В ночное время было слишком тяжело читать при свете масляной свечи, однако лежащий на кровати юноша был с радостью готов терпеть это неудобство. Тишина в обветшалом здании прерывалась лишь порывами ветра. Не было слышно привычного уже детского гама и суровых окриков отца настоятеля. Только ветер и тихий шелест пергамента потрепанной книги под худыми пальцами. Впрочем, возможно она была бы не столь потрепанной если бы ее не приходилось перечитывать годами, да еще и делится с остальной ребятней. Это был слишком скромный и отдаленный от больших городов приют и даже те три книги, что в нем находились уже были подобны сокровищу. И хранился этот бесценный клад, как правило, у постели одного очень больного мальчика.
     Почти всю жизнь что он помнил Кей был привязан к кровати — неизвестный недуг делал его тело немощным и готовым в любой момент погибнуть. Причем ни целебные зелья, ни целители никак не могли погасить даже банальную боль, что периодически на него накатывала. Это больше походило на какое-то проклятие невероятной мощи, но в том то и дело что никаких признаков магии заметить никому так и не удалось. Словно бы само тело просто отказывалось существовать и жило лишь на упрямстве своего хозяина.
     Те редкие прогулки, что происходили, когда ему хватило сил подняться, остались тусклыми лучиками света в его существовании. Благодаря ним он знал, как выглядит приют, немного видел ближайшие окрестности и на этом все. Весь остальной мир был скрыт от его взора толстой звериной кожей, закрывающей оконный проем от морозных ветров севера Вайрона. Однако у него еще оставались описания жизни за стенами родной кельи из книги легенд, церковного писания и детского сборника сказок. Благодаря им и рассказам окружающим его людей можно было представлять, как выглядит то до чего глазами не получалось дотянутся.
      Особенно в этом помогал местный рыцарь аристократ, на чьи пожертвования и содержался приют. Он периодически приходил в него сам: принести деньги, пищу, проверить как обстояли дела. Это был действительно добрый человек, что много путешествовал и в свои короткие визиты часто делился с детишками историями свой жизни. Кей всегда старался в такие дни пересилить свой недуг и слушать эти рассказы вместе с остальными. Хотя это и не всегда получалось самостоятельно — его тело было слишком слабо даже для минимальных нагрузок и пройтись из своего дальнего закоулка в центральный зал становилось сродни подвигу. Поэтому, чаще всего, его переносил отец настоятель и укладывал на скамейку у самого камина.
      То же происходило при любых других важных посетителях, что, впрочем, практически никогда не забредали в эти места. Почти что единственный подобный человек на памяти мальчика был никто иной как Алексий Клавдиус. Неизвестно что он забыл в тех глухих краях. Видимо это было не что-то слишком важное, ибо у него нашлось время несколько дней пробыть в компании местных сирот.  За исключением одного, что к тому периоду уже неделю в бреду катался по кровати. От того и не мог послушать что скажет наставник инквизиторов. Он в общем то его даже и увидеть не мог, однако вид этого больного ребенка видимо тронул сердце мужчины. Так как когда приступ прошел Кею рассказали, что на совершеннолетие его заберут в один из храмов на должность библиотекаря. Так, благодаря невероятному стечению обстоятельств, у него появился хоть какой-то ориентир на будущее.
      Если раньше мальчик лишь делал вид что все хорошо, чтобы другие дети лишний раз не беспокоились - то теперь он стал на самом деле чаще улыбаться искренне. Хотя наладить действительно дружеские отношения с кем-либо так и не вышло. Вернее, он мог припустить что другие обитатели приюта вполне способны считать его своим ценным товарищем — все же Кей всегда старался быть веселым и непринужденным. Когда нужно поддерживал остальных, не любил спорить... Но из-за своей ограниченности ему все равно казалось, что он для них лишний. Всего лишь обуза с которой нянчатся чтобы казаться хорошими людьми, больше даже для самих себя чем для окружающих. Ему оставалось лишь поддерживать эту игру что нарисовало его воображение. Социальные чувства быстро истощились, оставив лишь пустоту, которую он заполнял вниманием к своей персоне. От того и всеми силами старался его привлечь, будучи “хорошим парнем”.
      Хотя было и исключение. В приюте был кто-то кого Кей даже ни разу в жизни не видел. Какая-то девочка, приходящая по ночам и стоящая за дверью. Судя по голосу характер у нее был довольно холодный, но она была добра: рассказывала дневные события, что происходили в приюте, иногда приносила не пойми откуда добытое печенье. Мальчик даже имени ее не знал — вела себя как настоящий призрак, но она стала его единственным настоящим товарищем. По большей части потому что он и из-за ее холодного отношения разговаривал с ней без привычного притворства. Становясь в такие минуты довольно циничным и эгоистичным человеком.
        Так Кей и жил в ожидании совершеннолетия, дабы занять скромный пост в каком-то укромном церковном хранилище книг вместе с тем надеясь, что болезнь не заберет его жизнь до этого момента. Пока все резко не изменилось.

Шел снег, когда на приют было совершено нападение. К этому дню, до обитателей приюта доходили слухи от путников про группу странных людей, обосновавшихся в лесах к югу от их обители. Однако, что путники что отец-настоятель особого значения этому сборищу не придали. Судя по описанию - вся их странность заключалась лишь в том, что они не особо подпускали к себе чужаков и зачем-то покупали у проезжих торговцев большее количество муки. Что в принципе не казалось ничем особо опасным на первый взгляд.
     Аристократ, что покровительствовал их приюту, посчитал примерно так же. Он как раз возвращался домой с какого-то длинного путешествия, ведя за собой целый экипаж прислуги. На сей раз, помимо благотворительности, он кое-что нес домой своему сыну, но что именно местной ребятне не показывал. Говорил лишь что “нечто ценное” и это было трудно достать. Сам Кей слышал эту историю мельком от пробежавших мимо него младших. Подойти к рыцарю и послушать что тот сам расскажет он не мог так как его болезнь обострилась. Не настолько, чтобы кусать подушку от боли или валятся в бессознательном состоянии, но достаточно чтобы сильно устать. Поэтому он вновь лениво перелистывал наизусть выученную книгу медленно склоняясь ко сну.
      Глаза Кей открыл уже под крики и шум рушащегося здания. Что-то происходило внутри и судя по всему что-то крайне нехорошее. То, что несколько других сирот прибежали к нему в комнату и сейчас тормошили парня, пытаясь его разбудить лишь подтверждало догадки. Правда понять в поднявшемся шуме что они говорили было трудновато, особенно под тяжестью нового приступа. Юноше оставалось лишь не мешать, и ребятня воспользовалась этим — его подняли и поволокли прочь по коридорам. Весьма походило на то, что его пытаются спасти от чего-то, хотя чего именно не пришлось долго гадать.
     Проходя мимо главной залы — той самой где обычно все собирались чтобы послушать истории, парень вдруг ощутил, что поддерживающие его руки исчезли. После чего, как ни странно, удар головой об дощатый паркет в кои-то веки благоприятно повлиял на чье-то сознание. Поскольку дымка спала с глаз Кея и он сумел увидеть как прямо перед ним сражался рыцарь с какой-то крайне уродливой тварью. Это происходило почти что в нескольких шагах — так что парень даже мог разглядеть как края разорванного бока чудовища плавно сходились, быстро исцеляя рану. Второе что бросалось в поле зрения — это огромная лужа крови, растекающаяся под самим Кеем. Но стоило ему было подумать, что это его собственная, как взгляд зацепился за все еще держащие его рубашку руки. Руки, переходящие в туловище лишенное головы.
     Сложить дважды два оказалось несложно. Что-то со стороны сражающихся пронеслось на высоте голов, пробегающих мимо них сирот. Тех, кто нес больного товарища скосило на месте, тогда как он оказался вне радиуса угрозы. Проясняющееся сознание оказалось, как нельзя кстати — слезы еще не успели потечь с глаз, как парень пополз по направлению выхода из приюта. Скорее всего это был всплеск адреналина, так как пришел в себя он уже плача в каком-то темном углу. Предшествующие до этого события стерлись из памяти напрочь. Даже не было понятно полз ли он все время или все же смог в какой-то момент подняться. Все что он помнил это страх и неожиданную боль от потери товарищей, которых считал ненастоящими. Выходило, что вопреки собственным мыслям что-то все же привязывало его к этим людям.
    Еще чувствовался холод. Во время накала событий как-то забылось что шел снег, да и к тому же небо виднелось лишь через крохотную щель в потолке. И ту скрытую промерзшими корнями. Судя по всему, ему довелось заползти в какую-то узкую пещеру и скорее всего здесь ему и предстояло закончить свое существования, ибо сил выползти уже не было. Да и желания тоже. Вой демона, а это чудовище было именно им, явно намекал на то что тот оставался где-то рядом. Видимо у демонологов, в южном лесу что-то пошло не по плану, а поплатится за это пришлось ближайшим соседям. Хотя с тем же успехом они могли с самого начала подобрать место с достаточным количеством живых существ для прикормки. Для того чтобы узнать точнее стоило наведаться на юг и…
    Терзавший тело страх начал постепенно отступать, перед ледяным спокойствием. Даже холод вновь отступил, но уже не из-за стресса, а потому что стал просто безразличным для угасающего сознания. Разум еще пытался что-то анализировать и скакать от мысли к мысли, чтобы не исчезнуть окончательно, хотя в целом парню уже было понятно к чему все идет. Немного грустно, пускай не так уж и страшно - все же он прожил гораздо дольше чем ожидал. Больше было жаль гибели других ребятишек. Все же они пытались спасти того, кто их даже не считал по-настоящему товарищами, годами заботились и до этого. Теперь же все усилия станут напрасными из-за нелепой случайности. Мечты о лучшей жизни в храмовой библиотеке, желания стать таким же как все, без загадочного недуга, пожирающего тело изнутри. Мысли становились все реже и тише пока не достигли последнего слова, порожденного разумом на самом краю гибели: “Неправильно”.
    Обычное слово, не лучше и не хуже остальных, однако оно показалось удивительно громким и четким в воцарившемся мраке. Единственной оставшейся искрой, за которую зацепилось сознание, когда все остальное уже исчезло. Крохотная слабая, посреди непроглядной ледяной тьмы. Однако даже самого слабого проблеска света было достаточно чтобы она не смогла победить окончательно. Одно слово родило следующее - “Почему?”, затем еще еще и еще. Застывшие было мысли возобновили ход и потекли все быстрее и быстрее, разгораясь в мраке подобно пожару. Кей просто не мог позволить всей своей предыдущей жизни стать напрасной. Это было абсолютно неправильно, нельзя было вот так просто смирится и ждать смерти. Сдатся это означало сделать нечто что перечеркнуло бы все те усилия и боль что были ранее. Наоборот, нужно двигаться дальше, становится все сильнее, чтобы не допустить вновь ни одного момента слабости. Любой ценой не позволить своей искре погаснуть. Требовалось сделать ее бушующим пожаром, звездой что не исчезнет никогда.   
     В тот момент искорка вспыхнула подобно солнцу. Обжигающее тепло невероятной боли заменило могильный холод и сознание отключилось. Последнее что увидел Кей были отблески двух ярких точек на стене, исходящие из его светящихся глаз.

Очнулся парень столь же внезапно, как и потерял сознание. Впрочем, даже этот короткий для него миг беспамятства здорово его напугал. Показалось, что несмотря на все усилия воли искра все же потухла и он погиб. Однако, эти мысли быстро сошли на нет — вряд ли там куда уходят души есть боль, тогда как его материальное тело четко давало о себе знать путем ноющих мелких порезов и ссадин. Хотя в этих ощущениях сходу ощущалась некая неправильность.  Когда всю жизнь страдаешь от болезни то привыкаешь к ее незримому присутствию и в какой-то момент начинаешь ощущать, как часть себя. Теперь же Кей ощутил потерю этой части, так же ясно, как если бы ему отрубили руку.
   Несмотря на весь пережитый недавно стресс юноша не чувствовал себя плохо, как и пристало бы любому нормальному человеку. Наоборот — тело было непривычно легким и не требовало привычных усилий для того чтобы поднять голову или опираться на руки. Исчезли любые признаки того что преследовало его долгие годы и это было по-настоящему пьянящее чувство. Настолько что даже не сразу удалось заметить нечто чего раньше не было. Где-то там в глубине его естества ощущалась крохотная искорка, плывущая во мраке. Она была самую малость больше чем он ее запомнил, точно подросла за то время пока бывший калека был без сознания. Однако чувствовалась достаточно чтобы чтобы не возникало подозрений что ему кажется. Тем более что он едва ли не физически ощущал, как из этой искорки по телу растекается нечто неосязаемое.
    Взгляд на руку принес еще одно открытие: не смотря на темноту той норы куда ему довелось забится, бледная кожа виднелась удивительно ясно. Даже яснее чем при солнечном свете и более того - под ней виднелось как нечто прозрачное, подобно едва заметному ручейку воды, растекается в пределах тела. При этом глаза Кея светились тусклыми золотыми огоньками. Хотя стоило ему несколько раз удивленно моргнуть, как это наваждение исчезло, и они обратно приятный зеленый окрас. Тот самый что и был у его зрачков с самого рождения.
    Проблем с тем чтобы выбраться из расщелины наружу не возникло. Ни физических, так как лишенное болезни тело с непривычки казалось чуть ли не воплощением силы, пускай на деле и оставаясь весьма чахлым. Ни ментальных — возникший было страх того что там снаружи его поджидает голодный демон был почти мгновенно подавлен силой воли. Возникшая на грани смерти решимость в желании становится все сильнее, объединилась с гордостью от того ему удалось в таком состоянии побороть свой недуг. В связи с чем юноша банально не мог позволить себе боятся. Это было очень близко к тому чтобы пасть духом и сдатся чего не будет от слова “никогда”. Вполне хватило и одного раза, когда он подступил к этой грани.
    Тем более что, как вскоре выяснилось, демон угрозы более не представлял. Тварь рычала и тянулась когтями к новой жертве, однако завалы от рухнувшего на нее здания не позволяли более ничего сделать. Ночное сражение между рыцарем и ней закончилось взаимным уничтожением. Мертвый воин лежал напротив своего противника, само чудовище оказалось в ловушке. Всех остальных обитателей приюта видно не было, так что сказать сколько из них погибло и удалось ли кому выжить вообще было невозможно. Разве что по кровавым пятнам и оторванным частям тел что виднелись то тут, то там, но Кею что-то совершенно не хотелось все это разглядывать. Лишь в уголке глаз возникла одинокая слезинка, что тут же была стерта рукавом — точно он боялся, что кто-то заметит.
     Вместо этого парень слегка натянуто улыбнулся и подошел к рыцарю. Рукоять сломанного посередине лезвия клинка удобно ложилась в ладонь. Зелены глаза немного поразглядывали некогда грозное оружие и рука лениво взмахнула им имитируя единственную атаку аристократа, что удалось успеть подсмотреть в бою. Взмахнула и с непривычки клинок выскользнул из пальцев, сходу отлетев на добрые пяток метров в сторону. Пришлось подойти, подобрать заново и угрожающе на него посмотреть, будто пытаясь запугать безмолвную железяку. Процесс запугивания не удался и при новом взмахе рукоять опять покинула ладонь, на сей раз оказавшись ближе к монстру. 
    Юноша чуть прищурился, проведя линию от нее к морде чудища и вздохнув, отвернулся. Оставлять чудище в живых не было ни малейшего желания, однако приближаться к нему, пока у того оставалась свободна рука было слишком опасно. Тем более с телом не способным нормально меч в ладони удержать и не обладая никакими навыками для его использования. Похоже, на внезапно пробудившиеся воинские таланты расчитывать было глупо. Оставалось только проигнорировать монстра, после чего Кей слегка побродил перед руинами главного входа в приют, пока не нашел то что искал — сломанный сундук. То самое сокровище, что предположительно вез уже мертвый аристократ своему сыну. На проверку, оно оказалось не таким уж удивительным артефактом. Никаких бьющихся каменных сердец, мечей, рассекающих горы или волшебных белок. Всего лишь изысканные белые одеяния с вкраплениями золотых нитей, что ныне были абсолютно изорваны в бесполезные лохмотья. И несколько мешочков золота. Скорее всего тех самых что должны были пойти на благотворительность приюту и видимо достанутся в итоге только его последнему представителю.
  И тем не менее, не смотря на неудачу натянутая улыбка сменилась на вполне себе искреннюю. Кей вытянул руку ладонью перед собой, глядя на лежащую на ней серьгу с инкрустированным драгоценным камнем. Под украшением мягко стекалась незримая сила, исходящая из самой глубины его естества, вновь приковывая к себе взгляд тускло засветившихся золотом глаз.
    “Занятно. Это то что возникло из моих желаний? Неугасающая тяга стать сильнее… звучит весьма горделиво, не под стать жалкому калеке из забытого приюта. Значить я просто узурпирую себе право так называться и стану достойным его”
   Прибывшим через несколько дней на место событий храмовникам достались лишь разрушенные обломки, скулящий под завалами низший демон и никаких следов выживших. Все скрыл снег.

Кей крайне общительный и весьма харизматичный собеседник - большую часть времени он ведет себя крайне непринужденно и расслабленно. Буквально-таки излучает вокруг себя дружелюбие и миролюбивость. Подобно большому ребенку любит веселится и дурачится, подтрунивая и над окружающими, и над самим собой и не особо любит ощущать на себе агрессию окружающих. Что в комплексе создает немного ошибочное впечатление милого и абсолютно безобидного парня. Такие обычно сходу завязывают знакомство и стают настоящей душой компании.
   Хотя, изначально, все это было скорее въевшейся в характер маской, чем истинной личностью. До нападения демона он был крайне циничен и недоверчив к окружающим, считая, что большая часть того что они по отношению к нему делают не искренне. Некая плата за его дружелюбие и потакание собственному желанию казаться лучше, чем они есть на самом деле. В связи с чем он делал примерно то же самое, излучая вокруг себя как можно больше положительных эмоций, чтобы пользоваться чужой добротой. Весьма эгоистичный образ мышления, что, впрочем, пошатнулся после того как его по сути спасли от смерти под завалами те друзья которых он считал ненастоящими.
    После этого мир перестал восприниматься в темно серых тонах и Кей начал все больше показывать наружу свой эгоизм, тем самым как бы предупреждая окружающих что он не настолько хорошая личность как может показаться на первый взгляд. Хотя и делает он это больше в шуточном виде с изрядной долей самоиронии.  При этом от былого цинизма остались лишь осколки, все еще мешающие сходу доверять людям, но он все равно старается заставить себя видеть в них лучшее.
  При этом очень плохо чувствует эмоции, как свои, так и чужие, так как полноценным общением с окружающим миром был обделен с самого рождения. Поэтому  эмпатии взяться было неоткуда, но чтение правильных книг и воспитание отца-настоятеля, позволили ему не ощущая на прямую понимать их чисто логически. То есть он знает, что такое хорошо, что такое плохо, как себя могут чувствовать те или иные люди и примерные причины почему. Однако не интуитивно, а четко проводя логические цепочки в пределах, заранее заложенных самим собою же рамках. В связи с чем, с легкостью может ошибаться и в особенности это верно по определению к самому себе. Понять что он ощущает сам в определенный момент для него сродни подвигу.
  Основной же чертой исходя из жизни полной борьбы и того что произошло после нападения демона стала чудовищная по любым меркам сила воли. Кей сознательно взрастил ее в гордость, тем самым почти что, отдавая самому себе неоспоримые приказы: нет права отступить, нет права боятся… Появившись в пограничном состоянии между жизнью и смертью это стало железным стержнем, на котором зиждется его новая сущность. Состоящая из единственного тезиса, что двигает все остальные желания: “Стать сильнее и не угаснуть никогда”. Сам страх и неуверенность никуда не делись, однако даже при их четком осознании он способен заставлять себя делать то что считает верным. И именно такая вот воля, основанная на горделивости, не позволяет ни на шаг отступится от главной цели. Кей будет сражаться за свое желание до победного конца, пока в нем остается хоть малейшая искра жизни.

Глаза зеркало души - знаменитая пословица ибо всегда несла в себе долю правды. Исходивший от них во время пробуждения тусклый свет был ничем иным как внутренним сиянием искры. Благодаря ним Кей стал способен видеть мир иначе - не как тусклый и привычный, а с переплетениями магических энергий. Причем, вне зависимости от освещения, это зрение было способно различать мельчайшие детали происходящего перед ним. Еще до того как сформируется магия ему видно окрас и линии энергии текущие к ней от ее источника. При этом сами его глаза начинают мягко светится золотом.

Кей проявляет инстинктивное понимание магии и всех связанных с ней процессов. Даже будучи больным, он всегда проявлял хорошую смекалку и высокий уровень интеллекта. Получив же доступ к магической силе и возможность ее буквально увидеть, юноша стал удивительно быстро вникать в суть происходящих в данной сфере вещей. Самостоятельно понимать как все работает и предполагать к чему эта работа может привести. Если обособить то это все можно свести просто к тому что он крайне талантлив во всем что касается сферы магического искусства.

Одет в немного грубую, но изящную дорожную одежду аристократа, найденную среди руин. Есть несколько мешков золота и инкрустированная драгоценным камнем серьга.