- Вы выглядите превосходно, миледи, - голос горничной звучал рядом с ее ухом как свежий ручеек посреди роскошного леса. Наверное, прикосновения Фейрин сейчас были единственным, что в этом ее новом мире было знакомым. В этом дворце все было не так, все было как-то по-другому. Цвета были иными, стук каблуков разносился иначе, да и взгляды чужой прислуги отчего-то заставляли чувствовать на собственном языке призрак беды.

Это было чувство, которое Тейла пока что не могла себе объяснить. Что-то витало в воздухе, но оно было настолько невесомым, что она сама никак не могла на нем сконцентрироваться. Как нечто, что она могла видеть лишь в уголке своего взгляда, и исчезало стоило ей повернуть свое лицо. Фальшивая нота в наигранной песне формальных приветствий, сбитый мазок кисти в знакомой картине дворцовых интриг. Что-то было не так. Или она придумывала это себе, потому что хотела катастрофы? Потому что хотела, чтобы что-то пошло не так. Пускай что-нибудь произойдет, что сорвет эту церемонию раз и навсегда. Быть может, интрига? Нападение? А может, как в красивых книгах, кто-нибудь встанет во весь рост прямо посреди церемонии и заявит, что этот брак не должен состояться?

- Аметисты и жемчуг были хорошим выбором, - продолжала мурлыкать Фейрин, заботливо убирая одну из прядей Тейлы в высокую прическу. Сама же Тейла молчала, вдумчиво вглядываясь в собственное отражение. Выбором, конечно же, они были отличным. Фейрин вообще редко ошибалась в выборе уборов для своей госпожи, но сейчас, пожалуй, Тейла и правда выглядела красивее, чем когда-либо раньше, и она не могла дать себе отчета в том, что именно это было. Быть может, и правда аметисты выводили вперед ее глаза. Быть может, всему виной была прическа, убранная вверх и в то же время позволяя некоторым прядям опускаться на приоткрытые плечи. Может, это было белое платье с нежными кружевами, как-то беззащитно приоткрывающее ее спину. Если честно, сейчас Тейле не хотелось быть красивой. Для кого? Для чего?

Каждая девочка мечтает о собственной свадьбе, и Тейла не была этому исключением. И в ее мечтах, когда она была совсем еще маленькой девочкой, в свой самый важный день она выглядела именно так, как и сегодня. Но в ее мечтах ее мужем не был человек, которого она едва знала. И в ее мечтах свадьба не была последствием скандала, который родился только от того, что ее отец не мог поверить в то, что у женщины может быть собственное мнение и подвешенный язык. Ее отец, со всем его умом и талантом в политике, был слеп и совершенно глуп, если готов быть считать, что женщины вокруг него были способны только на то, чтобы планировать красивые банкеты и праздники. Он продал ее как кобылу, и это было чувство, которое не смоешь с себя в теплой ванне. Его собственная дочь оказалась для него вещью, которую можно выкинуть куда подальше если она больше не будет выполнять роль красивой статуи в его коллекции.

Стук в дверь, и Тейла не поворачивала своей головы, смотря на входящего через отражение в зеркале. Фейрин в мгновение встрепенулась, подобно жаворонку, открывая дверь перед человеком, который оказался ее братом. И в какой-то момент, подобно живому дуновению ветра, в эту комнату ворвалась жизнь - звуки праздненства внизу, музыка, смех. И, стоило горничной вежливо удалиться и закрыть за собой дверь, как в этой комнате снова воцарилась приглушенная тишина. Нет, Тейла не поворачивалась, все так же смотря в голубые глаза брата через отражение в зеркале.

Вот он, этот взгляд. У него был точно такой же взгляд, как и у слуг в этом Калландорском дворце. Почему они все смотрят на нее так одинаково? Что это за выражение, которое она никак не могла разобрать? Что это за стыдливый поврот головы, который она никак не могла расшифровать? Хотя нет, на собсвенном брате она могла разобрать это безвольное выражение - это было сожаление. Что же, кажется, он сожалел недостаточно сильно, иначе хотя бы он попытался остановить это безумие. На чьей он был стороне? На стороне отца, который считал ее за приз, который можно было кому-нибудь передарить? Он явно был не на ее стороне, раз сейчас она и вовсе была одета в это богатое белое платье. Но она не говорила этого вслух, конечно же, вместо этого смеряя Джарди продолжительным, оценивающим взглядом, заставляя его начать этот разговор.

Для человека, настолько увлеченного в происходящем в мире, Тейла любила фантазировать. Что же, ее фантазии были единственным, что позволило ей прожить все свои 19 лет в этом мире и пока что не сойти с ума. И что она фантазировала сейчас? То, что сейчас, позади Джарди появится Эрик. Почему? Потому что Эрик бы никогда этого не допустил. Потому что Эрик бы содрогнулся даже от самой мысли о том, чтобы отдать свою сестру какому-то незнакомому мужчине подобно куску мяса только для того, чтобы заставить ее закрыть свой рот и перестать иметь собственное мнение о происходящих вокруг вещах. И плевать, что Тейла не имела никакого понятия о том, кем Эрик был на самом деле. Но в ее воспоминаниях он всегда был на ее стороне. А кем, казалось бы, был Джарди?

- Для еды у нас есть слуги, - она не звучит зло, нет, Тейла звучит устало, будто бы за один этот единственный день она постарела на десятилетие, - это единственное, что тебе сейчас хотелось бы мне сказать? - Она не знала, чего хочет. Прогнать его как соучастника этого преступления? Или же признать, что сейчас, в этот самым месте, он был единственным знакомым пятном? Нет, она не хотела отталкивать его от себя. И в то же время призывать к себе ей его тоже не хотелось. Он действительно ничего не хочет ей сказать? Например, о том, что он сожалеет о происходящем? О том, что он будет по ней скучать? О том, что отец ее был не прав? Серьезно, о чем угодно, но лишь бы о чем-то настоящем а не о бесполезных разговорах о погоде и еде. Но, кажется, девушкам разрешалось говорить только об этом?

Отредактировано Тейла Берг (2021-03-04 23:41:45)