Мариса х Матильда
Заказы на наёмные убийства Матильда страсть как не любила, а потому почти не бралась за них. Зато бралась за все остальные - и к тридцати годам за ней числился солидный послужной список преступлений самого разного характера. В основном, конечно же воровство и грабежи; но этим её профессионализм не ограничивался. Нелегальная транспортировка, подлоги, торговля людьми, охрана таких же, как она, людей беззакония.
Но, вот незадача, убийствами почему-то заканчивался почти каждый её заказ.

Первой она прирезала зверолюда-историка. Тот не сопротивлялся, и даже не заметил, что в палатку кто-то проник - это была чистая работа. Матильда оценила бы её на девять баллов из десяти. Один балл сняла - её движения и хрип, вырвавшийся из разрезанной глотки мужчины, разбудили его соседа по палатке, коренастого гнома-кузнеца, который, как и трое его спутников, прибыли в алвадские джунгли за редкостями.
Им просто не повезло. Не повезло сунуться за добычей именно в эти руины, не повезло не заподозрить в своём проводнике никаких злых намерений. Каждый из них уже имел за плечами опыт подобных экспедиций, а потому странники относились к происходящему легко. Смеялись в дороге, болтали о чём-то, даже пригласили проводницу разделить с ними ужин.
Матильда согласилась, уже тогда зная, что до завтрашнего утра они не доживут.

Какая жалость - каждый из них был созидателен, и миру, наверное, пользы от них было бы поболее, чем от Матильды. Вот только судьба мира её никогда не заботила, только своя собственная.

Гном успевает косо всадить ей в плечо топор, прежде чем падает замертво, своим последним движением пытаясь осознать вошедший до основания в глазницу дротик. Матильда шипит от боли, но, по крайней мере, он не повредил мышц или сухожилий. Она сможет двигаться, чтобы завершить свою работу.
Матильда не пыталась придать тому, что делает, какую-то иллюзию благородства. Она не мнила себя санитаром леса - она была паразитом на теле Янтаря, да и только. Заботило ли её это? Нисколько. Она просто делала то, что умела, и получала взамен возможность вести свою лучшую жизнь.

Ранение заставляет её потратить немного драгоценного времени на то, чтобы остановить кровь. Это плохо. За это она снимает с себя ещё один балл - из соседней палатки не доносится никаких звуков, но возня с гномом могла заставить кого-то из них проснуться. Несколько секунд Матильда проводит, не двигаясь и не дыша, разбирая малейшие перемены звуков в ночных джунглях.
Ей достаточно нескольких секунд, чтобы незримой и беззвучной тенью скользнуть в непроглядную темень в стороне от костра. Манёвр своевременный - сразу после этого полог девичьей палатки откинулся, и показался силуэт человеческой девушки-мага. Явно встревоженная, она набрала в грудь воздуха чтобы прочитать какое-то заклинание, но ладонь Матильды, накрепко обхватившая её лицо, заставила её замолчать после короткого вскрика.
Лезвие в шее же было гарантией того, что она не заговорит больше никогда.

Матильда очень тихо опустила обмякшее тело на землю. Дела её делались не без огрех, но какая разница, если никто не сможет поведать миру об её оплошностях? Оставалась четвёртая, зверолюдка-алхимик, доселе так и не подавшая никаких признаков бодрствования. Крепко ли спит, или думает, что творящийся за пределами её палатки беспредел можно только переждать?
Никакой разницы. Матильда снова замирает, снова прислушивается. Ветер шелестит тяжёлыми кронами южной растительности, но последняя выжившая всё ещё не проявляет никакой активности.
Тем проще.

Матильда в рубахе, залитой кровью (её собственной и её жертв) медленно и осторожно поднимает жёсткое полотно палаточной ткани. Зверолюдка лежит в своём спальном мешке, отвернувшись от входа спиной - сказать, спит она в самом ли деле, или только притворяется, всё ещё невозможно. Матильда приближается к ней, наклоняется над спящей, заглядывает в лицо, но решает не тратить лишнего времени - тем более, по плану её наниматели уже должны были выслать людей, которые к утру приведут стоянку экспедиции в такой вид, будто никакой экспедиции тут и не было.
Пора было кончать с этой работой, и убийца заносит над девушкой кинжал. У неё большие пушистые уши и массивный мохнатый хвост - отчего-то этих деталей оказывается достаточно, чтобы Матильда испытала укол несвойственного для себя переживания. На мгновение ей будто бы стало жаль лишать мир их хозяйки...
...и мир почему-то откликнулся. Как и всегда, в самый неподходящий момент.
- Постой! - шикает на Матильду мужской голос снаружи, - Босс сказал алхимика оставить!
- Тск, - цыкает языком Матильда. Скрытность её больше не заботит - она отстраняется, вытирает окровавленный кинжал о штанину, и рычит себе за спину, - Сразу о таком предупреждают.

Периферийным зрением Матильда улавливает возню там, где в спальном мешке оставался последний живой член экспедиции.
- Поднимайся, - коротко кидает она зверолюдке, снимая с пояса верёвку и разматывая её.