Как-то раз господину Бьорлингу задали весьма щекотливый вопрос. К чему его сердце тяготеет более всего – своим детям или же собственным финансам. Ибо давно уже слушок шёл меж простого люда. Нет, не тот, где Грегор, дескать, живьём людей ест. И даже не тот, где страшный, серый волк приходит по ночам к непослушным детям, дабы забрать их родителей. А про его тягу, почти что сравнимую с болезненным влечением к богатствам. Что лишь помани этого мерзавца монеткой и можешь забыть о насущных проблемах – покуда у тебя есть хорошие, Зверь будет любезно их решать за тебя.

Тому глупцу с длинным языком, к слову, этот самый язык отрезали под корень. Бьорлинг пожарил его с чесноком и тимьяном, использовав в качестве закуски к кружке добротного эля. Но не потому, что этот дурак посмел ляпнуть нечто оскорбительное. Вовсе нет. Ему досталось лишь за то, что этим вопросом бедолага не на шутку озадачил Грегора, в самом деле заставив усомниться в собственных чувствах. Своих детей, свою плоть и кровь, Зверь считал собственным сокровищем. Ровно, как и солидное состояние, нажитое долгими годами не самой законной деятельности. Ради лёгкой наживы мужчина был готов на многое. Семью он не продаст, она неприкосновенна. Чего нельзя было сказать о всех остальных.

Так и сейчас, один хороший и ОЧЕНЬ богатый знакомый обратился к нему с почти будничной просьбой. Мол, припугни-ка для меня одного выскочку. В подробности его не особо посвящали, рассказали, разве что о роде деятельности, да привычных маршрутах, дабы было проще схватить. Как именно поступать с неким Хогланом, оставили на волю самого Зверя. Обычно, все неугодные – за подобные-то кровные – бесследно исчезали, не оставив после и каплю крови.

Дальнейший план действий был до безобразия прост, да и не шибко гениален. Вооружённое нападение на караван, с целью выловить фон Айцберна, что по донесениям информаторов имел привычку самолично сопровождать собственный груз, тем самым гарантируя качественность собственных услуг. Ещё на этапе планирования, Грегору сей незначительный факт пришёлся по душе. Ведь он, как и торговец, на каждое своё дело также отправлялся лично, пусть и в сопровождении своих людей. По обыкновению, хорошо обученных ратному делу, настоящие профессионалы. И речь шла вовсе не о наёмниках, а о целой, преступной группировке под началом Зверя, распространившего своё влияние на целый Вайрон.

Грегор мог бы приказать своим подчинённым напасть на караван целым отрядом, без проблем подавив какое-либо сопротивление при помощи численного перевеса. Грубо, но эффективно. Однако, сегодня у Бьорлинга было хорошее настроение и ему захотелось, как это обычно бывает, поиграться с новоиспечённой добычей. Устроить небольшое представление. Начало коему положил набег трёх-четырёх рослых мужей, закованных в кожаную броню, и с мечами наперевес. Каждый на лошади, между прочим. Они напали внезапно, вынурнув из глубин тёмного леса.

Всё смахивало на заранее подготовленное нападение. Простые разбойники, жаждущие поживиться пожитками случайных путников, обычно не способны похвастаться подобными навыками. Некоторые из них держались с наёмниками Хоглана наравне, некоторые даже превосходили. Наступила паника. Крики, лязг металла. Разумеется, бескровно сия потасовка не прошла – судя по всему, один из подручных уже самого фон Айцберна, что по совместительству являлся кем-то сродни телохранителя, умело расправился с парочкой нападающих.

И тут-то наступила кульминация. Со всех сторон на караван налетела остальная братия потомков Хельбрама. Их было действительно много. Вооружённые, готовые на всё ради добычи – это читалось в их горящих глазах. Но предстоящей бойни не последовало. Караван именно, что окружили, заключив прочные тиски. Всех тех, кто попытался сбежать, отловили и приволокли обратно. Напряжение всё росло, но никак не достигало апогея.

- Браво. Великолепно! – Слышатся звонкие хлопки, а вслед за ними показывается сам зачинщик торжества. Его лик освещали при помощи факелов парочка нападающих. С виду – весьма рослый, смуглый мужчина с длинными и собранными волосам в хвост. В одеяниях его, к слову, наблюдалась простота и отсутствие вооружения. А также излишняя лёгкость, в том плане, что в это время года обычные люди как правило утепляются. Кожаный плащ с меховым подкладом, тёплые штаны, да сапоги. Головной убор как таковой отсутствовал. – Скоротечное, но запоминающееся сражение.

Грегор делает паузу, окидывая взглядом собравшихся. Его очи горят волчьим золотом, поблескивая в свете факелов. Недолго рассматривает наёмника близ Хоглана, а после останавливается на нём, чуть погодя расплываясь в добротной улыбке.

- Вам незачем умирать понапрасну, господа. Всё, что требуется – следовать моим указаниям. Для начала, сдайте оружие. Не волнуйтесь, мои мальчики не воспользуются шансом и не перережут вас, словно свиней. Если вы, разумеется, сами того не пожелаете. – Вытянув оголённую ладонь перед собой, Бьорлинг демонстративно загибал по одному пальцу. – Далее – оставьте надежду сбежать. Любому, кто посмеет это сделать, придётся ой, как несладко. – Под конец, мужчина обращается уже к самому фон Айцберну. – Меня зовут Грегор, господин Хоглан. И я здесь по вашу душу. Что скажете, найдётся ли для меня минутка свободного времени? – Зверь делает пару шагов по направлению к торговцу. – Вашим людям нет нужды умирать понапрасну. Ведь в том, что сейчас происходит – ваша, и только ваша вина. – На этой ноте, в глазах оборотня мелькает убийственные огоньки. – Вы перешли дорогу не тому человеку. Я же пришёл сюда, дабы развернуть вас обратно. Прочь из Вайрона. Или же… - Он ухмыляется, демонстрируя частокол белоснежных клыков. – Что мне сделать будет куда проще и приятнее – принести вашу голову на блюдечке с золотой каёмочкой. Вашу, а не ваших людей. И, по правде говоря, я уже остановился на втором варианте. – Бьорлинг с характерным лязгом обнажает широкий, охотничий нож. – Сопротивление лишь продлит ваши муки.

Отредактировано Грегор (2023-12-11 14:39:12)

Грегор не спешил с расправой, позволяя Хоглану поведать ему свои последние слова. Закоренелый садист, он всегда любил играться с добычей, с неприкрытым блаженством наблюдая за её тщетными трепыханиями. Впрочем, не благодаря лишь этой его дурной привычке фон Айцберн до сих пор оставался в живых. Клинок темноволосого наёмника, чьё остриё устремилось по направлению к Бьорлингу малость остудило его пыл. Ибо бойцом он был, откровенно говоря, паршивым. Одно дело резать людей на пыточном столе и абсолютно другое – участвовать в честной схватке.

Мужчина прищуривается, расплываясь в блаженной улыбке. Боевой настрой храбреца одновременно раздражал и вызывал толику восхищения. А ведь он был так учтив с ними, что даже в живых собрался оставить. На виске невольно взбухает венка, а нож в правой руке призывно взымает в воздух для последующего сигнала головорезам.

Не успевает. Инстинкт самосохранения господина Хоглана оказывается куда шустрее убийственного желания Грегора. Удивительно ровная речь, если его голос и дрожал, то явно не от страха. А уж как тот гладко стелил, этот предприимчивый мерзавец. Это же он всё на ходу придумал, верно? По обыкновению на его месте любой купец падал ниц, вымаливая милость при помощи жалости и своего тугого кошелька.

- Вы… настоящий торгаш, Хоглан. – Окончательно позабыв о наёмнике, мужчина возвращает охотничий нож в петлю на поясе. Разводит руками по сторонам и смиряет фон Айцберна снисходительным взглядом. – Я привык срезать с людей кожу, ну, а вам же ничего не стоит под неё забраться. И это - без последующей разделки. До чёртиков волнующее и признаться, омерзительное чувство. Словно червяк, решивший отобедать моими кишками. – Вздох, сопровождавшийся клубнем пара. Бьорлинг рыщет ладонями по карманам плаща в поисках сигары. – Вы же не думаете, что всё будет так просто? – Он неторопливо закуривает и столь же неспешно ведёт диалог. Манера его речи изобилует ленью и наигранной незаинтересованностью. – Хм-м-м… Допустим, что я тебя послушаю. На краткий миг отсрочу уже решённую судьбу. – Чуть повременим, Грегор отдаёт пару распоряжений своим людям. – Мальчики, разделитесь-ка на группы. Половина присмотрит за нашими гостями. Любому, кто попытается сбежать – отрезать язык и пальцы. Остальные – за мной.

Развернувшись в противоположную сторону, Грегор взмахом руки подманивает к себе фон Айцберна.

- Прошу, не стесняйтесь, господин Хоглан. Мне куда удобнее вести диалог, когда собеседник не плетётся у меня за спиной, словно хвостик. – Самой собой, сие приглашение не распространялось на наёмника по имени Кален. Если тот попытается приблизиться, путь ему тотчас преградят вражеские клинки. – Даже пойти на мою территорию… - Грегор едва сдерживает подступающий смешок, размеренным шагом направляясь вглубь леса, где группу ожидал солидных размеров лагерь, разбитый на днях. – Начнём с малого – вы это импровизируете? Или же заранее всё прознали, подготовились?

Естественно, для полноценного нападения на караван Зверю пришлось заранее разместить своих людей близ торговых путей. Не могли же они так глупо отмораживать задницы на морозе в надежде, что повозки с товарами придут точь-в-точь. Ко всему прочему, потомки Хельбрама достаточно хорошо знали здешние места, дабы без особых проблем разбить лагерь в лесной чаще, умело скрытый от посторонних глаз. Сам же ночлег не отличался какими-либо особенностями – множество палаток, костры, факела.

- Вам знакомы такие понятия как авторитет? Гарант качества? – Их путь лежал в одну из палаток. Скромное убранство, освещаемое парой факелов и размеры не выдавали в оной принадлежность местному хозяину. Нет нужды в строительстве внушающих жилищ ради такого плёвого дела. – Что есть деньги по сравнению с моей репутацией? – В саму палатку зашли лишь Грегор с фон Айцберном. Жестом Зверь приглашает присесть торговца на свободный стульчик перед столиком, усеянным бумагами и кое-какими канцелярскими принадлежностями. Меж коих через минуту с грохотом приземляется бутылка добротного, крепкого алкоголя и пара стаканов, выуженные Грегором из ближайшего сундучка.

- Сумма интересует меня в последнюю очередь. – Разливая содержимое бутылки по массивным стаканам, Бьорлинг в который раз выдыхает облачко дыма в воздух. Сигара продолжала тлеть, от чего пепел с неё нет-нет, да ниспадал на сам столик и заодно в один из сосудов с выпивкой. Что не помешало Зверю залпом осушить оный. – Я всё ещё хочу тебя прирезать. - Взгляд мужчины чуть замаслился, смягчился. – Как думаешь, от чего ты всё ещё жив?

Усевшись на стул напротив торговца, Бьорлинг всматривается в собеседника, словно бы требуя повеселить его. Продолжить этот фарс. Кто знает, может он его и пожалеет, не станет пытать перед смертью.

- Кгхм… у тебя есть дети, Хоглан? – Неожиданный вопрос, сопровождаемый закидыванием ног на стол. – Неважно, какие. Приёмные или же бастарды. Любимчики или ненавистные пиздюки. Лишь бы они были твоими, смекаешь? Не стесняйся, расскажи мне. И заодно поведай, чем же ты так насолил одному жирному ублюдку, что он битый час вымаливал у меня твою умную черепушку?

Неясно, была ль в том вина алкоголя, коим в данным момент злоупотреблял Грегор или же на него так влияли речи собеседника, но чем дольше продолжалась эта беседа, тем всё более округлыми становились его глаза, а улыбка принимала явные, доброжелательные очертания. Бьорлинг не смел прерывать Хоглана, вслушиваясь в каждую деталь его ответов. Всматривался в любое его действие, будь то нечаянно брошенный вздох, вскинутая бровь или переминание на стуле. Столь пристальное внимание наверняка могло бы смутить любого – не каждому по душе, когда его так пожирают взглядом. Однако, торговец продолжал держаться молодцом. Ещё одна монетка в его копилку. Интересно, успеет ли набраться нужная сумма для отмены смертной казни?

- Пха-ха-ха! – Мужчина смеётся в пол голоса, откидываясь на спинку стула, предварительно по новой наполнив их стаканы. – Прошу, господин Хоглан, не стесняйся, пей. Вижу же, что ты весь продрог, да и обстановка без должного «градуса» для тёплой, дружеской беседы не самая лучшая, верно же? Заметил ведь. – Оросив глотку вином, Грегор при помощи свободной руки изымает охотничий нож из петли и укладывает близ себя на стол. Будет забавно, если торгаш попытается схватиться за него – Зверь нарочно разместил холодное оружие достаточно близко к нему. Дешёвая провокация, вряд ли на неё хоть кто-то поведётся, но уж больно хотелось подразниться. – Я предпочитаю иные способы… умерщвления. Яд только подпортит чуть ли не самое важное. Как думаешь, что именно?

Вино продолжало течь рекой. В процессе разговора, Зверь-то и дело прикладывался губами к стакану, но не хмелел с ходу, а становился лишь всё более дружелюбным в плане интонация и речей в целом. По его указанию, вскоре в палатку занесли объёмное, серебряное блюдо с жаренным мясом, что поставили всё на тот же стол. Перехватывая инициативу, Бьорлинг достаточно резвым движением отрезает от мяса куски поменьше, дабы Хоглану было удобнее приступить к трапезе. Ещё и серебряную вилку в один из кусочков вонзает для него.

- Ешь. И не вынуждай меня просить дважды. – Без тени угрозы и агрессии проговаривает Зверь, самолично приступая к поглощению блюда. Вся это ситуация выглядела чересчур наигранной. Складывалось ощущение, что предводитель наёмников явно издевался над фон Айнцберном. Сперва захватил в плен, угрожая расправой, причём неминуемой. Затем увёл к себе в лагер и начал поить и кормить, словно поросёнка на убой. – Зачем же я оставил тебя в живых?.. Да я и сам не знаю. Видишь же - у меня с головой проблемы. – На последней фразе, Грегор на мгновение отрывается от нарезания сочного мяса и поднимает взгляд на Хоглана. Его щёки под завязку набиты вкуснейшими яствами, челюсти не переставали двигаться, размалывая мясные волокна, а глаза излучали какое-то аномальное, располагающее к себе «тепло». – Я против бессмысленного насилия. А всех, кого я всё же убиваю – как правило отправляется на мой обеденный стол. Вот ты, торгаш, не станешь же почём зря рубить свинью, телёнка? Ту же курицу? Мы режем собратьев наших меньших лишь ради того, чтобы питаться. Ради того, чтобы жить… Большинство из нас, по крайней мере.

На удивление изящно обхватывая вилочку пальцами, Грегор нанизывает очередной кусок сочащегося кровью мяса. Приятный аромат ласкал ноздри.

- Однако, не думал я, что ты настолько открытый. Серьёзно рассказал мне, всё как на духу? – Хорошенько так подкрепившись, Грегор делает ещё пару глотков вина. Выуживает свежую сигару и протягивает ту торговцу, после затягиваясь своей. Да, именно затягиваясь, вдыхая эту зашкаливающую концентрацию никотина, от которой любой другой муж тотчас бы поперхнулся. Или и вовсе повалился в обморок. – Знаешь, я верю в удачу. И, скажем так, тебе реально повезло. Предположим, что на мгновение я утратил к вам аппетит, господин Хоглан. И решил кое-что проверить. Ваше везение. – Закинув ногу на ногу, Бьорлинг чуть покачивается на стуле, отталкиваясь ладонью от стола. Взгляд его золотистых глаз преисполнен частичкой разочарования. – Неужели нельзя было придумать слезливую историю? Сказать, что где-то далеко тебя ждут дети? – Он вскидывает бровь. – Думаешь, от чего я тебя спросил за твоих малышей? У меня целая орава отпрысков, мистер фон Айнцберн. И я как никто другой ценю семью. Что может быть прекрасней, чем любящий отец, стремящейся к своему чаду?

Грегор привстаёт со стула, разминая чуть затёкшие от холода мышцы. Всё же палатка не шибко хорошо справлялась с защитой от северного ветра.

- По сути… у тебя нет никого, кому бы ты был нужен. Именно ты, а не твои деньги. Лишь чуждая тебе девчушка. Никто и не слезинки не проронит, если ты исчезнешь, господин Хоглан. – Зверь тотчас хватается за рукоять ножа, вонзая с такой силой в остатки мяса, что лезвие пронзает не только их, но и блюдце со столом, намертво застревая в оных. – Люблю поиграть. Ты это уже заметил. Но дело не только лишь в игре… От чего же я… на самом деле оставил тебя в живых? Быть может потому, что не осталось заказчика, что заплатил бы мне за твою голову и всё, что происходило до этого – не более, чем глупое представление? – Грегор недвусмысленно кивает на блюдо с их недавней трапезой. – Жирноват, соглашусь. Да и староват, чего греха таить. Но, ты же помнишь. Не люблю, когда мясо пропадает даром.

В тот же миг, Зверь расплывается в широчайшей, акульей ухмылке, демонстрируя частокол клыков, свойственных хищному зверю, но никак не человеку. Зверь неспешно обходит стол, приближаясь к собеседнику. Встаёт подле него, усаживаясь на краю. Выдерживает короткую пауза и издаёт заливистый смех.

- Пха-ха-ха! Видел бы ты своё лицо! – Бьорлинг не собирался тянуть кота за яйца и нагнетать обстановку. – Тебе с ним нет резона беседы водить. Коль пожелал бы старик, сам бы за тебя взялся и не стал впутывать меня. По правде говоря, мне нет дела до ваших разборок. И я, чёрт возьми, ради тебя и твоей головёшки, торгаш, пропустил день рождения моей дочурки. – Он склоняет голову на бок, утирая слезинку с глаза, что проступила от чрезмерного хохота. – Сыграем? В любую игру, можем даже монетку подкинуть, мне всё равно. Выиграешь – и я подумаю над тем, чтобы пощадить тебя. – Его мощная ладонь грузно укладывается на плечо фон Айнцберна. – Ну же, Хоглан. Не стесняйся. Покажи, что твоя жизнь куда дороже, чем пара шахт. Удиви меня!