— Вы слышали, мадам? По поместью бродит призрак!
^{Вы слышали? Слышали?}
— О да, мадам! Чистая правда. Тот призрак облачён в белоснежные одежды и носит маску!
История меняется, кочуя из уст в уста, обрастает новыми деталями, искажается, ищет в людских умах способы нагнать побольше жути. Белая Дама предстаёт в ней то дочерью давно покойного графа, не вынесшей разлуки с любимым, то девушкой неземной красоты, которую замуровали в стенах, чтобы этой жертвой отогнать от дома злые силы, то простой кухаркой, которую некогда молодой хозяин поместья лишил и чести, и достоинства, и сердца, — неизменным остаётся лишь силуэт в белом.
[indent]
Верас усмехается добродушно, краем уха уловив очередное перешёптывание. Сейчас под описание «одет в белое и носит маску» подходит никак не меньше половины присутствующих, что и говорить — Вереск сам мог бы сойти за Белую Даму. Но пока одни аристократы с серьёзными лицами обсуждают очень-важные-вещи, другим по душе перемывать чужие косточки да множить сплетни, — и мешать им совсем не хочется.
[indent]
«Экзотичный алвадец» держится будто слегка в стороне от всех, но не отказывает желающим потанцевать или обменяться любезностями. Ни одна живая душа не может припомнить, кто пригласил его сюда, однако тёплая улыбка и приятный голос легко усыпляют любые подозрения.
[indent]
Жизнь ужасающе скучна без смены декораций. После затяжных странствий по пыльным дорогам и краткого отдыха в тавернах да на постоялых дворах ему порой хочется снова приконснуться к комфортной роскоши дворцов, пройтись под величественными сводами, по натёртым до блеска полам постучать звонко невысокими каблуками, ощутить на коже струящийся шёлк и устать от бесконечных поклонов, а не от попыток избежать чьей-то пьяной драки. И пусть этому поместью не сравниться ни с замками королей, ни с покоями султанов, попасть на приуроченный к зимним праздникам маскарад было довольно просто.
Верас получил то, что хотел. Лишь слегка не учёл, что подобные сборища утомляют порой быстрее, чем гномья попойка, — если последнее позволяет нырнуть с головой в чистый захватывающий хаос, то первое строго выверенно и просчитанно вплоть до порядка слов и интонаций.
^{От хождения по тонкому канату над пропастью лучше делать перерывы.}
[indent]
Он исчезает из поля зрения толпы так, будто его никогда здесь и не было, ловко переводит чужое внимание на что-то иное, скрывается в лёгком полумраке коридоров. Несколько минут наедине с собой — проветрить голову.
От окон тянет холодом. За покрытым морозными узорами стеклом кружатся в медленном танце снежные хлопья, и мир будто бы застыл в звонкой тишине зимнего вечера. Поместье точно так же безмолвно, словно вся жизнь осталась где-то там, за тяжёлыми дверями бального зала, — и слуги, и гости слишком заняты торжеством. Совсем скоро новый год сменит нынешний. Сколько было этих рубежей? Боги, я сбился со счёта...
[indent]
Сколько прошло веков?
Который день за окном?
[indent]
Эхо лёгких шагов выманивает из мира мыслей обратно в реальность. Кому ещё вздумалось в этот час бродить по коридорам? Верас пока не знает, но в фиалковых глазах уже пляшут озорные искорки, которым так идёт золотая лисья маска на лице.
Вереск двигается плавно, будто плывёт по воздуху, и каждый его шаг беззвучен — только подол длинного платья слегка колышется. Наконец, пути пересекаются — фигура в белом выныривает из темноты одного коридора, бросает беглый взгляд лишь из краешка глаза на такого же бродяжку, и продолжает свой путь к следующему. Там, где идёт юный аристократ, на стенах ещё горят свечи, освещая путь, но внезапный порыв ветра гасит их пламя, погружая эту часть поместья в почти непроглядную темноту. Прожить полторы тысячи лет, и всё ещё дурачить людей, играя в призрака, — таков уж Верас.
[indent]
Испугается или нет?
Усмехаясь мягко, Вереск продолжает путь к зимнему саду и всё прислушивается, идёт ли незнакомец за ним.