Доверие. Как много в этом слове!.. Она доверяла своим людям, искренне старалась видеть в них то лучшее, что не всегда находила в себе. Маэлиг осторожно выбирала тех, кого приблизить, опираясь на их знания, поведение, опыт и отношение. Она долгое время присматривалась к своим людям, оценивая и выбирая. Она внимательно прислушивалась к советам тех, кто уже прошел проверку временем и совместными испытаниями. Словом, Маэлиг взвешивала всё, что возможно, и всегда. Старалась, по крайней мере. Но даже при таком тщательном подходе может случиться осечка. И тогда человек, получивший доверие, предает его.
Маэль ненавидела разочаровываться в своих людях, потому что отчасти разочаровывалась в себе и своих целях. Так что, когда подобное случалось, она практически зверела и стремилась самостоятельно разобраться со всем, что было наворочено. Ей было стыдно признаваться товарищам в том, что по ее неосмотрительности они все оказались в некоторой опасности. Так что в этот раз, едва узнав, что план расположения всех перевалочных пунктов оказался перерисован и «слит», Маэлиг сама взялась за дело. Перво-наперво, она (с помощью Соболя и Полли, самых, пожалуй, доверенных лиц) отловила предателя и выдавила из него всю информацию, какую было возможно. Что именно было скопировано, кому передано, был ли переведен шифр. Карта и имена части Безымянных, продано кому-то из деревенских жителей, что работают на стражу, шифр не разобрали. Плохо, плохо, хорошо. Маэль, которая лично знала предателя, привела его в Аденор после удручающей истории унижения полукровки зверолюда людьми… Маэль была разбита. Продана. И, как ни была тяжела рука, но нож она подняла. Предал раз – предаст и два.
Соболь и Полли, единственные, кто был посвящен во все детали произошедшего, остались в Аденоре, готовые ко всему. Им предстояло подготовить к этому самому «всему» остальных, но при этом так, чтобы не возникло лишних вопросов и сомнений. По счастью, и Полли, и Соболь пользовались уважением и любовью, так что Маэль оставила им дела с уверенностью, что все будет хорошо. Она не была готова сомневаться еще и в них, ожидая от самых лучших друзей подставы.
***
Найти деревенского мужичонку, которому в руки попал столь ценный товар, труда не составило. У Маэлиг было и описание места, и внешности человека, и даже его имя. Впрочем, мужичонка оказался беспробудно пьян. Кое-как ей удалось его растрясти, – угрозами, водой и физической силой, - но это не дало почти ничего. Оказалось, этот идиот пропил копию карты и записанные на ней имена. Вот же кадр!.. с одной стороны, от сердца чуть отлегло: ежели местные власти доверяют шпионаж подобным людям – похоже, у них все не очень хорошо. Но с другой встал вопрос: где, черт его подери, ценный пергамент?! Маэлиг рычала от злости, рыская тенью по окрестным гостевым домам и пытаясь незаметно выведать хоть какую информацию. Часы провожали друг друга, день сменялся ночью, наступало утро… вереница людей, которые передавали друг другу карту все росла. Это было настолько идиотично, что атаманша уже начала думать, будто это игра такая, ловушка. И она мечется в силке пойманной птицей, а петля затягивается. И вот-вот охотник ее ухватит под крылья и свернет шею.
- Да, был такой лист! Дак это ж карта сокровищ, так мне сказал Вшивый Эд, - Маэль уже ни на что не надеялась, обреченно спрашивая старосту, до которого ее довел след. – Так мы эту карту сокровищ и отдали в оплату за помощь. А что же, ваша? Ну, сударыня, сочувствую утрате, но то ж как говорится… что потеряно, то пропало.
Она взвыла. Конечно же про себя. Маэль не спала, толком не ела, была порядком выведена из себя и вот – ее путь не закончился! Как же ловко что-то, проходя через вереницу рук, меняет свои свойства и названия.
- Боги великие, это невозможно!.. – Она воздела руки в жесте отчаянья перед несколько изумленным человеков, а потом понурилась виноватой собакой. – Можете, пожалуйста, описать этого человека? Эта карта досталась мне от отца – хочу попытаться выменять обратно… уж больно она мне дорога.
У старосты была дочь, которая была ради него готова на все. И его сердце от такой дочерней любви сжалось от узнавания и сострадания. Так Маэлиг получила очередное описание нового владельца карты, направление пути, да еще и пару булок хлеба в придачу. Последнее было весьма к месту: за полдня у нее во рту маковой росинки не было.
***
Маэль села на хвост. Судя по запаху – волка-оборотня, и это ее немного взбодрило. Ей казалось, что договориться с собратом будет проще, чем с людьми. Все-таки, их должно связывать если не общее мировоззрение, то хотя бы какие-то его аспекты. Тем более, что они оба были за пределами Иэтвиля, а, значит, так или иначе на отшибе жизни. Возможно. Наверное. Маэлиг на это очень надеялась. Она была не в настроении драться насмерть за карту, которая из важного шпионского документа превратилась уже в карту сокровищ.
Наступала ночь, вечер утонул в темноте и на небе выступили звезды. В их неверном свете лесные тропки казались невнятным переплетением, но Маэль с долей страха поняла, что находится неподалеку от одного из укрытых перевалочных пунктов своей банды. Они пользовались такими землянками/норами/пещерами для отдыха по пути домой. Там всегда была вода, какие-то припасы и – часто – кто-то из патрулирующих. Последнее обнадеживало, но то, что они подобрались к Аденору так близко… это было плохо.
Маэлиг, не таясь, вышла к костру. Она устала идти по следу, устала бежать, просто хотела отдохнуть и поесть, хотя из еды было разве что несколько крох, которые остались от старостиного хлеба.
- Тихой ночи. Меня направил староста. Карта у тебя? – Это был усталый голос: без угрозы или злобы. Маэль просто сразу озвучила цель своего появления, вполне миролюбиво и спокойно. – Можно подойти к огню?
Она не собиралась бороться, и пыталась дать это понять всем своим видом. Но глаза ее внимательно наблюдали за оборотнем и за тем, что было у него в руках. Кажется, ее гонка закончилась. По крайней мере, она на это очень надеялась.

Маэль вышла поближе к свету, заметно расслабляясь от полученного хмурого приглашения. Ее хвост мягко повис до земли: еще немного, и он оказался бы пригоден для заметания следов. Она устала, а заяц на огне пах весьма аппетитно. За пазухой был кошель, не слишком плотно набитый, но вполне способный покрыть пару дней в хорошей гостинице с полным питанием и свежим постельным бельем. Маэлиг была уверена, что сможет сторговаться.
Хотя, конечно, то, с какой яростной простотой этот мужчина был готов броситься в бой до того, как дал согласие – это настораживало. И то, как он быстро сдался, словно бы увидел что-то, что заставило его передумать. Паранойя атаманши предупредила: «Он может быть одним из людей местных правителей, и он точно знает – кто ты такая. Ждет подмогу, может быть?», - но Маэль позволила себе отмахнуться от этой мысли. Впрочем, эти подозрения все равно остались на пограничье сознания.
- Дорога была долгая, как оказалось, вещь за считанные дни может проделать невероятный путь, - Маэлиг подметила, что поза ее нового знакомого вполне позволяла атаковать достаточно быстро. Значит, он хитер, проворен и умеет драться. «Может быть… получится его заинтересовать?..», - но перед мысленным взором слишком свежа была история с предательством, так что она пока не собиралась заниматься вербовкой. Пусть и перспективных кадров. – Я скажу честно, эта карта для меня очень важна. У меня при себе есть немного денег, и я их все отдам за нее и ножку кролика.
Она устроилась практически напротив, по другую сторону костра, но так, чтобы видеть мужчину. Маэль не торопилась представляться: это не обязательно, когда встречаешь кого-то впервые и с тем, чтобы расстаться через пару часов. Жар огня касалось щек и, хотя июньская ночь была тепла, Малиг почувствовала, что замерзла. Видимо от усталости. И теперь, согреваясь, начала ощущать во всех красках голод, ломоту в ногах и сонливость мыслей. И все же она была достаточно собрана, чтобы в случае необходимости оказать должное сопротивление. При ней был меч, был нож в сапоге, а еще – острые зубы и звериные повадки.

Пауза несколько затягивалась, но это Маэль не слишком сильно огорчало. Ей нужно было собраться с мыслями, чувствами, привести в порядок их нестройный хор и наконец осознать, что она действительно закончила гонку. Все же неплохо, что отсюда до Аденора пара дней пути от силы – Маэлиг хотела просто упасть среди знакомых лиц, в безопасности, и пролежать какое-то время. Она могла действовать быстро, задвигая свои чувства на задний план, но они все равно никуда не девались. И тот факт, что она оказалась предана, глодал ее сердце, как голодная собака – кость.
И, хотя Маэль не теряла из виду мужчину, она больше смотрела на огонь. Вроде бы и расслабленно, и несколько невнимательно, но все же краем глаза следя. Вдруг он угрожающе двинется? Или достанет оружие? Мало ли. Маэлиг не любила смотреть напрямую на незнакомцев: так, глядя чуть в сторону, она обычно внушала больше спокойствия и, возможно, уверенности в ее беспомощности. Не всякий мог угадать восьмидесятилетний опыт за мелкой хвостатой девицей.
Вопрос про родителей застал Маэль врасплох. Она не любила затрагивать тему своего происхождения даже с друзьями, даже с ближайшими из них. Слишком странные взаимоотношения связывали ее с матерью, слишком ясные – с отцом. Она с детства впитала к нему злобу и обиду, практически с материнским молоком, а вместе с ним – и ко всему эльфийскому роду. Хотя, справедливости ради, с годами Маэлиг признала, что среди эльфов, возможно, и встречаются неплохие личности. Возможно. Так же, как и среди зверолюдов бывают предатели. Она скрипнула зубами и тяжело вздохнула. Угрюмый взгляд все же метнулся к мужчине: Маэль смотрела прямо в глаза.
- Да, полукровка. Тебе достаточно знать, что мои родители из-за меня не поладили.
«Осторожнее, - зашептал внутренний голос, - если он знает, что тут колобродит банда, во главе которой полукровка, то ты уже выдала себя с потрохами», - Маэль болезненно поморщилась, запоздало осознавая, что самую основную информацию все равно сболтнула. Скорее всего, это было потому, что она устала и слишком редко говорила на тему родителей. А оно, знаете, гложет все равно. Раздражает.
- Ну а ты-то откуда? – Вопрос о его родителях не стоял: он был очевиден. В конце концов, Маэлиг преследовала его больше дня, так что уже знала, что он в состоянии перекидываться. Она по-прежнему смотрела прямо и несколько тяжело, ощущая некоторую странность этого разговора.

Когда мужчина двинулся к огню, Маэль напряглась и чуть отодвинулась, подобралась. Не сказать, что ей казалось это необходимым, но лучше подстраховаться.
“Отлично. Ты очень удачно все о себе рассказала”, - коль скоро он из Иэтвиля, то наверняка более чем хорошо смог трактовать слова Маэлиг. Все же, когда растешь в среде, понять ее особенности гораздо проще. Она снова поморщилась, не считая нужным скрывать свои эмоции. Раз уж он родом из Иэтвиля и выполняет тут разные поручения за умеренную плату… стало быть, путь домой ему вероятнее всего заказан.
Мясо пахло слишком соблазнительно. Но, похоже, ее собеседник не считал, что оно готово. Что ж, ладно, придется подождать. Хотя Маэль было странно наблюдать такую разборчивость от зверолюда, но, может быть, дело было в иэтвильском воспитании? Или просто у нее в банде сплошь всякие неблагонадежные кадры, которые готовы мясо есть сырым, когда голодны. Да и сама она если и избегала недостаточно прожаренного мяса, то из страха перед паразитами.
- Хм, дай-ка подумать… - Маэль вытащила мешочек с монетами и взвесила в руке. Не самое благоразумное решение, но она решила рискнуть. Проявить, так сказать, наглядно свое доверие. - Думаю, этого вполне хватит на неделю жизни среднего достатка. Чтобы не голодать и спать под крышей.
Она смотрела испытующе, ожидая его реакции. Кинется, чтобы отобрать деньги? А чего тогда сразу так не сделал? Или будет торговаться? Маэлиг вытянула одну ногу так, чтобы было удобно если что выхватить нож, укрытый в голенище...
- Эта карта мне нужна, поэтому я не хочу торговаться или спорить. На ней не отмечены никакие сокровища, что бы там люди ни выдумали, - Маэль говорила спокойно и уверенно. Не хватало еще, чтобы он подумал, будто она так упирается вокруг этой карты из-за того, что она и впрямь указывает на богатства.

Дело приобретало затруднительное положение. Похоже, она поставила не на ту лошадку, когда предположила, будто бы несколько серебряных (хотя, кажется, там и золотой затесался) могут стать достаточно весомым аргументом в диалоге с босоногим мужчиной диковатого вида. Интересно, что стоило предложить вместо денег? Или кроме них? Оружие или еду? Маэлиг чуть нахмурилась, но довольно быстро расслабилась. С другой стороны, в ближайших поселениях он вряд ли найдет покупателя, готового предложить за кусок пергамента с каракулями больше, чем она предлагала сейчас. Значит, лучший покупатель, чем случайная преследовательница, может быть только в достаточно крупных поселениях, может даже напрямую среди людей местных управителей. А тогда… тогда, если этот мужчина ее не прикончит, Маэль успеет прихватить хоть кого-то из своих людей и догнать его. Но всего этого можно было бы избежать, если бы она взяла с собой сразу кого-то. Если бы не доверяла тому предателю.
— Благодарю за приглашение.
Позволив себе взять паузу после вопроса о том, что она «не одна», Маэль положила кошель на землю, подалась к тушке и легко вытянула небольшой нож из голенища. Обычный такой, универсальный и для кухни, и для охоты, и для горла. Зато надежный. Она неспешно подрезала мясо и вывернула сустав ножки, а после отступила от огня, возвращаясь на свое место. Она не приступила к еде — только смотрела прямо на собеседника. Маэлиг взвешивала дальнейшие слова.
— В любом ли… — она усмехнулась, вполголоса выражая сомнение. Вряд ли где-нибудь на юге или далеко на востоке эта карта имела бы вес. Разве что как растопочный материал, ну или карта сокровищ, конечно. Да и в Аслейве, как пить дать, скорее всего пока не больно-то вдавались в слухи о некоем бандитском городе и прочем. Не те, ох, не те масштабы. Маэлиг укусила ножку, сосредоточенно прожевала кусок и лишь потом заговорила в полный голос. — Мы ни с кем не сражаемся. Мы лишь хотим свободной и равной жизни для зверолюдов. Равной с людьми или… эльфами.
Она пожала плечами, будто говорила о чем-то простом, ясном и незначительном. Маэль осторожничала, не торопясь отвечать прямо на поставленные вопросы. Обойти их кругом, дать полуответ — это была ее текущая стратегия. «Интересно, насколько он вообще заинтересован в подобном?», — Маэлиг наблюдала за мимикой мужчины очень внимательно, надеясь заметить что-то вроде понимания, сочувствия, участия. Она не думала, что за пределами Иэтвиля можно встретить убежденных эльфийских последователей, готовых пить воду их следов хозяев, но вдруг?.. Мать много злого и унизительного рассказывала в свое время. И про сородичей тоже.
— Зато ты, я так думаю, не работаешь ни на кого. И твой интерес исключительно в доходе?
Полувопросительная, чуть ироничная интонация. Опять же — провокация реакции. И — наблюдение.

Не такие уж плохие отношения. У людей. Маэлиг усмехнулась, беззлобно и несколько грустно: она достаточно помоталась по миру, чтобы уверится в том, что людям (да и многим другим) не нужен особенный повод, чтобы кого-то ненавидеть или унижать. За такой повод отлично сходит расовое различие или даже какое-то условное отличие человека от человека. Наверное, в плане расы к расе, люди не имели ничего против зверолюдов, но, на ее скромный взгляд полукровки,  отношении людей было много снисхождения, пренебрежения, гордыни. Хотя, право слово, даже среди ее разбойников в Аденоре были люди. Хорошие, внимательные, с добром относящиеся к полукровкам и зверолюдам И, как оказалось, среди ее же людей были такие зверолюды, которые были готовы продать своих же. Так ли уж раса влияет на характер?.. слишком шаткая, философская тема. Маэль мотнула головой, отгоняя ее. Когда-нибудь потом она непременно обдумает ее снова, но не сейчас.
- Если ты так считаешь, то тебе повезло больше, чем мне, - «Или же дело в разнице проведенных среди людей лет», - но вслух этого Маэль не сказала. Сколько было этому оборотню? Уж всяко меньше, чем ей. – Тем путем, который нам доступен на текущий момент.
Она тоже продолжила есть, устанавливая шаткую паузу и размышляя. Разбой? Нет, они не только разбойничали. Да и не считала Маэлиг разбой таким уж предосудительным путем обогащения. Хотя червячок сомнения куснул сердце: а ну как они обрекут кого-то на смерть, отобрав последнее? Она мотнула головой, отгоняя подобные мысли. Омлет не приготовить, не разбив яиц. И ты либо считаешь врагов врагами, либо они уничтожат тебя, протянувшего руку в дружеском жесте.
- Не думаю, что ты будешь отрицать, что эльфы относятся к нам пренебрежительно. Как к вещам, - Маэль с хрустом отгрызла хрящевую головку сустава и раскусила трубчатую кость, добираясь до мозга. Еще Амлаут учил ее есть все, что можно съесть. И это был один самых важных уроков. – Понимаю, что среди любой из рас есть плохие и хорошие существа, но, знаешь, если хочешь чего-то добиться, кого-то за собой вести – стоит иметь направление движения и фигуру врага.
Маэль уже угадывала в собеседнике того, кто более оптимистично смотрел на мир, а потому не рискнула бы сказать ему что-нибудь в духе: «В эльфа надо сначала выстрелить, а потом уже с ним разговаривать. И, если он еще в состоянии разговаривать, отправить стрелявшего практиковаться в стрельбе». В конце концов, те же эльфы по незваным гостям вполне могли выстрелить без разговоров.

Эльфы живут дольше людей и зверолюдов — это верно. Маэль кивнула в такт словам собеседника, но потом мотнула головой, словно бы не соглашаясь. С ее точки зрения продолжительность жизни никак не могла считаться преимуществом, способным поднять одну расу над другой. Напротив! Чем дольше ты живешь, тем больше твой опыт и сила (не в физическом значении, конечно, но в ментальном) и, соответственно, тем больше ответственность перед миром. Маэлиг мыслила категориями добра и зла, в которых добром было равенство угнетающих и угнетенных, и не суть важно — понимают ли угнетающие, что угнетают.
— У нас с тобой есть одно важное отличие от животных. Мы можем говорить на понятном всем языке и мыслим так же, как эльфы, с поправкой на опыт. И хороший хозяин оттого друг, что думает о своей шавке. Иначе однажды, когда цепи не станет, его шавка перегрызет ему горло.
Маэлиг вздохнула. Она была старше почти всех своих сторонников и оттого хорошо понимала, чувствовала ответственность опыта и возраста. Да во имя всех богов, под ее рукой был Соболь, к взрослению которого она приложила руку и прапрадеда которого знала. Кажется только два “пра”. Маэль смотрела на звериную морду Соболя и видела его маленького, едва опушенного шерстью лет эдак… тридцать назад. Она иногда терялась в годах. Тогда, наверное, она могла бы видеть в нем питомца, по этой самой логике собеседника, разве нет? Но Маэль слушала Соболя, прислушивалась к его знаниям и опыту и видела в нем друга.
— Мы? Что-то мне подсказывает, что ты так не считаешь. Откровенно говоря, ты сам больше похож на зверя, — Маэль усмехнулась, вертя в руках огрызки кости и пристально глядя в глаза мужчине. — А я слишком хорошо знаю, что любая подзаборная шавка в ряде вопросов даст фору разумным людям да эльфам, чтобы не прислушиваться к ее лаю.
Она не шелохнулась, когда он полез в сумку, но несколько напряглась. Впрочем, маловероятно, что он будет так долго и явно доставать оружие. Когда же показался рулон карты, Маэлиг с одной стороны выдохнула, с другой — собралась еще больше, внутренне готовясь едва ли не зубами выдирать ценность из чужих рук. Среди имен, зашифрованных там, было и имя Соболя, и его приметы. И Маэль могла поклясться перед всеми богами, что готова была подохнуть как безродная шавка, но защитить секрет близких.

Что ж, каждый имеет право на свое мнение. И этот конкретный зверолюд заслуживал уважение хотя бы потому, что остался верен себе, своему назначению, даже будучи за пределами Иэтвиля. Явно не по своей воле причем. Маэль не могла знать, чем его бывшие господа заслужили подобную преданность, но сам факт ее наличия полукровку в какой-то степени завораживал. К ней под руку приходили те, кто настрадался от эльфов, людей, мира в целом, и они часто были сломлены, искали перемен и лучшей жизни. А тут – отвергнутый, но верный. Забавно. Непривычно. Не укладывалось в голове.
Карта вспыхнула, ярко и быстро. Маэлиг внутренне возликовала, но ее все больше пожирала причудливая смесь усталости, непонимания, интереса и памяти о недавнем предательстве. Все это переплеталось, рождая странные реакции. Глаза ее влажно блеснули, и Маэль быстро тряхнула головой и сглотнула, отгоняя облегчение. Не время: ее собеседник уже принял угрожающую позу и недвусмысленно давал понять: «А теперь – убирайся». Она решительно поднялась, выпрямляясь во весь свой малый рост. Хвост ударил из стороны в сторону в некотором напряжении.
- Я угрожаю порядкам. Их могут устанавливать эльфы или люди – вот это уже не столь важно, - Маэль кинула на землю обещанный кошель. Она привыкла держать данное слово, тем более что оно было дано сородичу. И разница взглядов не могла повлиять на ее к нему уважение и общее отношение. Они одной крови, хотя бы отчасти. – Если однажды тебе понадобится помощь соплеменника, ты знаешь – где меня искать.
Маэлиг несколько неосмотрительно намекнула на свое местонахождение. Впрочем, она хотела зачем-то верить, что эта информация не будет обращена во зло. Скорее всего, она хотела найти опровержение случившемуся предательству, убедиться, что кровь и доверие еще что-то значат в этом мире.
- Легкой дороги.
И полукровка быстрым скачком бросилась в тень деревьев, в узкий просвет между кустов, удирая разом и от такого непонятного мировоззрения, и от своего любопытства, и от возникшего ощущения собственной неприкаянности. Ее размышления неслись вперед против воли, и Маэль посетило предположение о том, что ее близкие друзья, быть может, видели в ней кого-то вроде хозяина… Такая мысль раздирала самое сердце. И что, возможно, предали даже не собственно ее, атаманшу Безымянных, а идею хозяина и питомца. Просто потому что.