Истина была в том, что Арчет любил Алваду. Любил уютные дворы, выжженные солнцем, устланные местными неприхотливыми лианами и другими растениями, на изучение которых можно было потратить немало времени, каменные пыльные улочки, где можно было скрыться от зноя, укромные уголки с прогретыми каменными скамейками в густой тени и музыкой журчащей где-то воды. Любил даже рыночные лотки с горками налитых соком фруктов, стихающую суету уходящего дня, крики уличных торговцев, звучащих все печальнее по мере того, как сгущался сумрак и на город ложилась прохлада.

Истина была и в том, что если бы Арчет остался в доме с лимонными деревьями и красными дверями, вместе со своей семьей и более менее определенным будущим, не нашлось бы ни единого человека, укорившего его в этом. В конце концов, его брат, если и был жив, едва ли горел желанием увидеться с бросившими его близкими. Арчет ведь даже не думал, что будет говорить, когда отыщет его, и они столкнутся взглядами. Раскинет ли брат руки для объятий, узнает ли? Вопросы копились, терзали, оставались без ответа.

Арчет все равно поднялся на борт корабля, плывущего в Эльмнот, и на палубе не было укрытия от ветра, солнца и соли, а враждебная глубокая синь, чуждая и страшная, раскинулась, насколько хватало глаз. Отдельной каюты ему не полагалось, поэтому приходилось ютиться четырехместной; справедливости ради, его соседями оказались два алвадских торговца, на редкость спокойных и приятных в общении, так что беспокоится было не о чем. Впрочем, плавание в любом случае Арчета раздражало. Когда один из торговцев сказал, что Арчету безумно повезло, что морская болезнь обошла его стороной, полудемон лишь злобно фыркнул в ответ: если бы ко всему примешалась тошнота, он бы точно изыскал способ добраться до Эльмнота по воздуху.

Словно мало было всего прочего, с начала плавания Арчета терзали смутные кошмары, - тягучие, страшные, изматывающие. Он не кричал и не метался, на свое счастье, но просыпался с бешено колотящимся сердцем, взмокший и испуганный, как кролик в пасти у лисицы.

Стоило ли удивляться, что он не спускался к завтраку.

Очередное пробуждение оказалось не из приятных; Арчет взмыл вверх из кошмара, в котором проклятое море захлестывало их несчастное суденышко после довольно неприятного пинка; пока моряк требовал встать, Арчет еще пытался продрать глаза, но когда открыл и взглянул на говорившего... В другой ситуации он отреагировал бы спокойно, безусловно: мир был полон удивительных созданий и таинственных народов, и совершенно нес стоило при виде кого-то, непохожего на тебя, орать и брыкаться, наоборот - следовало бы приветствовать его максимально вежливо и заодно попробовать узнать, откуда такие берутся. В другой раз - безусловно.

- Твою мать! - Арчет прыжком вскочил на ноги и схватился за рукоять ножа, готовясь отбиваться от неизвестного существа, словно пришедшего по его душу из самого морского ада.

Испуг спал довольно быстро: Арчет вспомнил, что видел эту личность на корабле раньше, да и каюта совершенно точно отличалась от декораций ночного кошмара, так что причин для паники не было; и хотя полудемон считал, что прекрасно владеет лицом, с краской мучительного, обжигающего стыда он сделать не смог ничего.

- Простите. - Арчет медленно убрал руку от ножа, поразившись, насколько виновато звучит его голос. - Я, разумеется, немедленно приду к завтраку.

Как ни странно, он даже испытал голод: это было удивительно хотя бы ввиду рациона. Солонина, - с тоской подумал полудемон, - наверняка опять солонина. Как будто мало соли вокруг.

- Когда-нибудь у меня будет свой корабль, - проворчал он, ни к кому конкретно не обращаясь, и попытался привести в порядок волосы, по привычке связав их лентой.