[indent] Словно изумруд  блистает на землях Янтаря прекрасный Иэтвиль. Полный волшебства и красоты, он полонит умы многих созданий,  населяющих этот чудесный мир. Эльфы, дети Лливелина, заботятся и защищают волшебное королевство от посягательства лиха, как истинные хранители и верные дети леса, подаренного им в дар великими богами. В память о даре, аэльдари сотворили много чудес, демонстрируя невероятное мастерство в своем искусстве созидания, дополняя к итак прекрасному больше изысканности, больше тонкостей, как ювелирный мастер обрабатывает драгоценный камень.

[indent] Ветвь Мирт’элоссэ - вечно верная и преданная вечно цветущему лесу ветвь. Эльфы дома никогда не забывают о том, что для них сделал Иэтвиль, что для них сделал Лливелин. В память о своём долге, аэльдари по празднествам приносят дары и хвалу богам и крепят связи между Ветвями, как едиными в своих благих помыслах о лесном королевстве. И следуя традициям, Мирт’элоссэ пригласи на празднество дом Эррэсэа, чтобы продемонстрировать свою дружбу, лояльность Лливелину и свести в знакомстве своих старших детей, вероятных наследников, которые после продолжат дела своих отцов и матерей, не забывая о жизни в мире и взаимной гармонии.

— Вместе - нас ждёт процветание! Вместе - мы будем сильны! Славься о вечно цветущий Иэтвиль, славься о прекрасный Лливелин! — владыки говорили, и следующие за ними внимали их сладким, как вересковый мёд и твёрдым, как лунное серебро речам.

[indent] Празднество проводилось в вечернее время, так как здешние эльфы больше всего почитали звёзды - “elen” - и луну - isil -, в землях Ирсенила, к северо-востоку, где располагалась древняя обитель, дом-дворец и резиденция семейства Мирт’лоссэ. Он буквально сливался с многовековым высоким древом мэл’намор*, чьи листья переливались золотом на серебре под прямыми лучами солнца и серебром на золоте в полнолунье, что не могло не восхищать гостей, попадавших под сень древа ещё в ста шагах от дома. О дворце можно сказать многое: о его открытых и широких балконах-арках, белой, мраморной извилистой галереи, огибающие весь дворец от основания и тянувшиеся выше и выше, к кронам старого древа, но ещё больше чудес скрывалось внутри великолепного жилища Ветви. Однако, сам ритуал приподношения дара Лливелину должен был пройти чуть поодаль, на священной поляне с алтарём бога природы посерёдке. от которой вглубь старой чащи шла прямая и широкая тропа, украшенная цветами и плющом по окраинам. Поляну окружали эльфы. С одной стороны Ветвь Мирт’элоссэ, а с другой Эррэсэа. 

[indent] Несмотря на многочисленность эльфов, соблюдалась строгая тишина и только лёгкий и мелодичный звон арфы музыкантов наполнял мелодией поляну, заставляя нежные и чувственные сердца трепетать. Эльфы не были склонны к суете, как люди, не вели себя хаотично и соблюдали дисциплину, так как в их обществе преобладали традиции, да и сам дивный народ был склонен к порядку.

[indent] Поляну окружали эльфийские светильник, но не было в них огня, и свет был холодным, однако исходило от него лёгкое и приятное тепло. Повсюду летали светлячки, но были среди них и слишком яркие огни, да и были то не светлячки, а пикси, пришедшие посмотреть на чудное событие. Где-то, на старых камнях расположились небольшие человечки, не больше пальца ростом - семейства лилипутом, и ещё много дивных созданий прибыло подивиться.

[indent] Ветвь Мирт’элоссэ должны были начать празднество первым, как правители этой земли.
— Naur aet canale, celeb an mornuil es silnagil, Lindelfin. — тихо обратился Владыка к Линдэлу, мягко прикоснувшись к его правому плечу, тем самым желая удачи.
Линдэл кивнул брату. Он считался старшим сыном семейства с тех пор, как старший брат принял на себя бразды правления родом. Отношения между ними были тёплые и понимающие. Отец Линдэла - Руния - не понимал сердца сына, но только не нынешний Владыка.
— Elendel, mauya nin avánië… — уверенно ответил Линдэл, улыбнувшись и шагнув вперёд.
— Alámenë! — бросил Элендель, на прощание уходящему вперёд брату.

[indent] Линдэлу предстояло пересечь всю поляну и найти наследницу рода Эррэсэа - так гласила церемония. Эльф, как и его братья носил опоясанный эльфийский камзол, цвета серебра, обрамленный в причудливые лазурные узоры в форме листов или тоненькой лозы, к которой и крепились эти листья. Даже две единственные пуговки на воротнике изображали форму тёмно-зелёного лепестка. Длинные волосы Линдэла были заплетены в косу, однако это не помешало им частично выбраться из хитрого плетения, что, на самом то деле, не придало эльфу неряшливости, а скорее некий своеобразную изюменку.  В его руках покоился плетёный из листьев и веток белого дерева, украшенный маками венок.

[indent] Не сразу эльф нашёл наследницу рода Эррэсэа и никто не говорил ему о ней, как она выглядела, где находилась. В этом заключалась часть ритуала - отыскать наследницу рода. Трактовалось это интересной традицией Ветви Мирт’элоссэ — обретённое трудом ты ценишь больше всего.

[indent] Сердце эльфа волновалось, ведь такие праздники были для него не частым явлением, однако опыт воина и крепость духа от рождения не позволили робости охватить его разум, давая волю зорким глазам сделать своё дело.  Линдэл прошёл вдоль стройных, любопытствующих рядов аэльдари ещё добрые двадцать шагов, прежде, чем остановиться.

— Пускай звезда Лливелина всегда ярко светит над вами и вашей семьёй, о прекрасная дочь Ветви Эррэссэа. — Линдэл поклонился эльфийской деве и её родным, протянув ей белый венок и указав свободной рукой на тропу, что тянулась от алтаря вглубь лесной чащи.
— Мы должны идти по тропе Лливелина вместе и вознести ему наш дар... —  эльф одарил деву мягкой и нежной улыбкой. Его глаза сияли и были полны искренности, когда он аккуратно взял ладонь девушку в свою ладонь  и медленно повёл за собой.

[indent] Когда пара перешагнула границу поляны, эльфы семейств двинулись навстречу друг другу, чтобы обсудить ход праздника и вскоре проследовать на предстоящий пир в великий дом.

— Теперь, — начал Линдэл, когда он и его спутница ушли достаточно далеко от сородичей. — Мы можем говорить всё, что захотим. Традиции обязывают нас знать друг о друге, но не запрещают излагать свои истинные чувства. Я - Линдэл - старший сын своей семьи и оберегаю этот лес от всех, кто желает причинить ему боль. Таков мой долг…но не желание. — на миг на лице эльфа застыла печаль, но вскоре её сменила лёгкая улыбка и взгляд эльфа наполнился надеждой.
— А вы, медовый цветок под сенью многочисленных звёзд, что думаете? Расскажите о себе. — вопросительно взглянул эльф на спутницу. Его слова носили тёплые и нежные тона, немного приглушенные, вот-вот готовые перейти на шепот, будто он боялся кого-то спугнуть.

Отредактировано Линдэл (2021-04-12 03:37:40)

Танаэль. Так она назвалась. Стоило Танаэль представиться и, доселе глядящий вдаль уходящей тропы, Линдэл направил не неё полный любопытства ясно-синий взгляд, желая рассмотреть девушку лучше.  Ему сразу же приглянулись её глаза, имеющие практически такой же оттенок, что и у него. Черты лица были приятными и лёгкая бледность кожи лишь усиливало впечатление. И волосы… приятные, насыщено-медовые, отдающие золотинкой. Стоя не слишком близко, Линдэл всё же подметил, что от волос исходил приятный аромат, как ему казалось, лесных трав, возможно вереск, некоторых цветов или быть может эаренельская полынь.

Эльф не торопился отвечать, стараясь обдумать свои слова и не поощрять ненужную суетливость. В конце концов, это не просто эльфийский марш к месту приношения божественного дара, но и своеобразная прогулка от которой нужно получать удовольствие.
— Можно служить Иэтвилю по-разному. Но Вы тоже правы. — наконец нарушил он молчание, давая краткий ответ. Сказанного Танаэль было достаточно, чтобы понять её позицию в отношение леса. Линдэл не стремился в своём видении загрести всех эльфов в одну ладонь, тем не менее многие из Старшей расы были схожи во взглядах, которые выказывала молодая аэльдари. И он не винил никого, кто считал эльфов и Иэтвиль единственным райским уголком, вотчиной разума и справедливости, ведь в той или иной степени лес действительно таковым являлся, пускай даже тут, в тенях, таились свои опасности.

Как было уже сказано, вместо больших и ненужных слов, Линдэл предпочитал тихую прогулку, наслаждаясь окружающими его вещами. Он понимал, что его видение мира и жизни разительно отличается от других и кто-то легко мог бы принять его мысли, обличи он их в слова, за проявление слабости, трусости или глупости, но одного нельзя была отнять у эльфа - чувство такта и некоторую мудрость, которую он скопил за прожитые годы. Если придётся менять умы всем жителям Иэтвиля, это нужно делать осторожно, прибегая к своеобразным тонкостям, хитростям и уловкам. Например, если хочешь что-то доказать, то это лучше показать, нежели дать обещание словом, которому, до момента исполнения, грош цена. К сожалению, сейчас не представлялось никакой возможности даже объяснить, почему он не желает служить Иэтвилю так, как служит сейчас. Можно попытаться… можно сказать много слов и аргументов в их пользу, но всегда существует риск омрачить этот святой день возможным раздором. А что если она поймёт? Возможно. Всегда будет возможность выразиться, но сейчас не это было главным.

— Что вы думаете о Ирсениле? — поинтересовался Линдэл, совершая плавные, размеренные шаги. Постепенно тропа, по которой шли двое эльфов, выгивалась на северо-восток и постепенно прекращала принимать форму сплошной прямой, словно стараясь огибать каждый большой камень, деревце или куст.  Ступать на тропу было приятно. Она не имела кочек, углублений и всякой неожиданной кривизны - если впереди виднелся холм, то тропа перетекала на него постепенно, словно позволяя гуляющим привыкнуть к изменениям. К счастью, большая часть пути пролегала по лесной равнине.

— Бывали уже в гаванях? Мы зовём их “Лунными”, так как в свете звёзд гавани Ирсенила приобретают особый вид, а вдоль берега много светильников из “луносвета” - нанесённые на них символы способны светится серебром в свете луны или яркой звезды. — эльф состроил мечтательную мину, на миг отдавшись воспоминаниям. Он говорил неторопливо, делая длинные паузы между предложениями, словно желая, чтобы собеседница хорошо слышала и понимала его речи.

В шагах двадцати лес кончался и впереди растилалась большая, усеянная цветами и всяческими растениями поляна. Удивительно было то, что встречаемые на пути растения излучали свет, способный посрамить даже эльфийские светильники. На этой поляне было достаточно оживлённо, но её гости не были из числа эльфов, но являлись такими же равноправными жителями Иэтвиля.

— О, сколько гостей! — протянул Линдэл, улыбаясь, но не удивлённый тому, что на поляне несколько стаиров играют на свирелях и флейтах, окружённые заворожёнными дриадами и нимфами, даже несколько лепрехунов пробежало вдоль тропы, пытаясь догнать утащившую у них золотую монету пикси - без шансов. — В праздники так всегда. Они нас не боятся, хотя другие ветви нередко сторонятся. Благодаря нашим предкам, мы, как и они для нас теперь обычное дело. Дивные народцы. Быть может, если бы люди не были столь радикальны в своих поступках и желаниях, мы бы и с ними нашли общий язык. Какими вы видите людей?

Отредактировано Линдэл (2021-04-14 21:22:10)

Говорят, что только у людей настроение и поведение меняется также быстро, как осенний лист опадает на землю. Танаэль продемонстрировала, что говорящие - бредят, так как её спокойствие и осторожность постепенно уступали место искренности. Линдэл давно не видел среди аэльдари кого-нибудь столь быстро изменяющегося под всеобщим впечатлением от увиденного или услышанного, однако Танаэль  оказалась таковой и от этого эльфу было о чём подумать. Возможно ли, что она не так часто бывает в подобных местах, не гуляет свободным ветром по лесам и полянам? Не видела мира? Или же это просто молодость? Ну а впрочем и Линдэл не мог утверждать о том, что был свободен, беспристрастно и беспрестанно неся службу своему дому и Иэтвилю. Много ли свободы у того, чей меч роднёй направлен был на службу королевству? Свобода стала проглядываться небольшим тёплым лучиком солнца через мрачные плотные кроны леса лишь со смертью отца, но это не отменяло того, что эльф скорбил о его утрате.

Награждая Линдэла улыбкой, Танаэль наблюдала за творящейся на поляне процессией из представителей других рас - не часто такое увидишь, однако сегодняшний праздник открывает и позволяет многое. Любуясь царившей вокруг красотой, эльфийка искренне делилась своими мыслями, во всяком случае в его словах чувствовалась именно искренность, пускай брат и настораживал Линдэла о том, что даже в этом волшебном лесу есть свои тайны и не все из них хорошие.  Много ли лет минуло с тех пор, как эльфу довелось сразить и захватить участника культа Арх-Силь? К сожалению, кровавый фанатик покончил с собой до того, как удалось что-то выведать. Не часто доводилось Линдэлу сталкиваться с подобными отклонениями в лесу, ибо большая часть его службы проходила в границах Иэтвиля или за его пределами.

— Вам здесь нравится? — осторожно улыбнулся Линдэл, не торопясь открывать свои иные, более правильные стороны. Он так привык к тому, как медленно, лишенной суеты протекает его долгая жизнь, что сохранять некое постоянство в поведении на определённый миг для него стало привычным и естественным. Имея желание измениться также быстро, как это делала Танаэль, он наталкивался на едва заметную стену из привычек и навязанной ему родной Ветвью этикой.

  — Эарен`еле - чудесное место… — подытожил Линдэл, нахмурившись в лёгкой задумчивости и слегка наклоняя голову набок. —  Однако, лесное чудо привлекает слишком много глаз. Множество рук тянется к древу и в округе слишком много живых душ. Я действительно бывал, но несколько раз путь туда заканчивался для меня не всегда хорошо. — признался эльф, и не успел продолжить, как медовласка утянула его за собой, окончательно свихнувшись… в лучшую сторону. Это было столь неожиданно, что Линдэл даже охнул. В этот момент ему хотелось сказать что-то из разряда: “Ах бедные мои старые кости!”, однако он всё ещё был молод и пробудет таким по меньшей мере четыреста, а то и больше лет. Проблем Линдэла крылась в его закрепощенности, слегка застарелом, подвергнутом культурной стагнацией разуме, а молодая, юная эльфийская звездочка Танаэль просто взяла и послала к чёрту воздвигнутую эльфом стену спокойствия, словно пробивая её с ноги.

— Ох… — выдавил из себя Линдэл, когда Тана оттянула его за руку от привычного места маршрута. За несколько секунд девушка умудрилась нарушить массу культурных и этических норм, в том числе и те, которые требовал ритуал. Отругает её родня, если узнает? Может быть. Станет ли укорять Линдэл? Нет.  Линдэлу даже понравилось, что типичная, неторопливая процессия до алтаря наполнилась некоторым разнообразием, а правила нарушать ему не впервой, точнее, он делал это почти всегда и каждый раз получал нагоняй от брат. Должно быть, брат сейчас думал, что Линдэл вырос из тех времён, когда позволял себе свободное и вальяжное поведение - Элендель был прав… отчасти, но не полностью. Под давлением семьи и долга, Линдэл был вынужден прятать и сдерживать свою натуру смутьяна и бунтаря от сородичей, дабы не запятнать репутацию Ветви Мирт’элоссэ. — Укуси меня сатир, мы сошли со священной тропы! — удивлённо воскликнул эльф.

— С-с-сейчас у-у-укушу! — прозвучало со стороны и некий заикающейся, осмелевший от хмеля, сатир хвостатый укусил эльфа прямо за бедро. В следующий миг пьяного сатира оттащили несколько парнокопытных друзей и отругала пикси, оседлавшая плечо маленького, горбатого лесовика. Удивиться и этому Линдэл уже не успел, потирая место укусу - ощутил даже через одежду -, Танаэль уже запела звучную, спокойную и прекрасную мелодию. Творившейся недавно на поляне хаос заполчал.

— О как девчуля изливает соловьём! — тихо прохрипел зыбочник, сразу же получив в бок  от рядом сидящего лешего.

Мелодичный голосок Танаэль изливался сладострастным мёдом, вызывая трепет у всех, кто собрался поглазеть и послушать. Кто-то пытался тихо подпевать, кто-то станцевать, хотя как танцевать то под такое? А кто-то, из самых чувственных, даже разрыдался и лишь Линдэл растерялся и не знал наверняка, как ему на это отреагировать. Собравшись с мыслями, эльф просто слушал, стоя рядом и одарив девушку доброй улыбкой. Её музыка действовала на него подобно волшебству, очаровывала и отгоняла любое волнение и страх, вновь наполняя сердце эльфа храбростью и уверенностью. Воздвигнутый и навязанный манерой поведения культурный барьер был смят и разбит. Ещё больше эльфу захотелось взять в руки музыкальный инструмент и поддержать Танаэль в её пении, однако сейчас с этим неплохо справлялись и прочие лесные жители.

SawanoHiroyuki[nZk]:Uru - Binary Star

Когда пение стихло, на поляне некоторое время стояла полная тишина.
— Это было… чудесно. — признал Линдэл, подойдя ближе и взяв Танаэль за руки. — Но вы нарушили правила праздника. — на миг лицо эльфа наполнилось суровостью и строгостью, чтобы затем сразу же смениться заботливой и нежной улыбкой. — Но это пустяк! — бросил он утопающие в лёгком смешке слова. 

— В конце концов, праздник должен дарить радость и быть искренним, западать в душу, иначе...  — эльф на миг умолк, посмотрев в сторону тропы и недовольно хмыкнув .— Толку в этом празднике нет. Разве боги не хотят, чтобы мы были счастливы? — вопросительно взглянул на Танаэль Линдэл, уже утягиваю юную деву за собой.

— Эй! Поляна и жители лесные! — вскрикнул он, взмахнув рукой. — Хватить молчать! Веселимся во славу Лливелина, Нуави, Лаис, Кадфаэля!  Свирели вздымайте, в флейты дуйте, по струнам бейте! Громче, сильнее, веселее!

К общему достоинству лесных жителей, долго уговаривать их не было нужды. Поднялись деревянные кубки, полилось вино и вересковая медовуха, сатиры, пикси, лешие, чоморы, деревянники, дриады, зыбочники, зеленицы и многие другие духи и жители леса как принялись кружить и танцевать вокруг эльфов, как зазвучала музыка задорная и яркая - праздник продолжался. Линдэл уже не шёл, он перешёл на лёгкий бег утягивая к тянущемуся тонкой нитью вдоль оврага на краю поляну ручейку, который уходил дальше в лес, к волшебному пруду.

— Лучший дар Лливелину - это воспевать его в танце и музыке, Танаэль! — вынес свой вердикт аэльдари, ожидая в скором будущем от брата поджопника, парочки укоризненных слов и вздохов, а затем признания в братской любви и последующие объятия с тысячной просьбой больше так не делать.

— А-а-а в-в-вашу с-с-с-спутницу м-можно у-укусить, г-г-г-господин эльф?— Под играющую музыку вопросил тот самый сатир. Линдэл, закружив Танаэль в быстром танце, не долго думая, отвесил низкорослому сатиру оплеуху, отчего того перекосило, свалив на землю и, пару раз крутанувшись через спину по склону вниз, тот угодил мордой прямо в ручей и его копыта на миг взвысились вверх, словно сатир стоял на голове. По поляне прокатилась громкая волна смеха, а Линдэл всё также продолжал улыбаться, смеяться и кружить с Танаэль - кружить в свете бесконечного множества ярких и тусклых звёздочек. Это было прекрасно, волшебно. Словно в такт к танцу, перед эльфами раскрывались яркими белоснежными бутонами ночные цветы - симбельлунари* -, окатив поляну и округу светом серебра и лёгкой голубизны. Ко всему этому чуду прибавились и другие цвета из красного, зелёного и даже местами фиолетового - лес цвёл и делился красками даже в вечернее и ночное время.

— Пойдём на Мирт'Элин - это неподалёку! — эльф указал в сторону, куда тянулся ручеёк, пробивающийся  через небольшие кустарники, огибая поляну по дуге и пересекая тропу, уходя дальше на юг.  — Мы так зовём окружённый цветущей вишней "ниэсильберили"* ручей.

-------------------------------------------------

1. - Симбельлунари - цветок, что днём вбирает в себя солнечный свет, а ночью распускается, цветёт и освещает округу ярким холодным светом из серебра и голубизны.

2. - Ниэсильберили - разновидность эльфийской вишни, а эльфийской потому, что цветёт почти только в Иэтвиле. Считается священным деревом и увидеть его где-то за пределами королевства эльфов означает, что скорее всего тому месту, где оно растёт возможно покровительствуют лесные боги, а может быть и сам Лливелин. Всего существует две разновидности данной вишни - Ниэсильберили нэзур и Ниэсильберили л'нкви. Отличаются тем, что у ниэсильберили нэзур разновидности лепестки имеют лёгкий фиолетовый оттенок, иногда цвета малины, но самые старые деревья почти всегда носят листву цвета красной смородины.  Лепестки ниэсильберили л'нкви носит оттенки от яркой бирюзы до ангельско-голубого.