[indent] Когда Арвету в очередной раз поручают забрать ребёнка с проснувшимся даром — ему ведь всё равно «по пути», а он уж было обрадовался, что можно вернуться в столицу — ура, цивилизация! — хочется ругаться. Громко, долго, от души. Но долг есть долг, и если не он, то кто? Юным магам, родившимся в небольших, всеми богами позабытых поселениях, не везёт вдвойне — пока весть о даровании дойдёт до города, пока к ребёнку доберётся кто из ордена, местные жители не раз успеют устроить самосуд. Из страха или по вине иных человеческих недостатков. И, наблюдая из раза в раз одну и ту же картину, не столь важно, как переставлены декорации, он предпочтёт погоню за нечистью и пыл боя дороге до башни и роли эскорта.
[indent] Препон ему не чинят: видят обвитый цепью меч на нагруднике и кто спешит убраться прочь, кто богобоязненно кланяется, приветствуя. Арвет коротко кивает, хмурит брови — ему бы направить стопы в родной город, а не ошиваться с тяжёлым заплечным мешком по северу страны, потому что ближе никого не нашлось.
[indent] Все маленькие поселения для него одинаковы, меняются фасады, форма клумб и количество грязи под ногами, но не ритм жизни и зашоренность селян. Видишь здание в два этажа, значит, староста, символ веры над дверьми? Церковь. Но он тем не менее отмечает про себя, что у этих, вон, даже приют при церкви имеется, небось собирают детишек с близлежащих земель, где такой роскоши не имеется. Чего бы не пособирать, когда под рукой всегда рабочая сила в обмен на малую толику еды? Наверняка та, кого Арвету придётся сопровождать, уже успела отработать свой кусок хлеба, а теперь и вовсе сидела в какой-нибудь отдельной клетушке, как мелкий, но опасный зверёк. Так оно и оказалось. Стоит храмовнику показаться над кривеньким забором, как к нему тотчас спешит парочка мелких прыщавых служек, что сами-то едва вышли из детского возраста. Провожают с подобострастием и плохо скрываемой боязнью; указывают на тяжёлую сырую дверь, чёрную от времени. Он рассмотреть не успевает, а подле него уж нет никого. Боятся, и пороги небось заговорили. Работало бы это ещё.
[indent] Внутри... темно. Первое, что видит Бёрге — полоску света от открытой двери и полностью чёрные, утонувшие во тьме углы — ни стен не видать, ни той, что притаилась в тенях. Не помещение, а хлев — скот и тот позорно держать. Их счастье, что на улице не зима.
[indent] Он встаёт в проходе, закрывая широкими плечами солнце. Хочется прислониться к косяку да так и стоять с закрытыми глазами. А вместо того он импульсивно потирает запястье, пальцами едва касаясь кромки серого металлического наруча. На нём обычное дорожное снаряжение, средний доспех сине-серых оттенков, пыльные кожаные сапоги с металлическими вставками. На нагрудной пластине и на плаще со спины красуется герб ордена. Но если что и может насторожить и спугнуть мага, так это перевязь с оружием на поясе, где покоится обычная для церковного палача цепь и пара мечей в ножнах. Он молчит, потому что хочет для начала убедиться, что ребёнок не попытается улизнуть или кинуться, не в предобморочном состоянии и никем не избит до полусмерти, а потому ждёт, когда к нему выйдут. Или хотя бы звуков, подсказывающих, что стоит подойти или же напротив дать время и выждать.

Отредактировано Арвет Бёрге (2021-03-10 14:53:22)

[indent] Информирование подкачало: гонец доставил письмо, но меж строк не читалось ни деталей, ни сути — сухой канцелярский язык, фиксирующий факт на бумаге. Арвет понятия не имел, кого увидит, но по опыту решил, что речь о подростке. И теперь, стоя напротив совсем с виду мелкой девчушки, он несколько раз спешно смаргивает, щурится, явно растерявшись. Но быстро берёт себя в руки, отзывается на приветствие вежливым кивком.
[indent] — Давно одна сидишь?
[indent] Он обращает внимание на странного вида крылышки на голове девчушки и нетипичный для человека цвет глаз, но выводов не делает — рано. Самое важное он знает — это ребёнок и маг, а минутой позже узнаёт и имя — Элке, вот так вот коротко и просто.
[indent] — Будем знакомы, Элке. Я — Арвет, а через несколько домов к западу стоит Этна, моя лошадь, на которой мы поедем до башни. Ты раньше каталась на лошадях? — он поворачивается полубоком, рукой показывая, что девочка может выходить, и как бы приглашая выйти и покинуть тёмный сарай, всё равно кот, который чуть не врезался храмовнику в ногу, убежал.
[indent] Обычно храмовникам спешили предоставить спальное место, миску с горячей едой и всячески если не отблагодарить, то заманить и выказать «радушие» раньше соседей. Отчего-то в деревнях и посёлках люди принимали за святость помощь служителям церкви,  в иных случаях участливость принимала облик общественного веса: «В нашем доме останавливались храмовники, а вы кто такие!» Но что бывало обычно, абсолютно не работало в случаях, когда при воине Цепи оказывался маг. Пускать мага? Вот ещё! Опасно, грешно. Помогая проклятым магией, приближаешь к семье беду. Можно подумать, присутствие чародея приблизит к ним Пожирателя, или привлечёт толпу демонов, или ещё кого не менее опасного и мерзкого. Но, пускай Бёрге и ворчит на суеверных крестьян, он прекрасно понимает, что думать о тёплой одежде для попутчицы следовало раньше, а теперь им придётся добывать её в поселениях и тавернах по пути к Башне. Думая обо всём этом, он опускает руку раскрытой ладонью к Элке, предлагая взять его за руку.

Отредактировано Арвет Бёрге (2021-03-12 01:12:07)