[indent] Мухи. Жужжат так громко, что постепенно их жужжание превращается в звук, отдалённо похожий на скрип расстроенной лютни. Лютня. Да, именно так сухопутные звали ту деревяшку со звонкими волосинками. Челюсть не понимал, почему именно сейчас, сидя на берегу погибающего озера, он вспомнил об этой чёртовой деревяшке.
[indent] Последний камень лёг на небольшой холм из таких же поросших тиной булыжников. Челюсть сел на голую землю, припав спиной к дереву. Снова уставился на некогда синюю, а нынче - болотно-серую пузырящуюся гладь. Его маленькие глаза смотрели на тела ворон, рыб, ундин, которые постепенно обретали единство. Обращались в мёртвый зловонный суп.
[indent] Люди говорят, что ему должно грустно. Люди говорят, что потерять дом почти также плохо, как потерять жизнь.
[indent] Но сейчас он чувствовал лишь усталость. Растерянность? Раздражение, жгучее чувство неправильности произошедшего. Всё, что он сейчас видел перед собой, казалось чуждым, пришедшим совершенно с другой стороны мира, порождённым Изнанкой.
[indent] Конечно же, в своих размышлениях Челюсть не прибегал к столь сложным определениям. Да и позволить себе долго размышлять он не мог - не хотел, чтобы тот недуг, что убил его женщину, настиг и его самого.
[indent] А ещё он не хотел, чтобы его женщина стала кормом для ворон. Почему не хотел - Челюсть не мог толком объяснить даже самому себе - но дело сделал и завалил тело ундины в канаве камнями. На зло птицам. На зло мухам. Никто не увидит, как плоть Ке превращается в кости и слизь. Никто не найдёт её следы. И, наконец, никто не узнает, что произошло. 
[indent] Челюсть поднялся на ноги, оперевшись на верное копьё из бука. Стальной наконечник его опасно сверкнул в тусклом мерцании рассвета. Талисман, дарующий ему конечности, едва заметно гудел напротив неровно бьющегося сердца. Одежды из шкур зверей, которые он оставил пол-года назад, думая, что ему более никогда не понадобится выходить дальше окрестностей этого озера, увы, пригодились вновь. И в них он действительно был похож на плод порочной любви лешего с гадюкой. Сам Челюсть, впрочем, этого не особо осознавал, считая, что он более чем человекоподобен.
[indent] С пасти сорвалось сизое облако пара. День обещал быть прохладным, но ясным.
[indent] Где-то вдали тревожно закаркало вороньё. Рыболюд споро обернулся, щуря глаза в туманную даль. Пригнувшись, он тихо, ловко перешагивая с кочки на кочку, направился в сторону возмутителя спокойствия. Если то будет демон - он будет знать, где его враг, и избегать его. Если это будет кто-то из безжаберных... его проблемы.
[indent] Когда Челюсти наконец-то удалось увидеть белокурую голову, склонившуюся у пня, он остановился и затаился возле дуба-сухостоя. Серо-бурая шкура, отдающая заметной зеленцой, позволила Челюсти почти слиться с окружением. Почти.
[indent] Он некоторое время наблюдал издалека за самкой, как предполагалось, человека - бледной, светловолосой, молодой. Худой - мяса с неё надолго не хватит. Да и, если она рискует собирать что-то в этой округе, не факт, что она уже не стала жертвой Недуга.
[indent] Ведьма? Колдунья?
[indent] Рыболюд недовольно поскрипел зубами - за жизнь и в частности странствия любви у него к магии не прибавилось ни на каплю. Но атаковать её сейчас было как-то... недальновидно?
[indent] Удивишись собственному словарному запасу, Челюсть почесал затылок. И почти специально наступил на хрустящую ветку, чтобы привлечь внимание. Попытался изобразить прокашливание, но вышло скорее глухое рычание.