Отчаяние – демон, пришедший с той стороны . Он всегда появляется оттуда, откуда его никто не ждет.
Его цель – сломить волю человека, сломать его, заставить усомниться в самом себе, в своих силах, в своей душе.
С помощью отчаяния вы можете потерять смысл жизни, бросить свою любовь, предать друзей, забыть семью...
В отчаянье человек может стать слишком слабым, чтобы идти дальше, и слишком упрямым, чтобы просто признать свою несостоятельность.
Отчаяние – это тот инструмент, которым управляет демон.
Так заплутав в Хестур, он довольно продолжительное время прожил среди нищих, бездомных и попрошаек, но не запятнал себя алчностью и нечистыми помыслами.
Однажды, когда до Хестура оставалось не более двенадцати километров, он нашел на обочине дороги сверток, в котором лежал завернутый в одеяло младенец.
Малыш плакал.
Когда путник дотронулся до него, он перестал плакать, открыл глаза и уставился на незнакомца.
Путник взял ребенка на руки — ребенок был замерзшим и голодным.
Он согрел его своим телом и отнес к себе домой, где накормил, завернул в одеяло и уложил в постель.
По непонятным для самого Отчаяния причинам его всегда непреодолимо тянуло не только в города полные безнадеги и уныния, но и далеко на юг, в страны солнца, где всегда царит лето, а погода стоит жаркая и сухая.
Ему хотелось в какой-нибудь большой город, где много людей, где есть какие-то развлечения и возможность узнать наконец-то о том, кто он такой и как здесь оказался.
Может быть, именно по этой причине его всегда так тянуло жить в больших городах, и он никогда не возвращался к себе на родину.
Наверное, поэтому он так сильно привязался к Нью-Йорку.
Тафад встречал приветливо и жарко, как и его добродушные, на первый взгляд, шумные и суетливые жители. Вот только что-то смущало в этом гостеприимстве.
Вроде всё хорошо, но что-то не так.
И, конечно, на это были свои причины, о которых он ничего не знал.
Его не слишком волновало такое отношение со стороны Тафада, так как его уже давно не было в живых.
А он только радовался, что всё наконец-то успокоилось, и он может заниматься тем, чем он хочет.
Что же не давало ему покоя?
Это было невозможно объяснить, ведь он привык доверять своей интуиции, которая пока ещё, к сожалению, молчала.
Изображая не то личную охрану, не то жреца, демон и сам не до конца понимал, во что умудрился нечаянно вляпаться, влезши в чужой дом ради наживы. Но вот уже второй день, как он стоит перед воротами дома лорда Гаэр-аша, а в его сознании крутились слова хозяина: «Ты сам во все это влез, так не жалуйся».
– Вот так-то лучше, – сказал он себе и толкнул калитку.
Постучал.
Ему не открыли сразу, только после второго стука, когда он уже начал всерьез подумывать, что попал не в ту дверь и, возможно, зря влез в чужую жизнь?
Возвращаться после практически сорока лет жизни под палящим солнцем в спокойные и щедрые на дожди просторы Эльмонта, ему было очень странно и непривычно, он чувствовал себя пришельцем из другого, незнакомого ему мира.
С ним были все его книги и почти вся его жизнь.
Но именно этого - полной отдачи, слияния с тем, во что веришь, и полного подчинения этой вере он был лишен.
Он пытался быть одновременно всем для всех, стараясь стать всем, но оставался только собой.
В этом было что-то пугающее: как будто он предал самого себя, как будто не остался самим собой.
Ему пришлось вернуться. Пришлось найти некогда брошенных людей, бывших его семьей, вернуть на место утраченных друзей. Пришлось вернуть любовь... и к кому? К этой женщине, которая только что, как последнюю радость, растоптала его сердце?! К женщине с душой, искалеченной им же самим! Она была, несомненно, права: он дал ей все, что мог дать, — любовь, заботу, преданность. Но чего он не мог ей дать и никогда не сможет дать, так это тепла, которое было так необходимо в его доме, в его душе. Она говорила, что любит его, но любила ли она его на самом деле? Он не знал.
Тогда демон понял последнюю истину этого странного мира. Все, что он знал, оказалось лишь миражом, ложным видением.
Он ничего не понял о сущности и цели своего существования, и, пожалуй, уже не мог бы дать определение своему "я".
Он был просто демоном.
И не существовало места, где его душа могла бы обрести покой.
"О, Господи, неужели я и впрямь создан, чтобы в конце концов стать такой тварью?
Быть может, для того меня и создавали..." — подумал он.
В этот момент он ощутил себя таким жалким, каким никогда не чувствовал себя прежде.
