Корсет, предвидя свою судьбу, на мгновение сжимается еще сильнее, выдавливая последний воздух из груди. Несмотря на демонический вид, что одновременно был и устрашающим, и прекрасным, касания Люсии очень осторожные и нежные, не чета обычным посетителям таких мест. Они были полны заботы... такой странно знакомой, что сердце пропускает стук, стоит старой памяти начать вырисовывать картины прошлых дней.
Наконец можно было вздохнуть полной грудью, но удивительным образом это облегчения не принесло. Легкие сковало сердечной болью, и глаза уже начали намокать. Нужно было срочно остановить то, для чего сейчас совсем не время. Но почему так трудно просто сказать себя, что это просто работа и ничего большего? Как отвлечь свои мысли и скрыть от наемницы никому не интересные переживания?
Следом за плохими воспоминаниями вытаскиваются и хорошие. Те несколько месяцев, когда не надо было волноваться ни о чем, когда они жили вместе с Лирой весело и беззаботно в свое удовольствие. Мэйли тогда казалось, что ей впервые удалось обмануть этот жестокий мир, который с самого рождения был к ней несправедлив. Даже сейчас заулыбалась от этой мысли, утерая одну сбежавшую слезу с щеки.
Но увы, мир специально дал ей счастье, чтобы забрать его вновь, сделав еще больнее, чем было раньше, раньше, когда она наступала все на те же грабли. - Больше никогда...
- Да, так гораздо лучше, - она поначалу дрогнула, но потом расслабилась под сильными пальцами девушки, явно повидавшими множество страшных опасностей. Опасностей, от которых Мэйли и скрывалась в столице.
Мэйли ощущает затылком обжигающий кожу выдох девушки, от которого расслабленный хвост неконтролируемо дернулся, застревая между их телами. Как неловко вышло, приходится рукой поправить и сразу вернуть на чужие бедра, а затем и чуть дальше, там где упруго.
По ушедшим с плеч рукам заскучать даже не успевает, они внезапно хватают ее за самое чувствительное и уязвимое. Мэйли резко вздыхает, томно, но с жалобно тонким голоском. Хвост начинает ходить туда-сюда, хлестая бок Люсии. Пальцы Мэйли сжимают ягодицы девушки, на мгновение даже теряя барьер и напирая когтями. Подточенные, они не способны пробить одежду, но на кожи такое нещадное касание точно оставило бы царапины.
- Ахх, - теперь выдыхает куда громче, ведь ее хвост тоже оказался в плену требовательных рук демонессы. Она решила наказать его за такое грубое поведение. Ее касания все еще болезненно нежны, дотягиваясь дальше рамок физического контакта. Ее рука... она идет к основанию, и это плохо. Мэйли врала себе насчет самого чувствительного места, потому что мурашки пролетели током от самого места касания до лопаток, шеи, головы. Хвост распушился, и тут же снова расслабился, стоило руке опуститься ниже. Когда Люсия переходила от хвоста к ягодицам, это вызывало другие, но тоже приятные ощущения, более вульгарные, заставляющие похотливое тепло разгораться все сильнее.
Про магию можно было уже забыть, Мэйли теперь хотела наемницу самостоятельно, хотела, чтобы та взяла ее здесь и сейчас, и от того так болезненно холодно становится, когда та отстраняется. Ощущение, словно холодной зимой закончились дрова и камин потух. Тогда им приходилось ложиться всем вместе и согревать друг друга телами. Никакой пошлости, но для лисицы эти моменты были куда интимней любого секса, давно ставшего лишь обычной рутиной.
Мэйли поначалу не разворачивается целиком, глядит через плечо, как та сбрасывает свою куртку, делая ее мощную, но в то же время элегантную фигуру более различимой. Когда Люсия поворачивается, чтобы оставить одежду на кресле, взгляд Мэйли опускается на хлесткий хвост демоницы. О да, она отыграется за постыдные касания. Лисица поворачивается, расплываясь в улыбке, подходит поближе, ступая мягко и пружинисто как хищница.
Хвост уже так близко, но он легко уходит от пальцев Мэйли, когда Люсия поворачивает к ней лицом. От обиды хочется щеки надуть, и она так и делает. Однако, долго дуться ей не дали, полностью обезоружив требовательным поцелуем. Руки лисицы ложатся на спину девушки, в то время как та сначала держит их на талии, а затем, уже не в силах сдерживаться, начинает лапать Мэйли, словно ребенок дорвавшийся до магазина игрушек. В глазах Мэйли это настолько же мило, насколько и возбуждающе. Так приятно ощущать себя желанной, скармливая пустоте своего эго чужое внимание, на которое так чутко отзывается тело.
Сама Мэйли не спешит, растягивая чувственные касания поглаживания спины. Нежные и ласковые, как первая любовь, они внезапно прерываются рукой, что опустилась еще ниже, и взяв хвост Люсии у основания, резко потянула его от себя, надеясь подарить дразнящую боль.
Язык чувствует ее вкус и влагу, пока безнадежно пытается увернуться от чужого языка аккуратно избегая собственных острых клыков лисицы. Быстро сдается и начинает сам переходить в наступление, попадая в ловушку губ Люсии, касаясь ее зубов. Если та и хотела отомстить за хвост, то сейчас было бы самое время. Удивительное сочетание нежности и требовательности заставляет Мэйли беззаветно растаять в поцелуе, позволяя себя раздеть.
Без одежды дышать становится еще легче, чем когда с нее сняли корсет. Мэйли разрывает поцелуй и вздыхает полной грудью, что упирается в тело демоницы. Глядит ей в глаза, положив ладошку на ее щеку. Любуется женственным лицом, куда более красным, чем при их первом флирте.
- Сегодня думай только обо мне, - говорит Мэйли с огнем в глазах приказным тоном, пропитанным магией. Подлый поступок неуверенной в себе души, но лисица готова на все, чтобы заполучить себе эту наемницу полностью себе, хотя бы на эту ночь.
Руки опускаются и ныряют под рубашку. Идут вверх щекоча когтями и согревая пальцами рельефный пресс. Рубашка задирается, складываясь в изгибе локтя, когда руки добираются грудей, что идеально ложатся в ладоши. Мэйли сжимает их, упираясь когтями в кожу. Затуплены они были как раз для таких моментов, иначе бы дело дошло до крови. Нужно успокоить страсть, она может оказаться отталкивающей. Они друг друга знают слишком мало, чтобы Мэйли могла делиться подобным без остатка. А вот страсть Люсии она жадно желала себе здесь и сейчас, всю без остатка.
Руки выныривают из-под ткани лишь для того, чтобы начать расстегивать пуговицы. Взгляд с восхищением внимает каждому сантиметру оголяющейся кожи, которую до этого момента удавалось только почувствовать руками. Кровь прилила и здесь, наливая груди цветом персика. Мэйли не может отказать, и тянется губами к ним, в последний момент отводя их к ключицам и одаривая их чувственным поцелуем. Когда последняя пуговица повержена, рука вновь идет по торсу к груди. На этот раз Мэйли не хватает ее всей рукой, а касается лишь пальчиком. Ведет его к розовому ареолу, касается соска и зажимает его между большим и указательным пальцами, тяня на себя, подтягивая Люси к себе, чтобы вновь впиться в ее губы своими, действуя гуда более агрессивно, забывая об опасностях острых зубов. Другая рука в это время зарывается в красные волосы возле уха демоницы, не давая той разорвать поцелуй, пока лисица сама этого не захочет.
Стук в дверь поначалу игнорируется, но когда та приоткрывается и внутрь заглядывает слуга, Мэйли тянет Люси от себя и бросает грозный взгляд на того, кто посмел прервать столь трогательный момент, начиная шипеть. Ее словно выдернули из прекрасного сна, в который очень хотелось тут же вернуться.
Перепуганный слуга бледнеет и спешит удалиться, постоянно кланяясь, но тут его останавливает повелительный голос лисицы, - А вино ОСТАВЬ.
Слуга ставит бутылку на пол и закрывает за собой дверь. Только в этот момент Мэйли перестала тянуть сосок, и начинает просто водить рядом с ним коготком, грозясь то и дело коснуться его самого.
- Прости, забыла дверь закрыть на ключ, - улыбается Мэйли, пряча взгляд вниз, на тело в раскрытой рубашке. Игриво поддев подтупленным коготком чувствительный бугорок, она отбегает от Люсии к двери и проворачивает ключ. Назад она возвращается с бутылкой, проходя мимо шкафчика с бокалами. Усаживается на край кровати и ставит на специальный столик обещанный напиток, пригласительно стуча ладошкой рядом с собой. При должной силе пробка легко открывается под нажатием когтя, позволяя бутылке наполнить бокалы.
- Выпьем же за наше чудесное знакомство, - она поднимает бокал.
