - И проверь остальных на всякий случай... заодно прикинь можно ли будет сделать так, чтобы они подчинялись простым командам вроде "подними", "неси" или хотя бы "тяни" и "толкай". А я пока попытаюсь вспомнить какую-нибудь молитву Хилиату - появление демона мы предотвратили, но если Юсуф превратиться в призрака и начнет нас преследовать, это тоже будет невесело.

Гальба усмехнулся, а затем замер перед клеткой эль-Беддури. Губы его действительно зашевелились, произнося благочестивый текст, но это было чисто механическое повторение давно заученных слов. В действительности Торрес скорее пытался собраться с мыслями и обдумывал следующий шаг. Грозить волшебнице, конечно, было по-своему забавно, но если он действительно хотел превратить её в средство, "кнута" в виде смертоносных чар определенно было недостаточно...

Отредактировано Гальба Торрес (2022-06-26 04:47:52)

Собраться с мыслями не получилось.

Сбившаяся маска неприятно натирала переносицу, плащ давил на плечи, по спине сбегали струйки пота. Тихое шуршание пера царапало слух - обычно Торрес находил подобные звуки приятным и даже расслабляющими, но сейчас они производили обратный эффект. Возможно дело было в том, что их издавала Артемисия. Волшебник до сих пор ощущал слабый привкус её губ (скорее фантомный, чем существующий реально), а образ охваченной смущением чародейки нет-нет да всплывал перед его мысленным взором, вызывая желание глупо улыбаться (волшебник слегка стыдился этого). Впрочем, физическое неудобство и своевольные биологические реакции, были неглавными причинами непокоя Торреса. Основная причина лежала в другой плоскости - перед глазами.

Глядя на бездыханное тело Юсуфа эль-Беддури, Торрес не мог отделаться от ощущения, что подвёл его... хотя, нет, пожалуй это звучало слишком высокопарно. Чародей не чувствовал вины, не считал себя чем-то обязанным покойному и вообще не испытывал в адрес ничего, кроме легкого отвращения. Мелкое, жалкое, противное существо... но в то же время его жизнь представляла собой определенный ресурс, который, как казалось Гальбе, был потрачен им впустую - и это ощущение сильно уязвляло гордость волшебника. Ремарка Мисы невольно усилила это ощущение, заставив мага вздохнуть.

- Забавно. Я хотел их улучшить, - прокомментировал он. - Если бы всё получилось, они бы стали сильнее и умнее, возможно лишились бы своих наклонностей или хотя бы нашли иные, менее асоциальные, способы их удовлетворять. Хотя одно из трёх - это лучше, чем ничего, верно?

Чародей не совсем понимал, зачем это произносит. Ответа ему не был нужен, понимания, не говоря уже о сочувствии или одобрении, он тоже не искал. Возможно ему просто хотелось чтобы у его неудачи имелась аудитория - пусть даже и состоящая из одного-единственного зрителя.

"Да и если вся эта затея с ренегатством не выгорит, можно будет разыграть карту идеалиста-мечтателя, сбившегося с пути", - усмехнулся он про себя. - "У наставника ведь получилось..."

В целом же предложение Мисы показалось магу вполне приемлимым. Он даже начал прикидывать подробности будущей сделки и что при этом скажет клиенту, как вдруг внезапно в его голове что-то щелкнуло. Посторонние переживания как ветром сдуло, в мыслях вдруг образовался идеальный порядок, а затем среди них вспыхнула искра внезапного озарения.

"А что если так и было задумано?".

Картинка сложилась практически мгновенно: как если бы до этого она скрывалась под слоем пыли, который сейчас оказался сметен. Чародей быстро перебрал в памяти все известные ему легенды о "пациентах" Альбалхии. Среди усовершенствованных людей было много бесстрашных воинов и искусных ремесленников, выдающихся атлетов и красавиц, упоминалось также о музыкантах, способных безошибочно исполнять сложнейшие произведения и математиках, способных мгновенно проводить в уме сложнейшие вычисления, однако среди них практически не было представителей "интеллектуальных" дисциплин, требовавших самостоятельного мышления, - ни философов, ни артистов, ни других волшебников или ученых (разве что пресловутые "живые абаки" или "ходячие библиотеки", помнящие наизусть тысячи древних текстов). Торрес обращал на это внимание и раньше, но списывал на свойственное магам той эпохи нежелание множить конкурентов, однако сейчас их это обстоятельство косвенно подтверждало его теорию... также как и рвение, с которым уничтожались все копии трактата "О совершенствовании", и то, что никто из учеников не мудреца пытался повторить его достижения. Должно быть древние алвадцы о чём-то догадались...

А ещё эта теория позволяла избавиться от ощущения неудачи - что, к некоторому стыду Гальбы, приносило ему особое облегчение.

На радостях волшебнику даже захотелось начать ходить кругами, потирая руки, однако вместо этого он лишь выдохнул, оконяательно избавился от маски и подошёл к Мисе. Прилив интеллектуальных сил также принес парочку соображений и относительно неё тоже.

- Мне надо тебе кое-что показать, пока мысль свежая, - руки волшебника легли на женскую талию, притянули ту к хозяину, его губы опустились к её губам.

Это была рискованная стратегия. Благоразумие Торреса наверняка бы было против, но в последнее время оно редко давало о себе знать. Приходилось полагаться на расчёт, а тот утверждал, что даже в худшем сценарии ему не грозило ничего, кроме ситуативного ослабления переговорных позиций... Впрочем, проверять эти выводы не пришлось. Хладнокровие не изменило ему и на сей раз.

- Протестируй эту идею, - чародей прервал поцелуй и отпустил Мису (весь вид его при этом выражал сдержанность, подчеркивая то, что случившееся было лишь рабочим моментом, но в глубине глаз плясали довольные огоньки - не одна волшебница получала удовольствие, переступя границы). - Доведи сложность системы до максимально возможного уровня... только береги силы, тебе потом еще надо будет покопаться в головах остальных рабов и моей так называемой охраны - хочу знать, что им известно.

Он сделал небольшую паузу, позволяя Годель оценить объемы, надвигающегося на неё фронта работ, а затем расплылся в улыбке.

- Начнешь завтра. А сейчас, думается мне, тебе не помешает отдохнуть и немного освежиться.

***

"Логово" чародея располагалось на верхнем уровне здания. Гальба полагал, что изначально это были покои какой-нибудь большой шишки - например высокопоставленного жреца. Однако это была лишь пустая догадка - с той же вероятностью помещение могло быть молельней, библиотекой или служить для иных целей.

Помещение было очень просторным, занимая половину этажа, и делилось на три секции, разделенные между собой просторными арками. Чародей главным образом в центральной: здесь располагались кровать, небольшой письменный стол, несколько сундуков с вещами, а также массивное бронзовое зеркало. Сейчас здесь также были пожитки Артемисии, собранные в отдельную кучку.

В правом сегменте помещения имелось нечто вроде кухни - там хранились некоторые припасы (те, которых Торрес не желал делить с "коршунами"), а также располагался стол; эта часть помещения также выходила на полукруглый балкон (проход прикрывал полог из плотной ткани). Левый сегмент использовался для хозяйственных целей, в частности там располагалась массивная бронзовая ванная, которую сейчас наполнял водой искусно сработанный массивный (полтора человеческих роста) бронзовый голем.

- Ахилл, - прокомментировал Гальба. - Автоматон-слуга... клеймо мастера пострадало так, что не разобрать, но, думаю, что это работы д'Анконы. Купил его у одного из местных аристократов. Глупец думал, что это статуя из-за того, что сочленения засорились и он не мог двигаться. Большая удача - без него моё пребывание здесь было бы воистину жалким.

Зайдя внутрь чародей аккуратно положил записи Мисы на рабочий стол (он собирался скопировать и добавить в основной рабочий дневник), а затем избавился от опостылевшей маскировки - "клюв" лег на столешницу, плащ был брошен на ближайший сундук. После этого он избавился от заклинаний, изменявших осанку и голос, после чего с наслаждением потянулся и прочистил горло.

- Там есть небольшая ширма, - бросил он волшебнице. - Если её не хватит, можешь попросить Ахилла подержать тебе полотнище. Я пока взгляну на твои данные, а потом займусь ужином. Ты пьешь зеленогорское? Мне удалось раздобыть бутылку перед отъездом из цивилизованных земель...

Замечание Мисы Гальба пропустил мимо ушей. Конечно, в её словах имелся определенный резон - нужно было как минимум изучить историю вопроса более подробно, да и вероятность того, что он принимает желаемое за действительное было непозволительно высока (17%). Однако Торрес привык доверять периодически посещавшим его озарениям - в девяти случаях из десяти исследовательская интуиция его не подводила.

Что занимало его мысли так это Годель. Её поведение несколько сбивало Торреса с толку. Большинство чародеек с которыми он в прошлом имел близкие контакты определенного рода, относились к флирту как к чему-то вроде партии в шахматы: отвлекающие маневры, расчётливые ходы, двусмысленные действия, за которыми таились вполне прозрачные намерения. Иногда подобные игры раздражали волшебника, иногда он находил в них своеобразное удовольствие, но в целом были привычны и не вызывали удивления. С Артемисией, однако, всё было наоборот - посылаемые ею сигналы не могли быть более однозначными, однако её намерения оставались сплошной загадкой. Это чем-то напоминало рулетку, в какой-то момент Гальба даже заподозрил, что в её поступках и вовсе не было двойного дна, - мысль была интригующей, но в тоже время рождала в душе легкую тревогу.

Когда его невольная ассистентка скрылась за ширмой чародей также избавился от камзола, затем расстегнул верхнюю пару пуговицы рубашки (вечерело, но в этом уголке Алвады духота не исчезала по-настоящему даже по ночам). После этого он подтащил дастархан поближе к кровати и направился на "кухню". Вино было в порядке, а вот с едой сложилось незадача - последние пару дней Торрес, погрузившись в работу с головой, питался одними специальными галетами, которые, содержа все жизненно-важные для организма вещества, были практически лишены вкуса. Немного покопавшись в закромах волшебник обнаружил немного халвы и других местных сладостей, а также немного сыра. Немного поколдовав (в переносном смысле) над добычей, Гальба сымпровизировал из найденного своеобразное ассорти; он также захватил пару бокалов и глиняный кувшин с водой.

Закончив с приготовлениями к трапезе, он подошёл к письменному столу. Поднял записи об увальнях, пробежался по ним глазами, но мысли не шли - настроение было неподходящим для подобной работы, да и изложенные в них данные были вполне тривиальны. Чародей отложил бумаги в сторону, мысленно сделав заметку уничтожить их после копирования. Если его авантюра выгорит, то Артемисия принесет ему больше пользы чистенькой, а если нет... ну, по крайней мере, её семейство наверняка оценит подобный жест.

"А что насчёт того, что ты собираешься делать дальше?" - спросил он себя, а затем тихо усмехнулся.

Чародей вытащил из ящичка небольшую черную горошину, поблескивавшую в полумраке комнаты, повертел в пальцах и, собравшись с духом, проглотил её. Так называемая "жемчужина" (чем она являлась на самом деле Гальба предпочитал не вспоминать), извлеченная из тела одной из тварей, обитавших в Рагфировом море, должна была сделать глубинные слои его рассудка непроницаемым для зондирования на ближайшие сутки (до этого Торрес полагался на цепочку из черного серебра, которую носил на шее под одеждой, однако в предстоящей ситуации её было слишком легко лишиться). Затем он взял со стола кристалл-светильник и, после некоторого колебания, хетматтскую музыкальную шкатулку (хитроумное устройство могло сохранять завод в разы больше эльмнотских аналогов, не используя при этом и крупицы магии), установил их на прикроватную тумбочку, после чего прилёг на простыни, рассеянно прислушиваясь к мелодичному потрескиванию и размышляя.

Он действительно плохо представлял, чем именно будет заниматься, когда Миса закончит. Содержательная сторона вопроса не вызывала у него особых сомнений - маг не сомневался, что вскоре они окажутся в постели и изрядно помнут её. Однако Торрес не решил, чем именно это будет - обычной интрижкой, демонстрацией приятных аспектов нынешнего положения Артемисии, или ещё одним способом подчеркнуть силу. Каждый выбор имел свои сильные стороны - первый был безопасен и позволял расслабиться, второй - перспективен, третий же казался наиболее притягательным (последнее заставило чародея призадуматься, раньше он не наблюдал в себе подобных наклонностей), но также недостатки, а их долгосрочные последствия было достаточно сложно просчитать...

Звук влажных шагов по каменному полу прервал его размышления. Волшебник задрал голову, поглядел на Мису, оценил зрелище и внезапно осознал, что не сможет в одиночку диктовать сценарий развития событий. Мысль принесла ему облегчение, избавив от мук выбора, и, улыбнувшись про себя, Торрес поднялся.

- Я надеюсь, что мне удастся сделать это снова, - полушутя-полувсерьёз произнес он. - У тебя и в самом деле отличные внутренности.

Возможно следовало сделать комплимент и оболочке, однако чародей счёл это излишним - выражение его лица в тот момент наверняка было красноречивее любых банальностей, на которые он обычно полагался в подобных случаях. Он жестом пригласил Годель устраиваться рядом, а затем наполнил бокалы вином.

- В честь удачного начала нашего сотрудничества  - пусть все последующие опыты будут не менее удачными.

...когда Торрес сделал свой ход, они уже опустошили бокалы, успели немного потрепать блюдо, и даже перекинуться парой слов (ни тогда, ни позднее Гальба не мог вспомнить о чём именно). Рука мага сжала обнажённое плечо Мисы, и он повалил её на простыни, прижался губами, запустил внутрь язык (без практического подтекста ощущения были гораздо приятнее). Одновременно он положил вторую руку на внутреннюю сторону её бедра, а затем направил её вверх, запустив пальцы под кружевную ткань. Поцелуй продолжался пока в его легких не начало кончаться дыхание, после чего чародей был вынужден недовольно оторваться от женщины.

- Позволь мне кое-что прояснить, перед тем как мы продолжим, - пробормотал он, пытаясь избавиться от рубашки одной рукой. - Я не принуждаю тебя к этому, пользуясь зависимостью, и это не является частью нашего соглашения. Если у тебя сложилось иное впечатление, ты можешь остановиться и сейчас, и когда пожелаешь нужным.

Гальба не был уверен зачем говорит это - остановиться он бы всё равно не смог. Возможно ему нравился звук собственного голоса, возмжно это было нужно для очистки совести, часть его определенно хотела чтобы призналась в том, что хочет его, какая-то часть почему-то надеялась на отказ... впрочем, главной причиной, вероятно было желание придать происходящему определенность и больше не думать об этом.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-07-04 02:37:37)

- Поверь, мне есть с чем сравнить, - ответил Гальба... возможно не в тот самый момент, а позднее, припоминая этот разговор.

Уследить за мыслями было непросто. Вид молодой волшебницы распростростёртой на простынях, вкус её губ и дыхания, прикосновения языка к языку, ощущение отзывчивой плоти под пальцами рвали Торреса на части. Сознание металось от одного приятного стимула к другому, словно ребёнок, оставленный без присмотра в кондитерской лавке, не в силах задержаться на чем-то одном дольше мгновения, отчего в мыслях царил сумбур, похожий на опьянение. Чародей не любил терять контроль над собой, но подобные ситуации были исключением - ощущение было приятным, как если бы он сбросил с плеч нужный, но от того не менее тяжелый груз.

Прикосновение Мисы заставило его замереть. Обвинение вызвало в душе чувство протеста и легкого негодования, однако спустя мгновение он понял, что упрёк справедлив. Когда-то один его студенческий товарищ, ныне покойный, поделился с Гальбой любопытной теорией, согласно которой Вселенная в действительности представляла собой набор из множества ветвящихся линий (он называл их параллельными, что всегда несколько раздражало Торреса), разделяющихся из-за каждого принятого решения. Если в этих и бреднях и имелась крупица смысла, то Гальба не сомневался, что все "ближайшие" к нему альтернативные версии, которым посчастливилось остаться в живых, не превратившись в пускающих слюни идиотов, сейчас в той или иной форме познают Артемисию Годель - даже те, которым придётся сломать её после этого.

- Да, - он улыбнулся, возобновляя движения (в "медленном" мире пауза продлилась меньше секунды). - Впрочем, если бы отказалась, я бы просто взял тебя силой, а не стал шантажировать.

Признание уничтожило последние остатки неопределенности, мешающин Торресу наслаждаться процессом. Он поцеловал женщину ещё раз, прежде, чем назревшая необходимость избавиться от мешающей одежды вынудила его оторваться от неё. Рубашку он отбросил в сторону, штаны и бельё приспустил до колен (не слишком удобно, но возиться стягивая их сейчас не хотелось). Затем чародей подхватил ноги Артемисии под коленями и вздёрнул нижнюю половину её тела вверх, подставляя распаленную его прикосновениями плоть изучающему взгляду.

- Великолепно, - прокомментировал он с привычной бесцеремонностью, пристраиваясь поудобнее (алвадские матрас был слишком мягок, мешая обрести устойчивое положение). - Прекрасный оттенок.

Их тела соединились. От острого наслаждения у волшебника слегка перехватило дыхание - может быть Миса и не призналась в своих желаниях напрямую, но её тело оказалось гораздо честнее. Гальбе давно не хватало подобного, и волшебник почувствовал, что в нём просыпается жадность. Пальцы стиснулись, будто он захотел погрузить их в мясо безо всякого волшебства, а движения бедер стали более резкими.

- Твоя внутренняя анатомия не перестает радовать меня, - воспламенившаяся страсть, однако, никак не сказалась на манере речи Торреса (скорее всего повлиять на это не смогла бы и предсмертная агония). - У нас отличная... совместимость.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-07-04 18:46:09)

Отсутствие комментариев Гальбу не смутило. Нежный стон был вполне красноречивым ответом, да и звучал приятно. Волшебник почувствовал, что погружается в состояние "потока": мелкие неудобства вроде чересчур мягкого матраца и болтающихся на уровне колен брюк перестали волновать его, движения приобрели размеренность хорошо отлаженного механизма, а граница между замыслом и действием стала почти неразличимой. Это было чем-то похоже на чувство, которое завладевало им, во время хорошей работы: только вместо интеллектуального удовлетворения среди ощущений доминировало чисто физиологическое наслаждение. Да и зрелище было более приятным.

Какое бы восхищение не вызывало у Торреса отменное состояние внутренней физиологии Мисы, он бы не мог отрицать, что снаружи, распростёртая на простынях и залившаяся краской смущения, она выглядела гораздо привлекательнее. Взгляд чародея блуждал вдоль тела любовницв, стараясь запечатлеть в памяти малейшие детали - от брошенного наискось взгляда и бисеринок пота, выступивших до висках, до дрожи в пальцах и ритмичных колыханий плоти под полупрозрачной чёрной тканью. Руки искусно манипулировали положением девушки, стремясь одновременно максимизировать стимуляцию и поймать как можно более выгодный ракурс.

- Позволь мне также отдать должное твоей гибкости. Полезное качество, особенно для подобных занятий.

Он развел ноги Годель в стороны, и опустил их вниз, так что колени коснулись простыни, а затем склонился над девушкой, поднося своё лицо к её лицу. Горячее дыхание коснулось щек, их взгляды встретились, и Торрес заметил что в розовых глубинах начинают мелькать многообещающие проблески.

- Ты неожиданно застенчива, - интуиция подсказывала, что сейчас Мисе нужен был небольшой толчок чтобы "сорваться" по-настоящему, и он собирался сделать его. - Похоже я всё-таки сильнее отклонился от норм морали.

Прежде, чем женщина успела что-то возразить, Гальба поцеловал её, а его движения внизу стали более напористыми (на ум пришло странное сравнение - кузнец, обрабатывающий крицу на наковальне, но прежде, чем он успел задуматься откуда взялся этот странный образ, тот исчез). Стоны - это хорошо, но чародей намеревался заставить Артемисию кричать.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-07-05 15:04:20)

Новая позиция оказалась неожиданно приятной, и не только потому, что ощущения были более острыми. Торресу также нравилось смотреть на Артемисию сверху вниз, заставлять её тело беспомощно вздрагивать и срывать с её уст бесстыдные стоны. Поначалу осознание этого даже вселило в волшебника легкую тревогу, но это чувство продлилось недолго - чародей напомнил себе, что подчинение Годель и так было главной целью этого предприятия, и беспокойство улеглось, сменившись отстраненным любопытством.

"Как далеко я смогу зайти?"

Его маленькая провокация сработала: застенчивость - или что бы там не сдерживало волшебницу, начало отступать, а между движениями их тел начала образовываться своеобразная синергия. Происходящее напоминало танец - тем более что где-то там, на заднем плане, продолжала размеренно тренькать музыкальная шкатулка, но у Торреса также возникали смутные ассоциации с чем-то иным, однако он пока нон не мог сложить в единое целое. Чем бы это ни было, но приносило магу немало удовольствия - и заставляло хотеть ещё большего.

- Я там тебе возможность хорошенько попрактиковаться, - произнес он, отпуская ноги волшебницы и позволяя её бедрам мягко упасть себе на плечи.

Пальцы чародея легли на плечики халатика и потянули их вниз, доведя их середины предполечий, затем легли на чашечки бюстгальтера и избавились от них, освобождая скрывавшуюся под ними тугую плоть (можно было просто стянуть его, но полуобнаженное тело возбуждало сильней - да и не одному же ему было страдать от неудобств, связанных с одеждой?). Зрелище уже было знакомо чародею, но сейчас, когда мысли больше не занимала работа, эффект от него был совсем иным. Взгляд Торрес словно примерз к плавно покачивающимся полусферам, а в горле пересохло. Через мгновение он уже погрузил в них своё лицо, вдыхая аромат тела волшебницы, пробуя податливую плоть губами и языком. Перед мысленным взором встал образ, извлеченный из безумных сновидений эль-Беддури - параллели сначала показались неприятными, но затем Гальба решил их использовать, и пустил в ход зубы, оставляя на нежной коже алые следы.

- Мне начинает казаться, что ты гомункул, Артемисия - произнес он, разглядывая один из них - контраст между естественной бледностью кожи и следами страсти завораживал. - Никаких изъянов, сплошные достоинства. Ты проверяла свои детские воспоминания? Не удивлюсь, если выясниться, что они нарисованы дрожайшим родителем.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-07-06 04:16:32)

Предположение, едва успев воплотиться в слова, показалось Гальбе сущей нелепицей, которая не годилась даже для того, чтобы немного поддразнить любовницу (его было слишком легко обратить против самого Торреса - уж он был обязан заметить работу другого мастера, особенно после того, как заглянул в Артемисию). Однако, как гласила известная алвадская мудрость, даже плохой выстрел иногда находит центр мишени.

- Осмелюсь предположить, что сейчас там преобладает желание того, чтобы я не останавливался, - волшебник улыбнулся, пытаясь скрыть проснувшийся интерес под маской хвастовства.

Чародей и до этого подозревал, что у внешне безупречной репутации Антония Годеля, имелось двойное дно, однако не испытывал особого желания исследовать этот вопрос. Существенной пользы его устремлениям это принести не могло - Торрес, даже "свалив" архимага, не имел достаточного политического веса чтобы занять его место, так что освободившуюся позицию наверняка бы перехватил очередной лицемер или, хуже того, искренний ретроград вроде Ады (и это уже не говоря о рисках, с которыми были сопряжены подобные изыскания). Однако в нынешнем положении (...фомулировка заставила мага усмехнуться) для него бы не был лишним ни один рычаг воздействия. Существовала лишь одна проблемка - Гальбе сейчас было слишком приятно, чтобы он мог нормально подумать о том, как извлечь информацию.

Миса как будто знала что именно его заводит: покорность с которой она отдавалась всё более и более грубым ласкам опьяняла, ответные касания отдавались в теле приятным ознобом, а от сладкой дрожи в её голосе кружилась голова (можно было заподозрить, что девушка всё же сумела забраться в его мысли и прочитать потаенные желания, но Торрес был уверен, что причина была простой - у них действительно была хорошая совместимость). Мысли утрачивали связность, перед глазами проносился калейдоскоп размытых чувственных образов, и ему не хотелось думать о чем-либо ещё, кроме роскошного тела женщины, и новых способов получить от неё удовольствие. Принимать стратегические решения сейчас было бы чистым безумием, и Торрес, не без некоторого сопротивления, решил отложить этот вопрос на будущее.

Больше он не разговаривал, полностью сосредоточившись на физической стороне процесса. Его правый локоть опустился рялом с виском Артемисии, вдавив розовые волосы в матрас, темп движений нижней половины тела увеличился благодаря новой точке опоры, правая рука продолжала терзать молочные железы, губы пространство между грудью и губами, оставляя на них новые метки. Вскоре удовольствие стало невозможно терпеть - и, погрузившись в женщину на максимальную доступную глубину, чародей достиг желанной кульминации. Острая вспышка наслаждения продлилась всего несколько мгновений, но при этом почти полностью лишила Гальбу сил - тяжело дыша, он опустился рядом с Мисой, и скорее машинально, чем осознанно обхватил девушку за плечи и прижав её к себе.

- Если в итоге получилась ты, то я не могу жаловаться на результат - рассеянно пробормотал он. - Мне давно не было настолько... хорошо.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-07-07 14:48:46)

Лежать, заключив Мису в объятьях, было по-своему не менее приятно, чем обладать ею. Обычно Гальба утрачивал интерес к партнерше непосредственно после близости - до тех пор пока не возвращалось вожделение, однако мисс Годель была хороша и без этого. Жар ее ткла явственно различимый в прохладе ночного воздуха пропитывал Торреса чуть ли не на клеточном уровне прогоняя усталость, фрустрации и напряжение. Расслабляющий эффект был столь сильным, что в какой-то момент чародей показался себе бестелесным - единственным напоминанием о собственной материальности было неудобство, причиняемое остатками одежды (например его штанами, всё ещё болтавшимися на уровне колен), препятствовавшей полному контакту двух тел. В контрасте с блаженной негой мелкий дискомфорт казался чуть ли не извращённой пыткой, однако сил чтобы избавиться от него не было.

- Ты прелесть, - рассеянно пробормотал зеленогорский волшебник на ухо Артемисии. - Живое терапевтическое средство.

"Расслабление членов", впрочем, никак не затронуло мозг Торреса. Даже наоборот - мышление чародея стало более ясным, чем обычно (не на уровне тех моментов, когда его поражало озарение, но довольно близко к нему). Прилив интеллектуальной энергии позволил ему осмыслить несколько важных вещей. В первую очередь, это было четкое осознание того, что его предприятие с наследием Аль-Балхии было закончено. Требовалось, конечно, нанести завершающие штрихи (прояснить мелкие детали, проверить пару-тройку предположений, решить практические аопросы и т. д.), но в целом труды великого алхимика более не занимали его ум - их можно было оставить позади и двигаться дальше.

Второе "прозрение" было связано с Мисой, и заключалось в том, что ему было недостаточно  случившегося. Изначально, укладывая девушку на простыни, Торрес намеревался просто "разрядить" обстановку (во всех смыслах), максимум - косвенно подчеркнуть зависимое положение волшебницы, однако сейчас его посетило чёткое ощущение того, что остановиться на достигнутом он не сможет. Отчасти подобная реакция была понятна - в последние месяцы чародей, поглощенный умственной активностью, пренебрегал нуждами либидо (когда у него в последний раз была женщина? Кажется ещё до Хетматта...), однако Гальба подозревал что в этом скрывалось нечто большее. Впрочем, проанализировав внезапное желание, он понял, что борьба с ним будет пустой тратой душевных сил, а его удовлетворение, напротив, несет в себе определенные перспективы. Годель определенно нравилось то, чем они занимались - постельные утехи могли стать хорошим "пряником" в дополнение к уже имеющемуся "кнуту"...

Миса пришла в движение и стройное течение мыслей Торреса оказалось нарушено, а через мгновение - когда пленница (или её уже следовало считать сообщницей?) чародея избавилась от пеньюара - исчезла и расслабленность, на смену которой пришло характерное напряжение в нижней частм тела. Поцелуй обострил это чувство и он понял, что вскоре будет готов ко второму раунду.

- Новая точка приложения усилий мне определенно не помешает, - Гальба обнял девушку за шею, привлекая её к себе.

Другая рука чародея легла меж её бедер, лицо зарылось в призывно покачивающуся грудь. Он обхватил чувствительную область, а затем начал прикасаться к ней - сначала осторожно, но затем с большей наглостью и требовательностью; одновременно с этим губы и язык пробовали на вкус розовые вершины бледных холмов. Возбуждение быстро усиливалось, но пока что Торрес был настроен потянуть время - ему хотелось испытать границы своего самоконтроля.

- Расскажи-ка мне больше об этих ужасных вещах, - бросил он, на мгновение прервав своё занятие. - Хочу знать, в какие области уже не имеет смысла совать нос.

Отредактировано Гальба Торрес (2022-09-14 13:59:02)