Величественный Аргост, словно бы расправил свои белесые каменные плечи на фоне холмов Зеленогорья. Здесь, как и во многих подобных городах, жизнь текла до самого позднего и темного часа. Днем широкие улицы наполняли люди: торговцы, уличные музыканты и танцоры; помимо низших слоев, многочисленные каменные дороги удосуживались поступи знатных особ, рыцарей, дипломатов и многочисленных храмовников. Народ здесь отличался особой религиозностью, которую темному эльфу, что был лишен какой-либо милости возвышенных созданий, понять было сложно. У Андалин было достаточно времени что бы уделить его наблюдению за человеческой расой, их стремление к надежде поражало своей бессмысленностью и слепой самоотверженностью. От того величественные храмы обросли огромным количеством реликвий, которые, вроде как, должны были избавлять от присутствия демонов. И за одной из таких вещиц Андалин прибыла в, можно сказать, религиозную столицу Эльмонта. Вечером, уже простой люд, стекался в разнообразные питейные заведения, где все эти различия слоев, населяющих город, размывались, ровно, как и границы между ними.

Темные эльфы - редкие гости поверхности, привлекающие к себе внимание, стоит только продемонстрировать свой истинный цвет кожи. Андалин не пряталась, как многие её сородичи, умелой маскировкой избегая проявление излишнего любопытства, которое, как не старались люди, нельзя было скрыть за маской дежурной вежливости. Эльфийка была только рада вниманию, но не купалась в его лучах, а вела себя сдержанно, делая вид, что ей все равно. Было так обычно, до первого грубого слова шепотом у нее за спиной. Благо, пока никто не брался за оскорбления недавней жительницы подземелья. Чем больше людей её запомнят тем лучше, лицо - главный атрибут удачного торговца на поверхности. И Андалин было чем заинтересовать местный, духовно преисполненный люд. К счастью, любителей сомнительного удовольствия среди глубоко верующих людей было найти проще, чем на улицах того же, вечно праздного, Тальтауна.

За привычным гулом вечерней таверны торговать было проще всего. Просторное помещение заполняло множество голосов, стук пивных кружек и пение барда, что повествовал очередную легенду, которая была прекрасна известна всем, кроме темной эльфийки. Однако, вслушиваться в слова было некогда. Между ней и мужчиной с густой рыжей бородой, аккурат на середине стола, лежал небольшой бутылёк, размером с большой палец того, кто нависал над, сидячей на стуле торговкой, отбрасывая на неё длинную тень. Красные глаза эльфийки искрой блеснули в образовавшемся полу-мраке, когда человек, с грохотом, положил свою пятерню на товар, заставляя пару паршивых монет, позвякивая, подпрыгнуть. Благо, подобная сцена обошлась без повышенного внимания со стороны других постояльцев этого запойного места. Будь заведение чуть меньше в размерах и менее популярным, то вмешательства в этот небольшой конфликт было бы не избежать.

Провожая взглядом рыжебородого, Андалин берет с ровной поверхности стола те жалкие гроши, что человек предложил как плату за наркотик. Брови медленно сползают к переносице в тот момент, когда эльфийка замечает, что покупатель не уходит из таверны, а перемещается в противоположный от неё угол. Подавляя негатив тихим, но глубоким выдохом, девушка встает из-за своего места и уходит к стойке, за которой каждый желающий мог попросить плеснуть себе чего-то горячительного за скромную плату. Наверное, это было распоряжением судьбы, раз количество медяков в её ладони советовало стоимости пары кружек пива. Быстро избавляясь от постыдной оплаты, передавая её в руку женщины крепкого телосложения по ту сторону стойки, Андалин получает взамен кружку пива. Это хмельное пойло было самым популярным среди людей, и не без основательно: легкое в приготовлении и мягкое в употреблении. В подобных заведениях всегда действовало одно святое правило: уходишь со столика - теряешь место. Так произошло и в этот раз. Стоило эльфийке получив выпивку, бросить взгляд на свое прежнее место, как она убеждается в том, что прежний столик, за котором она сидела, был уже кем то занят.

Бард сменил репертуар, переходя от баллад, посвященных героическим битвам, к более легким композициям о любви. Время было позднее, солнце давно скрывшееся за горизонтом, передало своей сестре луне честь слушать ночные песнопения опьяневшего народа, что подвывал в такт музыке, что рождалась на кончиках пальцев музыканта, занявшего место в самом центре зала. Сделав глоток хмельного напитка из увесистой деревянной пивной кружки, Андалин прошлась мимо нескольких столиков и, в конце концов, усаживает за один из них, тужа, где было свободно место. Краем глаза она видела, как за ней наблюдает, сидящая рядом, фигура, но эльфийка не придает этому внимание. После того, как она ставит кружку на стол, из подсумка на поясе, она достает склянку с порошковым содержимым. Высыпая себе один легким движением совсем немного на тыльную стороны ладони, Андалин рывком подносит ту к носу, делая глубокий вдох. Она держит глаза закрытыми несколько секунд, пока наркотик будоражит сознание.

Удивительно, какой эффект могли вызывать правильно смешанные растения, приправленные умелой алхимией. Люди, которые были основной категорией покупателей в этих краях, не могли прочувствовать и половины того спектра, что были доступны Андалин в эту самую секунду. В темноте, что окружила её, стоило того прикрыть глаза, возникали разнообразные образы. Она чувствовала как кровь в венах бурлит, наполняется силой, сейчас эльфийка, как ей казалось, была способна остановить поток кровообращения каждого в этом помещении, убив их всех из-за мимолетной мысли и внезапного искреннего желания. Все окружающие были ей омерзительны: вонючие отродья поверхности, лишенные манер обладатели жалких медяков. Андалин хотелось наблюдать за их саморазрушением, что приносило то самое содержимое небольших мешочков и баночек, которыми она так щедро торговала. Отпустила бы эльфийка того человека так просто, если бы при этом её не утешала мысль о скорой кончине рыжебородого? Само собой, он закончит, как и остальные, и ему повезет, если сможет добраться до своего дома, а не упадет лицом вниз в какой-то подворотне.

Голос с противоположной части стола, немного искаженный наркотиком, заставляет её лениво разлепить глаза. Мутным взглядом Андалин выцепляет фигуру перед собой и губы её растягиваются в странной, отдающей холодом, улыбке. Этот оттенок кожи незнакомца был ей знаком на столько, что сложно сдержать гипертрофированных эмоций. В любой другой момент, завидев своего сородича, девушка поспешила бы уйти, за ней и её братом наверняка велась охота как за беглецами. Хотя, был, конечно вариант, что Первая Матерь махнула на них рукой, давая тем идти своим путем, но за пределами её владений, где эти оба уже успели нанести достаточно ощутимый ущерб. Но Андалин предпочитала перестраховываться, однако, сейчас она не думает даже сдвигаться с места. Самоуверенность, наполняющая её до краёв, на самом деле делала эльфийку уязвимее, чем когда-либо. Кроваво-красные зрачки блуждали по лицу сородича, словно ощупывая каждый сантиметр знакомой темноты. Она пыталась вспомнить его лицо, но не находит в своей памяти ответы. В конце концов, она находит свое отражение в синеве чужих глаз, в которой Андалин решает задержаться.

- За какую провинность тебя изгнали из Тзари? - Эльфийка приходит к выводу о возможном изгнании, так как это было абсолютным большинством причин, по которым тёмные в принципе появлялись на поверхности. Смотря на лицо сородича, она понимает, что тот пользовался бы популярностью среди особей противоположного пола и мог кататься в реалиях подземного матриархата словно сыр в масле, используя все возможные механизмы в свою пользу. Девушка, за многовековую службу Матери точно видела подобных юношей в покоях Цариц. Как же так получилось, что столь миловидное существо оказалось на поверхности - было интересным вопросом, на который Андалин внезапно хотелось знать ответ. Возможно, стал неугодным, надоел или имел храбрость отказать в чем-то. Однако, все это оставалось лишь пьяными догадками.

Широкая улыбка эльфа напротив не вызывала доверие, Андалин никогда не видела что бы её сородичи источали подобные эмоции. Но она не делает каких-либо замечаний вслух, лишь взгляд её становиться ещё более внимательным, изучающим. Вопрос со стороны новообразовавшегося собеседника заставляет девушку выдержать пару секунд молчания лишь для того что бы подобрать слова, и сформулировать мысль. Она часто использовала людей, эльфов и звероподобных созданий в своих личных интересах и почему бы не поступить подобным образом и в этот раз? Слегка щурясь, Андалин умело прячет важную информацию в гуле вокруг, по сути, пользуясь чужими голосами словно плотной завесой.

- Никогда не приходилось воровать что-то из Всеобщей церкви? - Тот огонёк азарта, что блеснул в глазах эльфийки при ответном вопросе не сулил ничего хорошего, однако, таким способом ей удалось намекнуть о своей цели визита в Аргост, при этом не солгав. Губы растягиваются в игривой усмешке, синева чужих глаз затягивала, побуждала её к тем мыслям, что отвлекали от главной причины её нахождения здесь. Отвлекаясь на кружку пива перед собой, Андалин хватает пальцами ручку и подносит ощутимо весомый сосуд к губам, делая глоток. Алкоголь смешивается с наркотиком, расслабляя девушку еще больше, побуждает её быть еще более смелой в словах. Если бы это был посланник Матери - между ними бы уже завязалась драка, но на это нет и намека, поэтому эльфийка решает заинтересовать сородича что бы в итоге привлечь её к своему замыслу как соучастника.

- Люди поговаривают, что в одном из здешних храмов храниться интересный артефакт, не позволяющий демонам ступать на эту землю, - Андалин прерывается на пару секунд что бы сделать еще один глоток из кружки, прежде чем отставить её обратно на ровную поверхность стола, - но меня интересует не он, а нечто другое. - Демонстративно поворачивая голову в сторону одного из столов, за которым располагалась шумная компания, среди которой выделялся один молодой паренек в церковных одеяниях. Можно было сделать вывод о том, что он - один из тех безалаберных последователей священных учений, которому некуда было больше податься. Девушка указывает на него взглядом, а после выуживает, из небольшого кармана на своем бедре, ключ на тонкой коричневой веревочке.

- Это откроет несколько интересных дверей, не желаешь составить мне компанию? - Переводя взгляд обратно на темного эльфа, Андалин какое-то время ловко крутит небольшой предмет в пальцах, после чего позволяет тому чуть ли не раствориться в воздухе, исчезнув, скрывая его от чужих глаз не применяя магии, а пользуясь лишь ловкостью своих рук. Конечно, она ожидала, что юноша ответит отрицательно, ведь здесь, на поверхности, не каждый решиться идти в святую обитель с целью совершить кражу. Здесь всем почему-то было дело до праведного гнева, которым, морально ослабевшие, боги уже вряд ли могли кого-то в серьез покарать.