Воздух настолько сух, что практически осязаем и царапает кожу.
Разряды, раздражающие до зубного скрежета, трещат с упорством, достойным канала на телевизоре, до которого всё никак не дойдёт сигнал; цикады - не пауки, но умеют создавать свои сети.
Жёлтое беспощадно разделяет мир на светлое и тёмное, заставляя всерьёз задуматься над тем, что доброе - не всегда хорошее.
Где-то вдалеке жужжит белая машина, тщетно перерабатывая жар в прохладу лишь затем, чтобы раз за разом вступать в неравный бой, но в остальном в округе царит мёртвая тишина.
Время близится к полудню, и в доме, где ютится Урахара Бьякуя, никого больше нет.

Лето наступило.

Под ногами гостьи хрустят бычки сигарет.
Под хозяином - давно не менянное постельное бельё, когда стук, наконец-то!, достигает сознания.

- Мрумхфывр... - "Кого там принесло" превращается в бессвязный набор звуков, спотыкаясь в голове сперва о зачаток головной боли, что (полноценно) настигнет Урахару где-нибудь через час-полтора, а затем попадается в тягучую, крепкую паутину смертельной усталости, сплетённую посреди бессонной ночи; уже давно не утро, но для Бьякуи момент пробуждения должен был затеряться где-то ближе к вечеру.

Превозмогая по привычке, Урахара, почёсывая зад, натягивает бесцветные шорты на голое тело и первой мыслью направляется на кухню за пивом или, хотя бы, водой, но сызнова стук заставляет сменить планы, и вот он уже идёт к двери.
Отворяя ворота, Урахара наклоняется, чтобы не биться головой о косяк, и без тени смущения выходит как есть, выпрямляясь.

- А, это ты.. - Вместо приветствия бросает он и прищуривается. Что-то не так. Всё естество охотника вопит о том, и потому Бьякуя, не следуя никаким церемониям, наклоняется к Йошино и, удивительно ласково тронув пальцами щёки той, берёт её за подбородок и осматривает, словно энтомолог букашку. Наконец, спустя долгие мгновения пытки, отпускает. - Заходи.
Махнув рукой, Урахара исчезает в тени собственного дома.

- Чай будешь? - Раздаётся откуда-то.
Йошино встречает узкий неосвещённый коридор выдающейся чистоты - лишь мусорный пакет маслянисто-чёрного цвета за дверью чуть портит картину; впрочем, быстро становится ясно, что грязи нет потому, что пачкаться нечему.
Бумажные стены не защищают от шума цикад.

- Иди прямо, если не хочешь в туалет зайти.
И в самом деле - слева тянет чем-то неумолимо туалетным.

Комната впереди - смешанная, странная; незадачливый мутант из плохо обжитой гостиной, спальни и кухни. Всё и сразу.
По центру - низкий столик, оставшийся, небось, от котацу, на который аккуратным прямоугольником из окна льётся мягкий белый свет, слаженный полупрозрачным окном. Чуть поодаль - Урахара ставит чайник, после чего садится перед столиком, сложив ноги.
На его бледном теле можно заметить немало шрамов, но все они бесстыже несерьёзные, будто игрушечные.

Пиво в алюминиевой броне само собой появляется на столе, хотя мгновение назад он был совершенно пуст.
- У девушек твоего возраста должны быть занятия получше, знаешь ли...
Бьякуя откидывается назад, упираясь ладонями в пол, щедро демонстрируя мышцы, сохранившие остроту; словно нарочно. Край глаза внимательно наблюдает за гостьей.

Отредактировано Миреска (2022-07-26 10:34:47)

В углу комнаты висит костюм, который Йошино видела много раз, настолько, что невольно складывалось ощущение, будто у Бьякуи другой одежды и нет. Дюже странно, сколь официально костюм выглядит в неряшливой обстановке вокруг.
В раковине, например, - немытая посуда; стоит там уже не первую неделю. Урахара заимел привычку мыть только ту тарелку, что ему нравится и время от времени нужна, а остальные... а зачем?.. Гостей у него не водится.

Глаза бывшего охотника вновь сужаются, хотя вся поза остаётся расслабленной.
М-м... нет. Никак не тянет на сорок лет. Безмолвно качает головой.
Слишком красива и нежна.

- Так и есть. Предполагалось, что я буду спать. - Демонстративно зевает и косится на банку с пивом, после чего возвращает взгляд на Йошино. - Может, это для тебя? То, что пиво стоит на столе, не означает, что я его пью.
От этого, впрочем, сложно отучиться.
Растрёпанный мужчина, с кругами под глазами, явно не брезгующий алкоголем, в убогом доме, а на столе - банка дешёвого пива. Картинка складывается сама собой, хотя если говорить строго - и в банке может оказаться не пиво даже; впрочем, настолько когнитивный склад ума ломать не стоит.

Йошино явно чем-то озабочена.
Бьякуя молится невольно (и не слишком усердно), чтобы она отказалась от идеи в очередной поспрашивать о прошлом.
Наблюдает.

- У меня всё ещё есть окно. - Невозмутимо отвечает он, указав на объект большим пальцем через плечо. - Нет. Не буду.
Банка так и стоит неоткрытая.
Вода в чайнике ещё не вскипела.

Времени у них много - все бесценные минутки мира.
Торопиться некуда.

- Ладно. - Говорит он, поднимается на ноги, топит пальцы в волосах, разглаживая те хоть как-то, и открывает окно, пуская внутрь свежий воздух. - Так лучше?..
Сам-то Бьякуя привычный к тому, чтобы жить в раскалённом мире; он не замечает ни жары, ни запахов, особенно - когда смотрит на Йошино. Он не видит в ней дочери или вроде того, - чепуха! - просто искренне не понимает, зачем столь молодой и привлекательной девушке убивать своё время на такого, как он. Этот вопрос терзал его сильно задолго до того, как они с Йошино познакомились.

- А, ты про историю... - Деланно вздохнув, разминая лицо ладонями, Бьякуя садится обратно на место, метнув быстрый взгляд на чайник, и снова смотрит в глаза Йошино. Обычно напоминавшая восковую фигуру, с этой своей улыбкой, сейчас девушка была удивительно похожа на человека. Что-то не так. - Могу рассказать одну. Про сорокалетнюю деву, которая совершенно-таки не знала, что делать со свободным временем, и потому ходила, да обвиняла всех вокруг в том, что они пьют пиво, а после - закончила на столе, став, наконец, добычей...

Простая сказочная мораль о том, что нужно быть осторожной, сдобренная скабрезным намёком.
Минуты не прошло, а Урахара уже пожалел, что пошутил таким образом. Вдруг воспримет всерьёз?
- Чайник вскипел.

Бьякуя встал, заварил чай, самый дешёвый, купленный в триста йен за сто пакетиков, разлил его по прозрачным чашкам и поставил одну, с изображённым кофейным зёрнышком, перед Йошино.
- С тобой что-то произошло? - Практически шепчет он ей прямо в лицо. Ему в глаза девушке смотреть совсем не проблемно.

Отредактировано Миреска (2022-07-26 11:13:16)

В голове, где-то в районе затылка, жужжит белый шум, отбивая затылок лёгкой, но постоянной болью, словно сам по себе Бьякуя, внутри черепной коробки, был дворцом для десятков и сотен пачинко.
Это не мешает ему улавливать слова и жесты Йошино - он проснулся совсем, и он привык быть внимательным.

О, в самом деле? - Остаётся в голове невысказанная мысль.
- По-моему, такая тебе и нужна. - Едко срывается с губ.

Йошино была мила и добра, и это раздражало тоже, потому что Урахара милым и добрым не был, и не считал, что заслуживает чего-то подобного. Изредка он вспоминал восковую девчачью улыбку и раздражался ещё больше - потому что Йошино заслуживала большего, а получила  совсем непотребное нечто.
И теперь вот нате - пристаёт к выброшенному на обочину охотнику, который давным-давно сложил своё оружие.

Невесть откуда в руках Бьякуи появляется лист мяты и падает в чашку Йошино, смягчая дешёвый аромат.
Жульничать Урахара привык в значительно меньшей степени, но будучи павшим, он не видел никаких проблем в том, чтобы немножко обмануть ради всего хорошего, пусть даже в пределах одного человека.

Не позволяя отдалиться, Бьякуя делает движение следом, сохраняя на лице спокойное выражение лица.
Организм думает, что началась охота, и, вспоминая, начинает тщетно растапливать заржавелые печи.

- Давай наоборот. - Урахара крепко берёт Йошино за воротник, умудряясь при этом держать вежливый апломб, не мешают которому ни терпкий запах, идущий от его тела, - что-то среднее между потом и хозяйственным мылом, - ни беспощадная близость. Теперь либо раздеваться, чтобы сбежать, и быстро!, либо рвать одежду и тут же прыгать в окно. Таким голосом вводят в транс. - Я ведь тебе рассказал историю... в общих чертах. Так что будет честно, если теперь историю мне расскажешь ты, а я, если твоя история мне понравится, расскажу тебе свою. Самую важную. Идёт?

Как и во всякой хорошей лжи - тут её сразу в несколько слоев.
Во-первых, Урахара всё ещё не определился с тем, какая история, из тех, что он может рассказать, самая важная.
Во-вторых, не то, чтобы он на самом деле собирался что-то рассказывать.

Но в глазах его - непривычное тёмное пламя, и ложь в словах не уловить - в том числе и потому, что Урахара оставлял шанс для того, чтобы остаться в конечном счёте хотя бы честным.

Забавное дело: Йошино была и похожа на себя, и нет.
Словно в ней боролись две сущности, одна из которых заставляла инстинкты вопить об угрозе, а другая..

Компромисс - убогое слово. Нерабочее.

Урахару с ранних лет учили тому, что он может; нет, не так - должен пойти на всё, что угодно, лишь бы только она осталась в живых. Без исключений. И что в конце? Он жив, а вот она - нет.
Убедившись на самой жестокой практике, что прежние учения не работают, Бьякуя начал искать новые; свои. Эти откровения не разрешали другого - соглашаться на малое, когда можно; нужно брать большее.

- Если мы не будем доверять друг другу, то в чём вообще смысл? - Бьякуя пожал плечами, словно смахивая с себя всяческую подозрительность.
Он не стал говорить пресловутое "я тебе когда-нибудь врал?"; потому что, во-первых, да, обманывал, хоть и не врал напрямую, а во-вторых, потому что вопрос, допускающий ответ, - это предложение компромисса.
Если ты доверяешь другому - ты получаешь честное право обвинить его во лжи, если до того дойдёт. Так правильно.

Но в первую очередь нужно решить, стоит ли оно того.

Бьякуя болезненным взглядом окинул лицо Йошино, которое в этот момент шептало старые глупости. Оно выглядело ужасно довольным и улыбалось, и только этой улыбки Урахара удостаивался в последнее время. Раз за разом, не взирая на все те препоны, что выставлял старый охотник.
Горло некстати решило напомнить о том, что в нём сухо.

- Так мы рассказываем секреты, а не истории? - Бьякуя взял свою чашку и залпом выдул горячий чай, даже не поморщившись. Хватка на девичьем воротнике на мгновение ослабла. - Что же...
Последовала пауза, без претензий де-юре, но преисполненная де-факто - драмы.

Он был умён, но не любил загадки.
Бьякуя предпочитал добывать ответы кулаками, если нормальные методы не работали, но с Йошино он так поступить не мог.
Значит - нужно придумать что-то другое, и в голове сразу же промелькнула удачная мысль-решение, что двух птиц одним камнем собьёт. Стоило ли на то идти? Ноющие инстинкты утверждали, что да, а Бьякуя уже достаточно много раз ошибался, чтобы не рискнуть довериться им в этот раз.

Подтянув Йошино за воротник, Урахара смял её мягкие губы грубым поцелуем.
Это был его секрет, на который он старательно не обращал внимание, пожалуй, всё это время.
Никто ведь не говорил, что для рассказов обязательно использовать слова, верно? Вот Бьякуя и не использовал, поцелуй обновив, прижавшись покрепче, а затем с каменным, решительно невозмутимым лицом спокойным потоком отдалился на считанный дюйм.
В его глазах не было дешёвого торжества или низменного возбуждения - лишь печаль, рождённая застарелыми страхами, засевшими глубоко в сердце. Его не пугала перспектива быть отвергнутым - наоборот.

- Твоя очередь.

Отредактировано Миреска (2022-07-26 16:33:33)

Вкус Асано какое-то время ещё держится на устах, взывая к совести.
Увы, последняя давно уже скончалась и была захоронена где-то рядом с честью и долгом.

Поцелуй и сработал, и нет.
Было бы нечестно сказать, что он не был спланирован.
Но откровенной неправдой стало бы и утверждение, будто поцелуй не был честным.
Отнюдь. Где-то в параллельной вселенной Бьякуе было бы стыдно за то, что практики поцелуйной у него считай что и нет, ибо этого касания он желал всей душой.

Так или иначе, а такое лицо Йошино Урахаре нравится.
Оно способно согреть.

- Ладно. - Беззаботно прошкворчал Бьякуя. - Дальше буду предупреждать. Предупреждаю. Готова?
И бесстыже пользуясь своей властью, которую чувствовал под руками, прильнул губами к девичьему носу - столь нежно, что становилось неловко; не для его возраста подобные игры. Маска на лице старого охотника треснула, пропуская толику улыбки.

Тяжкий вздох предзнаменует сдачу.
Сделав первый шаг, Бьякуя чувствует, что второй уже не выглядит таким сложным.
Это, разумеется, не означает, будто теперь Урахара готов выложить всё, что копил в ящике на мозговом чердаке всё это время; это всё ещё не так просто работает, и ненужное слово запросто перекроет глотку, но из едкой иронии получается отличная смазка.
Только сейчас он убирает ладони, которые накрыли щёки во время второго поцелуя.

- Стоило догадаться, что сказки о любви и старых дураках нынче не в почёте. - Нарочито горько усмехнулся Бьякуя, но быстро вернул себе привычный равнодушно-скучающий облик. Его тело начало стучать в барабаны, но не взирая на неожиданный подъём всё ещё подчинялось своему хозяину беспрекословно. Этому его тоже учили когда-то.

- Тогда что ты хочешь узнать? - Отпустив Йошино окончательно, Бьякуя поднимается во весь свой рост и едва не упирается согнутой шеей в потолок. Подобно тому, как в словах Асано сквозило отчаяние, в лице Урахары чётко отражался покой, под которым кипела желчь; не направленная на девчонку, разумеется нет!, но хранимая бережно и сдерживаемая, чтобы не быть направленной ни на кого. - О клинке, который выточили из ничего, чтобы сделать совершенной защитой, но который не смог исполнить свой долг? Или о той, что должна была стать новым богом для этого мира, но не смогла, потому что совершенный клинок её подвёл?

"Совершенный" Бьякуя процедил так, как иные изрыгают ненавистные проклятья; даже в цветущей вокруг жаре, казалось, стало холоднее от всепронзающего тёмного словесного льда.

- Ещё чаю?
Он взял чашку и оставил ещё влажный листик на столе.
Услыхав вопрос, цикады сызнова реактивировались и заорали, что есть мочи, скрывая всё-всё от возможных посторонних ушей. Впрочем, таких и не водилось; интереса у посторонних не было ни к инструменту, давно утратившему своё назначение, ни к инструменту, самостоятельно выбравшему себе неосуществимую цель.

Асано это было не нужно, но Урахара успел подхватить девушку за талию, чтобы та не упала.
Практически - ладонь зависла в воздухе на расстоянии в половину дюйма от чужого тела.

Ответа не последовало, но он и не был нужен.
Разминая затёкшие мышцы, Бьякуя отошёл к чайнику и налил ещё кипятка, в обе чашки поочерёдно, после чего в каждую закинул по свежему пакетику. Чай у него - то ещё дерьмо, зато свежий всякий раз.

Скрестив руки на груди, усадив зад на облезлую столешницу, Урахара испытующе смотрит на Асано, на деле собираясь с силами, и тихо выдыхает. Где-то в глубине души он чувствовал, что в константе истинности ему хочется всё рассказать.
- Она была рождена стать богом.

С самых ранних лет её окружали те, кто верил в священное предназначение. Она была столь же умна, сколь и прекрасна.
Её долгом должно было стать счастье, и не только всех тех, кто её окружал, но людей вообще.
Раньше прочих она узнала историю того, как всё началось, услышала про четыре клана, пошедшие на поклон к японским богам, и возненавидела последних всеми чакрами своей души за то, что сначала они ввергли людей в пучину отчаяния, а затем, познав человеческий гнев, отомстили им за собственную глупость, чтобы после проявить жалкое и уродливое... милосердие.
Она верила в то, что делает. И рядом с ней были люди, которые верили в то же самое и называли её молодым божеством.
Уверенно идя по проложенному пути, в ней не было даже искры сомнения в своей судьбе, но увы - нашлась дурацкая привязанность, стоившая ей всего. Столкнувшись с первым настоящим испытанием - истинным богом, чей трон ей хотелось забрать, она дрогнула, потому что погибнуть мог тот, кто должен был умереть, и тогда она предпочла отдать себя, лишь бы у неё не забрали того, кто оказался ей в последний миг дороже всяческой божественности.
И только это спасло его от изничтожения, но если она смогла спасти хотя бы свой меч, то он не смог спасти ничего.
И нового бога не стало.

- Конец.
Бьякуя поставил вторую чашку на стол - с принтом кофейного зёрнышка, а значит - Йошиновскую, - и вдруг потрепал девочку по голове, испытав неясный прилив печали.
Взгляд наткнулся на деревянный меч, рукоятью выглядывающий из-под футона.

Сев за столик, он на несколько долгих секунд закрыл глаза, поглощая; подавляя чувства, а затем встретился взором с Асано.
- Она бы проиграла в любом случае. Я знаю это. И она знала тоже. Именно поэтому она до последнего осталась верна двум своим главным идеалам - любви к человеку и доброте. И только это дало хоть что-то, но даже это не дало, в сущности, ничего. Старые боги не любят новое.
Бьякуя скосил взгляд в сторону.

Может, ему всё же просто чудится?
Сбить Йошино с толку получилось, но пользы от этого было - чуть.

- Теперь точно твоя очередь... Йошино.
Голос Урахары звучал удивительно тепло, практически доверительно, а лицо впервые за разговор приняло относительно мягкое выражение; всё равно, впрочем, находясь в плане выразительности где-то в области кирпича.

Урахара замечает реакцию Йошино на собственные действия. Говоря точнее - все их; клятая невыводимая привычка, нужная совсем для другого.
Девушка кажется безумно удобной; ею так и хочется воспользоваться. И была таковой, пожалуй, уже давно - во всяком случае, с их первой встречи, когда использовать Асано попытался тот ублюдок, как его.. Сейширо.
Ещё тогда Бьякуя задался вопросом - насколько правильно эксплуатировать то, что хочет быть эксплуатированным?.. Его же не смущает, например, судьба деревянного меча. Разница лишь в том, что Йошино - живая; впрочем сама она, наверное, нашла бы что ещё сказать по этому поводу. Например то, что в сравнении с мечом Бьякуя точно знает, чего хочет Йошино.

И не преступил ли он недавним поцелуем ту грань, которую сам для себя обозначил?

- Так мы квиты? - Вопрос звучит настолько бесстыже насмешливо, что даже Йошино понимает, что Бьякуя не всерьёз. Шутить изволит. Глаза старого охотника смотрят куда-то в сторону. - Так ведь интереснее, когда играет не одна сторона, разве нет?
Он чешет бороду, которой нет, и ненароком вспоминает ещё одну историю.
Асано права - в нём, при желании, можно откопать целый сундук старых, никому не нужных баек, составляющих его жалкое, бесцельное существование. И почему ей это так интересно?

Голова отозвалась жгучей болью где-то правее лба.
Слишком много думать вредно.

Глаза наконец-то находят Асано вновь, и смотрят на неё то ли устало, то ли с надеждой.
- Ладно. - Урахара пожимает плечами. Банка пива давно потеряла холодный элемент и стала неаппетитной, но на неё нынче никто и не думает смотреть. - Давай так. Ты расскажешь мне свою историю, пусть не про бога, а потом задашь свои вопросы. Глядишь, про придуманное говорить и не придётся...

Что, если она просто хотела быть любимой?
Что, если он сам того хотел на самом деле?

А теперь вокруг - сплошь руины и гниющие тенета, затягивать в которые Асано Йошино, пусть даже с приклеенной улыбкой на лице, совершенно-таки не хотелось.
Мир (не считая проклятых цикад) замолк и ждал.

Отредактировано Миреска (2022-07-28 23:14:43)

Они определённо стоили друг друга.
Это было настолько забавно, - в системе координат Урахары прежде всего, - что Бьякуя невольно усмехнулся себе под нос (без видимого повода).

- Если бы я знал, какую историю хочу услышать - было бы сильно проще. - Невозмутимо пожал плечами старый охотник и начал вставать на ноги, нарочито кряхтя. - Ты, надеюсь, поела, прежде чем сюда прийти?
Тратить на неё лишнюю консерву не хотелось. Не то, чтобы Урахара был жмотом - у него просто всего одна была.

Коли Йошино Асано не торопилось домой, Бьякуя решил уважить немножко позывы своего организма и вновь направился к кухне - готовить. "Готовить", впрочем, громко сказано: он собирался варить рис, попутно разбавив его консервированным тунцом, который купил по хорошей скидке пару дней назад. Несколько точных движений руками - и волосы собраны в высокий хвост.
Покуда девушка рассказывала свою историю, Урахара, слушая её внимательнее, чем можно было подумать, наблюдая его равнодушную спину, подготавливал утварь: сполоснул кастрюлю (она должна была быть чистой, но чёрт его знает) и отсыпал четыре чашки риса, используя как меру небольшую чашку.

- Невысоко ты оценила мою историю. - Спокойно отметил Бьякуя, не выражая голосом ни обиду, ни досаду, ни даже горделивую оскорблённость. Слова, выброшенные в воздух ранее, внезапно перестали казаться такими уж ценными и важными, наверное и для Йошино тоже, а цепи, сковывающие грудь, уже были разбиты (по меньшей мере - частично). - В твоей истории нет третьего акта. В моей оно всё тоже не ахти, но ты хотя бы знаешь, чем закончилась моя история, а я не знаю ни зачем началась твоя, ни почему она перестала. Знаю только то, что был злой охотник, младше тебя на год, и тебе очень не нравилось, что он нависает над тобой. Ах, и у него, возможно, была девушка.

Урахара закончил набирать воду и опустил в рис всю пятерню - убедиться, что не набрал слишком много, после чего зажёг плиту и поставил кастрюлю на огонь.
Развернувшись, он усаживается на столешницу и смотрит на Йошино.

- Люблю истории про убожество. - Совершенно искренне вдруг отвечает Бьякуя не на тот вопрос, что задала Йошино. Ну, ничего, следующей репликой он удовлетворяет и её интерес. - Задавай свои вопросы.

Ленточка в руках Йошино невольно порождает интерес к её шее, и Бьякуя удовлетворяет своё любопытство без лишнего стеснения, после чего трогает взглядом подбородок, двигаясь вверх, и наконец - упирается взглядом в девичьи глаза.
Пожалуй, было бы здорово снова стать молодым и побывать в школе.

Отредактировано Миреска (2022-07-29 00:07:43)

Бьякуя беззаботно пожал плечами, выражая жестом пресловутое "ладно".
Признаться, так он не совсем понял, о чём именно нужно было предупредить Йошино, но не был лишён игривости на корню, - во всяком случае, где-то в изначальной своей форме, - а потому не видел ничего дурного в том, чтобы немножко пошутить-предупредить.

- Предупреждаю: в этом доме с тобой может случиться всё, что угодно. - Смущение Асано выглядело чарующе. Увы, рис требовал свою толику внимания и Урахара отвернулся. - Так что будь готова ко всему.

- На здоровье... - Бросает он одновременно с её словами, взмахнув ладонью.
Количество вопросов старого охотника и правда не волнует - у всего есть лимит, поэтому та же _бесконечность_ (самый страшный вариант) ему не грозила, да и Йошино при всей её сложности нрава, - девушка умудрялась быть до безобразия покорной, а в следующий момент нахальной и даже дерзкой, - едва ли совсем отбросит приличия. А если даже да - Бьякуя не сомневался в своей способности уходить от вопросов.

Консерва с тунцом открывалась без лишних приспособлений, и Бьякуя, внимательно принюхавшись, отбросил жестяную крышку в сторону. По помещению расползся жирный, сочный аромат беззаветно вкусной рыбы - тунец оказался удивительно хорош.
Со скидкой, стало быть, не обманули.

- Я не становился частью культа. Я был ею с самого начала. У меня нет иной жизни. Но это отдельная история.
Бьякуя невозмутимо пожал плечами и прошёлся взглядом по Йошино снова, касаясь преимущественно девичьих плеч. Он всегда находил наиболее привлекательными частями в женщине шею и мозги (не выбитые из черепной коробки), но и плечи почитал далеко не на последних местах.

- Не пытались - контролировали. Вернее... - Бьякуя почесал макушку. Он не то, чтобы сильно интересовался этим вопросом со своей стороны; для него, как безвольного, безмолвного клинка значение имела только она, а есть ли кто сверху? Наверняка есть. Должен быть. Однако охотнику хотелось верить в другое. - Были те, кто создал всё это, кто помогал направлять. Но в конечном счёте лидером была она, и богом свободным предстояло стать именно ей.

Но если даже он, мальчишка с мечом, смог повлиять на её решения, то неужели не нашлось бы кого-то достаточно хитрого и способного, чтобы влиять на будущую богиню так, как хочется ему?..

- С чего ты взяла, что я её любил?
Бьякуя удивлённо поднял бровь.
- Я ею восхищался. Она была целью и смыслом моей жизни. Но была ли это любовь? Сильно сомневаюсь. До самой её смерти я не видел в ней человека - только грядущего бога, а богу не нужна низменная любовь.
Если подобные чувства и имели место быть, то лишь в общем, широком смысле; как любят мать или восторгаются умелым лидером. А если копать глубоко... она стала тем человеком, что лишил Бьякую всего.

- Оказался там - это где? - Бьякуя вздохнул. - Формируй вопросы конкретнее, если хочешь нормальный ответ.

И наконец...

- Нет, едва ли. Ты об этом не знаешь, да и никто не знает кроме глав кланов, но все те десятки тысяч людей, объединённых поклонением новой богине, исчезли бесследно. У простых обывателей не осталось даже памяти о тех людях. Есть ровно один выживший.

Бьякуя отвернулся снова - время варки постепенно приближалось к концу, а тунца всё ещё следовало разобрать на мясные части, полностью избавившись даже от мягких костей. Пальцы из-за масла стали одновременно и липкими, и скользкими.

Отредактировано Миреска (2022-07-30 22:23:03)

- Почему нет? - Невозмутимо ответила мужская спина. - Любовь может существовать попутно с чем угодно, но это не означает, что всё, разом и по отдельности, сосуществует с ней.
Это были не слова Бьякуи, хотя именно его уста их произнесли.
- Но и ты права. Ненужность любви её не отменяет.
Любить свой меч, например, ей было совершенно-таки без толку.
И всё же...

Неслышный вздох остался незамеченный никем.

Готовка подходила к концу. Последний этап - варка практически без огня, с накрытой крышкой и добавлением рыбы непосредственно к рису.
Проделав необходимые действия, Бьякуя вновь развернулся лицом к Йошино, которая, кажется, сызнова решила показать своё лицо старому охотнику.
Урахара невольно прищурился, чуть поморщился от недовольства - по одному ему известному поводу.

На несколько долгих секунд мужчина замолчал, явно обдумывая слова Асано. Наверное.
Кроме того - нужно было закончить с едой. Обидно было бы испортить всё на последних шагах.
Аромат заполонил всё помещение без исключения, почти не оставив места простому, чистому воздуху; волшебное свойство рыбного запаха проникать везде и всюду сполна окупало себя и тут - тем удивительнее, что никаких негодующих соседских возгласов так и не прозвучало. Мир вокруг вообще, казалось, вымер.

Открыв крышку, Урахара выпустил пар и осторожно почерпнул ложкой содержимое кастрюли.
Подул, давая остынуть достаточно, чтобы не обжечь ненароком уста или нёбо, потом метнул косой взгляд на Йошино и, резко развернувшись, парой пальцев схватил её за щёки. Та, кажется, хотела что-то сказать - или просто открыла рот от возмущения/потребности в дыхании - и тут же получила ложкой промеж губ.

- Жуй. - Приказал Урахара, закрыв девичий рот лёгким усилием ладони под её подбородком.
Стоило признать - если только у вас нет аллергии на тунца, снедь получилась на редкость удачной. Масло сладко скользило по языку, нёбо наполнялось нежным смешанным ароматом, и покуда добро сваренный рис вкус смягчал, тунец дарил яркие моменты сочного наслаждения.
- И слушай.
...впрочем, у Асано порция была не столь большой, чтобы сполна всё распробовать.

- Во-первых - вышло божество. Знаешь, что самое страшное? Люди сами выбрали, чтобы ими правили. Они хотели, чтобы над ними был кто-то, способный судить их честно и непредвзято - не человек. И вот мы тут, где мы есть. Без настоящего права воли и без свободы, потому что сами так захотели.

- Во-вторых - все эти знания для тебя чрезвычайно опасны. И не только потому, что главы кланов служат богам, которых ты можешь считать несостоятельными, но и потому что сами боги знают себе угрозы, и далеко не каждый из них готов рискнуть уступить божественную корону - потому что они нам должны её обладанию.

- В-третьих... - Бьякуя сел за стол перед Йошино и поставил тарелку. - Там ещё немного осталось, если захочешь. Но что важнее - что за дрянь сидит в тебе?

На мгновение в голове Урахары искрой вспыхивает мимолётное сомнение.

"Может, не доварил?.." - Однако затем рот смыкается, блюдо оказывается внутри, и нет, никаких сомнений. - "Получилось отлично."
(Тем страннее, что реакция Йошино была не то, чтобы плохой или хорошей - никакой.)

Взгляд касается деревянного меча, лежащего неподалёку. А надо ли?
В любом случае, сперва стоит поесть, и именно этим занимается Бьякуя, краем глаза поглядывая за своей гостьей, вновь оживившейся не в меру. Когда-то он мог - да и сейчас, наверное, тоже, просто не пробовал больше - подселять душу к оружию, а может ли демон вселиться в чьё-то тело? Вопрос риторический. Демоны ведь тоже - плоть от плоти божественное, пусть и стоящее на самых низших ступенях, и охотники, их дар - тоже где-то там, недалеко от небесного...

Вкусно, всё-таки, чёрт побери.
За мозг Урахару даже кратенько щиплет досада, что он самый вкусный кусочек отдал Асано. Ему всё ещё не жаль поделиться едой с Йошино, но вот с тем, что сидит внутри неё... совсем другое дело.

Бьякуя не спешит одеваться.
Костюм - память, в нём особой силы нет.
Меч - другое дело, но он символ, может быть - воплощение, однако не сила сама по себе.
Незачем. Уже давно. По крайней мере, пока можно поговорить. И не то, чтобы Бьякуя был так уж уверен в своей воле.

- Ты не уйдёшь отсюда, пока я так не захочу. - Предупреждает Бьякуя. Она ведь просила, так? - Либо пока я не лягу замертво.
Но это, по чести говоря, вряд ли.
К счастью, Йошино не стала задавать вопроса как так получилось, что Бьякуя выжил; с богом-то понятно - ему, как и века прежде, пришлась по душе жертва той, что хотела стать богиней сама, но как так получилось, что главы кланов, да и сами кланы тоже, сидели сложа руки и не пытались наведаться в эту богом забытую деревянную хибару?

Квартирка запечатана с того самого момента, как Йошино вошла внутрь.

Бьякуя тщательно вылизывает чаван и эффектно его переворачивает.
- Видимо, нет. - Не без печали отвечает Урахара, после чего вытягивается расслабленно, потягивается и, отодвинувшись на руках, усаживается под окном. - Так что ты планируешь делать дальше, Йоши-кун?
На тонких губах нежным цветком расцветает потрескавшаяся улыбка.

Урахара выглядел расслаблено и спокойно, особенно когда обратился к еде, вернувшись за стол. Но Асано и без лишних сигналов явно понимала, что старый охотник бдит и сбежать ей не даст.
Впрочем, агрессивным Бьякуя не выглядел ни с какой точки зрения, скорее даже наоборот - печальным и равнодушным. Как обычно.

- Что? Опять?
Усмешка из уст Урахары прозвучала недостаточно едко.
Взгляд на несколько мгновений поднялся на девочку, потерявшую свою ленту, и вернулся обратно к рису. Немного того осталось.

Ответ не потребовался - Йошино и сама быстро поняла, что старого охотника деньгами не взять; иронично, учитывая, в каких условиях тот жил. "Люди с принципами" - это могло бы звучать гордо, но у Бьякуи что-то всё никак не получалось гордиться собой.
Возможно, принципы у него были неправильные, или попросту не те - не подходили ситуации.

Для нарочно неторопливого человека Бьякуя удивительно быстро разобрался с блюдом. Не в последнюю очередь по той причине, что получилось и в самом деле неплохо. Подобные комбинации риса и рыбы... м-м-м! Был у Урахары когда-то друг, преподавший ему пару уроков готовки; наверное, был он и сейчас, просто жил далеко в Киото и давно владел собственным рестораном.
Друзей Урахара терял так же легко как заводил - с детства привык относиться к ним как к чему-то, за что не стоит цепляться слишком уж сильно. В конечном счёте ведь всё равно останешься один, так что лучше сразу к этому и привыкнуть.

Вот и Йошино... всё ещё была по ту сторону стола.
- Почему же. Были. Я планировал спать. - Показательно зевнув, заразительно и до безобразия широко, Бьякуя встал и отнёс посуду в раковину, увенчав гору немытого свежим фарфором. - Ладно, договоримся...

Уважение чужого мнения в сделку тоже входило редко - существовали только приказы, и те кончились уже давно, да мнение собственное, которым следовало руководствоваться, когда приказов не было. Всё остальное - блажь.
Но...
Урахара снова уселся под окном, склонив голову набок, и прикрыл глаза.

- Помоешь посуду вместо меня и можешь идти.
Сдался. В некотором роде.
Мужскую шею бесстыже облизывал свежий ветерок.

С другой стороны - это было честно.
Йошино сама так решила, верно? Значит, не ему вмешиваться.
Избавив её от него, он бы поступил так, как с ним самим поступила когда-то она.

Вообще-то, Урахара не хочет отпускать Асано, но едва ли хоть когда-нибудь в этом признается.
Он чувствует, что если сейчас она уйдёт, то больше никогда не вернётся. Возможно - потому что нечему будет возвращаться. Но в каком-то смысле - крайне удобном для таких трусов как Бьякуя - так будет даже лучше.
И нет никаких фактических подтверждений такому выбросу интуиции, но уверенности в подобном исходе - с лихвой.

- С тобой по-умному и не бывает... - Беззлобно бросает Бьякуя в ответ, почёсывая макушку.
Можно было подумать, будто это выпад в сторону Йошино, но это не так - глупо ведь поступил здесь он, а не она, и так уж получилось - не впервой. Не конкретно сейчас, конечно, и всё же.
- Поступай я по разуму, говорить было бы не о чём.

Это не оправдание, разумеется.

Бьякуя наблюдает за перемещениями Йошино и не меняется в лице ни на йоту.
Он напоминает себе раз за разом: это решение Асано. И это - Асано. Что бы в ней не сидело, оно едва ли попало внутрь _не_ по доброй воле хозяйки, а значит - всё, что происходит и произойдёт, - это её Асановская воля.

"Значит, никакой чистой посуды?" - Умудряется возникнуть в голове преглупая мысль, но тут же убегает в коридоры подсознания, испуганная своими более мудрыми товарками.

Старый охотник не выглядит смущённым, хотя от мизансцены разит угрозой (и давлением).
- Так ты не собираешься уходить? - Бьякуя хмыкнул и положил ладонь на девичью щёку. Большой палец беззаботно смахнул кровь с губы в сторону. - Сперва ты мне ответь на вопрос: в чём смысл, Йоши-кун?
Вторая рука находит девичью шею - такую тонкую, что можно сломать, кажется, совсем без усилий. Впрочем, это скорее Бьякуя был слишком большим; и не только для Йошино (для неё - особенно), но вообще.

- Ты ведь ко мне пришла, и раз уж не за помощью, то за чем? Предупреждение тебя тоже не устраивает, или не удовлетворяет... - Старый охотник ненавязчиво обнажает плечо гостьи и ласково проводит по нему ладонью. Взгляд, скользивший по чужим изгибам, остро возвращается к глазам Асано. - Так чего ты жаждешь на самом деле?