Интереснее всего, что неизбежнее конца может быть только начало. Некоторые придают ему столь много внимания, что оно раздувается и раздувается, и раздувается, пока не достигнет размеров, сопоставимых с чьей-нибудь насыщенной жизнью. А за жизнью неизбежно наступает то, что принято считать концом...
...и...
...возможно именно поэтому Диего зачастую сокращал время сборов до критического минимума. Не важно чего это касалось - решения пойти в поход, подшутить над одной из сестричек или попыткой заняться новым родом деятельности. И из-за своей порывистости, которую ему категорически нельзя было демонстрировать во время тренировок по услужению, кроль по понятным причинам редко уделял хоть какое-либо внимание такой вещи, как продумывание. Да, планирование зачастую оставалось исключительно на, с позволения сказать, совести его верного спутника - демона Идего. И тут, именно тут он старался так, как никто другой бы не смог. Он придумывал такое неподъёмное количество всевозможных вариантов - естественно тёмных и мрачных, что попытки подготовиться хотя бы к части из них - даже мысленно - погребали под собой любые намерения юноши выбраться хоть куда-либо или начать делать хоть что-то. "Прокрастинация" - так звался монстр, что Идего пытался не просто пробудить в душе Диего, но цепью сомнений привязать к его душе, тем самым выводя нерешительность, свойственную большинству молодых людей на совершенно новый уровень.
Однако в этот раз что-то пошло не так - привычный план дал трещину. И виной тому были, как это обычно бывало, храмовники. А вернее истории про них, что лучиками света прогрызлись сквозь непроглядный мрак навязанной идеологии полного подчинения "единственно верной" доктрины культа Арх-Силь. В этот раз разум Диего захватил борющийся со злом воин, одно имя которого намекало на способ, которым он пользовался для того чтобы побеждать мрак и тьму. И имя ему было, Шелби Шестиметровый Шест.
ххх
"Серьёзно? Да у него даже имя какое-то пошлое. Ты уверен что он именно что убивает демонов, а не протыкает их, насаживая на свой огромный шест, м?" - бесновался демон, стараясь добавить в свой голос побольше презрительной экспрессии. Ответом ему была тишина, что разбавлялась лёгким сосредоточенным пыхтением. И дело было не в том, что Диего нечего было ему сказать - мысленно конечно, ибо языка зверолюд лишился еще в юности - просто тащить огромную палку сквозь заросли растительности было совсем не простым делом. Вот был бы Диего раза в два сильнее - может было бы и сподручнее, но здесь и сейчас почти все его силы уходили на то, чтобы протаскивать оглоблю сквозь кусты, да выдёргивать из цепких зарослей дикого кустарника. Природа же вокруг пела и стрекотала на свой лад - время года даже без поправки на пропитанную первозданной чистотой местность позволяло живности не скупиться на всевозможный звуки, которые чуткий слух юноши ловил и со всей подробностью раскладывал перед его мысленным взором, как маститый маэстро ноты в услышанной симфонии. То, сломав по пути ветки грузно вспорхнёт с ветки тетерев, то тявкнет обеспокоенная лисица, то растормошит высокую траву зайчишка или хрустнет веточкой мышка полёвка, за которой по пятам следует целеустремлённая изогнутая молния змеиного тела. Всё было максимально привычно для юноши - он рос в этой среде, как и другие зверолюды не ощущая отстранённость или собственную исключительность - он был частью окружающей среды, в лучшем случае - продолжением её.
И только громоздкий шест здесь и сейчас разбавлял привычный покой своей раздражающей неправильностью. По крайней мере так казалось ровно секунду назад, до того как прямо перед Диего через пару его шагов не вырос странный камень. Мгновение его взгляд не замечал ничего необычного, на затем взгляд сфокусировался и вонзился в серую, поросшую мхом поверхность. От неожиданности руки Диего разжались и вытянутая палка грузно рухнула в траву, вспугнув брызнувших в разные стороны зеленые тельца кузнечиков. На камне белым мелом были начерчены символы. Кроль ощутил что аккомпанемент окружающей среды будто бы в ответ на его беспокойство подутих. Сам он аккуратно присел подле древнего булыжника. Его пальцы коснулись недавно выведенной белой линии. Одна, другая, третья...
"Цифры!" - арбалетной стрелой пришла в голову мысль и юноша нахмурился.
"Пять, семь, два, восемь, три" - повторил он про себя, будто это могло как-то могло помочь понять истинный смысл этих столь чуждых лесу осколков цивилизации - цифр.
А потом со стороны ближайшей поляны раздался оглушительный треск.