Легенды Янтаря |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Легенды Янтаря » Прошлое время » Чудище и его Аленький Цветочек
?.?.890 | Лесная чаща, где-то в Вайроне | Закрыт |
Грегор и Лира.
Одинокая эльфийка оказывается в диком лесу. Неизвестно как, неизвестно зачем. В совершенном одиночества. И словно вишенка на торте - в окружении стаи волков. Казалось бы, что может быть хуже.
Но где-то вдалеке уже слышатся чьи-то шаги, проглядываются блики огня. Спасение так близко. Верно же?
Отредактировано Грегор (2023-11-29 15:55:37)
Господин Бьорлинг непростым был человеком. Одновременно пугающий и такой притягательный. Вокруг него вечно вились самые разношёрстные личности, он всегда был в центре внимания. Но лишь до тех пор, пока гнетущее влияние «цивилизации» и чужого внимания не начинали ему надоедать. Обладая особой впечатлительностью и склонностью к меланхолии, мужчина неизменно уходил в себя, всё больше и больше отдаляясь даже от своей семьи. И именно в такие моменты, молчаливый и нелюдимый, господин Бьорлинг отдавался в объятия дикой природы, попросту исчезая из виду на долгое время. Подчинённые давным-давно привыкли к его подобным выходкам, ровно, как и к внезапному появлению спустя недели, а то и месяцы, и посему реагировали чуть менее, чем никак.
По обыкновению, одинокая, лесная жизнь неизменно излечивала его, словно бы возвращала к жизни. Так и сейчас всё происходило по налаженной схеме – шёл уже седьмой день, проведённый в отшельничестве. Конкретно сейчас, глубоко-глубоко в лесу, он укрывался от нагрянувшего ливня в относительно небольшой пещерке. Абсолютно оголённый, ибо в форме Зверя она была ни к чему. Практически спустившись до уровня животного, Бьорлинг наслаждался простотой собственных инстинктов. Ничто человеческое его более не волновало. Лишь мирный, ночной сон и чарующие звуки дождя.
И словно назло, в его маленький, закрытый ото всех мирок, врывается непрошенный гость. Немалых усилий далось Грегору это пробуждение – его терзали голод и усталость. И злоба, заодно. Ведь новоиспечённый смертник, осмелившийся ступить на его территорию, определённо не был ни зверолюдом, ни уж тем более обычным зверем. Право слово, он был бы даже рад, объявись здесь какая-либо демоническая тварь, но нет. Человек. Или нечто, напоминающее человека.
Впрочем, ничто не мешало спустить всё своё раздражение на эту мимолётную охоту и последующую трапезу. Он… мог бы. Если бы не маленькая деталь – его опередила собственная стая волков. Загнали нарушителя в уголок, окружили, заставили дрожать от страха. Молодцы.
— Значит не охотник… - Задумчиво произносит он. Теперь уже не только лишь злоба витала вокруг. Им завладело врождённая любознательность. – Посмотрим.
Его облик уже давно сменился на человеческий, а сам он облачился в людские одеяния. В руке же мужчина сжимал стальной факел, освещая себе путь сквозь ночную чащу. Было непривычно бежать сломя голову на своих двоих, Грегор так и норовил спуститься на четвереньки – слишком уж долго пробыл в облике чудовища. Заодно и прежние силы ушли, приходилось напрягаться пуще прежнего. Пыхтеть и покрываться потом. Ведь Зверю всё же хотелось успеть до того, как его мальчики и девочки начнут трапезу.
- Прочь! Прочь я сказал! – Скорее всего в глазах девушки, что уже наверняка мысленно попрощалась с жизнью, размахивающий факелом мужчина показался чудесным спасителем. Однако для волков, что приутихли ещё на подходе своего формального «вожака», Бьорлинг являлся не иначе, как высшим хищником. Главой местной, пищевой цепи. Впрочем, они не боялись его, нисколько. Зверь никогда не трогал тех, кто был так похож на него. А они же, в ответ, искренне не то, чтобы любили его. Подчинялись, принимали за своего. И посему без лишних сопротивлений ушли, оставив парочку наедине.
Недавняя буря закончилась, а с нею прекратился и ливень. Лишь одинокие капли приземлялись на плечи мужчины, да периодические всполохи молний мелькали на небе далеко впереди. Грегор не торопится. Не делает резких движений. Незнакомка вся промокла и дрожала. Неясно, от чего больше – ужаса или холода. Неспешный шаг продолжается, руки выставлены по сторонам, дабы не вселить в бедняжку ещё больший страх.
- Всё закончилось. Тише, тише. – И вот он предстал перед ней. Девушку тотчас обдал звериный аромат. Густой, но не отвратительный. С непривычки спирает дыхание и выдавливает лёгкие слезинки из глаз, но после привыкаешь. Животный запах, одновременно резкий и цепляющий. Прямо, как и его хозяин. – Прошу. Сейчас… сейчас я скажу то, от чего будет зависеть твоя жизнь. Слушай внимательно. – Он вдыхает полной грудью, переводит дыхание. Внешне мужчина обладал завидной комплекцией и ростом. Из одежды на нём был утеплённый, кожаный плащ с капюшоном, рубаха, добротные, кожаные штаны и высокие сапоги, покрытые грязью вследствие активного бега. – Не думай. Дёргаться. Не издавай резких звуков и не бойся меня. Закрой глаза. Сейчас ты почувствуешь тепло. Доверься мне.
Не только лишь речи Грегора отдавали чем-то странным и жутким. Его облик – вот, что пугало более всего. Ибо из-за спешки оный был сотворён наспех, не без огрех. Частокол острых клыков заместо обычных зубов, глаза, что пылали волчьей желтизной. В нём прослеживались звериные черты, но страшило совсем не это.
Зверь внутри него был голоден и видел в ней добычу. Человеческий же разум Бьорлинга держал это чудовище в узде с превеликим трудом. Сердце колотилось, словно бешенное, слышно едва заметное рычание.
- Так… - Присев перед девицей на корточки, Грегор сперва вонзает ещё горящий факел в землю, а после клыками стягивает одну из перчаток. – И что же… - Пауза. – Прошу, милая, я не хочу делать тебе больно. Не вздрагивай так каждый раз. – Вздох. И вот его оголённая ладонь касается женской щеки. Достаточно фривольно, но аккуратно. Рука мужчины была довольно большой и сильной, но кожа самой ладони при этом оказалась весьма мягкой. Нетронутой годами физического труда или воинского дела. А ещё она источала жар. – И что же дитя Лливелина забыло в такой глуши, да ещё и на частной территории? Не подскажешь мне, юная леди? – Парой движений, мокрый капюшон скидывается с белёсой макушки, а пальцы, увенчанные чёрными, толстыми когтями, ощупывают подушечками одно из заострённых ушек. – Я Грегор. И это – мой лес. – Ложь, пусть и отчасти. Здешняя земля не принадлежала ему, чего нельзя было сказать о животном мире.
- Всё, всё. – Отпустив эльфийское ухо, Бьорлинг ненадолго обхватывает женские щёки. – Можешь расслабиться... Ох, да ты вся продрогла, милая. – Без лишних промедлений, мужчина сперва аккуратно помогает освободиться эльфийке от своего плаща, а после снимает свой, дабы после накинуть бедняжке на плечи. – М? – Только сейчас Грегор замечает собственные когти, рассматривая заодно каждую ладонь. Как же хорошо, что он случайно не оцарапал ими эльфийку.
– Не поведаешь мне своего имени, девочка? – Его голос мягок, словно материнские объятия и глубок, подобно океану.
Отредактировано Грегор (2023-12-06 22:23:11)
[indent] Лира должна учиться выживать. Обязана. Иначе её ждёт смерть. Это очевидно до сжатых кровавых губ – искусала в тревоге, в беспокойстве тяжёлом, когда снова срывалась из лап опасности, что преследовала, казалось, и днём, и ночью. Девушка слишком хорошо поднимает реальность, с которой пришлось столкнуться – сегодня и завтра, в два постоянных неизменных дня она будет в опасности, будет искать еду и стараться не нарваться на хищников. Лире не много нужно для питания – так, поймать птицу или зверька, благо, что магией возможно себе помочь. Но того мало, и длинная дорога в никуда забирает все силы, вымывает надежду и несёт с собой всё новые и новые царапины и раны, которые не успевают зажить в пути. Лира затягивает на себе плотнее плащ – то немногое, что удалось украсть. Ей до сих пор стыдно, но девушка боится выходить в люди и искать работу, считая, что её обязательно обманут или сделают что-то нехорошее.
[indent] Она, право, пыталась, было дело, заработать, но из-за нервов сбежала прежде, чем получила оплату за зелье. Оставила, глупышка, покупателю всё-всё.
[indent] В животе урчит, и девушка стискивает сумочку, гадая, сможет ли что-то поймать в этом лесу или нет. Следует наудачу, и потому шагает в густые заросли смело, пусть и утомлённо пыхтит. Готовится разбить скудный лагерь среди деревьев, пожарить на костре дичь и хоть немного передохнуть. Быть может, в этом лесу есть те самые травы, которые пригодятся для исцеляющего зелья? На себя Лира боится тратить силы – эти маленькие ранки, синяки и ссадины не так уж и сильно болят, кровят, чтобы обращать сейчас на них внимание, ведь может случиться что угодно, когда девушке придётся выложиться на полную.
[indent] Вздрагивает – мимо пролетает птица.
[indent] — А, всего лишь, — выдыхает, прижимая ладонь к груди. Чувствует бешеное дикое сердце и, стараясь не заострять на том внимания, перешагивает через бревно, чтобы пробраться вглубь леса, где должна быть непуганая дичь, которая, как Лире кажется, сама прыгнет в руки.
[indent] Приходится потратить весь день на то, чтобы попытаться кого-то найти. Но каждая из охот сегодня неудачна – эльфийка то в последний момент падает, то что-то пугает добычу. Лира не находит и знакомых ягод и фруктов – все кажутся похожими, но не такими. А, быть может, девушка лишь придумывает? Девчонка не знает, и оттого шагает дальше, игнорируя съестное.
[indent] К вечеру Лиру застаёт холод – солнце, греющее верхушки деревьев, утонуло за горизонтом, позволив мраку и холоду завладеть лесом. И белоснежной девушкой. Она дрожит, но уже ищет сухие ветки, чтобы развести костёр. Пока небо горит ярким заревом, у неё есть время. Но жизнь решает иначе: столп грозовых туч быстро нависает над густым тяжёлым лесом, и, не успевает Лира найти убежище под кронами деревьев, как начинается ледяной ливень, желающий смыть белоснежную бродяжку с лица земли. Девушка жмётся к дереву. Рычание. Она оборачивается резко, не успевает рассмотреть хоть что-то, но уже бежит прочь наугад – на лес упала глубокая тьма.
[indent] Ветки царапают лицо, ноги скользят в грязи, дождь мочит плащ, тянет его к земле. Волосы липнут к спине, дыхание срывается, холод скручивает конечности в адскую боль. Лира бежит, бежит прочь, слыша, как рычащие торопливые существа легко преследуют добычу. Они рычат, почти переговариваются меж собой, девушка даже словно бы слышится, какую часть каждый выбирает себе на съедение.
[indent] Она запускает яркий огонёк света в воздух, меняет траекторию.
[indent] Удаётся оторваться. Бежит быстрее, падает, ползёт, от ужаса всё сознание сбоит. Впереди большое массивное дерево, рядом с ним валун. Лира торопится спрятаться в ветвях, но, как только остаётся несколько шагов до ствола, слышит сзади торопливые шаги хищников – стая нашла её, нашла!
[indent] Девушка жмётся спиной к дереву. Вся мокрая, дикая, с остервенелым от ужаса взглядом, она прощается с жизнью. Одежда промокла насквозь, вгрызлась в тело, плащ упрямой гильотиной заставляет сдаться и упасть на колени. Лира держится из последних сил, кажется, что само дерево подпирает её, не даёт рухнуть наземь.
[indent] Волки сужают круг, рычат, переговариваются, скалят зубы, блещут огнём предвкушения.
[indent] Она выдыхает, готовая тут же упасть без сил, сказать, что хватит, что она устала, что пусть всё закончится скорее.
[indent] И тут всё замолкает – хищники успокаиваются, замирают. Лира поднимает взгляд – огонёк уверенно приближается, и вскоре в очертаниях света она замечает мужчину. Сдавленно пищит, лишаясь сил говорить. Не знает, о чём хочет попросить – спасти? Не убивать? Сердце колотится в горле, руки жмутся к влажной коре, сама едва дышит. Лира всхлипывает, не зная, что ждать дальше. Это спасение? Тогда она благодарна. Это отсрочка смерти? Тогда, пожалуйста, пусть её смерть будет недолгой.
[indent] Эльфийка шумно дышит, смотрит, как волки вмиг теряют к ней интерес и уходят прочь, словно оставляют её вожаку. Девушка поднимает испуганный встревоженный взгляд.
[indent] Бури робко отступает, оставляя лишь звонкие одинокие капли с небес.
[indent] Лира дрожит.
[indent] Он подходит аккуратно – расставляет руки в стороны, показывает, что ничего нет. Испуганная девушка мотает головой – она знает, что хорошему охотнику нужно немного, чтобы достать нож и приложить к неё шее. На глаза наворачиваются слёзы – она бы бросилась в чужие объятия, наплевав на возможную опасность. Но в нос ударяет аромат зверя, и Лира перестаёт дышать. Голос пытается успокоить. Дыхания нет. Неуверенно кивает, готовая подчиняться. Воспринимает чужие слова как угрозу. Не смеет противиться. Выдыхает тревожный воздух, когда закрывает глаза. Она покорна. Она не будет кричать, если незнакомец, спаситель убьёт её.
[indent] Перед ней высокий мощный мужчина. Лира видит его глаза даже тогда, когда её собственные закрыты. Она отдаётся в чужую власть, не считая, что имеет и шанс на что-то иное. В теле вдруг возникает тепло. Беловолосая растерянно открывает глаза, чтобы всмотреться в чужие. Страшные. Красивые. Дикие.
[indent] Он садится перед ней. Вбивает мощной рукой факел в землю. Лира без сил оседает на землю, не переставая дрожать от страха.
Незнакомец стягивает клыками перчатку – эльфийка резко вздрагивает, заметив когти. Оборотень? Чудовище? Он поможет? Убьёт? Серые глаза испуганно смотрят на мужчину. Его рука по-хозяйски касается щеки затравленной девушки. Она дёргается снова. Закрывает глаза, боясь смотреть. Ладонь тёплая, горячая, согревает. Но Лира слишком хорошо знает, как легко можно причинить вред. С глаз стекают слёзы отчаяния.
[indent] Мужчина собственнически смахивает мокрый капюшон, обнажая белые волосы. Предчувствие не обманывает незнакомца – его пальцы нащупывают аккуратное эльфийское ушко, пока девушка молча рыдает от ужаса и страха. Лира считает, что так трогают только те, которые хорошо разбираются в «товаре». Но Лира такой не станет. Она обещает себе.
[indent] Она смотрит расфокусированным взглядом в пустоту, пока мужчина называет своё имя – Грегор. Он объясняет, что это его владения, и то немногим, но успокаивает девушку. У неё не находятся силы объясниться.
[indent] Мужчина возвращает в реальность, ухватив за худые щёки. Лира смаргивает влагу. Белые пушистые ресницы быстро моргают. Грегор почти вытряхивает девушку из плаща, та почти легко поддаётся, не зная, что делать – бежать прочь или остаться? Дрожит. Влажная одежда липнет к тёплому телу. Девушка прикрывается руками, стесняясь своего вида. Но сверху падает чужой тёплый плащ, и эльфийка растворяется в нём.
[indent] — Тепло… — наконец выдыхает она сквозь стучащие зубы. Сквозь полуприкрытые серые глаза Лира видит, как Грегор рассматривает когти на пальцах, словно не сразу их заметил. Лира заключает – оборотень. — Я…. П-прости, я… Я тут же уйду… Я.. Я Лира… спасибо за спасение. К-куда…мне идти, чтобы выйти на дорогу? — жалобно, едва слышно шепчет она, слыша, как желудок урчит от голода. Она не ела, кажется, два дня? Виновато смотрит на Грегора и кутается теснее в плащ, словно сейчас мужчина вытряхнет её из него и снова отправит бегать от стаи волков. Эти крупицы уюта, тепла… Лира бы многое отдала за то, чтобы ощутить себя в полной безопасности, в покое, с крышей над головой и в тёплых объятиях. То, как она жила, было невыносимо.
[indent] — Я устала, — всхлипывает она, готовая снова заплакать.
Пусть и украдкой, но волчий взгляд пытливо и жадно рассматривает юную путешественницу. Покуда звучал дрожащий голосок, устало срывавшийся с эльфийских губ, Грегор бегло подметил парочку девичьих особенностей. Для начала, она была юна, и сей факт не скрыли под собой ни грязь, ни уж тем более облепившие личико волосы. Юна и красива. Даже сейчас, едва сдерживая подступающие слёзы, с сероватыми глазками, полными ужаса и усталости, она нисколько не утратила очарования, свойственного эльфам. Бледная и хрупкая, словно призрачный мираж, навеянный лунным светом.
- Что же, приятно познакомиться… Лира. – Языком Зверь смакует имя собеседницы. На его взгляд - скромновато. Не подходит ей. – Не стоит благодарить раньше времени. Как владелец здешних мест, я ответственен за решение подобных проблем. – Повременив, Бьорлинг замирает на открытом участке мокрых одеяний эльфийка. Неловкое молчание. А вдруг и вправду заинтересовался малышкой? – Коль юная леди столь спешит, что желает отправиться в путь немедля - кто я такой, дабы препятствовать ей? – Добродушная улыбка накрывает темноватые губы, тем самым вновь приоткрывая белоснежные клыки. Неспешно разогнув колени и заодно прихватив с земли факел, Грегор коротко осматривается по сторонам.
- Твой путь лежит вот туда, Зайчонок. – Предварительно указывая направление светом факела, после, Зверь учтиво протягивает оный эльфийке. Тот был правда, великоват для её ручонок. – Идти совсем недолго, и посему здесь наши пути расходятся… Могли бы. – Взгляд смягчается. – Если бы ты не промокла до нитки и не заимела множество ссадин. Как же так умудрилась-то? – Тут его речь прерывает урчание женского живота, в ответ на что мужчина издаёт добродушный смешок, указывая на тот когтистым пальцем. – О да, и это тоже. Впрочем, дело здесь скорее в "них". Оглянись.
Окружающие их лесные звуки словно бы мановению чужой руки напрочь исчезли из этого мира. И, если постараться, чуток прищуриться, да приглядеться, можно уловить меж деревьев мимолётные тени. Неизвестно, что за зверьё это было, и сколько их здесь - быть может всё те же волки. Держались они чуть поодаль, словно ожидая чего-то.
- Сам лес не желает тебя отпускать, милая. Да и кто я такой, дабы ему мешать? А посему, у тебя есть выбор – попытать удачу и отправиться в путь или же пойти за мной. Неподалёку здесь стоит хижина. Моя хижина. – Загадочная, волчья ухмылка всё нисходила с его уст. – И коль не боишься, милости просим. Учти, ждать долго я не буду. Как и они. Ах да… будь хорошей девочкой и постарайся не отставать.
Закончив с разбором полётов, Грегор неспешно разворачивается на месте. Даёт эльфийке буквально от силы полминуты, дабы переварить сказанное. И отправляется в совершенно противоположное от людской дороги направление. Его шаг неспешен, но достаточно широк, дабы несколько опережать привычный темп Лиры и ей бы стоило поторопиться, дабы держаться близ своего спасителя. Тем более, что предложенный факел господин Бьорлинг забрал с собой. Старый плут.
- Видишь? – Их путь был недолог и от того не изобиловал разговорами. Грегор лишь обвёл лесные заросли светом факела, да обратил внимание на то, что творилось вокруг. – Они идут. За нами. Ты им понравилась. – Несмотря на окружающий, неприкрытый ужас и опасность, Зверь не терял столь аномального позитива. С обеих сторон и позади, пару сопровождали дикие звери, что не решались приблизиться достаточно близко. И дело было вовсе не в пылающем пламени факела. – Вот мы и пришли.
Внешне строение не отличалось какими-либо примечательными деталями. Одноэтажная хижина, построенная из добротного, крепкого бревна. Невысокая крыша, пара окон и массивная дверь, которую Грегор поспешил отворить. Поблизости стояла здоровенная будка, явно для собаки. Да только самого пёсика, видно, не было. Внутреннее убранство также оказалось без каких-либо излишек. Пара комнат, очаг, одинокая кровать и стол с двумя стульями. В воздухе витала пыль, что лёгким слоем покрывала всё вокруг. Судя по всему, это место не посещали как минимум неделю.
- Итак, Зайчонок. – Грегор всё продолжал обращаться к эльфийке именно так – ласково, мягко. А также подбирая те прозвища, что бы подчёркивали длину её ушек. – Поскольку ты впервые гостишь в моём доме… - Попутно с разъяснениями, господин Бьорлинг разжигал имеющиеся источники света – очаг, свечи, лампы. Вскоре помещение освещал приятный взгляду свет от пламени. Стали видны многочисленные, сушёные травы, висящие под потолком, множество из которых использовались для создания лечебных зелий. А также гроздья лука с чесноком. От всего этого разнообразия в воздухе витал довольно приятный аромат. – Поведаю тебе одно, единственное правило. Ты должна во всём слушаться меня. Договорились? – Постепенно, помещение начало наполняться приятным теплом. – Вот в той комнате ты найдёшь прикрытое ведёрко с водой и тряпки. У стены – деревянный сундук. Смой с себя грязь, обработай раны. И… в сундуке, вроде как, одежда была. Не уверен правда, подойдёт ли она тебе.
Разбираясь с убранством, Грегор попутно забирается в крохотный погребок, где хранились запасы пищи. Выуживает из того лукошко с множеством яиц и кусок мяса. Нехитрыми манипуляции и движением ножа, добродушный хозяин принялся готовить, выливая расколотые яйца одно за другим на массивную сковороду, да закидывая отрезанные кусочки мяса. Одно, два, три яйца… штучек 15-20 точно уместилось. А Бьорлинг всё продолжал, посыпая яичницу дольками лука, специями и травами.
Да, всё происходило так поспешно, как и выглядело на первый взгляд. Грегор особо не церемонился со здешним беспорядком и намеревался как можно скорее угостить эльфийку. Всё остальное потом.
- Поторопись. – На приподнятых тонах говорит он, стоя напротив очага и следя за приготовлением простого, но сытного блюда. – И да, водичка там… холодная. Не околей пуще прежнего, милая.
p.s. очепятки.
Отредактировано Грегор (2023-12-01 14:26:46)
[indent] Его голос успокаивает. Дарит слабую надежду, что, пока он слышит, то всё будет в порядке, и в молчании не вернутся злые твари, не захотят разодрать её тело. Если Грегор только сам не передумает скомандовать зверям напасть на согретую белоснежную эльфийку.
Она старается не смотреть в глаза, не провоцировать. Страшно. Только сжимает руки на груди и кутается плотнее в тяжёлый большой плащ, пытаясь не показывать открытых частей тела, что видны из-за прилипшей полупрозрачной от влаги одежды.
[indent] Краснеет болезненным румянцем, с трудом концентрирует взгляд на реальности. Сердце вырывается из тонкой груди.
[indent] Вздрагивает, когда слышит «подобных проблем», обращая внимание на то, что проблемой могут назвать и ее. Тихо скулит, боясь, что Грегор решит расправиться с ней. Елозит в грязи в подступающей тошнотворной истерике. Бледнеет сильнее.
[indent] Он поднимается во весь рост, давая понять, что совершенно не против дать Лире возможность уйти. Ведёт себя вежливо, уступчиво, и девушке мерещится подвох, пока она бессмысленно молча смотрит на чужие мощные ноги. Ей бы подняться следом, но не может, не находит сил, и оттого лишь тихонько скулит угрюмо, выжидая, когда сможет скомандовать телу скоординироваться, подтянуть ноги, опереться на дерево и подняться.
[indent] Грегор берет факел, указывает путь, и Лира наконец поднимает голову, а затем едва успевает крепко ухватить вручённый огонь тонкими продрогшими пальцами. Ставит низ факела на землю и придерживает осторожно. Тяжёлый. Смотрит на огонь заворожённо - он трещит, скворчит, греет и обжигает теплом.
[indent] Сердце бешено бьётся где-то в горле.
[indent] Что дальше?...
[indent] Губы дрожат, когда Грегор задумчиво говорит о путях, что должны разойтись, но, не то видя страдание юной эльфийки, не то из доброты любезной, обращает внимание на содранные коленки, раны. И смеётся, загоняя девушку в краску, когда слышит кричащий голодом живот. Лира жалобно всхлипывает - размазанная, на краю смерти, стыдится собственной слабости и никчёмности. Была бы она сильнее… Умнее… То её бы здесь не было. Умоляюще смотрит в дикие волчьи глаза.
[indent] Грегор обращает внимание девушки на лес, который, кажется, задержал дыхание под взором мужчины. Лира тоже. Трещит лишь факел в хрупких руках.
[indent] Простая истина ложится на плечи девушки тяжёлым камнем, и беловолосая снова дрожит ужасом, понимая, что ей дают маленький, но шанс избежать смерти. Лира мелко кивает.
[indent] Мужчина тянется к факелу и почти дружелюбно забирает тепло и свет. Эльфийка, не сопротивляясь, отдаёт бесценный дар. Ведь он не её по праву. И жизнь, кажется, отныне тоже. Не её.
[indent] Грегор медленно разворачивается, не заботясь о том, чтобы помочь девушке подняться. Ступает прочь. Лира понимает - его дело сделано. На большее она не смеет рассчитывать.
[indent] Грегор идёт медленно, словно лес - его тропа, его родной величественный сад. Его не пугает уйти в сторону от указанной дороги. Он здесь король, царь, Бог. И Лира, заскулив жалобным щенком, упирается ногами в землю, руками в дерево, чтобы наконец, с усилием и болью в конечностях подняться. Тонкие ноги трясутся как у новорождённого оленёнка. Кровят.
[indent] — П-подожди меня!
[indent] Огонь отдаляется, а сзади слышится рычание. Лира делает несколько робких шагов, затем бежит, слыша громкое лязганье сзади. Лес подгоняет. Издевается. Так и норовит укусить голодной пастью. Лиза знает. Чувствует влажное дыхание в ногах.
[indent] Придерживает двумя руками тяжёлый плащ, торопливо перешагивает, настигая огниво. Перед глазами всё двоится, плывёт, и девушка робко цепляется за чужую руку, чтобы, если потеряет опору под ногами, она смогла бы удержаться. Она шагает быстро, из последних сил, ничего не говорит, замутнённая усталостью и нервами. Волосы почти закрывают всё лицо, пальцы то и дело соскальзывают с чужого локтя. Грегор высокий. Быстрый. Мощный. Он не ждёт, когда эльфийка придёт в себя, когда научится заново переступать ножками – каждый шаг её лишь отсрочка смерти. Лира знает. Понимает. Принимает.
[indent] А Грегор подгоняет – шутит, улыбается лучезарно, пока в груди у девушка разрастается ещё больший животный ужас от осознания, что сейчас, если она посмеет упасть, оступиться или потерять чужую руку, то волки с удовольствием заглотят её.
[indent] Они пришли – так он говорит, так ощущает Лира, когда её слабые ноги наконец переступают порог. Мутный взгляд с трудом осматривает хижину – мрачная, холодная, но хотя бы защищённая от опасности. Наверное. Девушка оборачивается – дверь закрыта. Беловолосая прислоняется к стенке, отрешённо наблюдая, как Грегор наполняет дом светом – свечки, лампы, горячий камин. У него захотелось тут же лечь и выплакать весь страх и ужас. Но Лира не двигается – на шею незримым ошейником ложится правило «слушаться», а за своеволие эльфийка боялась получить.
[indent] — Как скажешь, — слабо шепчет она, вдыхая травянистый запах ожившего дома. Наблюдает за мутной точкой – спасителем, что суетится по хозяйству: он мощный, Лира помнит красивые, опасные черты лица, клыки, глаза. В его словах, интонациях и фразах сквозит извечный оптимизм, а вместе с тем это принуждает бояться и уважать, поскольку Грегор цепляет те нити души подобранной девушки, которые ещё никто не трогал.
[indent] Держась за стенку, снимает с себя сапоги и ставит рядом. Они все помокли. Ноги влажные босые. Но пол почти уже не холодный.
Она слабо кивает, когда мужчина указывает умыться, обработать рану, взять одежду. Бледным призраком Лира шагает в сторону, наконец снимая с себя тяжёлый тёплый плащ. Аккуратно кладёт его на спинку стула. Скрывается в комнате, которая после тепла камина отдаёт холодом. Девушка обнимает плечи, натыкаясь усталым взором серых глаз на ведро. Едва доходит до него, снимает тряпки. Находит чистые, мочит в обжигающе ледяной воде. Всхлипывает, но слушает, боясь, что Грегор встанет у порога и будет следить за тем, слушается ли спасённая душа его или нет. Дрожащие пальцы упрямо сжимают мокрую тряпку и ведут по ранам, ссадинам.
[indent] Эльфийка не сдерживается и плачет, пока вытирает себя, руки и исцарапанные ноги от грязи. Оборачивается, чтобы посмотреть на приоткрытую дверь – не смотрит ли? Никого не видит и отворачивается, чтобы приподнять платье и смыть грязь чуть выше. Она не смывает с себя весь лес, потому что руки задубели и сил не остаётся уже ни на что. Она сидит у ведра, наконец вытирая с себя влагу и выжимая белые длинные волосы. Ползёт, обессиленная, на четвереньках к сундуку, с трудом приоткрывает его и заглядывает внутрь.
[indent] «Столько всего...» — слабо удивляется, пока взгляд не касается ножей. Они занимали, кажется, добрую часть сундука, отчего Лира, отшатнувшись, моментально приходит в себя. Моргает быстро. Осматривается наконец. Замечает среди предметов мебели стул с ремешками, который недвусмысленно напоминает нечто для... удержания кого-то. Пыток? Девушка быстро поднимается, округляя сонные глаза.
[indent] Сердце сбоит страхом.
[indent] Смотрит на дверь, гадая, сколько у неё шансов выжить в лесу и выжить здесь.
[indent] Странная тяжёлая усталость давит дикий страх, и беловолосая устало улыбается. Если такова её судьба… То она примет её. Девушка вздрагивает и всхлипывает. Утирает слёзы. Если здесь её смерть, то она готова. Примет с поднятой головой.
[indent] Лира осторожно, пошатываясь, выбирается обратно, наблюдая, как Грегор что-то готовит. Запах пищи наполняет комнату, и живот девушки снова урчит. Эльфийка жмёт руки к груди, жалобно смотря на мужчину. Она понимает – он вряд ли положительный герой сказок, если в его доме есть такой стул и, если в сундуке вместе с одеждами лежат так много ножей. Лира бы взяла один, да знает, что ей не хватит сил даже на то, чтобы спрятать за поясом.
[indent] — П-прости, — виновато смотрит себе под ноги, которая, как и привыкла, к тому, что сейчас будут кричать. — Я побоялась пачкать собою одежду и… у меня не хватило сил умыться. Можно, пожалуйста, я посплю на полу у камина? Я не буду мешать и я ничего не видела, — мяучит едва слышно, понимая, что вероятно, готовят не для неё, и что Грегору не очень понравится то, что она не сделала всё, что он сказал. — Мне очень жаль, — в монотонной усталости бормочет, вздрагивая тонкими хрупкими плечиками. Прикрывает сонливо глаза.
Языки пламени действовали на Грегора умиротворяюще и гипнотически. Ровно, как и одиночество, к коему он время от времени возвращался. Его звериное нутро искренне нуждалось в этом, подобно человеку с его потребностью делать живительные вздохи, вбирая в лёгкие спасительный кислород. С мужских губ срывается усталый вздох, а пальцы свободной руки растирают виски. Определённо, он был всё ещё не готов к тому, дабы контактировать хоть с кем-то, окромя своих лесных собратьев.
Беловолосой малышке действительно повезло. Повезло не быть сожранной на месте её же спасителем. Само собой, сейчас опасность миновала, однако Зверь – животная половина Грегора – всё ещё с опаской и недоверием воспринимала присутствие нежеланного гостя. И от того, господин Бьорлинг то и дело впадал в ступор, словно бы стараясь отгородиться от избыточного внимания. Как и тогда, когда он не помог ей даже подняться, незамедлительно отправившись в путь, тем самым вынуждая Лиру в очередной раз бороться новым приступом страха и усталости, так и сейчас - до хозяина дома не сразу доходит робкий, женский голосок.
- Что?.. – Очнувшись от забытия, мужчина оборачивается через плечо. Бегло окидывает эльфийку взглядом. – Зайчонок… - Его лицо озаряет недоумение. Улыбка нисходит с лица на этот миг, а бровь вопросительно приподнимается. – Ты же это несерьёзно? – На редкость несамостоятельная и излишне робкая. Он не винит её, но испытывает лёгкое чувство разочарования. Лишние хлопоты ему сейчас были совершенно ни к чему.
- Послушай, я всё понимаю, милая. Ты устала, но нельзя же… - Бьорлинг обрывается на полуфразе, ибо замечает само личико эльфийки. Пусть и истерзанное лёгкими ссадинами, но всё такое же миловидное – оно нисколечко не изменилось. Всё те же следы от слёз, всё тот же нескрываемый страх в глазах. И вынужденная покорность. Словно мышонок, загнанный в угол большим, и страшным котом. Вот какой она ему казалась. Вот, как она смотрела на него.
- Кгхм… - Он смягчается. Вынужденно, не без труда. Перебирает кое-какие мыслишки в голове, раздумывает. Бегло окидывает массивную сковородку с практически приготовленной яичницей. Лишь бы не подгорела, ведь он так старался. – Увы, но со сном мы пока что повременим, моя милая. Какой же толковый хозяин отправит гостя на боковую с пустым животом? Да это урчанье тебе спать не даст, уж поверь моему слову. Присядь на кровать, я сейчас. И не бойся что-либо испачкать. Слышишь? Ничего. Не бойся.
Перед тем, как скрыться в соседней комнате, Грегор при помощи куска ткани снимает сковороду с огня, поставив ту на стол. Прикрывает крышкой, дабы не остыла раньше времени и взглядом велит малышке – без него к трапезе не приступать. Ему невдомёк, насколько она скована и смиренна. Настолько, что даже и не подумает, будто все эти усилия прилагались исключительно ради неё. Судя по всему, в крохотном мирке Лиры – человеческая доброта и безвозмездный альтруизм – немыслимая роскошь.
- Всего лишь игра… – Бубнит он себе под нос, практически бесшумно. – Нам захотелось… поиграть, верно? – Этот вопрос он адресует самому себе, оказавшись наедине с пыточным стулом и злополучным сундуком. Теперь всё сложилось - эльфийке не повезло познакомиться с тем, что Грегор считал личной отдушиной. Страстью. С его увлечением. – «Как жаль». – Он немного грустно вздыхает, приоткрывая сундук. Выуживает редкое платье, принадлежавшее одной из его дочерей. И крохотный ножик в кожаном чехле, на рукояти коего красовалась одна из рун звериного бога. – «Она же сбежит, верно, Грег?»
Заодно прихватив и ведро с ледяной водой, а также сундучок поменьше, Бьорлинг возвращается обратно. Удивительно, но малышка всё ещё здесь. Короткий взгляд на входную дверь – та не заперта. И что же помешало? Голод или же страх перед тем, что ждало её за порогом. Неважно. Грегор лишь расплывается в довольной улыбке. Возможность «поиграться» никуда не делась.
- Смотри, милая. Это тебе. – Вылив воду в свободный котёл, и после водрузив тот на огонь для лёгкого подогрева, Зверь возвращается к Лире. Укладывает платье рядом и вручает нож. – Ты же всё. Прекрасно. Видела. Не так ли? – Он усмехается, разбавляя сгущающееся напряжение. – Я не трогаю детей, Зайчонок. И женщин… тоже. Уверен, хоть под один из данных критериев ты попадаешь. Однако… для твоей же уверенности и спокойствия, дарю тебе это. Пустишь его в дело, коль злой дядя начнёт распускать свои когти. – Грегор едва сдерживал накатывающее веселье. Как же чудесно – его недавний ступор окончательно спал. И беловолосая более не мозолила его глаза, совсем наоборот. – Кстати о них...
Эльфийка замечает секундную концентрацию Зверя. Он преображается, лишаясь звериных черт. Когти с клыками втягиваются, а глаза меняют свой цвет, принимая людской оттенок. Однако, редкие капли золота в мужских очах ещё проглядывались.
- Так намного лучше. Только не спи, ясно? Ты ещё должна мне помочь умять ту сковородку. – Спустя минуту, две, Грегор вновь оказывается подле Лиры. Присаживается сбоку. Котёл с нагретой водой стоит у его ног, в руках – две склянки с зельями, новая ткань и миниатюрная, чайная ложка, что наполняется содержимым одной бутылочек. – Немного… горьковатое. – Сперва мужчина принимает первую порцию сам, как бы показывая, что причин для беспокойства нет. – Обезболивающее. Действует… практически мгновенно. – Несмотря на мягкость, Грегор одним лишь взглядом дал понять – ей придётся это выпить. Без каких-либо возражений. – А это… - Повторяя процедуру уже со второй склянкой, Бьорлинг продолжает. – Поможет с усталостью. Совсем ненадолго, но этого времени нам хватит. – Короткий кивок на стол со яичницей. – Умница.
Грегор аккуратен. И на удивление трепетен. Как если бы сейчас он ухаживал не за незнакомкой, а за собственной дочерью. Видимо, именно в эту «игру» он хотел поиграть. Между делом, мужчина намачивает ткань в тёплой воде и протягает свободную ладонь, дабы в оную Лира вложила свою ладошку.
- Не поведаешь господину Бьорлингу, каким чудом занесло тебя в эти края? Ты совсем одна? Твои родители знают, что ты здесь? – Мягкими движениями, Зверь омывает женскую кисть. Затем вторую. Отмывает от грязи и крови. И, если малышка осмелится и найдёт в себе силы, позволит продолжить сие дело самой. Единственное, что наверняка могло смутить - забота, кою он источал, казалась… аномальной. И абсолютно не наигранной. Да и вопрос о родных прозвучал несколько неуместно, иным тоном.
p.s. Пост без вычиток и полноценных исправленй.
[indent] Лира прикрывает глаза, сонно моргает, сводит белоснежные бровки домиком, трясётся мелкой дрожью. Её длинные волосы, кончающиеся ниже поясницы, водопадом снега ниспадают с плеч, текут вниз, прикрывают спину и грудь, прячут немногим лицо. Она вздрагивает, когда слышит голос. Опускает взгляд, когда мужчина оборачивается. В его голосе недоумение, нотки недовольства, и эльфийка дрожит, обнимает себя за плечи, всхлипывает, сжимает ноги, ощущая глубокую вину перед человеком, что спас её и попросил сделать самое простое. Она знает, что он её может легко убить, выкинуть на улицу, замучить, сделать что угодно, но не может и двинуться, заставить себя исправиться. Мотает лишь в отчаянии головой, кусает губы, слыша Грегора, осознавая, что ему совершенно не нравится её усталое безжизненное поведение, где она едва стоит на тонких ножках.
[indent] Он говорит с ней почти нежно, дарит ласковые прозвища, словно оберегает от жёсткого голоса, дарит нотки спокойствия, пусть и замолкает, заметив за собой строгость. Лира смотрит в пол, боясь поднять взор, с подбородка падают жалкие слабые слёзы, орошают пол. Она давит всхлип.
[indent] Кивает торопливо, когда Грегор несёт запрет на сон – эльфийка понимает, что его ещё нужно заслужить. Но следующие слова мужчины немногим расслабляют, и девушка, к своему удивлению, понимает, что её сейчас накормят, а то значит, что она пока что в безопасности. Лира осматривается – где кровать? Находит взором, кивает снова, послушно шагая на негнущихся ногах к постели. Садится на самый край, боясь испачкать, пусть и помнит, что Грегор наказал ничего не бояться и не переживать попортить постель собою. Но беловолосая не может иначе – сидит испуганным белоснежным зверком на краю, едва не соскальзывает на пол, а сама старается не смотреть на подушки, мечтая о том, чтобы забыться наконец сном и перестать чувствовать все эти тяжёлые мрачные эмоции.
[indent] Она смотрит с жадность на сковородку, от которой сквозь крышку всё равно добирается запах яичницы. Живот урчит, а рот наполняется слюной, заставляя девушку сглатывать снова и снова. Девушка утирает лицо от слёз, немногим успокаиваясь, когда Грегор скрывается в той комнате. Эльфийка хорошо помнит его предупреждающий опасный взгляд, велящий не трогать еду без дозволения. Лира и не надеялась. Она покорно ждёт, клюёт носом, почти сопит, дремлет, гадая, вернётся ли мужчина с ножом, захочет ли её убить. Быть может, он её расслабляет только затем, чтобы скормить волкам?
[indent] Хозяин дома возвращается, и Лира вздрагивает, сонно глядя на мужчину. Она следит, как он ставит греться воду, почти без страха смотрит, как он подходит ближе, кладёт рядом платье, даёт в руки нож. Расслабившееся было сердце вмиг ускоряет ход, а девушка безмолвно во все глаза смотрит на нож, боясь, что следующим предложением Грегора будет убиться, раз она такая несамостоятельная. И сверху, следом вопрос, пробивающий грудь, заставляющий вжать голову в плечи, задрожать снова, стиснуть зубы, задержать пугливо дыхание.
[indent] Она отчаянно мотает головой, готовая отозваться, что нет, не видела, но они оба знают правду, и Лира затихает, признаваясь – да, всё видела. Опускает голову, готовая добровольно отдать жизнь. Нет сил бороться. Нет сил ни на что. Он усмехается. Объясняет. Говорит, что дарит нож для защиты – пальцы неуверенно сжимают предмет.
[indent] — Спасибо, — мяучит тихо-тихо, потеряв от страха голос. Кивает на последующие слова, совершенно не зная, как смогла бы бороться с кем-то, но принимая дар. Она знает, что будет хранить его до смерти. То, что должно защитить. — Спасибо, — говорит наконец громче и увереннее, поднимая взгляд. И видит, как черты мужчины меняются, становятся более человечными, спокойными, пусть и в глазах на мгновение мелькает странный опасный блеск. Девушка сглатывает.
[indent] Он напоминает ей не спать, видя, что гостья почти дремлет наяву. Лира встряхивает головой и мужественно кивает:
[indent] — Не буду, — обещает постараться себе. — Хорошо, — покорно отзывается, когда слышит, что ей нужно помочь справиться с яичницей – эльфийка бы отдала слишком многое за простую пищу, поэтому даже не верит себе в том, что Грегор даст ей покушать. И глаза тут же наполняются счастьем, восторгом. Но нужно ждать – Лира понимает это, когда Грегор ждёт, когда нагреется котёл, когда приносит его к её босым холодным ногам. Он также несёт склянки, ложку, ткань. Наливает первое зелье, выпивает сам, затем, объясняя, протягивает девушке. Она чуть медлит, но встречает твёрдый уверенный взгляд, выдыхает тяжело и тянется выпить ровно столько, сколько нужно, даже зная, что, возможно, это яд, который просто не действует на Грегора. После стольких дней скитаний Лире тяжело доверять, но, тем не менее, она легко поддаётся всему, что говорит мужчина. Ей становится легче, и она покорно и более охотно пьёт второе зелье. Улыбается наконец с благодарностью, когда спаситель хвалит. Лира прислушивается к ощущениям – всё в порядке. В глазах даже появляется бодрость, откуда-то берутся силы, и девушка покорно тянет руку в протянутую ладонь, чтобы следом ощутить заботливые прикосновения тёплой тряпки.
[indent] — Спасибо, Грегор, — совершенно искренне произносит девушка, кажется, немногим расслабляясь. Она покорно даёт умыть ладони, но после утирает открытые части и самостоятельно, не желая нагружать мужчину ещё больше. Покуда у неё есть силы, Лира обещает, что будет делать всё самой. Тем более раны она вытрет лучше и осторожнее. Её рука мерно опускается в ведро, отжимает влагу, трёт ноги, руки до локтей. Лира готова и умыть себя и дальше, если Грегор потребует, но она не тянется снять с себя платье и переодеться, стесняясь быть обнажённой перед чужим.
[indent] — Спасибо, что Вы спасли меня, — наконец мяучит она, принимаясь заново очищать руки и лицо, чтобы убедиться, что грязи точно-точно нет. Живот протяжно урчит и спазмит голодом, и девушка невольно бросает взор на стол, где покоилась сковородка с, должно быть, потрясающей яичницей.
[indent] — Я… — открывает рот девушка, смотря куда угодно, но не на Грегора, когда слышит его тяжёлые вопросы. Платье… Нож… Красивые. — Я сбежала, — голос дрожит. — И меня не ждут, потому что меня хотели продать. Я бродила по миру и искала жильё, но мне было страшно, что меня ищут, поэтому так и не осела нигде… — совершенно искренне и честно делится девушка, утирая глаза.
[indent] — Пожалуйста, Грегор, не отдавай меня им, я… Я сделаю всё, что скажешь, — умоляет девушка, поднимая взор на мужчину. — Я… Я… Я лучше умру, чем вернусь. Если хочешь, можешь убить меня, но, пожалуйста, не отдавай меня им, — торопливо просит, а затем, не отдавая себе ни в чём отчёта, бросается на шею Грегору, чтобы крепко прижаться горячим сердцем и горько заплакать от боли обиды на семью, на тех, кого считала близкими.
[indent] —Теперь у меня больше никого нет… Совсем… Я одна...
Сострадание и сочувствие – в привычном понимании данных слов - Грегору были неведомы. Не каждый догадывался, но за его располагающей улыбкой и мягким взглядом скрывалась сломленная и истерзанная годами пыток личность. Возможно когда-то, ещё до пробуждения родового «проклятия», Бьорлинг и мог бы назваться… нормальным. Но то, что он представлял собою сейчас, ни в какие рамки общепринятых норм не вписывалось. Не только лишь его тело, но и душу, рассудок избороздили глубочайшие шрамы. А то, что простой люд зовёт «человечностью», в далёком прошлом деликатно вырезали из оборотня при помощи скальпеля и прочих, хирургических инструментов.
Хитрый и беспринципный. Он не доверял никому. Даже от собственных детей Грегор умудрялся утаивать кое-какие секретики. Во всём Зверь видел фальшь и притворство, кое в свою очередь, с удовольствием срезал самолично. Причём неважно, как и чем – ножи, когти с клыками, эмоциональные пытки и даже обыкновенная беседа. Лишь тогда, когда он добирался до самой мякоти, и только тогда мужчина всецело открывался своим новым знакомым. Жаль, что к тому времени тех, как правило, сковывало трупное окоченение.
Лира не вытянула счастливый билет и уж тем более не спаслась. Ещё нет. Подозревала ли наша Белоснежка, где она сейчас находилось? Ибо весь этот дом – есть лишь очередной, пыточный стол господина Бьорлинга. А мягкие слова и забота – его свежезаточенные ножи. Признаться честно, Зверь и сам того не осознавал. Для него это лишь увлекательная «игра». Да и сам мужчина, пока что, отгонял от себя самые тёмные побуждения по отношению к малышке. Однако безумцы до безумия переменчивы. И возможно, окончательно разделав крольчонка, чудовище пожелает приступить к полноценной трапезе.
Грегор продолжал смотреть на эльфийку всё с тем же трепетом, всё с той же заботой. Чуть склоняя голову на бок, он наблюдал, как она принимается оттирать грязь со своих ручонок. Вслушивается в слезливую историю, от коей уголки губ невольно вздрогнули чуть вверх. Ну конечно, всё так, как он себе и представлял. Слово в слово. Заведомо выдуманный, наиболее трагичный рассказ. Буквально выжимающий сострадание у собеседника.
- «Неплохо, милая, неплохо. Продолжай». – Говорит он про себя, чуть отстраняясь от девицы, тем самым предоставляя больше личного пространства. – Не стоит, Зайчонок. Я сделал лишь то, что сделал бы любой на моём месте. Отвечай людям добром – и они ответят тебе тем же. – Бьорлинг замечает смущение на лице Лиры, когда очередь доходит до смены платья. В самом деле, не оголяться же ей при незнакомце. – И всё же… диву даюсь. Что за семья посмеет себе подобную жестокость?.. – Нахмурившись он приподнимается, разворачиваясь к эльфийке спиной в ожидании что та примерит предложенный наряд. Заодно оборотень собирает свои длинные волосы в хвост за спиной, фиксируя тот фрагментом толстенной нити. – Да и кому? Кому они собрались тебя продать? Насколько же ущербные, раз решились заработать на собственном ребёнке. – На Грегора накатывает лёгкий гнев. Он скрипит зубами. – Твоё дитя – твоё сокровище… Не пойму я никогда таких людей.
На словах о том, что девочка сделает что угодно ради защиты, Бьорлинг удивлённо вскидывает брови. Уж это в самом деле перебор. Эльфийка либо настолько отчаялась, либо заигралась в гонимую ветрами судьбы сиротку.
- «Ну же, сладкая, не разочаровывай меня». – Он тихо вздыхает и неспешно разворачивается, начиная говорить. – Зайчонок, я и не собирался отдавать тебя, ведь ты же моя не моя собственность, верно? Только ты решаешь, куда тебе идти и что делать. И, прошу, не говори про… - Повисает тишина. Глубокая и проникновенная. Белокурая девица бросается на шею своему спасителю, тотчас вжимаясь в него всем своим тельцем. Грегор только и успевает, что руки в стороны развести, да удивлённо взглянуть на девушку. Слышны лишь всхлипы, да сбивчивое. И как же сильно билось её сердечко в этот миг.
- Лира, я не… - Зверь не находит слов. В этот миг всё словно бы перевернулось с ног на голову. Перемешалось. Сам мир вокруг перестал существовать. Он всё ещё пытается сказать хоть что-то, даже не решаясь её приобнять. Успокоить. – Зайчонок… - Он чувствует. Да, вот же оно! Ярчайшая искренность. Истинные, неподдельные эмоции. И восторг, накатывающий будоражащими волнами. – Милая, ты… прекрасна. – Едва слышно, даже для самого себя шепчет Бьорлинг. В ноздри пуще прежнего ударяет женский аромат, а по загривку проходится табун мурашек. – Нет, о нет, я никому. Никому тебя не отдам! – Мужчина не может сдержать эмоций. Блеска, этих мимолётных, золотистых искорок в своих глазах. Его радостный тон нарастает, когда тельце Лиры окутывают горячие объятия. Мягкие, но достаточно сильные, дабы чуть сильнее вжать в себя малышку. Каждый удар её сердечка отдавался очередным ударом в грудной клетке Бьорлинга. Его сердце билось всё сильнее. – Ты уже сделала, понимаешь? Уже! Ты открылась мне! Ох, не могу…
Ещё недолго они стояли в этих, пожалуй, даже слишком крепких объятиях. А после Грегор отстраняясь, склоняется к ней и обхватывает малышку за плечи. Теперь она видит его смуглое лицо. Оно сияет, а улыбка намертво растянула губы. Так странно. Она рыдала, а он же источал неимоверную радость.
- Прошу, умоляю, Зайчонок. – Во время речи, Зверь-то и дело прикусывает губу, да сглатывает слюни. Его заинтересованность ею достигла апогея. Ровно, как и его аппетит. – Никогда. И никому так более не распахивай створы своей души. Только для господина Бьорлинга, слышишь? – Безумец. Он уже не следит за тем, что говорит. Перестал себя контролировать. Он уже и не вспомнит толком, когда жертва самолично снимала с себя шкуру, раболепно протягивая ту в качестве подарка. – Идём же, идём.
Лиру подхватывает на руки и незамедлительно уносят ко столу, усаживая на один из стульев. Силы в руках Грегора было не занимать, и наверняка пожелай он, смог бы без особых проблем порвать эльфийку на клочки.
- Приступай, оно почти остыло. – Смахивая крышку со сковороды, Бьорлинг поспешно берёт одну из ложек. Зачерпывает яичницы так, чтобы мясо побольше попалось. А после протягивает к ротику Лиры. Когда-то давно он также кормил одну из своих маленьких дочурок. Ей тогда ещё было совсем немного годиков. В отличии от Белоснежки. – Да… держи, вот. – Не сразу Зверь понимает всю неловкость ситуации. Берёт себя в руки, укладывает ложку на сковородку, тем самым позволяя Лире самой заняться трапезой. – Итак. Расскажи мне больше. Зачем и почему они хотели тебя продать? Как давно ты здесь? Надолго ли? – Усевшись напротив, мужчина пристально всматривается в собеседницу. – Как думаешь, сможем ли мы отыскать их первыми? Мне уже не терпится, Зайчонок. Не терпится решиться все твои проблемы~
От переполняющих чувств, мужчина вновь невольно частично трансформируется. Теперь его улыбку украшает прежний частокол клыков. Зрелище пугающее. Интересно, что же он подразумевал под решением проблем?
- Кушай, кушай милая. Соли добавить?
[indent] Он смотрит с мягкой, ласковой и нежной заботой, и Лира видит в чужих глазах нескончаемую доброту. Но она знает, слишком хорошо знает, что, стоит ей только с чем-то не справиться, стоит только случайно капнуть на пол или уронить тряпку, создав холодные брызги, голос Грегора станет осуждающим, строгим, разочаровывающим, и юная эльфийка не сможет поднять взгляд, напуганная дальнейшим. Но пока что всё в порядке – и она трёт ручки, отмывает, от грязи. От страха закончить начатое, проходится тряпкой по уже чистым местам, повторяет всё снова и снова, не решаясь признаться, что вроде всё. Вдруг этого будет недостаточно? И потому пальцы покрываются даже лёгкими морщинками, уставшие от воды.
[indent] Он говорит, что любой бы сделал на его месте то же самое. Маленькая эльфийка кивает – если он так говорит, значит, это правда, и ей повезло, что она не осталась в этом лесу одна, а встретила грозного повелителя волков, который по каким-то причинам решил лишить своих животных костлявой еды, согреть беловолосую малышку и дать ей кров. Быть может, её судьба решилась, когда она смогла пойти следом за Грегором, а не рухнула без сознания там же в лесу? Быть может, её судьба решилась, когда она не отреагировала слишком бурно, увидев комнату и ножи?
[indent] Мужчина встаёт, отворачивается, молчаливо ожидая, что девушка переоденется. И Лира послушно кивает сама себе, кладёт тряпочку осторожно на край ёмкости, распоясовывает своё белое платье, снимает все ремни, затем снимает с себя его, оставаясь лишь в трусиках. Ещё мгновение маленькая эльфийка кутается в волосы, боясь, что ей нельзя что-то сделать, краснеет мордашкой, но затем вспоминает, что нужно переодеться. И тут же цепляет новое платье, пропитанное чужим запахом, чтобы спешно его надеть на себя и прикрыться.
[indent] Лира выдыхает – оно тёплое, пахнет почему-то животным, шерстью, чем-то ещё. Девушка складывает своё грязное платье на спинке кровати, немного небрежно и неумело, но эльфийка старается как может трясущимися ручками. А Грегор говорит о её семье, ругает, и девушка печально опускает голову – она не верит, всё ещё не решила, плохие ли они, может ли она их осуждать, ведь… Она верит, что у них, должно быть, есть свои причины. Свои желания. И что за стремлением продать её было желание позаботиться.
[indent] — Они не жестокие, — слабо отрицает девушка, обнимая себя сиротливо за плечи и роняя робкие слёзы с глаз. Говорить о прошлом, о семье очень сложно, ведь там неизменно очень много боли, которую невозможно так просто унять, скрыть. И она могла бы промолчать, скрыть свои чувства, но почему-то сейчас хочется защитить свою семью, оправдать перед чужой грубостью, объяснить, найти причины, вариант, почему они так поступили, утешиться и самой о новую истину. — Они не сильно меня били, — защищает семью эльфийка, искренне веря в свой аргумент. — Наверное, им просто нужны были деньги, а я много ем и мне нужна одежда, ещё я иногда просила книжки и игрушки… Я знаю, что это очень дорого, — сокрушённо лопочет беловолосая, опуская голову ещё ниже и роняя длинные волосы на грудь и живот. Она слышит в чужом голосе злобу, недовольство, и потому говорит тише, мягче, оправдывает своих, но и понимает, что Грегор с неё возьмёт за платье, нож, зелья и тепло куда больше, чем хотели взять с неё члены семьи. Лира не верится, что всё может быть безвозмездно, бесплатно, и потому она ждёт момента, когда мужчина потребует что-то взамен.
[indent] Но ей это не важно. Она готова сделать и делать всё, что он скажет – лишь бы не отдавал, не возвращал обратно и не бросал в лесу в одиночестве, лишая всякой надежды на жизнь. Она слишком устала, чтобы скитаться и дальше. Слишком устала, чтобы не быть согласной сесть на тот самый стул в той самой комнате и отдаться на растерзание, лишь бы её не выгоняли, не отдавали никому. Эльфийка слишком устала, чтобы справляться с жизнью в одиночку и дальше. Лучше пусть она умрёт тут. Станет похлёбкой для волков!
[indent] Поэтому она бросается ему на грудь, поэтому она плачет, понимая, что у неё нет ничего, что могло бы держать, что могло бы её греть. И она рыдает от отчаяния, от усталости, от всего, что даёт ей жизнь, сжимает его как может слабыми ручками в объятиях, всхлипывает звонко, едва различает похвалу, едва слышит добрые слова. Но ушей касается самое важное – довольный радостный Грегор обещает, что не отдаст её. Обещает. И Лире не так важно, будет ли он считать её собственностью или простой девушкой – он сказал самое важное. И обнимает её, хрупкую, слабую, в ответ, прижимает к себе, заставляя ощутить стук крепкого восторженного сердца. Руки берут девушку за плечи, и мужчина всматривается в заплаканное покрасневшее светлое личико эльфийки.
[indent] — Спасибо… — искренне благодарит она, заливаясь слезами. — Спасибо… Спасибо...!
[indent] Лира смотрит в ответ потерянно, жалобно, непонимающего – на лице Грегора самый настоящий восторг, радость, словно её слёзы были великим счастьем для неё, словно её эмоции яркие сильные, неподдельные ложились будоражащими душу ощущениями на сердце хозяина дома. Она кивает в ответ на просьбу, мольбу мужчины. Не совсем понимает его слова, то, что он имеет в виду, но соглашается тут же, считая, что разберётся по ходу дела. И ей не сложно будет рассказывать что-то только Грегору, потому что кроме них дома никого и нет. Ей кажется, он волнуется и хочет кушать, поэтому девушка тут же украдкой смотрит на стол, где изнемогает жаром яичница. Беловолосая эльфийка ахает, когда её без вопросов подхватывают на руки и несут к столу, там усаживают осторожно и аккуратно за стул.
[indent] — Спасибо, — мяучит приглушённо, утопая взглядом в жарком блюде. — Это правда мне?...
[indent] И Грегор разрешает, приподнимает крышку сковороды, обдавая их вкусным запахом яичницы с мясом. Он зачерпывает ложку, набирает побольше, и девушка глотает слюньки, умирая от желания поесть. Её живот тоскливо урчит, и эльфийка суетливо подаётся ближе, когда мужчина протягивает ей ложку. Рот покорно открывается, и Лира глотает с ложки еду, не считая, что произошло что-то неправильное или странное – это дом Грегора и здесь его правила.
[indent] — Как же вкусно! — просияла беловолосая, млея от простой, потрясающе приготовленной еды. Он отдаёт ей ложку, и девушка тут же кивает: — Спасибо!
[indent] Теперь еду она черпает сама, тут же аккуратно берёт не самые лучшие и не самые хорошие кусочки, оставляя побольше мяса и желтка Грегору, ведь он тоже должен поесть. Лира знает цену еды, поэтому точно не станет обделять мужчину, а самую мясную и вкусную порцию она уже получила с его рук. Она ест торопливо, но не быстрее обычного человека – с вилки постоянно едва падает в тарелку, и девушка набирает слова и снова, игнорируя дрожащие руки. Все её действия наполнены хаотичностью, рассеянностью, и Лира тут же прекращает кушать, когда слышит вопросы. Опускает взгляд, решаясь не говорить пока что о семье.
[indent] — Я… Просто бродила по окрестностям, чтобы меня не поймали и не вернули. Хотела научиться жить сама и найти новое жильё и работу… Но… Я боюсь людей, всего боюсь… И не самая лучшая работница… — ковыряется вилкой в тарелке с тоскливым кусочком мяса. Он предлагает найти семью, и Лира тут же тревожно мрачнеет, опуская взгляд ещё ниже – она решает, что он её всё же решил отдать и получить деньги за неё. — Я… Я бы хотела их больше никогда не видеть… Потому что я их боюсь, и я… Хотела бы… остаться тут столько, сколько разрешишь… Я… Я могу убираться… — неожиданно для себя бродяжка упрашивает остаться, решая показать Грегору, что она полезнее и лучше, когда с ним, а не с семьёй, что хотела её продать в другую. — Я… могу научиться готовить. Я… Я… — она краснеет. — Тёплая, и могу греть ночью, могу разводить костёр и камин… Могу греть воду… Я…. Полезная, когда не усталая. Я… могу лечить небольшие раны и неплохо знаю алхимию, — мяучит тоскливо, перечисляя свои навыки так, словно было просто необходимо накинуть за неё большую цену и показать Грегору, что она точно-точно ему нужна.
[indent] Она ещё не знает, что неправильно поняла хозяина, что он имел в виду другое. Он спрашивает о соли, она мотает головой, говорит кушать, и девушка набирает на вилку побольше мяса и вкусного желтка, чтобы протянуть на вилочке порцию мужчине, чьё лицо исказилось животным оскалом. Но Лира не боится, принимая любую участь – она готова умереть, готова даже к тому, что он откусит ей руку.
[indent] — Очень вкусно. Правда. Вы потрясающе готовите, — дружелюбно пыхтит, желая дать попробовать Грегору самое вкусное в этой яичнице. Это её маленькая скромная благодарность.
Грегор более не скрывал ни собственных, пристальных взглядом, ни восторга этой беловолосой девчушкой. Сам мужчина, пусть и обладал поразительной, грубой мощью, но её как таковую в людях не особо ценил. Напротив, его привлекала хрупкость и изящество. В глазах оборотня Лира напоминала невинного ангелочка, коего необходимо оберегать. Столь чиста и невинна, Бьорлинг действительно желал заполучить её себе. Укрыть своими когтистыми лапами тот слабый, но красивый огонёк, что горел в девичьей груди.
- Понравилось, значит? Скажешь тоже, я сделал её наспех. Наверняка и вкус так себе. Вижу ведь, что ты излишне скромна, дабы сказать это прямо.
- «И до жути голодна.» - проносится следующая мысль в голове смуглого верзилы, когда тот на удивление послушно подтягивается к предложенному угощению. Чуть пристав со стула и упираясь ладонями в старенький стол, Грегор с явным лукавством во взгляде смыкает губы на вилке. Прикрывает глаза и отстраняется назад, позволяя вилочке выскользнуть изо рта. Принимается разжёвывать яичницу не торопливо. – Кгхм… - В самом деле вышло так себе. Он аж прищурился, стараясь подавить подступающее желание выплюнуть яичницу обратно в сквородку.
- Говорил же, Зайчонок. Ты слишком добра. Не бойся быть честной, ведь я не кусаюсь. Пока ты сама этого не захочешь. Пха-ха. – Проглотив кусочек яичницы без дальнейших кривляний, Бьорлинг откидывается на стул. Большим пальцем он оттирает собственные губы, смахивая с тех остатки растительного масла. – Знал же, что стоило обойтись без него. Аж выворачивает… - Его взгляд, что замирает на сковородке, сквозит каким-то детским огорчением. Ещё и брови так угрюмо свёл, да щёки малость надул. – Ах, не обращай внимания, милая. Я не переношу растительных продуктов. Овощи, фрукты и прочее. – Опережает он встречный вопрос со стороны эльфийки. – Ладно… дам тебе шанс. Возможность повернуть назад.
Грегор искренне жаждал оставить малышку подле себя. Но ему, всё же, хотелось дать ей выбор. Теперь, когда он утолил собственное любопытство, узнал беловолосую нимфу с самой её чарующей стороны, не было нужды продолжать притворствовать и лгать. Более того, Бьорлингу даже захотелось посмотреть на выражение её личика в последующий момент, когда ей откроется не самая лицеприятная, пусть и туманная правда.
- Я предпочитаю мясо. Сырое. – Скрестив руки на груди, оборотень возвращает своему лицу былую официозность. Точнее – взгляду, его же бессменная улыбка никуда не делась и наверняка успокаивала собеседницу. – Ты же догадалась, о каком именно мясе идёт речь? Не думай, что я хочу тебя оттолкнуть и уж тем более вселить в сердечко страх. Вовсе нет. Твоя настойчивость и искренность поразили меня до глубины души, и посему я позволю тебе осознать, к кому именно ты напрашиваешься на работу.
Зверь грузно вздыхает. Ох, не стоило ему переходить к этому разговору. Сейчас всё стало каким-то… излишне сложным. Ни чета предыдущей, невинной обстановке. И ведь он самолично разогнал эту милейшую атмосферу, хоть и не мог по-иному. Лира продолжала тянуться, а глазки её искрились надеждой. Будет весьма печально, когда Грегор всё же впустит её за порог своей обители, а она, прознав о привычках своего нового «друга» возьмёт и сбежит в страхе. Придётся же после выловить и вести разговоры на более серьёзных тонах.
- Я куда страшнее всех тех, кого ты встречала. И твоей семьи, и чужих людей, что попадались тебе в странствиях. И волков, недавно желавших тобой отобедать. – Грегор в очередной раз подтягивается к девушке, накрывая каждую из её ручонок собственными. Чуть сжимает, не позволяя отпрянуть. – Нет, я не причиню тебе боли, Зайчонок. – Пусть он и смягчает взглядом, но улыбка оседает. – Но сделаю больно всем остальным. Всем, кому пожелаю. Таков мой порок. – Выпустив, наконец, эльфийские ладони, Бьорлинг поднимается со стула, и обойдя столик вокруг, касается девичьего плеча ладонью. – Теперь задай себе вопрос, малышка. Сможешь ли ты спокойно жить, зная, чем я занимаюсь? Сможешь ли договориться с собственной совестью и держать свой ротик на замке?
Чуть похлопав по тонкому плечику, Зверь одалживает у Лиры её ножик. Встаёт у окна, и через стекло устремляет взор на полную Луну.
- Подытожим. – Стоя к эльфийке спиной, оборотень начинает перечислять услышанное, в процессе загибая пальцы. – Работница из тебя не ахти. Людей ты боишься. Не думаю, что твои ручки привыкли к уборке. Уж слишком нежна кожа ладоней. – Пальцы стремительно заканчивались, а Бьорлинг и не думал останавливаться. Он не пытался её обидеть, его речь не изменилась. Однако, мужчина не стеснялся мало-помалу возвращать деву в суровую реальность. – Готовить ты тоже не умеешь. – Обернувшись к Лире, Грегор издаёт мягкий, беззлобный смешок. – Но зато ты тёплая, и согреешь меня ночью?.. Ах да… занимаешься алхимией. Это похвально. Ну и как тебе те зелья, кои я приготовил? – Тончайший намёк, что и здесь беловолосая не шибко полезна. – Но как же могли мы забыть про вишенку на торте. Ты умеешь… исцелять. – Сблизившись с собеседницей, Зверь мгновенно рассекает ладонь при помощи крохотного ножа. Да так шустро, что не позволяет девице опомниться. – Какое совпадение. И это я тоже умею. – Протянув свою массивную ладонь, мужчина демонстрирует, как рана с первых секунд перестаёт кровоточить. Не исцеляется мгновенно, вовсе нет. Но процесс заживления уже начался, что, впрочем, не помешало бы эльфийке самой попытаться зарастить рану. Он не был против.
- Да и здесь я не живу. Вечно… в разъездах, скажем так. Готова следовать за мной хвостиком? – Выводы, что говориться, не утешительные. Пусть Грегор и пытался подсластить пилюлю своим сладким, глубоким голосом, а взгляд его смотрел на беловолосую с явной заботой, всё шло к отказу. – Да и не нужна мне домработница, Зайчонок. Прости… – За паузой последовали объятия, инициатором коих стал уже сам Бьорлинг. Жаркие, сильные. Смуглый здоровяк зарывается носом в макушку девчушки, вновь вдыхая её аромат. А после склоняется к острому ушку, опаляя то горячим дыханием. – Ведь я хочу дочурку. – На этой, пожалуй, действительно шокирующей ноте, Зверь склоняется к эльфийке, заключая бледные щёчки ладонями и утыкаясь носом в нос. Вновь эти глаза напротив. Волчье золото, просачивающееся в женское нутро. – Согласна стать одной из любимых дочерей господина Бьорлинга? Не сейчас, со временем. Когда… по-настоящему меня полюбишь. – Слабый поцелуй в женскую скулу. Заботливый, трепетный. – Взамен ты получишь новую семью. Там, где тебя никто не обидит, Лира. Скажи да, и обними меня как любящая дочь своего отца. А после… заканчивай с угощением, тебе пора поспать.
Отредактировано Грегор (2024-01-04 17:35:57)
[indent] Серые глаза не замечают, как Грегор смотрит на маленькое хрупкое светлое тело девушки. Как ловит взглядом её аккуратные черты лица; тонкие ручки; кожу, окрашенную в такой светлый цвет, что она кажется фарфоровой; голубые «ветви», что видны сквозь белизну на сгибах тела; дрожащие розовые губки, что чуть приоткрыты миру; печальные тяжёлые испуганные глаза, изучающие стол и не избегающие взгляда мужчины; длинные пушистые белые ресницы, прямые снежные лианы волос, охапкой спадающие с плеч на спину до пояса.
[indent] Глаза не хотят видеть страшное, а душа Лиры боится, до ужаса боится признать, что этот день, когда она чуть не умерла от волков и сейчас ест вкусную яичницу, может оказаться для неё всё равно последним. Поэтому ручка эльфийки ощупывает стол, а носик вдыхает запахи чужого дома, пытаясь запомнить эту жизнь до мельчайших подробностей, чтобы, если наступит смерть, она не жалела ни о чём. Ведь… ведь так здорово просто побыть в тепле, поесть… В этом так мало, в этом так много!
[indent] — Мне она кажется очень вкусной, — с долей мягкого упрямства делится девушка, не понимая, правильно ли тут согласиться или же стоять на своём, чтобы доказать всеми силами опасному спасителю, что яичница действительно вкусна. Лира не знает, в какую игру с ней играют и игра ли это, но знает, что просто обязана понравиться, чтобы выжить и… чтобы был шанс более никогда не скитаться в одиночестве. Отчаяние в душе достигло таких мрачных пронизывающих масштабов, что юной эльфийке кажется, словно она уже не сможет дальше блуждать по миру одна, не сможет больше жить вот так, как жила всё это время с тех пор, как сбежала от семьи.
[indent] Грегор без сомнений принимает яичнику на протянутой вилке, его взгляд лукав, игрив, заставляет покраснеть, а губы, обнажив острые белые клыки, быстро смыкаются на вилке, принимая пищу. Лира тут же выдыхает, осознавая, что не дышала все эти долгие секунды – пальцы в порядке, руку не откусили. А Грегор, прикрыв глаза, отпускает вилку, жуёт задумчиво. Прищуривается с нотками неприязни. Девушка расстроенно прячет вилку рядом с тарелкой, сквозь опущенные ресницы печально наблюдая, как мужчина откидывает на стул и смахивает с губ остатки еды.
[indent] — Но мне правда понравилась… — слабо возражает, смотря на остатки яичницы так, словно они тут же должны испортиться, чтобы соответствовать действительности. Лира даже не понимает, что в еде не так? Или, быть может, она слишком долго питалась разной, порой не самой лучшей едой, чтобы счесть эту яичницу небесной блажью? Девушка поднимает с тарелки глаза на Грегора, когда разговор приобретает странные, пугающие нотки. Она хмурится, сглатывает тяжело, не улавливая, в чём дело и о чём именно речь.
[indent] «Повернуть назад?»
[indent] Видя непонимание, грядущий вопрос, мужчина скрещивает руки на груди и объясняет так, чтобы Лира поняла. Эльфийка, с испугом смотря в пустоту, кивает, с ужасом осознавая, что, возможно, она станет следующей пищей для Грегора.
[indent] «Но если так… То я слишком устала, чтобы сопротивляться».
[indent] Серые глаза смотрят вниз, на уже почти пустую тарелку с мелкими остатками пищи, пока уши слушают страшные, мрачные объяснения. Хочется грустно усмехнуться и сказать, что она знает, что это всё шутка. Но увиденное в комнате твердит неумолимым фактом – Грегор опасен. Очень опасен. Возможно, он убивает людей, работает наёмником и… делает много, много плохих вещей. Лира с тоской выдыхает, понимая, что у неё нет и шансов ни уйти, ни остаться без постоянного страха быть съеденной.
[indent] Его большие тёплые руки накрывают её, когда мужчина подтягивается ближе к столу. Тонкие ручки вздрагивают, но не прячутся. Эльфийка поднимает глаза – Грегор словно читает её мысли.
[indent] — Ты ведь не убиваешь хороших людей?.. — звучит страхом едва слышно. И после, выслушав ответ, всё равно кивает. — Я буду стараться быть полезной и ничего не говорить, — ресницы опускаются вниз, сердце, казалось, от страха теряет опору. Пальцы дрожат. Еда от ужаса просится наружу. Но девушка молчит, не смея больше произнести ни слова.
[indent] Он встаёт, забирая нож. Когда хлопает по плечу, то девушка пугливо вздрагивает. Прячет ручки у себя в коленках. Лира поднимает взгляд – красивый мощный мужчина задумчиво стоит у окна, смотрит во мрак, туда, где потрясающий холод и голод. Где голодные волки загоняют свою жертву, где могла бы лежать беловолосая эльфийка.
[indent] Грегор стремительно загибает пальцы, перечисляя все «недочёты» девушки, и серые глазки наполняются слезами, потому что беловолосой становится до ужаса очевидно, что она не сможет пригодиться, не сможет быть полезной, и что в любой момент он её или выгонит, или пустит в расход. Лира слабо всхлипывает.
[indent] — Я тёплая… Могу греть ночью, — мяучит грустно, трогая свой лоб и живот, проверяя свою температуру. — Я могу развести костёр, чтобы ты не мёрз, — слабо вставляет, не зная, что ещё предложить. — Уборке я могу научиться… со временем…
[indent] Опуская голову, понимая, что и зелья ему не нужны. Грегор приближается в одно мгновение, девушка ахает, когда он чрезвычайно острым ножом рассекает кожу на ладони.
[indent] — Что ты! — сразу обнимает своими белыми хрупкими пальчиками ладонь, тянет на себя, чтобы заживить. — Тебе же больно! — пищит, наблюдая, как в такт словам рана на ладони мужчины перестаёт кровить и зарастает. Но эльфийка упрямо, хмуря носик, вливает магическую энергию в рану, чтобы та быстрее исчезла. На кожу оборотня падают несколько солёных девчачьих капель.
[indent] — Готова… — бормочет стойко, упрямо, не поднимая взора. Длинные волосы спадают с плеч вниз, и Лира слабо тянет ладонь на себя, боясь, что, отпустив её, Грегор также отпустить и Лиру от себя. Но мужчина, словно ощутив её страх, раскрывает объятия и крепко стискивает девчонку в руках. Испуганная эльфийка с облегчением выдыхает. По коже пробегают мурашки, когда жаркое дыхание опаляет острое ушко. Щёки краснеют. Он говорит, что хочет дочурку, и Лира вздрагивает, напугавшись, что он хочет от неё новую жизнь.
[indent] Но мощные руки берут её за щёчки, нос соприкасается с носом, девушка чувствует запах Грегора, заглядывает в его глаза и кивает едва ощутимо, понимая, что будет стараться стать дочерью и понравиться, чтобы остаться рядом. Чтобы он позволил.
[indent] Лёгкий заботливый поцелуй в скулу. Лира смущается, отводит взгляд.
[indent] — Согласна, да, прошу, я хочу стать твоей дочерью. Хочу быть полезной и помогать… Может, не в твоих делах… Но ухаживать за тобой… Ведь… Быть может, у тебя не всегда будет время приготовить зелья или убраться. И тут могу быть я… Я… Я постараюсь сделать всё для тебя Грегор, — дрожит тоненьким голоском, заглядывает в хищные глаза. И обнимает так крепко, насколько может своим хрупким сердечком, так сильно, что сводит тело. — Спасибо… — произносит самую важную, глубокую благодарность, понимая, что, возможно, отныне она под большой защитой, если не станет жертвой защитника. Она отстраняется, готовая выполнять приказ мужчины.
[indent] Вилка звенит по тарелке – эльфийка доедает остатки яичницы, всё ещё гадая, чем она не вкусна.
[indent] — Спасибо, было очень вкусно, — встаёт. Суетливо, чтобы Грегор не отнял тарелку, убирает со стола и тщательно моет, показывая, что она что-то да умеет. Украдкой пьёт воду, чтобы не напрягать заботой о себе. Длинные белые локоны скрывают узкие плечи, тонкую талию, но не прячут хрупкие белоснежные босые ноги. Закончив с уборкой, девушка робко приближается к мужчине.
[indent] — Если спать… — лицо вспыхивает стыдом, но нужно уточнить, понять всё, чтобы не совершить ошибку, чтобы всё точно-точно было в порядке. — То… греть тебя, да? — не поднимает головы, смотрит в пол, на большие ноги, подрагивает нервно, боясь расстроить тем, что, возможно, будет недостаточно тёплой. Лира не знает, сможет ли уснуть вообще. И одна. И с ним. И не знает, как страшнее.
[indent] — Я могу рассказать сказку… — предлагает робко, не выдерживая подтянутой темы.
Вы здесь » Легенды Янтаря » Прошлое время » Чудище и его Аленький Цветочек
