Стигвальд Ормсон
Стиг / Шут
Cергей Разумовский — Майор Гром

История жизни, черты, образ

Внешний вид

"...В помещение вошёл молодой человек: то, что он был молод, не могло быть никаких сомнений, даже не смотря на его болезненный вид, в особенности, на чёрные синяки, обрамлявшие глаза, только ярче выделявшиеся на этом фоне. Ярко-золотые радужки тут же поскакали от человека к человеку, словно обезумевшие и каждый, кто встречался с этим новоприбывшим взглядом, подмечал его странное выражение лица: он всегда улыбался, но не потому, что хотел этого, вовсе нет. Всё дело было в шрамах на губах — настолько они удачно расположились, одновременно предавая острым губам выражение улыбки и одновременной скованности, словно кто-то незримыми нитями заткнул страннику рот.

Был он невысок, по крайней мере, точно не походил на рослого детину-воина и лишь благодаря наслоению из шкур и обмоток, призванных по всей видимости, компенсировать чрезвычайную худобу, производил хоть какой-то вид человека бывалого и пожившего на этом мире, избродившего много дорог и много повидавшего. Лишь когда странник снял капюшон, пробираясь к хозяину таверны, окружающие наконец-таки смогли как следует разглядеть его черты: больше всего они напоминали то ли звериные, то ли птичьи — острые, словно об них можно было порезаться. На бледной, практически белой коже, ярким пятном, помимо синяков и глаз, выделялся ярко-рыжая охапка волос, больше напоминающая пляшущее пламя.

— Здорова, хозяин. — Голос молодого человека лишь способствовал его сходству с какой-то птицей: звонкий и мелодичный, даже не смотря на охриплость, связанную, скорее всего, с образом жизни охотника. В том, что перед ним стоял охотник, хозяин таверны совершенно не сомневался: лук со снятой тетивой трудно было не узнать, как и небольшой арсенал из топоров и ножей, разбросанных то тут, то там по всему одеянию незнакомца, хотя и имевшего немного угрожающий вид, тем не менее, не проявлявшим никакой агрессии. — Я тут недавно. Будь любезен, расскажи, что новенького в мире? — "

Характер

Обладатель весьма эксцентричного чувства юмора, абсолютного бесстрашия, граничащего со слабоумием и абсолютное наплевательство на какие-либо законы мироздания — это всё вот этот вот молодой человек. Его абсолютно не волнуют такие понятия, как «добро» и «зло», ему наплевать практически на всё, что может заботить остальных людей, кроме как на заполненность собственного желудка и... На веселье. Скука — это что-то вроде архиврага для Стига, поскольку молодой человек просто до жути ненавидит оставаться наедине с самим собой, с собственными мыслями и тем, что в них скрывается.

Не стоит забывать так же о том, что для «цивилизованных» cообществ, Стиг — тот ещё дикарь, ибо того не волнует ни этикет, ни рамки приличия, а о людях он судит лишь сугубо по их умению отбросить всё, что сковывает их ранее и способности мыслить нестандартно... Если вообще воспринимает окружающих, как людей, а не как участников какой-то странной зарисовки,

При этом, его нельзя назвать однозначно плохим или же хорошим. «Своеобразным» — весьма, но уж точно не склоняющимся к какой-либо стороне архетипа характера. Скорее, «хаотичным», поскольку никогда не ясно, какая из черт возьмёт вверх в небольшом сражении, протекающим внутри головы Стига. В равной степени молодой человек может проявить себя и как самый настоящий альтруист, так и как поехавший психопат, играющий с оторванной головой врага, поскольку основным критерием является лишь веселье и реакция окружающих.

Пожалуй, единственные личности, к которым Стиг испытывает нескрываемое презрение — это люди и нелюди, целиком и полностью завязшие в одной точке, не желающие идти вперёд или падать ниже, застрявшие на одном месте и принимающие правила «большой игры»: будь то рыцарь, не желающий приподнять оковы собственных взглядов или демон, целиком и полностью повинующийся собственной природе — именно они становятся основными объектами для «шуток» молодого человека.

Биография

Я выжил лишь потому,
Что огонь во мне горел ярче и сильнее,
Чем холод снаружи.

Мало кто задумывается над этим, но наша борьба за место под солнцем начинается ещё задолго до самого рождения. Скованные мирскими заботами, мы не задумываемся над тем, что именно результатом деятельности сотен и тысяч, живших до нас, мы находимся там, где оказались сейчас. Возможно, самое жуткое — отсутствие выбора как такового. Но стал ли человек, который осознал себя, как «Cтиг», менять что-то в своей жизни? Вряд ли.

Дело в том, что наравне с основными законами мироздания, призывающими бороться за собственное существование, бок о бок с этим следует и то, что человек — до жути живучее существо. Практически, как таракан, только человек: везде приспособится, везде изменит среду так, чтобы обеспечить себя комфортом... Или возьмёт оружие в руки и пойдёт силой отвоёвывать то, что считает необходимым. Орм был одним из таких людей: его нельзя было назвать хорошим человеком, но и до конца плохим тот точно не являлся. Столетие назад предки Орма поселились на границе хладогорья и ледяных высей, спасаясь то ли от гонений, то ли, наоборот, стремясь за добычей, сокрытой под каменной твердью ледяных гор. Впрочем, когда ценные ископаемые иссякли, люди не ушли с этих мест — вовсе нет. Они не стали бросать свои дома, а вместо этого предпочли кормить себя охотой и набегами на соседей. Так они и жили: не жестокие, но и не милосердные, готовые забрать всё, чтобы прожить ещё один день и почитая троицу богов: Рагфира, как того, кто даёт тепло в скованной льдами глуши; Кадфаэля, как того, чьи создания помогают выжить, замыкая круг жизни и смерти, и непосредственно Хилиата, поскольку сам культ предков был чрезвычайно силён в замкнутом сообществе.
Не на что было жаловаться Орму, кроме как на отсутствие потомства: жёны не приносили тому сыновей и когда в селении уже начали шептаться о слабости вождя, тот решил проблему весьма... Просто и экстравагантно одновременно: взял с собой нескольких младенцев из набегов и усыновил их. Тот, кого в дальнейшем назвали Стигвальдом, был одним из этих мальчиков. Самый юный среди четверых «братьев» и самый хилый — он должен был умереть давным-давно либо от лихорадки, либо от побоев, но какая-то сила, словно невидимый стержень, заставляла раз за разом цепляться за жизнь. Возможно, конец его отсрочен был и даром, который проявился совсем рано: способность мальчика подчинять себе огонь, местные жители восприняли, как благословение одного из троицы, а потому Орму было весьма кстати иметь при себе такого потомка, что заставило его смириться.

Конечно, не только милостью главы деревни Стигвальд выживал в суровых краях: некоторые жители деревни, в основном, самые религиозные, помогали мальчику и обучали того всему, что знали сами. От них он узнал о премудростях охотничьего и военного дела, а так же и о том, что следует делать, чтобы попросту не умереть от голода. Вместе с братьями Стигвальд учился, но там, где остальные свершали успехи благодаря физической силе, мальчик выбирал иной путь, прекрасно осознавая, что ему нечего противопоставить тем, кто заведомо превосходит его в силе удара, а потому с ранних лет он развивал природную сообразительность и хитрость, нередко стравливая между собой «конкурентов», заслуживая тем самым расположение отца. Там же, где не работали даже манипулятивные методы, Стигвальд пробивался путём абсолютной храбрости, граничащей со слабоумием, ибо нечего ему было терять и мальчик очень рано понял, что никто по нему слёз бы не лил.
Со временем, обзавёлся Стигвальд и друзьями, да и с жёнами Орма отношения у него сложились довольно-таки тёплые. Особенно с Хель, которую мальчик и вовсе начал воспринимать, как свою родную мать. В свободное время, если вообще таковое находилось, он развивал свой дар и уроками Стигвальду служили шрамы, что оставались каждый раз, когда сила выходила из под контроля. Время, ранее тянущееся медленно, день за днём, ускорялось всё быстрее и быстрее, пока наконец-таки не приблизился момент испытания, когда юноши становятся полноправными членами общества.
Наравне со сводными братьями и другими юношами, Стигвальд принял участие в этом ритуале: где-то ему помогала смекалка и хитрость, когда обычной силы было недостаточно, а где-то — опыт, полученный за время обучения. Труднее всего было задание от собственного отца — Орма, который требовал с сыновей достойный охотничий трофей. Тогда-то, во время охоты, где каждый был сам за себя, между братьями напряжение достигло своего пика. Годы обид, издёвок друг над другом и ощущение собственного превосходства, вырвались наружу, когда четвёрка оказалась у поверженного белого тигра, убитого общими усилиями. Старший из братьев — Тьялеф, считавший, что трофей принадлежит ему по праву, в порыве захлестнувшей того ярости, случайно оборвал жизнь того, с кем рос бок о бок. Когда троица смотрела на бездыханное тело Руги, из которого торчал топор Тьялефа, они наконец-таки осознали, что хоть какие-то узы, если они и были, рухнули, оставив их один на один с миром. Пока Эйнхарт, взявший себя в руки быстрее Стигвальда, сражался с Тьялефом, самый младший из братьев умыкнул тело зверя и выбившись из сил, вернулся в деревню.

А чуть погодя, вернулся и сам Тьялеф с трофеем, достойным не охотника, но воина — телами сводных братьев, чем, по словам Орма, превзошёл Стигвальда, на которого произошедшее произвело неизгладимое впечатление. Оба брата были приняты полноправными членами селения, но если Тьялеф в полной мере начал проявлять себя, как грозный и внушающий уважение воин, то Стигвальд всё больше и больше удалялся от людей, проводя время в одиночестве, то на охоте, то в попытках всё больше развить свой талант мага. Если бы не забота приёмной матери, молодой человек и вовсе забывал бы, что у него есть родной дом. Лишь когда наступала пора «весны», если это понятие вообще применимо к Хладогорью, Стигвальд присоединялся к набегам на соседские поселения, участвуя в кровопролитных сражениях за место под солнцем бок о бок с Тьялефом под предводительством отца.
И всё бы шло своим чередом, если бы не Хель, приёмная мать и жена Орма, задумавшая взять власть в свои руки. Хотя Стигвальд и не замечал, но в селении шла незримая борьба за власть, как шла она в любом сообществе. Селение Стигвальда исключением не было, но молодой человек застал лишь его последствия, когда взору предстал приёмный отец, сжимающий переломанную шею матери. Когда шок от увиденного прошёл, ярость и огонь, пылающий внутри Стига, впервые вырвался наружу. То пламя, которое дремало, пожрало тело Орма, заставив его глаза вытекать, а рот — вопить, пока голосовые связки не превратились в прожаренное мясо. Объятый гневом, Стигвальд даже не замечал, как во всепоглощающем пламене утопает и родной дом, и тело матери, а вместе с ним, как огонь снаружи перекидывается на соседние дома. Тьялеф был первым, кто понял, что произошло: он поднял жителей и те отправились за Стигвальдом в погоню, желая покарать того за содеянное. Никто не видел того, что произошло, никто не знал, при каких обстоятельствах произошло то, что произошло, да и если бы знали, стали бы они проявлять милосердие, когда огонь пожирал их дома? Вряд ли. Стигвальд считал точно так же, а потому, быстрее остальных поняв последствия, уже стремился прочь, уничтожив последний мостик, что связывал его с домом. Три недели, долгих три недели за Стигвальдом гнались: ночь молодой человек тратил на то, чтобы найти в снегах пропитание, день — чтобы бежать, согревая себя пламенем, какой роскоши у преследователей не было. Когда они настигали Стигвальд, тот сражался и убивал, пока наконец-таки молодого человека не загнали на самые Ледяные Выси. Страх быть убитым оказался сильнее, чем россказни старцев о безумии, постигающим всякого, кто осмелился взобраться на вершину и Стигвальд, подгоняемый инстинктом самосохранения, сделал это.

Спустя несколько дней, он вернулся на просторы Хладогорья, но был уже совершенно другим человеком: объятый безумием, человек, именующий себя Стигом, уже мало походил на того юношу, спасающегося бегством из деревни. Будто новыми взглядом он взирал на мир и чувствовал, что мир отвечает тому взаимностью. А что же ещё оставалось делать человеку без дома, без семьи и без каких-либо связей? Только идти вперёд, сражаясь внутри себя с желанием вернуться, откуда пришёл. Возможно, какая-то часть внутри Стига, самая адекватная, гнала тело прочь, прекрасно осознавая в попытках спасти его, а возможно, то был простой интерес и своеобразный опыт: жажда увидеть что-то ещё, кроме бесконечной ледяной пустоши. Снег и горы сменились лесами и равнинами, даже люди, казалось бы, стали совершенно другими и их нравы казались Стигу жутко усложнёнными. Тем не менее, он достаточно быстро усваивал законы другого мира, а нежелание умирать лишь помогало в этом. Особенно, в отношении храмовников, с коими Стиг имел «удовольствие» познакомиться воочию, когда из-за очередной неудачной, сугубо по мнению жителей селения, в котором молодой человек просил ночлег, шутки, за ним несколько дней гнались суровые господа из инквизиции.

Добывая себе пропитание охотой и узнавая новые детали о мире, Стиг имел удовольствие познакомиться и с ещё одним аспектом «цивилизованного» cообщества — с бродячим цирком. Хотя, само существование такого заведения и казалось в восприятии молодого человека чем-то невозможным, он, тем не менее, довольно-таки быстро сообразил, что не только бегая по лесам с луком наперевес можно добыть себе денег на еду. Тем более, талант к магии огня у него никуда не исчез, а потому, стоило только представлению закончиться, Стиг напросился на работу, где и стал исполнять роль заклинателя, устраивая весьма экстравагантные представления, в которых посетителям вполне может спалить брови (и это самое меньшее, что может случится).

Особенности, способности, детали

Дар Рагфира — Стиг — маг-самоучка, а если бы кто-то вообще додумался использовать тот трюк с листом, то увидел, что у молодого человека природный талант только к магии огня. Причём, путём проб и ошибок, пятном которых стала целая плеяда шрамов от ожогов на теле, Стиг довольно-таки хорошо освоил это искусство. Другое дело, что уж очень многое завязано на эмоциональном состоянии молодого человека: так, в порыве ярости, для него не составило труда спалить селение, а в состоянии покоя Стиг может создать разве что огненный шар малых размеров.

  Мастер охотник — С детства Стиг обучался стрельбе из лука, изготовлению силков и ловушек, а также тому, как следует выживать в суровых условиях севера. Зелёные луга Эльмнота кажутся Стигу слишком мягкими, а потому тот довольно-таки быстро адаптировался к новым просторам. Впрочем, не только охоте и её составляющим молодой человек обучен: он весьма приличный боец, в сражении полагающийся на собственную ловкость и скорость реакции, чему способствует арсенал, состоящий в основном из метательных топоров и ножей.

Безумие — Вернувшись с Ледяных Высей, разум Стига претерпел некоторые... Не самые приятные изменения. И, скажем так, шизофрения — не самый последний симптом, который истязает молодого человека. С другой стороны, этот недуг имеет плюс, пусть и весьма натянутый, заключающийся в том, что мысли молодого человека, его настоящие мысли, невозможно прочесть в хаосе, в которое превратилось его сознание.
     

Дополнительная информация от игрока

Во мне до сих пор живёт маленький Лев Николаевич, обожающий деепричастия.

Отредактировано Стиг (2023-03-10 19:11:30)