Веллехорт глядел на Звездочку своими безжизненными глазами, под которыми уже давно сформировались вековые мешки. Что-то, что подразумевало сухую кожу. Потрескавшиеся губы. Седые волосы, туго затянутые на затылке в хвост. И чуть потухший взгляд. Купер же смотрел на город в ответ, чуть приподнимая голову, так, чтобы взгляд падал не на уходящие вдаль грязные улочки, а на дома. Все еще недобитый, все еще живой, все еще стоящий на своих двоих, пока за его спиной мартовское море исходило волнами на сладкий шепот, зовущий обратно. Только для того, чтобы свернуть шею окончательно.
Том вздохнул.  А потом поджал губы, подавив желание сплюнуть на такие мрачные мысли и снова потер переносицу. На реках у него не было времени чтобы думать. Думал он о другом. Он думал о судне, о том, как бы добраться. Сейчас же, в момент покоя, когда окружала тишина и скрип дерева, мысли в голову приходили другие.
Мысли отвратные. Которые гнали прочь из города, тут же подкидывая идей, где он мог бы быть. В любом другом месте, думая о том, как бы вернуться обратно. Бесконечный метроном, то в одном положении, то в другом, но никогда не в покое, заставлял двигаться, и вот теперь, когда можно было остановиться, он верещал. И клялся ни в коем случае не успокоиться, как бы Том ни старался.
Как бы ни делал шаги по палубе, задумчиво, ближе к трюму, чтобы вытащить с нижних уровней хотя бы несколько контейнеров с грузом. Как бы ни пытался вновь вернуть себе ту самую цель, что уже перестала торопить. Нет, теперь она просто висела в воздухе, ее в любой момент можно было схватить и отпустить. По крайней мере, так казалось, по крайней мере...
– Том! Купер! Э-э-э-эй!
Томас Коппер остановился. И похолодел. Такие крики принадлежали знакомым. Знакомых у Тома было не так уж много. Одной из знакомых была Эл, но эта эльфийка никогда не кричала. Нет, она была в основном тихой, менее привлекающей внимания. Кто же кричал? Кричала женщина. Кому из женщин он был должен денег?
Коппер замер. Повернул голову. Всмотрелся в порт. Порт молчаливо стоял и смотрел на него, прежде чем почесал нос и явил взгляду нечто красное. Движущееся. Нечто, кому Том не был должен денег. И с этим осознанием он позволил легким медленно выдавить из себя воздух. Теперь он уже не требовался для того, чтобы бежать. Нет, теперь можно было не бежать.
Не то чтобы он собирался.
Красное пятно, тем временем, обретало черты. Cтановилось похожим на человека, по крайней мере, пока. Две руки, две ноги, в целом все в норме. Наличие рогов беспокоило уже не настолько, чтобы молчаливый капитан, уже встретившись с фактом, что окликает его не кто-то из кредиторов, подошел ближе к краю борта и, оперевшись локтями, чуть подался вперед.
- Э-хэй, давно тебя не видел! - отвечает мужчина спустя несколько секунд, когда рогатенькая появляется достаточно близко, но еще недостаточно близко к трапу, ведущему на палубу. Для того, чтобы дойти до него, нужно было бы пройти мимо Тома, что был по ту сторону небольшой пропасти, разделявшей причал и Звездочку.
- Ты как? Проездом туда-сюда, или надолго на севере? - сразу же начал мужчина, хотя его отсутствие в порту было событием куда более значимым, учитывая, что пьянчуга, так-то, вообще никогда не выходил. По крайней мере на памяти Люси. И безымянный корабль, остававшийся безымянным, всегда был в одном и том же месте, на одном и том же пирсе. Пока не пропал.
И пока не вернулся. Потому что вместо него, и его пьяного владельца, теперь был вполне трезвый Том. И "Звездочка".

Его лицо чуть изменилось. Обычно каменное, больше напоминавшее совершенное отречение от действительности путем вливания в себя огромного количества алкоголя, сейчас оно казалось живее. И вместо недоумевания реагировало живее. Вместо обыкновенных пауз и длительных взглядов, довольно быстрые ответы. Чуть свежее. Чуть бодрее. Всего лишь "чуть", но заметно отличая от Тома, который был раньше.
- Да, можно и так сказать. - позволив себе широкую улыбку, не горделивую, но, скорее, счастливую от того, что кто-то, на кого было не плевать, заметила изменения. Значит они были. Значит он сделал что-то, что поменяло картину мира.
- Нашел кое кого в команду в прошлом году, а сейчас смог вернуться, как лед сошел. - кажется, он говорил про реки. Кажется, это было важно. Кажется. По крайней мере важно для Купера, проследившего за движениями рогатенькой, но не выцепив из них что-то сверх меры необычное. Скорее, его взгляд был все еще в достаточной мере расслаблен, чтобы не подсказывать чернявой голове, что что-то не так. Нет, чтобы догадаться, требовалось время. Не потому, что Том был туп - хотя, возможно, в этом все же было дело - а потому, что первый случай - это случайность. Второй - совпадение. Закономерность становится самой собой только на третий.
- Конечно, нет. - бросает он, делая широкий жест рукой и подманивая рогатенькую, одновременно с отталкиванием от края борта. И распрямляется, засунув большие пальцы за пояс, державшийся крепко.
- Пойдем, угощу тебя чем-нибудь, раз зашла. - и сделал шаг в сторону, ближе к трюму. К той части корабля, что представляла из себя люк, ведущий вниз, расположившийся между двух матч, и ведущий прочь от каюты капитана. От того места, где Тома можно было застать в его обычном полу-пьяном виде. Похоже, что-то действительно поменялось, раз он не был в дрова. И раз теперь его путь уводил Люсию ниже. В недра Звездочки.
Которая теперь была Звездочкой, а не безымянным кораблем.
И в недрах которой было достаточно темно, чтобы взгляд не сразу привык к тонким лучам света, тусклого и еле заметного, пробивающегося сквозь фонари и оконца, доходившего до нижней палубы заметно ослабевшим. Но все же разгоняющим полумрак в достаточной мере, чтобы спустя пару секунд можно было различить и ступени, и сам пол, и довольно обширное пространство, заполненное ящиками менее чем наполовину, и приглашающее идти дальше. Вслед за Купером, пока тот продвигался дальше.
- Из жратвы у меня конечно только пайки, но я по крайней мере могу предложить тебе что-нибудь выпить. - слышится голос, сопровождаемый шагами. Тяжелыми. Заметными. Вырисовывающими в полумраке фигуру Тома, что дошел до кают-компании, представленной одним единственным столом, за которым был, кажется, была еще пара кают, однако продвигаться к ним капитан не стал. Нет, ему нужен был стол. И свечи. Тут же зажигаемые, дабы на темной палубе было хоть немного света. Свечи и фонари, зажигаемые щелчком и постепенно отгоняющие темноту недр корабля еще дальше. Пока не стало достаточно светло.
- Кстати, вопрос. Ты бывала в Алваде когда-нибудь? - чуть поведя бровью, спрашивает мужчина, стоя вполоборота к Люсии и, согнув правую руку, чуть почесав нижнюю челюсть. Будто бы хотел отвлечься. Будто бы хотел предложить что-то, но не был уверен, что его предложение поддержат, поэтому зашел издалека. Поэтому успокаивал себя чесанием несуществующей бороды, впрочем, не затянувшееся сверх меры, судя по опущенной правой руке, что повисла, будто без сил, в ожидании ответа полудемоницы.

Нужно было быть идиотом, чтобы не заметить. Единственный вопрос заключался в том, был ли Том идиотом.
Сам он таковым себя считал. По разным причинам, часть из которых обычно не вылезала в повседневной жизни. Конечно, в иных вопросах он был вполне сведущ, и богатый опыт, в целом, отгораживал его от подозрений в своей же тупости. Но всегда оставался тот маленький пункт, та еле заметная вероятность, что он понимает что-то неправильно.
И вот здесь как раз тупость очень пригодилась.
Потребовалось буквально несколько мгновений. Несколько мгновений на то, чтобы задать себе вопрос. Сконцентрироваться на том, что Люсия была куда ближе, чем обычно, и речь сейчас была не о географическом положении. Что-то в ее поведении было иным. Предыдущие встречи, в целом, были довольно таки нейтральными. Томас плохо их помнил из-за бутылки, но, вроде бы, ни разу за все то время, что эти двое виделись, даже в тех случаях, когда были наедине, рогатенькая не проявляла знаков внимания. Сейчас же ее слова заставляли смотреть на нее внимательнее. Интонации. Движения. Взгляд. Смелость.
"Надо было раньше начинать меньше нажираться." - поймал себя на мысли Купер, смотря на Люсию сверху вниз, учитывая разницу в возрасте.
А потом чуть наклонился и сократил дистанцию. Опуская голову к ее уху, чуть смещаясь в сторону стола и опуская свободную ладонь рядом с ее. Дотрагиваясь кончиками пальцев до ее. Делая такой шаг, который можно было бы трактовать по-разному, не будь ситуация настолько очевидной. Том же брал эту очевидность и толкал дальше.
- Просто хотел угостить тебя южным вином. - чуть тише проговорил мужчина, еще не переходя на шепот, и тут же распрямляя спину, будто сказал что-то заговорщеческое и теперь надо было сместить фокус с каких-то зловещих планов на что-то более расслабленное.
Расслабленным он и был, стоило его лицу снова появиться в  поле зрения Люсии, и расслабленность эту только подтверждала улыбка. Широкая, но не уверенная в себе. В каком-то смысле довольная, но при этом скорее добрая, чем говорящая, что "Да, Том все понял, и разгадал, что полудемоница пришла сюда далеко не за вином".
Скорее, он распознал порыв. Но пока это был лишь порыв, а не четкий запрос, и в эту игру можно было играть много дольше, чем перекидываться парочкой фраз. И делать с этим можно было много чего. Например, игнорировать. Были ли у Купера причины для этого? Нет, не было. Можно было бы с совершенно наглой манерой двинуться вперед, переходя от еле заметных прикосновений рук к чему-то более.. Радикальному.
Или же, можно было сделать вид, что все за них делает вино. Маленькая лазейка. Чтобы можно было сбросить часть ответственности, а с ней и часть напряжения.
- Если согласишься подождать немного.
Да, он, кажется, понял. Он, кажется, не просто понял, но, в целом, был не против поддержать. Вопрос был только в том, с какой скоростью хотела двигаться рогатенькая. Потому как здесь уже были варианты. Например, ненапряжно и медленно. Или же снося на пути все стены, переборки и пробивая борт Звездочки выше ватерлинии. Последнее, конечно, было преувеличением, но нестись вперед на полном ходу, в целом, тоже подходило. Не говоря уже о том, что где-то за тем самым "не против", что было на поверхности, скрывалось нечто на уровне длительного плаванья. Длительного. Не смотря на фиолетового гремлина в каюте капитана, подходить к которому было само по себе опасно. Хотя и чуть менее опасно, пока та валялась с похмельем.

Это было знакомое ощущение. Развернувшееся ровно на 180 градусов, но знакомое. Очевидное. Настолько очевидное, что, стоило Люсии податься вперед, Тому потребовалось около половины секунды, чтобы справиться с неким  подобием удивления и выдохнуть. Расслабиться ровно настолько, чтобы не вскидывать руки и не отталкивать рогатую девицу, руководствуясь какими-то правилами приличия.
Потому что нельзя просто так провести с месяц в море, без интимной близости, а потом не зайти в ближайший бордель и провести там определенное количество времени. Иногда ночь. Иногда больше. Но такая традиция была чем-то, что было не столько нормальным, сколько необходимым, чтобы потом можно было отправиться в море снова. И при этом не теряться в мыслях лишних, мешающих, и постепенно накапливающихся, ровно до момента, пока что-то в голове не щелкает - и происходило это обычно в постели - и все ограничения сходят на нет. Пробиваясь насквозь подавленными желаниями, слишком долго оказывающимися сжатыми в пружину.
Томас не отстраняется. Напротив, он наклоняется вперед, подхватывая демоницу за талию, не отпуская и крепко прижимая к себе только для того, чтобы после выпрямить спину, приподнимая рогатенькую на мгновение, достаточное, чтобы развернуться. И опустить ее. Но не на ноги - на стол. Так, чтобы ей некуда было бежать. Так, чтобы разница в росте ощущалась меньше, и чтобы руки, отпустившие тело, опустились ближе к коленям, бедрам, чуть раздвигая их, не смотря на одежду. Чтобы шаг вперед было сделать проще, не размыкая поцелуй, и теперь оказываясь ближе, чем раньше.
Смена обстановки пошла на пользу. Ровно настолько, чтобы переход от нежностей в стоячем формате к нежностям в положении полу-сидячем заставил что-то двигаться. Нет, конечно, поцелуй был неплохим. Более того, вероятно, затянись он в таком виде, что-то бы пошло иначе. Но теперь, учитывая такие изменения, Том ощущал уже не необходимость подыгрывать.
Нет, тут было что-то другое. Что-то сдерживаемое. Что-то, что не нужно было сдерживать в Алваде, но выплескивающееся, хотя, ему казалось, что все в порядке. Что они просто добрались, и на этом все.
Но, оказалось, нет.
Его ладони поднимаются выше. К бедрам, там, где они были чуть мягче, и сжимают их пальцами. Так, будто он хотел почувствовать, что Люсия настоящая. Что она есть. Ровно в тот момент, когда в длинном поцелуе случается небольшая пауза, чтобы схватить воздух. Вернуть его в легкие на мгновение, прежде чем Купер поднимает руку, кладет ладонь на щеку полудемоницы и тут же притягивает ее обратно. Возвращая к жаркому, влажному, беспечному и явно требующему продолжения. Потому как, стоило паузе в их ласках отойти в сторону, правая ладонь, что удерживала девицу от того, чтобы отступить, сползла ниже.
С щеки на плечо. С плеча на ключицу. С ключицы на границу декольте. Пропуская между ее кожей и тканью четыре пальца, тут же хватающиеся за нее. С четким желанием сорвать. Разорвать. Снять. Пойти дальше, много дальше.
Механизм остановился. Быстрая мысль, куда быстрее, чем то, что уже было запущено, выстреливает, словно гарпун, и заставляет Коппера остановиться на несколько мгновений. Ощущения стреляют следом. У нее была приятная кожа. Приятная наощупь. Теплая. Мягкая. В достаточной мере, для той, что зарабатывала деньги, орудуя мечом. Достаточно мягкая. Тыльная сторона пальцев ощущала биение. Другая ладонь не могла перестать гладить открытое бедро. Слишком приятно.
Но надо остановиться. На мгновение.
- В порядке? - одно дело поцелуй.
Другое дело то, что он хочет сделать, прямо сейчас. Без оглядки, и как делает обычно. О том, как это делают авантюристы, Том, в целом, был в курсе, но их походы редко заставляли их проводить длительное количество в море, изоляции и, обычно, мужском коллективе. Так что разница в нормальности Купера и нормальности Люсии заставляла быть осторожным. Заставляла все же уточнять, готова ли она дальше идти. Хотя, учитывая поведение, они не шли.
Неслись. Сломя голову. И перепрыгивая через заборы.

Кажется, его огрели мокрым полотенцем. Ожидаемого разворота на 180 градусов, с мыслями уровня "Что же это я делаю?" не случилось, правда. Как бы ни был силен этот удар, приходился он ровно с другой стороны. Заставляя Томаса на мгновение, а может на парочку, замереть, окидывая взглядом Люсию, и вдруг осознать, что он именно делает.
Не то чтобы раньше не понимал. Просто, до этого момента еще можно было как-то дурачиться, что-то подразумевать. Но, стоило платью улететь в сторону, а взгляду упасть на все, что было ниже шеи полудемоницы, в голове Коппера что-то щелкнуло. Торопливость сменилась ощущением, что прямо сейчас торопиться как раз не стоило. Довольно странное чувство, которое, скорее, говорило, что торопиться вообще не стоит. Нет, напротив, стоит задержаться. Стоит рассмотреть. Стоит прочувствовать все, что только можно. И, возможно, если бы не резкое осознание близости чьей-то ноги с промежностью, моряк и дальше бы просто пялился. С выражением совершенно не проницаемым. Завороженным.
- Кхм. - позволил себе тихий отзвук Коппер, но тут же очнулся, моргнув и делая шаг вперед. Фигурально выражаясь.
- Можешь попробовать. - произносит он, наклоняясь чуть ближе - сокращая то расстояние, что было подарено Люсии для большей свободы движений. Но как только лишняя часть одежды была отправлена, в расстоянии не было смысла. Как и в одежде Томаса, в общем-то, но вместо того, чтобы заняться непосредственно ей, мужчина сперва позволил себе поцелуй.
Короткий быстрый, но не позволяющий ей разорвать ей этот контакт. Нет, скорее, он хотел одновременно и быть с ней рядом, и при этом удовлетворять ее пожелания. Именно поэтому, вместо того, чтобы положить руки на ее талию, поднять их, сжимая вместе груди, Том снова подался вперед. Еще один поцелуй. Пока пальцы стягивали куртку.
Избавляться от нее, в целом, было довольно таки просто. Стремительно даже. Все же, торопливость в нем была. Только вот теперь уже немного не того рода, что раньше. Пока пальцы Люсии занимались шнуровкой на рубахе, Коппер все же припал к ее телу. Сначала к бокам. Кончиками пальцев, затем ладонями. Слишком соблазнительно, чтобы проигнорировать. Чтобы провести ладонями по талии, затем ребрам, доходя до груди и легонько приподнимая мягкий бюст. Словно оценивая его. Словно, прежде чем переходить непосредственно к ласкам, ему нужно было что-то понять. Привыкнуть к ней. И как только это удалось сделать, Том отпрянул.
Чуть поджимая губы, окончательно решаясь на действия дальнейшие, его руки хватаются за края рубахи, снимая ее точно так же, через голову, как снимала свое платье Люсия, обнажая торс, и оставляя разве что штаны с сапогами, до которых дело пока еще не дошло. Но, в целом, он не торопился. Нет, штанами они займутся потом. Потому что в тот момент, когда вернхей одежды не осталось у них обоих, Том возвращается.
Грубые мужские руки оплетают ее за талию, за спину. Прижимают к себе. Его торс соприкасается с ее. И в этом объятии находится место только для одной вещи. Еще один поцелуй. Без закрытых глаз. С чуть приоткрытыми губами. С языком, что сначала показался на мгновение, но уже спустя это самое мгновение искал и язык Люсии.
Ее не отпустят. Не прямо сейчас, по крайней мере. И не похоже, чтобы этой ночью. Точно так же, как он крепко обнимал ее, целуя, не позволяя вдохнуть, в его голову проникало осознание. Он ее не отпустит. И ооб этом говорило многое. То, как он обнимал полудемоницу. То, как, спустя несколько мгновений, правая рука все же сползла с ее спины и легла на бедро Люсии. То, как четко он чувствовал, что штаны ему жмут. И, вероятно, полудемоница это тоже чувствовала, учитывая то, как близко друг с другом они были. И, в целом, Том этого не скрывал.
Потому что не было никакого смысла в том, чтобы скрывать это возбуждение. И то, что Люсия ему крайне нравилась. Возможно, и раньше тоже. Но раньше она не приходила к нему. Так не приходила. Или же он не замечал. Зато теперь все становилось предельно ясно, и только когда он наконец-то смог перестать ее целовать, Том взглянул на нее. На ее лицо. В ее глаза.
- Ты невероятна. - само по себе вырвалось откуда-то изнутри, прежде, чем Коппер положил ладонь ей на щеку и поцеловал в последний раз за этот небольшой временной отрезок. Потому что надо было двигаться дальше. И десница, что скользнула по бедру к животу, и постепенно опускалась, робко, намекала на то, что, вероятно, с нижним бельем скоро тоже надо будет что-то сделать. Ну, сразу после того, как тыльная сторона пальцев пройдется от лобка ниже, оценивая, насколько быстро можно продвигаться дальше. Чувствуя жар. Чувствуя влагу. Пока еще не заполняющую всю ткань, но стремительно подводящую к этому состоянию. И состоянию похожему в штанах Томаса, судя по вполне четкой выпирающей части.

[block=hvmask][nick]Купер[/nick][status]Drunken Sailor[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0a/8d/5/814596.jpg[/icon]
В каком-то смысле это был удар ниже пояса. Он уже был готов, он уже был настроен на вполне четкое настроение, которое подразумевало уверенное и достаточно жаркое плаванье. Относительно спокойное, потому как пока что ничто не предвещало отклонений, на манер внезапных попыток достать плетку или наручники. Однако, достаточно равномерное. Просто два человека, которые были не столько влюблены в друг друга, сколько в моменте. Подразумевающие больше механический процесс, хоть и не без страсти. Но и без этого крайне притягательного чувства, когда ты тянешься к человеку. Когда тебе нужен именно этот человек из всего мира. По крайней мере, у Тома такого не было.
А потом Люсия выдала удар под дых, засмущавшись, и что-то в голове Купера щелкнуло.
По крайней мере он не затормозил слишком надолго. Скорее, просто замер на полсекунды, уже держа ладонь между ее ног. Уже готовый к тому, чтобы продолжить, но вдруг замеревший, пока в черепной коробке, барахтаясь от одной стенке к другой, витала мысль. Мысль короткая. Даже не совсем осмысленная. Скорее, просто как ярлычок, что что-то случилось, и случилось прямо сейчас, и случившееся важно.
"О."
Минус был в том, что времени не было. Замереть сейчас - означало пустить под каток вообще все, что было сделано. И выкидывать в окно плоды своих трудов Купер не хотел. Нет, не хотел. Чувствами, любовью и вот этим всем он займется позже, сейчас было важно выдавить из себя улыбку, сплавив в сторону удивленное выражение лица. Развернуть ладонь так, чтобы пальцы могли сгибаться и поддеть край ткани так, чтобы ее можно было легко отвести в сторону. И поймать себя на той улыбке, которая источала ту самую уверенность, когда ты знаешь, что делаешь, и когда понимаешь, к чему дело идет.
Не то чтобы он раньше не понимал, правда, но одно дело - думать, а другое - чувствовать мягкость, которую нельзя было прочувствовать больше нигде на ее теле.
Он двигается аккуратно. По-другому, но аккуратно. Если раньше был страх сломать, то сейчас это был уже не страх, но понимание, что никак иначе, кроме как "аккуратно", в этих местах лучше не действовать. Слишком много нежности, слишком много теплоты, оставляющей на подушечках пальцев влажные следы, пока они медленно двигались. Сначала вверх, потом вниз. Двумя пальцами, указательным и средним. Снова, вверх, вниз, и в тот момент, когда нужно было подниматься в третий раз, он чуть-чуть нажимает. Заставляет мягкую плоть расступиться, попутно убирая руку свободную, что от талии Люсии.
И сглатывает. Ведя вверх, чувствует. И останавливает пальцы только когда доходит до маленького, но заметного уплотнения, напоминающую перчинку, прежде чем остановиться на ней. И описать подушечками пальцев круг. Сменить их. Использовать теперь уже средний и безымянный. Делая движения уже чуть грубее, чуть увереннее. Проверяя с каждым движением, насколько меняются ее движения, насколько ей приятно , если он сделает так. Или так. Или иначе. Медленно, но настойчиво. Терпеливо. По крайней мере до определенного момента.
Пока его рука, та, что была уже свободна, не находит руку Люсии, что отставала своими ласками от Томаса на один шаг, хотя уже явно ощущала, насколько готов Коппер. Сам-то он знал, насколько готов. Ткань штанов теперь уже не просто мешала, она была болезненным напоминанием о том, что от них стоит избавиться как можно скорее и, поэтому, вжав ее ладонь, заставив даже сквозь ткань прочувствовать его теплоту, мужчина загибает большой палец, поддевая им пояс, расстегивая его, а затем опуская левую кисть ниже. Недостаточно, чтобы избавиться от штанов окончательно, но достаточно, чтобы та часть тела, что ранее ощущалась через преграду, сначала только показалась. А потом и вовсе была освобождена от одежды.
И прикосновения теперь ощущались уже не как нечто грубое. Нет, если раньше они были далекими, и от того им нужно было быть достаточно сильными, но теперь... Теперь, стоило Люсии тронуть его, Том содрогнулся. Сглотнул. И лишь после небольшой паузы смог сделать еще один ход. Посмотреть ей в глаза. Словно очнуться на мгновение, прежде чем опустить правую руку чуть ниже, не столько для того, чтобы полностью закончить ласки, но чтобы теперь перестать использовать лишь касания. Нет, нужно было больше. А для большего... Нужно было что-то изменить.
- Ложись.
Всего одно слово. Без размышлений о том, где они продолжат. Без предложений на манер кровати. Нет, во все это обсуждение можно было бы влиться, если бы не всего это одно слово, и интонация, которая разом отвечала на все возможные вопросы. Да, прямо здесь. Да, прямо сейчас. Да, прямо вот так.

[nick]Купер[/nick][status]Drunken Sailor[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0a/8d/5/814596.jpg[/icon]
Двигаться стоило быстрее. Не потому, что он торопился. Скорее, пытался убежать. Убежать от мыслей в голове, которые нагоняли, будто на ходулях, и которые заставляли сглотнуть, чуть помедлив.
Ему нравилось то, что он видел. И, в целом, картина эта была достаточно знакомой, чтобы не вызывать отторжения или удивления. Не вызывать ступора. Ступор, правда, был, в определенной мере. Заставляющий помедлить ровно перед тем моментом, как перейти к непосредственным действиям. Потому что, со всей знакомостью, все равно присутствовало ощущение чего-то нового. И это "новое" завораживало.
Взгляд жадно изучал ее, пока ладони касаются ее коленей и, поднимаясь, чуть приподнимают бедра. Он делает шаг вперед. Он чувствует нечто влажное и горячее, однако, не торопится. Вот здесь вообще нельзя было торопиться, от снова совсем. Люсиия, конечно, уже дала понять, что она в целом готова, однако даже маленькая вероятность того, что что-то пойдет "не так", заставляла остановиться и подойти к вопросу с предельной осторожностью.
По крайней мере, до того момента, как он не начинает чувствовать, что головка уже не упирается, но скользит, стоит ему двигать бедрами. Вверх-вниз, упираясь и уходя выше, но тут же опускаясь, стоит Томасу податься чуть назад.
Да, пожалуй, пора.
Коппер на мгновение отпускает ногу Люсии. Ту, что была по правую руку от него, попутно позволяя взяться уже за свой инструмент и, чуть приподняв ногу левую, положить ее на плечо, удобства ради. А затем, ведя все тот же инструмент, уверенно и с вполне четким направлением, подается вперед.
Не медленно.
Не за один раз на всю длину, но, достаточно, чтобы начало получилось резким. Ожидаемым, но вполне внезапным. После чего... После чего Том медленно выдыхает. Веки опускаются. Он подается еще чуть ближе, чувствуя, как входит глубже, осторожно он продвигается вперед. Как напряжение резко выстреливает от бедер вверх по спине и позвоночнику. Как, стоило ему почувствовать полудемоницу еще ближе, он останавливается. И отступает.
И только теперь позволяет себе открыть глаза. Прежде чем начать снова продвижение вперед. Теперь уже убедившись, что, да. Кажется, все в порядке. Они могут двигаться, и именно этим и занимается Том, возвращаясь обратно к ней, но теперь уже следя за реакцией не только по ощущениям. Следя взглядом. Дыша чуть тяжелее, но все еще ровно.
Потому что он не торопился.
Он смаковал каждый момент, медленно входя и тут же, после небольшой паузы, отступая. Еще не начиная двигаться в ритме активном, но, скорее, напоминающим ласку. Нежную. Осторожную. Заботливую. Что-то, чего нельзя себе было позволить в публичных домах, когда целью является скорее концовка, чем процесс. Нет, здесь именно процесс был важен. И, будто зацецпившись за эту мысль, Купер подается вперед. Отпуская бедра Люсии, кладя обе ладони сначала на стол, но затем тут же поднимая ладонь правую.
И кладя ее на рог рыжей. Не хватаясь грубо, но настойчиво потягивая ее голову ближе к себе. Еще сильнее намекая на то, что не смотря на нежность, он может позволить и себе, и ей, немного грубости. Немного грубости, лишенной боли, потому что в ней было слишком много заботы. Ровно столько же, сколько было в поцелуе, стоило полудемонице оказаться ближе.
Том позволяет себе закрыть глаза. И начать двигаться чуть быстрее.

[nick]Купер[/nick][status]Drunken Sailor[/status][icon]https://forumupload.ru/uploads/001b/0a/8d/5/814596.jpg[/icon]
Происходящее все меньше и меньше походило на что-то осмысленное. Будто с каждым его толчком мысли  выливались из головы, как из пробитого корыта, заменяясь ощущениями, что постепенно заполняли собою всё. И, в прямом  смысле, всё. Постепенно ушло в никуда поскрипывание Звездочки на волнах. Какие-то шумы по ту сторону переборок. Будто черный купол накрыл этих двоих, и становился все темнее.
Оставалась только Люсия. Подушечки пальцев на ее роге, чуть потирающие его. Дыхание. Мягкость губ. Влажность на языке. Да и не только языке. Мягкость. Которую хотелось ощутить сильнее, но при этом с осознанием, что ты не хочешь делать больно. Ты не хочешь делать больно. Ты хочешь показать, насколько она тебе важна, потому что действительно важна. Без всяких бредовых идей о вечной любви, исключительно в моменте, важнее всего на свете, вплоть до окружающего пространства. Сладкое забытие, в котором можно утонуть лучше, чем в безбрежном соленом океане. И намного проще.
Том резко останавливается. Рано. Слишком рано. Нет, нужно было чуть-чуть подождать, и, прежде, чем снова податься вперед, Купер поднимает голову. И внимательно, чуть приоткрыв рот, все еще готовый вернуться к поцелуям, смотрит на Люсию. Будто чтобы подтвердить для себя, что то была именно Люсия.
И она была чертовски красива.
Это стоило запомнить. Этот образ надо было выжечь в памяти и оставить там на каменной плите. В момент, когда она изменилась, когда то наслаждение начало постепенно отступать, и когда уже можно было ожидать какого-нибудь логичного вопроса или требования продолжать, Том ввел его на полную длину. Медленно вынул, оставляя головку внутри, и так же плавно ввел обратно.
Смотря на нее. Запоминая каждый ее вдох. Чувствуя теперь уже не только те влажные касания внизу, но и смотря за ней. За каждым движением. Медленно отпуская рог, опуская обе руки сначала к груди, затем к животу. И, оставляя их на месте, обхватывая талию, двигался уже с ритмом выверенным. Не медленным, не быстрым, равномерным, как движение волн в спокойную погоду.
Больше уже не было ни грубых выпадов, ни дерзких поцелуев. Уже не хотелось ничему удивлять, хотелось просто... Приятного. И это приятное накапливалось. Медленно, но верно.
Оно заполняло собой все...

Даже тень у края взора.
Тень была наглой. А еще безразличной. Все это время - ну ладно, не все, но примерно последние несколько минут - Тень стояла у проема, что вел от лестницы, ведущей на верхнюю палубу и, в некоем оцепенении, с заметным отвращением вперемешку с неверием, незрячими глазами смотрела в недра Звездочки. Слушая.
"Они что, трахаются?" - спросила себя Эл, и тут же ответила сама себе.
На ее стороне не было ни распутства, ни похоти. Только тошнота и ощущения, будто бы ее уже вывернуло наизнанку, а потом засунуло обратно. Не самое лучшее ощущение, от которого любая пелена разврата резко становится отвратительной, а не соблазнительной. И именно поэтому, вместо того, чтобы все же прозреть, она стояла, словно не веря своим ушам.
Он трахается. Она страдает, а он трахается. И, главное, с кем? А, не важно. Важно, что вместо того, чтобы помогать ей, он насаживает какую-то шлюху.
Это злило. Это раздражало. Но это никак не помогало делу. Тошнота не пройдет сама собой. Тошноту убьет зелье. Зелье в верхнем ящике.
Том не откроет и не принесет ей это зелье. Значит...
Значит тень пройдет сначала по палубе, затем мимо стола, мимо головы девицы, извивающейся под Томасом, пройдет к шкафчикам камбуза и откроет ящик, а потом-

- Эл, свали отсюда. - резко, но не грубо на пределе, раздается со стороны человека, который бросил всего один взгляд, прежде чем попытаться снова вернуться к ощущениям, что будто покрылись рябью, словно водная гладь ,спокойная и размеренная, когда в нее кинули булыжник.
- Да, да, уже бегу, еби ее дальше, мне просто нужно взять себе кое что. - неторопливо отзывается темная эльфийка, уже заслужив практически полностью возможность ее игнорировать, однако в какой-то момент уши под капюшоном плаща дергаются - Тц, голос знакомый. -
Вся эта сцена длится мгновение, но его хватает, чтобы тень развернулась и, проходя мимо стола, уже хотела было скрыться, но вдруг останавливается и, стоя вполоборота, чуть склонив голову, все еще не способная на взор, спрашивает:
- Мы не встречались?
В следующий момент в темную эльфийку должен будет прилететь тяжелый предмет. Вероятно, железный.

Потребовалось мгновение. Меньше секунды, чтобы крохотный огонек в зрачках появился и тут же пропал. Из под капюшона на полудемоницу взирало худощавое лицо, перевернутое из-за местоположение эльфки в плаще. И взирало оно недолго. Что-то в ее голове щелкнуло за этот момент. Что-то, что заставило Тома тоже вдруг щелкнуть и осознать, что прямо сейчас ему стоит остановиться. Не продолжать двигаться вперед и взад, плавно, получая удовольствие и дальше, хоть и немного отвлеченное, но остановиться.
Еще не до той степени, когда ты понимаешь, что все, вечер провален. Скорее, до осязаемой паузы. До того момента, когда концентрация уходит в сторону, а с губ срывается:
- Эл, Цэйном кля- - начинает было мужчина, но тут же прерывается поднятым вверх пальцем и резким ответом, пришедшим мгновенно, хотя и не в сторону Томаса.
- Поблагодаришь потом. - бросает эльфийка, опрокидывая в себя часть содержимого бутылки, а затем резко наклоняясь.
Лицо в капюшоне оказывается прямо над Люсией, накрывая ее будто колпаком темноты, в которой ощущается сначала еле заметное дыхание, а затем прикосновение. К губам. Куда более целеустремленное, но достаточно мягкое. Мягче, чем у Купера, и куда более размеренное, хоть и кратковременное. И кратковременное потому, что стоило пройти мгновению, губы, что целовали в этот раз Люсию, чуть приоткрываются, и появляется нечто новое.
Вкус. Ягодные нотки, яркие и отчетливые, вместе с маленьким язычком, попали меж губ полудемоницы, и вместе с ними было что-то еще. Что-то пряное, что-то острое, разливающееся сначала по языку, а потом глубже, вместе с  поцелуем, что длился пару мгновений. Всего пару мгновений, прежде чем эльфийка выпрямилась, оставляя полглотка той, что лежала на столе, и, махнув рукой двинулась дальше.
Купер сглотнул. И, провожая взглядом, проследил за тем, как темная эльфийка опрокинула в себя еще один глоток из бутылки. На этот раз уже всецело для себя. Без того, чтобы поделиться и с Томом, что, в целом, было вполне приемлемо, учитывая, какие дикие вещи иногда варит его компаньон. Однако, сейчас вопрос был не в Томе. Нет, его взгляд снова упал на Люсию, И, прежде чем похорнить все надежды на то, что процесс закончился провалом, он медленно подался назад.
Снова возвращая себе это приятное и мягкое ощущение, но на этот раз не продолжая. Не вводя его снова. А лишь внимательно глядя на лицо рогатенькой, что приобретало чуть больше румянца - или так ему лишь казалось - прежде чем тихо прошептать:
- Ты как?
Пахло ягодами. Ягодами и пряным жаром. Знакомый аромат.