Весь день Иггр провела как на иголках.

Более того — она была откровенно зла, отчего всё предательски валилось из рук, а она сама то и дело металась по поместью, напоминая себе раненного зверя. Слуги предусмотрительно разошлись по своим углам с самого утра, так что Иггр осталась одна в своей беспомощной ярости, которая почти осязаемо клокотала в груди и не давала дышать.

Напряжение витало в воздухе, и ей никак не удавалось от него избавиться, ни сжигая ненавистное письмо в камине, ни перепрятывая то, что незваный гость не должен был увидеть даже при всём желании. Получалось из рук вон плохо. В какой-то момент она явно переусердствовала, и небольшая склянка с кровью растеклась по лестнице тёмным пятном.

Иггр, конечно, смела все осколки и ради приличия немного оттёрла дубовую поверхность, но радушия ей это нисколько не прибавило. В конце концов, она просто сдалась и устало свернулась в кресле, наказав на всякий случай приготовить подобие ужина и, чем Сэт не шутит, натопить баню. В их поместье редко случалось принимать гостей, и в глубине души она до последнего надеялась, что эта беда всё же обойдёт её стороной — мало ли что может случиться в дороге?
А ей, как дочери охотника, все прелести жизни на севере были слишком хорошо знакомы.

Она даже задремала, представляя, как на неведомого Бьярки в пути набрасываются дикие звери. Подобные мысли грели сердце и душу похлеще пламени костра, вот только понежиться всласть ей было не суждено: всё было испорчено, когда со скрипом двери в полумрак залы ворвался вечерний свет, а вместе с ним — и ожидаемые дурные вести.

— Едет, — прошелестел кто-то за спиной, и Иггр страдальчески закрыла лицо рукой, прежде чем соскользнуть с уютного кресла. Меньше всего ей хотелось сейчас покидать привычную темноту, однако положение накладывало определённые обязательства, и она покорно выскользнула на улицу, набросив на плечи меховую накидку.

Замерев на секунду, она уверенным шагом направилась к воротам, которые уже открывали несколько слуг. Гостя она стала поджидать снаружи, нисколько не смущаясь холода и только щурясь на солнце, окрашивавшего кипенно-белые волосы в золотые оттенки. Своих людей Иггр уже отпустила, поэтому осталась у ворот в гордом одиночестве.

Она сильная. Она справится.

Надо признать, Иггр рассчитывала на куда более... степенное знакомство.

Во всяком случае, она явно не рассчитывала на то, что её окатят снегом, а затем по-свойски стряхнут белые хлопья с её плеч. Холода она не почувствовала, а вот удивление — очень даже: спешившийся Бьярки загораживал ей солнце и больше напоминал гору, так что в какой-то момент Иггр просто растерялась и позволила сграбастать себя как котёнка.

— Иггренвильд, ваша милость, — кивнула она, когда прошла первая оторопь. Собственная безропотность пугала, и Иггр пообещала себе, что подобная слабость больше не повторится. Смотреть в глаза Бьярки она пока избегала, вместо этого разглядывая оленя. Девушкам же положено любоваться красивыми животными, верно? Её саму, правда, подспудно занимали куда более приземленные и практичные вещи — снятие скальпа, например, или вот...

Олень, словно почувствовав её мысли, повёл носом, встрепенулся и привстал на дыбы, издавая приглушенный рёв, а финальным аккордом стал перезвон золотых украшений. Иггр досадливо отвернулась, виновато взглянув на Бьярки, и немного отошла в сторону, решив лишний раз не искушать не в меру трепетное животное. Ей хотелось самой проводить рогатого гостя в стойло, тем самым выказав своё почтение гостю, но вместо этого пришлось негромко окликнуть слуг, которые с немого позволения хозяина увели разом притихшего оленя в конюшню.

Иггр посторонилась, пропуская барона следом.

— Отец на охоте, — наконец признала она, теребя пальцами застежку на накидке. Остальные слова неловким комком застряли в горле, и вряд ли было бы хорошей идей их произносить. Йонн извиняется? Не знает, когда будет и вернётся ли вообще? Возможно, им всем было бы лучше, поверни сейчас барон назад, но они все слишком хорошо знали, что такую дорогу не проделывают просто так, а север Вайрона даже в мае не подходил для праздных вечерних прогулок.

— Если повезёт, вернётся с рассветом, — большего Иггр обещать не могла, лишь змеёй проскользнула вперёд и повела гостя за собой вглубь поместья. Двигалась она быстро, вот только со своим ростом ей приходилось делать много больше шагов, чтобы соответствовать размашистой поступи Бьярки.
Не раздавил бы, и то ладно.

В передней части двора не было ничего особенного, и Иггр шла, не оглядываясь, зато на дверь посмотрела с некоторой опаской — было очевидно, что рослому гостю придётся пригнуться, чтобы попасть в дом. Ещё один извиняющийся взгляд, и она шагнула в спасительный полумрак залы, где по давней традиции горели не только лишь все свечи. Часть слуг уже спешно накрывала огромный обеденный стол (учитывая нелюдимость отца, Иггр порой саму интересовало его происхождение) и отвлеклась, лишь чтобы нестройно отвесить вошедшему подобающий поклон.

— Получается, добро пожаловать? — меховая накидка одним ловким движением соскользнула с плеч, оставив Иггр в привычной белоснежной рубашке и охотничьих штанах. Наверно, стоило бы приодеться и выбрать что-то из тех платьев, которые предназначались для вечеров у Карнштейнов, но она задумалась об этом слишком поздно. — Ужин почти готов. Баня, если хотите, тоже. Могу зажечь свечи, если вам будет недоставать света.

Интересно, что он подумал? Что у Йонна не хватало денег даже на свечи?

Иггр только вздохнула и выжидательно посмотрела на Бьярки.

Честно? Иггр внутри просто похолодела, услышав о сроках.

К медленно закипающей ледяной ярости примешивалась и почти детская обида на отца, неспособного развлекать своих гостей самостоятельно. Нет, она сама никогда не считала себя недостаточно взрослой, но уйти на охоту, сплавив своего же боевого товарища на пятнадцатилетнюю дочь, которая только-только начала выходить из комнаты днём...

О некоторых вещах лучше было не думать.

— Вы не старый, — согласилась Иггр, чьи мысли сейчас уже почти полностью занимала подготовка к ужину. Пришлось даже поторопить слуг, некоторые из которых заметно отвлеклись на представление Бьярки, шумно вздохнув и едва ли не открыв рот в замешательстве. Рагфир милосердный... Всё выглядело так, будто следующие несколько дней будут ещё долго являться к ней в кошмарах, если отец всё же не соизволит вернуться домой пораньше.

— Простите их, ваша милость. Мы редко принимаем гостей.

Она даже не лукавила: на её памяти в поместье приезжали только Карнштейны, и с ними всё было совсем по-другому.

— Я слышала, что Скрамир был не самой худшей тварью из тех, с кем вам довелось столкнуться в ту охоту, — смиренно ответила Иггр, ненадолго подходя к охотничьим трофеям, а затем с материнским изяществом усаживаясь за стол. По всему выходило, что Бьярки надлежало сесть во главе, а она сама села бы на почтительном расстоянии.

Иггр хотела сказать что-то ещё, но слуги безмолвными тенями начали вносить ужин, и она похолодела ещё раз, заметив, что на стол по традиции и ничтоже сумняшеся принесли едва тронутое огнём мясо с большим количеством крови.
Почему-то захотелось завыть, а лучше — с каким-нибудь криком разбить графин о стену.

— Вкусы Йонна... достаточно специфичны, — голос звучал без особого воодушевления. Хмурого взгляда, впрочем, хватило, чтобы на стол принесли нечто более подобающее ситуации: мясное рагу, свежий хлеб с козьим сыром, вяленым мясом и солониной, а также орехи с медом. Из напитков — вино, брага и скир вместе с чистой ключевой водой.

Чего-то отчаянно не хватало.