Лезвие клинка, падая вниз, врезается в камни, которыми вымощена узкая лесная тропа — ломает их с характерным грохотом, выворачивает, перемешивает с сырой землей, поднимая в верх облака пыли. Рагна недовольно хмурится, смотря по сторонам — наблюдая, как вокруг него сгущается темная туча из толпящейся нежити, призванной безумным некромантом, который трусливо прячется где-то там, за костьми и едва не отваливающимися кусками давно отмершей кожи.

Его ходячие мертвецы не пугают, как и оружие в их руках — Рагна вертит головой, прикидывая количество и оценивая собственные шансы, и приходит к выводу, что это будет относительно не сложно, но только в том случае, если не затягивать драку. Рагна все еще в хорошей физической форме, и способен эффективно размахивать огромным мечом, в то время как другие не могут даже оторвать его от земли, но он прекрасно помнит, что не наделен ни сверхчеловеческими способностями, ни какой бы то ни было магией, а у человеческого организма есть свойство испытывать физическое истощение. Рагне прекрасно знакомо значение слова "усталость" — когда тело наливается свинцом, движения замедляются, и руки, сжимающие меч, теряют былую силу.
Рагна хорошо знает, каково это — биться так, чтобы после драки едва ли быть способным устоять на ногах. Доводить себя до такого состояния каждый раз — неприятно; а если бой даже не окончен — еще и опасно. Он попробовал — больше не хочет. Жаль только, что зачастую без этого никак.
Впрочем, цену собственной жизни он знает, и голову здесь складывать не собирается. А вот чужую голову в землю втоптать — это да. За этим он сюда и пришел.

Рука прячется в подсумке, чтобы достать оттуда небольшую пороховую бомбу, фитиль которой Рагна поджигает, чиркнув по наплечной пластине, после чего отправляет прямо в скопище воскрешенных воинов. За долгие столетия их в этом лесу полегло немало, другое дело, хватит ли некроманту сил, чтобы поднять их всех. Рагна гадать не берется — для себя решает, что не стоит испытывать судьбу, с которой и так в контрах, и добраться до него необходимо как можно быстрее.

Когда маленький снаряд теряется под десятками ног, Рагна отсчитывает три секунды и выставляет перед собой меч, потому что когда разорвавшийся снаряд отрывает кусок из передних рядов небольшой армии, в его сторону сторону полетели полуразложившееся ошметки. Времени, впрочем не теряет — практически сразу с мечом наперевес врывается в толпу нежити и одним взмахом меча, ломающим хрупкие кости и как масло входящим в дряхлую мертвую плоть, сносит добрый десяток мертвецов, прорубая себе дорогу к тому, с чьей смертью битва будет окончена. Однако прежде чем клинок обрушился на голову некроманта и разрубил его пополам, откуда-то слева в бочину Рагны прилетел мощный удар двуручной палицы, отправивший его на землю. Улучив пару секунд на оценку собственного состояния, он пробует подняться — думать о возможных переломах не хочет, потому что боль в ребрах еще не значит, что они сломаны. Боль вообще, нахрен, ничего не значит — не в тот момент, когда абсолютно обычный человек выходит на бой против смерти.

«Давайте, сучары, это был разогревочный бросок».

Боковое зрение ловит движение где-то справа, и он замечает между деревьями копну ярких рыжих волос. Возможные сообщники некроманта могут усложнить задачу, но Рагна готов биться против кого угодно, и против скольки угодно. Рагне слишком, слишком сильно хочется жить.

Сначала он подумал, что ему таки показалось. Если Рагна кое-что и понимал в том, какие обязанности связывают калландорскую стражу, и телохранителя в частности, то мог сделать вывод, что последние денно и нощно должны находиться рядом со своими господами, не позволяя себе отойти от них ни на шаг.
В том, что это та самая женщина-телохранитель калландорской герцогини сомнений не возникало. Конечно, единственное, что сейчас выдавало ее Рагне — волосы, отливающие ярким красным даже в вязкой темноте ночного леса, однако он был готов поспорить с кем угодно и на что угодно, что это действительно она. Тем более, он знает, кто она такая, и на что может быть способна — знает ведь, с кем поговорить, и кому заплатить, чтобы выпытать все самое интересное. И так получилось, что кое-какой интерес представляла и она — во всяком случае, для обычного крестьянина, спускающего последние деньги с мужиками в таверне, уж точно.

Прямой угрозы от нее Рагна не чувствует, но предпочитает лишний раз не обманываться — слишком уж хорошо знает цену любой, даже самой мимолетной, потере бдительности, когда стоит только моргнуть, а кто-то уже порывается всадить тебе перо под ребра. Когда стоит только на секунду отвлечься, и вероятность того, что это станет главной и последней ошибкой в твоей жизни сильно повышается. Рагна не раз и не два видел, как люди в считанные секунды в самый неожиданный для этого момент из надежных союзников превращались в злейших врагов — один раз ошибся сам, да и на чужих ошибках поучиться довелось, поэтому подобный опыт повторять не хочет. Так вышло, что Рагна вмиг растерял веру во все человеческое, поэтому и предпочитает в одиночку и биться, и путешествовать, и дневать-ночевать. У него едва ли есть люди, которым он может довериться — стоит ли говорить о хоть каком-то доверии человеку (да и человеку ли вообще? какова вероятность, что в Калландоре не практикуют демонопоклонство?), которого он видит впервые?
Тем не менее, союзников — даже временных и целиком и полностью вынужденных — выбирать не приходится. Лишь бы под ногами не путалась, и дала нормально сделать то, зачем он сюда пришел, а дальше он и с ней разберется, если понадобится.

Он поднимается, оперевшись на меч — озлобленно рычит, когда каждое движение отдается в ребрах тупой болью, но на ней внимание старается не заострять. Все еще стоит на ногах, все еще способен сжимать в руках оружие — все еще может драться. А остальное, в общем-то, неважно. Возможно, это даже хорошо — теперь он по-настоящему зол, а злоба, как он усвоил на своем примере, придает сил.

Уже давным-давно свыкшийся с собственным одиночеством и нашедший в нем комфорт, Рагна не считает нужным говорить — вместо этого снова прет напролом и горизонтальными взмахами прорубает себе путь вперед, разрубая пополам по несколько мертвецов за раз. За женщиной по имени Асгард Шей не следит, но держит в голове, что она поблизости — понимает, что если она достаточно умна и расторопна, то последует за ним. Не настаивает, конечно, и даже не надеется, но вопрос о том, зачем тогда она вообще влезла всплывет на поверхность. Разумеется, когда это все закончится.