Этот вечер начался с шагов. Тяжелых, уставших шагов, сделанных по утоптанной дороге, ведущей к месту открытому и, обычно, даже гудящему от жизни. Не настолько, насколько гудят города, но, все же, иногда и в Истдейле были праздники. Они часто проходили как раз в центре деревни. Там, где стояла церквушка. Там, где домики расступались, позволяя улочкам слиться в подобие площади, в центре которой можно было бы разместить что-то важное.
В Истедейле не бывало казней. Поэтому в центре площади стоял не эшафот. Вместо него эпицентром была флагшток, водруженный посреди каменного основания, достаточно крепкого, чтобы удержать высокий столб, на верхушке которого был флаг. Не сегодня, правда.
Он помнил, как сам спустил его, дойдя до этого места утром. И сейчас, возвращаясь, прекрасно знал, что все, что будет ждать его, это только флагшток. Под который он и решил отдохнуть, присев на каменное основание, а после выпустил из легких тяжелый, словно свинец, воздух. Морщинистые веки прикрыли глаза от краснеющего солнца, тянущегося к горизонту, а дрожащие губы, сомкнувшись, заставили втягивать вечерний воздух уже носом.
Гнили в нем было уже меньше. Все еще оставалась, все еще была, но меньше, чем утром. И, когда плечи зеленокожего гиганта чуть опустились, а веки поднялись, он наконец-то смог взглянуть и на пустые домишки, и на пустые улочки, и на пустые ладони. Мозолистые и в ссадинах. Следах от зубов. Синяках.
С хрустом пальцы согнулись, а странник, одетый в причудливые темные одежды, больше напоминающие крайне вычурный халат, приподнял голову, позволив ветру растрепать алую шевелюру. И снова вдохнул ноздрями воздух, прежде чем потянуться к какому-то предмету, что прятался за пазухой. Но, стоило руке нащупать этот самый предмет, гигант остановился. Чуть повернул голову, но вовремя замер и, приоткрыв рот, уже хотел было что-то сказать, но... Помедлил. И повернул голову обратно к улочкам, что были перед ним, попутно выуживая из недр халата небольшой футляр и длинную трубку.
Наверное, ему уже даже не надо было смотреть на то, что делают его пальцы. Взгляд в тот момент блуждал по крышам, по пустым окнам - по крайней мере, тем, что еще не были выбиты - ,по перевернутой телеге и следам крови на земле. По бороздам и взрытым дорожкам. По следам, по сломанным изгородям. По алому следу на одной из стен домов. По сломанным веткам. Пальцы же вынимали табак, заталкивали его в трубку, а затем, щелкнув, вызвали искру.
- Теперь, значит, всегда так будет? - все же выдавливает из себя орк, что сидел, сгорбившись, у флагштока и позволял табачному дыму заполнять его грудь.
Слова, брошенные вперед, облетели деревню, и вернулись к человеку, что сидел по противоположную сторону того же флагштока, прислонившись к нему спиной и смотря в небо. Молчание. Пауза, за которую травинки в трубке стали тлеть чуть меньше, прежде чем человек по ту сторону все же ответил.
- Надеюсь, что нет. - произносит он, тут же добавляя - Но, кто знает? -
Эти слова заставили орка опустить голову. Мышцы на руках напряглись. Пальцы согнулись снова, но на этот раз в кулаки. Крепкие, крупные, словно два булыжника, несколько секунд они продержались в таком состоянии, прежде чем снова разжались, а меж губ не была выпущена тонкая струйка дыма.
- Что теперь? - снова спрашивает орк.
- Похорони оставшихся. - добавляет человек, уже собираясь озвучить еще пункты, прежде чем его тут же перебивает зеленокожий:
- Я  не об этом. Как жить теперь? С... Этим.
Ветер снова прошелся меж волосков на его макушке, отправился дальше, прочь континента, к побережью, волнам и бескрайней синеве, тянущейся до горизонта. Человек молчал.
Пока не ответил.
- Как раньше. Пей. Ешь. Спи. Живи.. - медленно, взвешивая каждое слово, говорил он, пока не помедлил и, будто обернувшись к орку, не заключил, заставляя того поднять взор с земли под ногами - Встречай гостей. -
Топот копыт будто не сразу дошел до зеленокожего. Не сразу позволил понять, что последние слова были произнесены уже не как шутка. Но как намек, что ему надо будет поднять голову и повстречаться с всадником. Гостем. Нет, гостями. Шесть, нет, семь человек. Верхом. Закованные в металл, что блестел медными отбликами благодаря солнцу, что клонилось ко сну, когда отряд рыцарей вступил на земли Истдейла.
Они не казались робкими. Нет, напротив, это были местные хозяева. Местные, поддерживающие законы, общественный порядок, и прочие вещи, которых теперь уже в деревушке не было. Потому что некому было слушаться. Кроме орка. Что сидел и терпеливо ждал, пока процессия из всадников не подойдет так близко, что в прорезях их шлемов можно было бы увидеть глаза. Те самые, что сейчас смотрели на зеленокожего гиганта, изучая его и примерно прикидывая, за сколько мгновений они смогут снести ему голову.
- Орк. - начал тот, чей конь нетерпеливо копал копытом сырую землю. Без приветствий. Без обращений. Вызывая на себя уставший взгляд того, кто все еще сидел у основания флагштока и теперь уже не ощущал за своей спиной того собеседника, что был здесь ранее.
Был ли?
- Что произошло в этих землях? - не сводя взгляда с зеленокожего, все же спрашивает рыцарь. По крайней мере, не кладя руку на меч, что был у него на поясе.
Орк же медленно вытаскивает изо рта трубку, придерживая ее правой рукой. И лишь после того, как сглатывает скопившуюся слюну, отвечает:
- Нежить, ваше.... - запнулся, всмотрелся, но не нашел для себя ответа - в таком случае, пальцем в небо - Высочество? -
Молчание, пауза и, вероятно, разрешение продолжить.
- Пришли с кладбища. Одной ночи хватило, чтобы... - орк вовремя останавливается, уже собираясь сказать что-то, но кладет трубку в рот и быстро затягивается, оставляя ее в губах - Здесь.. Нет больше живых.. -
Еще одна пауза. Переглядывания тех из рыцарей, что были поодаль. И пронзающий взгляд их главаря, что ни на мгновение не выпускал из поля зрения орка. Будто хотел узнать все, и даже то, что зеленокожий врет.
Хотя, тот говорил правду.
- Я похоронил часть. Не на старом кладбище, на новом. Но на севере еще есть несколько домов, где остались тела. - продолжает странник, и добавляет -  Просто тела. Нежити здесь больше нет. -
- Куда она делась? - наконец-то подает голос командующий, но тут же получает ответ в виде непонимающего взгляда орка, что воззрился на него так, будто рыцарь спрашивал о чем-то очевидном. И, выпустив изо рта трубку, зеленый отвечает:
- Упокоил ее. Тех, кто был здесь, по крайней мере. И в часовне. - отчитался орк, - Но я не заходил в поля. -
Молчание. Поворот головы, одетой в полный шлем с прорезями, через которые всадник видел дома. И слушал тишину. То, что было слишком.... Странным. Слишком спокойным.
- Один? - Наконец-то спрашивает рыцарь.
Ответом было пожимание плечами. Тишина. И снова пауза. Теперь уже не ожидающая, а такая, во время которой всадник взвешивал те чаши весов, что были видны лишь ему. В конце концов, голова в шлеме чуть наклонилась. Металл блеснул алым.
- Как ты оказался здесь, орк? - еще один вопрос, после которого командующий делает жест, и по два всадника с обеих сторон расходятся в стороны. По тем улочкам, что пустовали и раньше, но теперь заполнялись цоканьем копыт и хлюпаньем земли.
- Мой... Учитель жил здесь. - нехотя, но все же отвечает гигант - Я хотел его проведать. -
- Тебе удалось?
- .... - прежде чем ответить, зеленокожий промолчал. Сомкнутые губы. Подушечки пальцев, трущие резную трубку. И тихое, произнесенное с опущенным взглядом "Нет". Заставившее коня командира еще раз вскопать землю и тут же выгнуть шею, оттягивая поводья.
Истдейл молчал.
- Тебе придется пойти с нами, орк. - еще одна фраза, брошенная сверху вниз, словно гнилая еда под ноги бродяги. И снова пальцы, трущие трубку.
- Да. Наверное... - произносит зеленокожий, и только после этого, стукнув трубкой по основанию у флагштока, избавляясь от табака, приподнимается. Во весь рост и всю стать. Напоминая больше изваяние из камня, с волосами из огня, чем существо из плоти и крови, одетое в ткань, больше подходящую для пустыни, чем для земель Таррина
- Думаю, я готов. -