Лесные прогулки в полнейшем одиночестве были одним из любимейших времяпрепровождений господина Бьорлинга, коему он предавался в моменты особенно хорошего настроения. Казалось бы, безобиднейшее увлечение, если бы не пара нюансов, первым и главным из коих являлась абсолютная нагота мужчины. Вторым же, но не менее весомым – изрядное содержание алкоголя в крови. И вот в голове картинка уже сама собой складывается в весьма неловкое и забавное зрелище - одинокий, пьяный мужик с голым задом разгуливает по лесной чаще, да ещё что-то насвистывает себе под нос. И до чёртиков довольный мужик, стоит отметить.

- По улицам города мчался… - Он напевал эту милейшую песенку на целый лес, попутно стараясь насвистывать мелодию. Простенькую песенку, что услышал в таверне, кою покинул полчаса назад. – Вниз с горных вершин ездок. – Его глубокий голос звучал на удивление мелодично и уверенно, как если бы сам Грегор был абсолютно трезв. То же можно было бы сказать и походке мужчины – размеренные, неспешные шаги, изредка разбавляемые едва заметными покачиваниями из стороны в сторону. – По дорогам, ступеням из камня – он мчался на милый вздох...

Босые стопы приятно ласкал пушистый, травяной ковёр, а человеческое тело, практически лишённое волосяного покрова, пробирал лёгкий, ночной холодок. Из одеяний на нём красовался лишь кожаный плащ, который Зверь должен был вот-вот скинуть с плеч. Тот остался при нём лишь по причине собственного содержимого – добротная сигара и пара спичек. Последние, к слову, уже были пущены в дело, от чего в воздух над макушкой Грегора то и дело взмывали крохотные клубни табачного дыма.

- Ведь она – драгоценная тайна. – Несмотря на свой, порой излишне суровый вид, Бьорлинг мог похвастаться особенной сентиментальностью. Ещё тогда, в таверне, в перерывах между литрами хмельных напитков, он чутко вслушивался в каждую печально-романтическую историю, кою мог зацепить его острый слух. Дожили – этому чудищу вторая сотня годков пошла, а он пускает сопли на юношеские страдания по бабам. Самому от себя тошно. Но… до чего же приятно порой поддаться, да пустить скупую слезу. – Позор и небесный дар… Ни цепей нет, ни замков, а только – её поцелуя жар~

Очередная затяжка, во время коей тлеющая сигара озаряет довольный лик Бьорлинга. Зря он, конечно, орал на весь лес, ибо всё-таки привлёк к себе внимание. Видимо, никто и осмелиться не мог, да сказать смуглому мужчине, что ему медведь на ухо наступил. Вот он и возомнил себя заправским бардом. Пусть и под градусом. Впрочем, даже будучи в своём уме, Зверь никогда бы не побоялся ни выразить своих чувств, ни дикого зверья, что могло сбежаться на его хмельные песнопения.

- Будь я проклят. – Перебирая клыками сигару, надкусывая ту слегка, мужчина осторожным шагом приближается к «тому», что самолично предстало его взору, показавшись из лесных глубин. – Ты. Ещё. Что. Такое? – Сказать, что Грегор оказался под впечатлением – не сказать ничего. Он, конечно, знал о подобных существах, да только ни разу не встречался лицом к лицу. Ну ладно, пару раз, да было. Но из памяти сии моменты давным-давно выветрились.

Женщина. И конь. Конь-женщина. Или же лошадь? Так она лошадь или человек? Чёрт возьми, да никак не разобрать! И заодно детского восторга не скрыть. Сигара сама собой выпала из его рта, что уже растягивался в добротную улыбку. В златых глазах Бьорлинга плясали искорки задора. Его любопытству не было предела, кажется, что благодаря оному он даже протрезветь умудрился. Незнакомка или же незнакомец – утверждать заранее не будем, даже несмотря на приличную по размерам грудь – обладала броской внешностью. Рослая, рогатая. С алой кожей. Рассматривать чуть подробнее Грегор не решился, словно боялся спугнуть диковинное существо.

- Ты же… дитя Кадфаэля, верно? – Она, к слову, пусть и возвышалась над ним, да и вплотную они не стояли, но кентавр всё равно могла учуять неприятный перегар, окутывающий фигуру мужчины. – Что за чертовщина. Ты… ты прекрасна! – И всё же не сдержался, сорвался на восторженный, повышенный тон. Ещё и руки в стороны развёл. – Великолепна. Само совершенство!

Ещё с самой первой секунды их знакомства, Грегор ощущал не тепло, но жар. И жар этот источала его новоиспечённая знакомая.

- Словно печка! – Только сейчас вспомнив про плащ, Бьорлинг незамедлительно скидывает оный с себя, демонстрируя себя во всей красе. Само собой, кентавру было откровенно наплевать – наплевать же? – на человеческую наготу. Иные, так сказать, понятия и размеры. Однако, сие позорное представление длилось совсем недолго. Спустя пару мгновений, мужчина уже начал преображаться. Смуглая кожа рваными кусками сыпалась на землю, пока сквозь ту прорывалась волчья шкура. Мышцы разбухали, клыки с когтями вытягивались, а кости издавали неприятный хруст во время собственной перестройки.

- П-постой, не пугайся. – Его голос звучал иначе. И выглядел Бьорлинг тоже по-иному. Антропоморфный волк, что заметно возвышался над рогатой девицей. Монструозная гора мышц. Само воплощение животного начала. Теперь уже и сам оборотень – как и незнакомка – источал божественное благословение. Избранник… любимец Кадфаэля. – У меня… столько вопросов. Я… я Грегор! – Он терялся, не знал, какие ещё слова подобрать. Словно влюблённый юнец перед девой своего сердца. – А тебя как звать? – Сам Зверь выглядел устрашающе. Острые клыки, массивные когти. Его тело источало первобытную силу. Безусловно, он был хищником, и кентавр должна была это почувствовать. – Почему… почему ты красная? Откуда этот жар? И… это из-за тебя у меня сердце, подобно птице, столь неистово бьётся и уже готово выпрыгнуть из груди? Пха-ха-ха! Хочу узнать. Узнать всё! – Нет, всё же, хмель так и не выветрился. Слишком уж вызывающе чудовище себя вело. – Кто ты, откуда. И…

Слюна тягучими каплями ниспадает на землю, а горячий язык вываливается из пасти.

- …какая ты на вкус? Во всех. Смыслах.

Для безумного оборотня все эти слова, этот голодный взгляд – всё это могло быть не иначе, чем игрой, забавой. Правдой, но лишь отчасти. Вполне вероятно, что он и не собирался её жрать, ибо был сыт и доволен. Да и животных со зверолюдами Зверь не трогал. Да только… алому кентавру этого никто объяснить не потрудился.

Та боль, что нёс с собой огонь была в разы более губительной, в отличии от той же стали. Грегор на всю жизнь запомнил, насколько «ласковыми» могут быть касания игривых языков пламени – его почивший хозяин постарался на славу, вселяя в оборотня страх перед жаром. Одно дело, когда твою кожу методично срезают, отделяя от плоти. Рассекают мышцы, разрывают сухожилия, ломают кости. Когда алый нектар орошает тело, ласково обволакивая каждый миллиметр тела. Но огонь… огонь был другим. Жестоким, неумолимым. Он не увечил, вовсе нет. Но мириадами незримых глазу клыкастых ртов сжирал тебя живьём, оставляя после себя лишь пепел и пустоту.

Хмель, циркулирующий в крови, продолжал притуплять чувство опасности, однако же воспоминания продолжали накатывать на Грегора безжалостными волнами. Сердце в волчьей груди и вправду билось, словно сумасшедшее. В основном от бурной смеси возбуждения и трепета перед женщиной. Оборотень не мог определиться, что же именно он ощущал. Желание возобладать? Или же сожрать? Кентавр, безусловно, отличалась от прочих зверолюдов, ведь тяги к сражению, даже банальной борьбе по отношению к оным Зверь не испытывал. Любвеобильный Кадфаэль не позволял своему избраннику питать к своим детям чувств, подобных голоду или же банальной агрессии.

Но Булыжник была иной. То пламя, что клокотало в ней непреднамеренно заглушало собою всё вокруг. Испепеляло более «слабые» чувства и мысли. Лишь только звериные инстинкты, да задор всё никак не поддавались её жару. Его душа пылала, в глазах поблёскивали искорки задора. Монстр хочет этого, хочет столкнуться с кентавром со всей ему присущей страстью.

- Сдаётся мне… – Массивное, волкоподобное чудовище постепенно пятится назад. Шерсть на его загривке дыбится, морда щерится и до предела напрягаются тугие канаты мышц. Слышится утробное рычание. Сейчас Грегор не испытывал чувства голода в привычном понимании данного слова, иначе все его мысли были лишь о том, как бы впиться клыками в брюхо кентавра, да вырвать её кишки. Убить и сожрать. Вовсе нет. Ему хотелось поиграться. Принять на себя то, что она сдерживала в себе. – Что мы поняли друг друга, верно?

Волчья пасть искажается, казалось бы, в невозможном подобии ухмылки. Клыки поблёскивают в свете луны, слюна ручьями льётся на землю. – «Ну же, дай мне это испытать!» - Всё его естество умоляло о том, что произошло в ближайшие секунды – громоздкое тело оборотня встречается с огненным шаром, что вспышкой разбивается о прочнейшую шкуру великана. Наконец-то. Спустя долгие годы он чувствует… лёгкий укус?

Шкура вспыхнула в районе грудной клетки и тотчас была погашена хлопком когтистой лапы. Боль присутствовала, но чего-то не хватало. Убойной силы, быть может? Но Зверь не успевает разочароваться, даже помыслить о чём-то. Ведь то было лишь короткое приветствие, чьё продолжение перетекло в увесистый таран со стороны кентавра. Другое дело! Даже мимолётного прикосновения хватало на то, дабы спутать краснокожую с бурлящим вулканом.

- Да что же это с тобой?! Ты словно взорваться готова! – С чувством рычит Зверь, принимая на себя первый удар. Лохматые ладони врезаются в женские плечи, стараясь заглушить ударный импульс. – Не стесняйся, Искорка, выпусти всё, что накопилось. К чёрту контроль! – Безумие охватывает Бьорлинга целиком и полностью. Боль, что он испытывал, дарила ему блаженство и сводила с ума. Заставляло зайтись заливистым хохотом вперемешку со скулежом. – Читаешь мои мысли. Я и вправду хотелось согреться~

Кентавр подобно тарану, столкновению с коим Грегор оказался явно не готов. Пусть женщина и была чертовски массивной, но всё же значительно уступала оборотню в габаритах. Вся соль в её разгоне и приличной скорости. За свою долгую жизнь, Зверь не раз успел испытать на своей туше, насколько травмирующей может быть встреча с рогами сверхмассивного быка. Кто ж знал, что горячая «кобыла» с лихвой переплюнет даже его.

Бьорлинга сбивает с ног, частично откидывая назад. Гора мышц врезается в землю, лишь чудом избегая последующей встречи с копытами. Хотя нет – парочка ударов приходится по волчьей морде. Интересно, это ему кажется, или вокруг постепенно начинало бушевать пламя? А может всё дело в тесной близости с кентавром?

- Так как тебя зовут, Искорка?! Манерам не учили?! – Благодаря ударам лап и комьям земли, коим Зверь активно посыпал свою шкуру, огонь не успевал разойтись по всему телу. Пока что страдала лишь шерсть, так как кожа монстра была куда прочнее и устойчивее к жару, нежели человеческая. – Пха-ха-ха! – Оборотень рывком отскакивает от кентавра, поодаль дальше в лес. Но не побега ради, ведь их игра в самом разгаре. Грегор хочет избежать дальнейшего поливания огнём, да вырвать ближайшее деревце с корнем, обхватив ствол своими ручищами.

- Не скажешь и я оттяпаю тебе задницу, дурная ты баба! – Бьорлинг использует дерево подобно дубине, нанося удар сверху вниз. А затем ещё и ещё, но уже с иных сторон, в процессе ломая ближайшие стволы и поднимая в воздух волны земли с камнями. Он держал дистанцию, не позволяя к себе приблизиться. – Ты же способна на большее? Или лесок спалить боишься? Ха-ха!

Отредактировано Грегор (2023-12-13 20:31:02)