Ещё один обычный день в Пределе, привычная грязь, вихри из иссушенной земли, прохладный порывистый ветер, тяжелое небо в размытых узорах грозовых облаков такое же серое, как и безжизненная земля под ногами. В доме деревенского лекаря всегда чисто и тепло, а в этот час ещё было ещё и тихо. Серрано наивно полагал, что худшее за этот день уже случилось. Что может быть хуже того, чтобы зашивать лицо и конечности маленького ребёнка, которому не посчастливилось остаться наедине с незнакомой крупной собакой? Множество рваных ран, вой, непрекращающаяся истерика, и шрамы на всю оставшуюся жизнь. Ребёнок забудет эту боль, воспоминания станут похожи на дурной сон, но страх перед собаками останется и никто не знает, станут шрамы украшением, подспорьем для выдумывания невероятных историй, или источником комплексов и неуверенности в себе.
Медитативное растирание в пыль душистого травяного сбора для мази помогает отвлечься от куда более мрачных мыслей закрадывающихся в голову деревенского врача, например о том, что собака могла быть не просто агрессивной, а больной смертельным недугом и несмотря на все старания, что приложить деревенский врач, чуда не произойдёт. Ужасы работы врача давно должны были стать для него повседневностью, эмоции не должны туманить разум человека, когда цена вопроса - жизнь человека.
Шум, стук, но не в дверь, и звук падения чего-то тяжелого, совсем рядом, это могло быть что угодно, ветер вновь сорвавший кусок крыши или подростки решившие стащить что-то с его порога, взяв одного из товарищей на слабо. И всё-таки, надо проверить, нельзя пренебрегать тем, что происходит у собственного порога.
Оставив все свои дела врач направился к двери, открыл её, в надежде увидеть ничего, прекрасное ничего, скупой пейзаж, что может свести с ума, но увидел бессознательного человека с седыми волосами. Подойдя ближе, уже склонившись над незнакомцем и убедившись, что он ещё жив, Серрано оглянулся по сторонам, никого. Только человек и импровизированная трость.
Деревенский врач с трудом затащил незнакомца в дом, несколько шагов стоили немалых усилий, только для того, чтобы остановиться на кухне, устроить незнакомца на спине и осознать, кого он только что бездумно втащил в свой дом. По крайней мере незнакомец был человеком, сказать что-то о его возрасте, социальном статусе, было весьма затруднительно, откровенно говоря выглядел он дерьмово.
Освободив чужака от личной ноши, что заметно добавляла веса и Серрано попробовал освободить шею от и грудь, найти признаки жизни и недуга. Сердцебиение было слабым, утратившую из-за истощения эластичность, и цвет, кожу покрывал липкий пот, на который налипла предельская грязь, впавшие глаза, синяки. Пока деревенский врач не мог назвать его состояние никак иначе, кроме как тяжелым. Никаких следов крови на вещах или одежде, зато нашёл пятна которые могли говорить об признаках отравления и обильном выходе рвотных масс. Других признаков возможных заболеваний и их последствий Серрано не смог найти, только признаки которые могут указать на отравление и последующее за ним истощение. Но что вызвало отравление, оставалось загадкой, вариантов были десятки, даже сотни, верный из них всего один.
Позже, Серрано нашёл в себе силы оттащить незнакомца в одну из импровизированных палат, избавить его от верхней одежды и обуви, устроить на спальном мешке, рядом с низкой кроватью с необходимым минимум для содержания лежачего больного. Из под кровати поблёскивал круглым боком обычный ночной горшок, на случай острой нужды. Сил перетаскивать больного на кровать уже не было.
Немного чистой воды в кувшине, чтобы дать незнакомцу напиться, когда он придёт в себя, а пока щедро смочить его губы, и тёплой влажное полотенце, чтобы омыть его лицо от пота и грязи.
К счастью под рукой у деревенского врача почти всегда была баночка нюхательной соли на случаи внезапных обморочных состояний у пациентов, и особенно у родственников пациентов. Серрано откупорил баночку соли, приподнял свободной рукой голову мужчины и поднёс горлышко банки прямо под нос, стараясь вырвать гостя из цепких лап обморока в хотя бы пред обморочное состояние.
Пах незнакомец отвратительно, особенно без обуви, но это проблему можно было решить позже, пока врач лишь убедился в том, что на теле нет гниющих ран, а источником неприятного запаха является пот и опрелости. Особенно это касалось ног и обуви не подходящей для путешествия по пределу, лучшее, что мог сделать в данном случае Серрано это ввести в организм средство, что поможет наладить кровообращение и растереть конечности незнакомца.
Пока незваный гость будет приходить в себя, у врача есть время поставит мясной бульон, практически пустой, но другого он дать не может, по крайней мере пока не будет уверен в том, что еда просто не пролетает сквозь организм в практически первоначальном виде. Слабый огонёк в печи разгорается ярче, тёплый воздух наполняет воздух, а позже и запах простой, пресной, но всё-таки еды.
У Серрано было очень много вопросов и незнакомец, который мог бы дать ответ был обессилен. Сначала надо было позаботиться о том, что жизнь этого человека была в безопасности, а уже потом можно удовлетворять своё любопытство, какими судьбами его занесло в это богами забытое место.
Пока бульон стоял на огне, а незнакомец был в тепле и безопасности, Серрано мог вернуться к своим делам, иногда захаживая к незнакомцу, проверяя его состояние, подмечая изменения или их отсутствие. Врач что-то говорил пока был рядом, то ли с гостем, то ли сам с собой, потому что не было иных голосов и звуков, кроме тех, что создавал Серрано.

Все вещи незнакомца были постепенно перенесены к нему же, в палату, устроены в изножье кровати, не грубо брошенной кучей, словно хозяина этих вещей записали в покойники, но в попытке соблюсти хотя бы минимальный порядок. Липкий страх, тревога, из-за содержимого личных вещей незнакомца, что говорили о роде его деятельности весьма красноречиво. Даже красивый меч, такой, что место ему в какой-нибудь коллекции, остаётся инструментов в руках человека, эффективным средством сократить чью-то жизнь или вовсе оборвать. Мучительно. Смерть не бывает лёгкой и безболезненной. Это лишь заблуждение, которым люди утешают себя.
Но это не давало деревенскому врачу никакого права отворачиваться от человека в беде, моральные принципы не позволяли оставить его в тот момент когда он его увидел лежащим на земле, теперь он тем более не мог довести дело до конца. Главное, чтобы этот раз не стал последним.
Серрано встретился взглядом с незнакомцем, ощущение не из самых приятных, ритм сердца ускоряется, чувство тревоги усиливается, быстрее, надо что-то делать, чтобы этот день не стал последним в его жизни. Врач не придумал ничего, кроме как отступить, разорваться зрительный контакт с самым спокойным видом на который был способен. Всего несколько шагов до кухни и можно выдохнуть, зажмуриться, потереть переносицу от нервного напряжения и пытаясь стимулировать мыслительный процесс, что делать дальше и не менее важно то, как сделать всё правильно, чтобы не получить колотых и режущих ран. Бояться за свою жизнь, в собственном доме, крайней неприятно.
Мысль “что делать” продолжала пульсировать в голове, пока тело продолжало двигаться, работать, выполняя стороннюю задачу по наполнению глубокой тарелки густым бульоном, разваренное мясо само разваливается, а половник ломает о бока котла доламывает то, что не разварилось. Ловко орудуя половником, так чтобы ни капли не было пролито мимо. Это приземляет, создаёт ложное, но всё-таки ощущение нормальности, безопасности, обыденности всего происходящего. Словно за ширмой нет никого, кто смотрит совершенно диким взглядом. Серрано чувствовал себя застигнутым врасплох зверем, что вместо того, чтобы бежать прочь от опасности, сел и начал умываться, как ни в чём не бывало.
Стук в дверь, торопливый, предупреждающий “я захожу”, тревога усиливается. Рука с силой сжимается на половнике, чем отпустить его, оставив в котелке, теперь обе руки держатся за горячую тарелку. Мужчина напряжен, мышцы в его руках напряглись, натянулись, лишив его возможности дрожать, или выпустить клятую посуду из рук. Знакомый, всегда неровный и нервный женский голос, сначала врач замечает его, за тем уже лицо, выглядывающее из-за приоткрытой двери и тело, что тихо, крадучись просачивается внутрь. Он поминает, что она не должна сделать ни единого шага дальше, её надо выпроводить как можно скорее.
- М-мне бы полоскание. - Сразу к делу, что не может не радовать, но деревенский врач остаётся безмолвен, “что делать” уже не пульсация в голове, это крик, с таким трясут за плечи, от такого лицо искажается в уродливой гримасе. - Для горла! - Видимо она решила, что врач её не понял, или не помнит, как она заходила к нему раньше, ровно с той же просьбой.
- Стой здесь и жди. - В его голосе есть нажим, очень хороший дружеский совет, данный с самыми благими намерениями. Поставив тарелку на стол врач оставляет гостью топтаться на пороге и озираться по сторонам, пока сам уходит за другую ширму, где есть шкаф, отведённый под хранение микстур, мазей и множества других необходимых для врачевания составив, найти ту самую склянку не составляет никаких трудностей, даже когда голова занята совсем другими проблемами.
- Надеюсь ты понимаешь, что полоскание только снимает симптомы? Может всё-таки попробуешь уговорить его зайти ко мне в следующий раз как горло схватит. - Возвращаясь к посетительнице, Серрано ещё раз заглядывает к незнакомцу, с лица сходит напускная усталость, чтобы на одно долгое мгновение позволить явиться страху и тревоге, что овладели его разумом и теперь начали захватывать тело. Голова резко поворачивается по направлению к двери, женщине, тело продолжает двигаться.
- Два раза, утром и вечером, да что я тебе рассказываю, милая, ты и так уже лучше меня это знаешь. - В голосе появляется лёгкая усталость, или отрешённость, смирение. Девушка прижимает к груди склянку, как последнюю золотую монету, которую у неё хотят отнять. Кажется она принимает эмоции врача на своё счёт, думает, что явилась в неподходящее время, ровно тогда, когда Серрано решил отобедать и если у неё и были ещё какие-то просьбы, или вопросы, то они так и остались при ней.
- Спасибо и приятного вам аппетита.
Как только дверь закрылась, одна, вторая, деревенский врач громко выдохнул, провёл рукой по волосам, зачёсывал их назад. Проблема всё ещё была не решена и в стенах его дома, что всегда был крепостью, появилась брешь, всего одна, но какой разрушительный эффект.
Глубокий вдох, резкий выдох, попытка сбросить липкий страх с плеч и спины. К тарелке бульона полагается ложка и кружка, чтобы пить не из кувшина, рискуя опрокинуть его и всё содержимое на себя.
Серрано вновь предстаёт перед незнакомцем, морально он всё ещё не готов, а его руки заняты, так что он при всём желании не может защитить себя, ни закрыться руками, ни сосредоточиться даже для простого, отвлекающего заклинания.
- Ложку удержать сможете? - Вопрос задан самым серьёзным тоном, требующим реалистично оценить свои силы, действовать самому, или принять помощь если конечности охватит предательская дрожь. Серрано было не в первый раз кормить с ложки взрослого человека и не было ничего постыдного в том, чтобы принять помощь. Он просто шёл ва-банк, с самой высокой ставкой и весьма наивной мыслью, что даже у демона после долгого пути по Пределу разыграется нешуточный аппетит и душу он оставит на десерт. - Здесь нечего и некого бояться. Я просто деревенский врач. - У этих слов была вполне себе конкретная цель, утешить себя, указать на собственную беззащитность, но повысить ценность ввиду навыков которые очевидно нужны незнакомцу, и успокоить его, убедить принять помощь, а не усугублять ситуацию.

Отредактировано Теофилус Кассий Серрано (2023-01-31 14:19:51)