Это довольно молодая особь, не маленький ребенок, но и не взрослый мужчина – скорее подросток, пока еще не достигший полного совершеннолетия, однако располагающийся где-то относительно неподалёку от этого первого, и самого незначительного порога в зрелость. Ростом приблизительно в 175 сантиметров, для своего возраста и вида – рослый и в принципе, вполне широкоплечий, он создает впечатление персоны физически развитой. Не на уровне профессионального воина, проводящего годы в тренировках, и способного согнуть подкову одной рукой, но и каким-нибудь тщедушным дистрофичным книжником или монастырским служкой - его уж точно назвать язык не повернётся. 

Поджарый и подтянутый, с небольшим, но весьма заметным мышечным каркасом, он отдалённо напоминает охотничью гончую – собаку не слишком сильную, но ловкую и очень выносливую, готовую к большим нагрузкам и испытаниям. Ну или, не собаку, а того же ловкого и выносливого дикого кота, что было бы в качестве доступной аналогии, вероятно, еще более уместным.  Физиономией не вычурно красив, но по-своему, очень симпатичен, и немного  смазлив. Тонкие и изящные черты лица, лишенные излишней грубости, и в силу юного возраста – лишённые так же налёта мужественности, в виде привычных для многих мужей недельной щетины, бороды и усов, делают его не то, что б женственным, но – очень утончённым и каким-то даже, слегка возвышенным. Всё это дополняется миндалевидными глазами цвета янтаря, и средней толщины, но весьма правильной формы, надбровными дугами.

Наверное, он из тех зверолюдов-оборотней, которые в своей антропоморфной форме, больше напоминают эльфов, нежели людей. В самом деле – если бы не крупные кошачьи уши на голове, покрытые мехом, и не хвост, предательски болтающийся сзади, а так же не звериные коготки на руках - Теру вполне мог бы сойти за нормального молодого эльфа, во всяком случае, в полумраке или издалека. Вот только, волосы… тёмные, да еще и с едва заметным лиловым отливом – редко встречаются  у остроухих, чаще выступая атрибутом внешнего вида именно зверолюдов, имеющих куда более расплывчатые критерии внешности. Так юноша выглядел до того, как преодолел черту посмертия.

А, что же сейчас? Сейчас – всё тот же рослый, для своего возраста и вида паренёк, с относительно развитой мускулатурой, но – с побледневшей от повсеместного оттока крови, и словно «высохшей» кожей, облепившей лицо и тело подобно тонкой мокрой бумаге – плотно, и так сильно, что местами начали просвечиваться кости, которые ранее были не видны. Кое-где эта «бумажная кожа» вообще прохудилась, вследствие чего на теле образовались небольшие «язвы» - отнюдь не кровоточащие, и «впадины» - зияющие дыры, где плоть прогнила фактически до основания скелета. Это ни что иное, как неотъемлемая дань минимальной доле разложения, которой не может избежать ни один труп, за исключением совсем уж свежих. Лицо осунулось, скулы немного заострились, губы стали тоньше, а глаза сделались более блеклыми, будто затянутыми полупрозрачными бельмами.  Один глаз, к тому же, почему-то, сильно отличался по цвету от другого, и был уже не янтарным, а зелёным. Почему – это большая загадка для самого Теру, но кое-кто конечно, об этом в курсе. И только ушки и хвост почти не изменились, визуально они всё те же, что и раньше.

Что касается одежды, то она скромна, сильно не притягивает взгляд, особо не стесняет движений, но прочна и надежна. В числе основного гардероба - короткая куртка из тонкой выдубленной кожи, в какую может облачаться легкая пехота или стрелки во время войны, высокие кожаные же ботинки на твердой подошве аккуратно окованной железом, и серые штаны из крепкой ткани. Поверх – длинный плащ, сам по себе, очевидно, используемый некоторыми путешественниками от ветра и дождя, имеется на плаще и глубокий капюшон – от лишних любопытных глаз, и всё от того же дождя.

Характер – основа всякой личности. Он формируется на базе первородного естества всякого создания, помноженного на его личный жизненный опыт, и те многочисленные выводы, к которым оно приходило во время пребывания в тех или иных ситуациях. Но, каким должен быть характер существа, естество которого было искажено и обезображено практически до неузнаваемости, а память, в том числе, основные воспоминания о себе – больше напоминают град разрозненных и плохо различимых осколков, нежели что-то действительно целостное, способное дать верное представление о чем бы то ни было? 

Теру явственно осознаёт только то, что в настоящее время, не является живым. Возможно, когда-то он был жив, когда-то у него была семья, были друзья и знакомые, и он сам был окружен совсем другими реалиями, но сейчас, по не вполне ясным для него причинам – бедолага представляет из себя настоящий оживший труп, сохранивший, к счастью, какой-никакой, но – разум и рассудок. Способность мыслить и анализировать.

Что, впрочем, совсем не помогло ему окончательно утвердиться в отношении себя хоть в чём-то, помимо того, что он разумная нежить. И волею судеб владеет рядом кое-каких полезных навыков.  В остальном же - в  голове парня целый ворох коротких, обрывистых воспоминаний, и такое ощущение – ни одного по-настоящему реального среди них. Бывает, что схватишься за одно, первое попавшееся - и вот он, во всей красе, медленно идёт по залам какого-то богатого особняка, облачённый в дорогие одежды, в сопровождении слуг и охранников, а вокруг полумрак и свечи. Что бы это могло значить? Он – в прошлом аристократ, сын богатого и влиятельного отца?  Схватишься за другое – и вот уже солёный воздух, грязные речные доки, моряки и чернь, кругом работают люди – таскают какие-то тяжелые дощатые ящики взад-вперед. Ну а это – к чему бы? Неужели он вовсе не богатей, а простой портовый грузчик какого-то уездного городка?  Ухватишь третий осколок памяти, а там – война, крики и кровь, кругом умирают воины, от точно выпущенных стрел, тяжелых топоров, острых мечей, и страшных заклятий посланных в гущу сражения магами с приличного расстояния. Получается, что ему довелось воевать? Кто знает. Сам Теру – не уверен ни в чём, и откровенно путается в вещах, какие с большой натяжкой может назвать своей памятью и самосознанием. 

После многочисленных, и не слишком удачных попыток самокопаний, исходящих из стремления как можно масштабнее ответить на вопрос «кто же я?» - юноша пришёл к выводу, что проще всего ему будет опираться исключительно на то, в чём он точно уверен. А на остальное как-бы, «не обращать внимания», до поры до времени.  Скорее всего, однажды придёт момент, когда он узнает о себе больше. Узнает, наконец - кто он, кем был в прошлом, в каких условиях жил, и почему на текущий момент превратился в ходячий труп. Немёртвый с неподдельным упоением ждёт этого поистине сакрального момента, всеми силами старается приблизить оный, однако же…

Однако, на настоящий момент, он – Теру. Просто Теру. Нежить, чудом не утратившая разум. И этим всё сказано. По расовой принадлежности – определённо зверолюд, из подвида оборотней.  Еще более точно – дикий кот. По логике вещей, в первую очередь - это должно как-то влиять на любовь к эльфам, и некую даже «восхищённость» ими же, со стороны парня. И, конечно же, его достаточно тесную связь с природой и многими её аспектами. Во-вторую, не менее важную очередь – наличие кошачьих повадок и аналогичных же замашек, манеру действовать и думать по-кошачьи. И если какие-то кошачьи повадки все-таки имеют место быть, то вот, природа и эльфы…

Был бы юноша живым, то именно так бы всё и обстояло, с высокой степенью вероятности. Но, мёртвым нет дела до природы. И еще сильнее нет дела до остроухих – они не делают различий между ними, и какими-либо еще живыми существами, населяющими этот мир. Теру не грезит ни эльфами, ни кем-либо еще из тех, по чьим венам бежит горячая, не свернувшаяся кровь. Скорее, он испытывает к ним определённого рода неприязнь, корни которой частично уходят, с одной стороны - в колоссальную разницу между живыми и нежитью. Как в биологическом, так и в моральном плане. А с другой стороны – в огромную, клокочущую где-то внутри зависть и обиду на всех живых. За то, что они имеют нечто такое, что зверолюду отныне стало практически недоступно.  Конечно, не иметь потребностей – это большой плюс. Тебе не нужно спать, не нужно поглощать пищу, у тебя нет прямой потребности в противоположном поле, ты не ощущаешь боли и усталости… ну разве, это не счастье? Смотря, с какого ракурса посмотреть. Это может стать преимуществом в делах и сражениях, но что касается сугубо личной сферы жизнедеятельности, и сферы хоть каких-то удовольствий – тут минусы значительно преобладают над плюсами, и обладающий вполне себе гибким и более-менее полноценным разумом Теру, прекрасно это понимает. Понимает, и весомо недолюбливает тех, кто пока еще не умер. Относится к ним, в большинстве своём презрительно и недоверчиво. Ставит их «на ступень ниже» себя, считая несовершенными, пытаясь тем самым заглушить очевидный факт своей собственной дефективности. Так или иначе, его неприязнь к живым не абсолютна, но сильна. Он способен, от случая к случаю, даже убивать и калечить их с лёгкой руки, почти не испытывая угрызений совести.

Кто знает, что бы с ним было, чем бы он сейчас занимался, если бы… если бы не «Создатель». Или, может «создательница»? Единственная ниточка, плотно связывающая довольно невесёлое «настоящее» Теру с его покрытым мраком прошлым – это голос, время от времени звенящий у него в голове.  Голоса бывают грубыми или мелодичными, громкими или тихими, шипящими или внятными… много какими. Конкретно этот голос – абсолютно никакой. Настолько нейтральный, что кажется, будто он – ни мужской, ни женский. Ни взрослый, ни детский. Ни хриплый, ни нараспев. Никакой. Имея на то просто нереально огромное желание, парень так и не сумел сугубо по голосу понять, кто или что конкретно, с ним таким образом входит в контакт. Тем не менее, путём нехитрых выводов и логических измышлений, Теру был уверен в том, что это кто-то очень, очень могущественный. Возможно, какое-то неизвестное божество. Или высший демон. А может быть так, что даже обычный маг, но – крайне высокого уровня силы и познаний. Всякое неподчинение воле голоса знаменовалось крайне сильной болью по всему телу - что странно, поскольку покойники обычно, боли не испытывают – настолько сильной, что от неё можно было бы даже умереть, во второй раз. Сам же голос не называл себя абсолютно никак, ничем не выдавал своей индивидуальности, но часто вещал о том, что напрямую причастен к «появлению» Теру. И о том, что немёртвый должен для него «много что сделать». Всё это походило на какую-то непонятную избранность. На бремя, которое нужно нести. Как  в хорошем смысле, так и в плохом.

Как бы там ни было, таинственный «создатель» наполняет пустое и бессмысленное существование зверолюда, каким-никаким, а смыслом – ведь парень понятия не имеет, кто он такой, и чего он сам хочет, или хотя бы, в теории может хотеть.  Да чего уж там, если бы не «создатель» - у него б и имени не было! Ведь это именно голос впервые обратился к нему, как к «Теру». Но, возможно, его на самом деле, зовут и не так совсем? Сейчас это не имеет значения. Альтернативы в любом случае, нет.

Есть точка зрения, согласно которой, основополагающей отличительной  чертой творца – непременно является любовь. Дескать, лишь любовь даёт ту наполноценность мыслям, и ту осмысленность действиям, без коих нельзя воплотить, по крайней мере, с должным успехом, что-либо сложное и филигранное в реальность. Но к счастью, или, к сожалению, мир не так прост, и иногда, в нём находят возможность проявиться идеи и замыслы, рождённые искренней ненавистью. Создательница знала это лучше остальных.

Преданная и оставленная умирать, она долго копила в себе злость и обиду на тех, кто легко мог бы помочь ей, мог – но по каким-то очевидно, субъективным причинам, просто не захотел. Те, кто так обошелся с ней, предали не только её, о нет. Они, без преувеличений, и всяческого угрызения совести, предали само понятие «человечности». Как некую незыблемую основу доброжелательного и попросту нормального отношения к ближнему своему.

Но, если задуматься – виновны ли лишь те конкретные личности, кто в какой-то там отдельно взятый момент, не проявил должного снисхождения и понимания к ней? Или, быть может, всему виной какая-то глобальная «система», которая плодит в своих рамках таких надменных и чёрствых сердцем снобов?   

Она не могла покинуть собственного убежища, не смотря на всю своё нажитое с годами могущество, но вопреки этому факту - мщение её будет по-настоящему страшным. Её план был долгоиграющих, витиеват, предусматривал почти все внезапные и плановые сложности, в общем – был если не безупречен, но достаточно близок к данной ступени совершенства.

Их было пятеро. Первые из образцов. Разных рас, разного пола и разного же возраста. Всем им не посчастливилось найти свою погибель среди заснеженных гор – кто-то умер вычурной насильственной смертью, а кто-то просто банально замёрз по неосмотрительности. Глупая и страшная смерть, абсолютно бессмысленная.

Но, она не такая жестокая, как те, кто в своё время, не хотел её спасать. Она, в отличие от них, спасла этих несчастных. По-своему. Дала им новую жизнь, новые цели и новые имена. Не слишком-то похоже на жест доброй воли? Ну, это лучше, чем ничего. Иметь хотя бы такой шанс на существование – лучше, чем вообще никакого.

Жертвы гор стали нежитью, но их разум был ею тщательно сохранен. И столь же тщательно из него удалялось и вырывалось всё то, что по её мнению, теперь им не требовалось и только лишь мешало. Воспоминания о прошлой жизни, былые мечты, цели и амбиции – всё это казалось в её глазах абсолютно не нужным для тех, кого она планировала превратить в своих «ангелов мщения».

Над каждым из них она работала с упоением и вдохновением того, кто поистине вкладывает самого себя в своё же ремесло. Каждый из её творений был в какой-то степени, совершенным. Все пятеро отличались внушительной физической силой, выносливостью и ловкостью при жизни, крайне неплохо владели навыками обращения с холодным оружием, а некоторые - еще и даром к магии обладали. Она старалась сохранить их былые достижения в полной мере, скрещивая их с теми плюсами и преимуществами, которые даёт посмертие. 

Их мёртвые тела отныне не испытывали боли, не чувствовали усталости, и не нуждались в воде и еде. Они не будут повергнуты, если их пронзит шальная стрела или меч неприятеля, их не отравишь ядом, и даже часть вредоносных заклинаний, в отличие от обычных живых существ, они могли бы перенести без фатальных последний для себя. Все эти трупы, при жизни, не были великими героями мирового масштаба, повергающими целые армии, но по меркам чуть более простых обывателей, они были довольно сильны. А сейчас стали еще сильнее, и опаснее – и наверняка разбили бы в пух и прах свои «живые копии», если бы каким-то образом встретились с таковыми.

Все пятеро её импровизированных «ангелов мести» пользовались одинаковой долей любви и заботы, ведь каждый был хорош - в своей стезе. И на каждого у неё имелись чрезвычайно важные замыслы. Но, пожалуй, самая большая доля внимания доставалась Теффилиру – зверолюду из подвида оборотней, с длинным и странным именем, которое, честно говоря, ей никогда не нравилось.  Похожее на сочленение какого-то эльфийского слова с диалектом племени зверолюдов, из которого, по своей видимости, и происходил этот субъект – это имя казалось ей непрактичной и уродливой «химерой», а потому – она сократила его до лаконичного и с её субъективной точки зрения, более благозвучного «Теру».

Теру был очень молод – всего лишь подросток на момент смерти, он вызывал у неё смесь жалости и какой-то необъяснимой заинтересованности. Ей было отдалённо жаль, что он почил таким юным, но одновременно с этим, неполовозрелая нежить в качестве подопытного и управляемой куклы – разжигала в  что-то сродни «научному» интересу.  Она и раньше оживляла трупы детей и подростков, но почти никогда не оставляли им разум, и уж точно – никогда не планировала использовать их для реализации чрезвычайно сложных планов. Считала такое слишком жестоким и кощунственным, но сейчас, похоже, переступила через сей моральный барьер.

Ей было определенно интересно узнать, как он проявит себя на деле, и конечно – она рассчитывала на положительный результат. И дабы точно гарантировать это, пересадила ему свой глаз – что бы, используя это, и конечно же сложную магию – видеть на расстоянии всё то, что видит он. Что бы лучше следить за ним. Сильнее его контролировать. Юноша, правда, как и остальные четверо, понятия не имел о той, кто даровал ему не-жизнь. Но и им и не нужно было знать. Пока что, во всяком случае. И Теру, и остальные - были связаны с ней прочной ментальной связью, она говорила с ними, звучала непонятным таинственным голосом внутри их голов, побуждающим их к тем или иным поступкам. И ослушаться для них - означало умереть во второй раз, причем очень болезненно. Они не должны игнорировать приказы, нет. У них - совсем другие задачи.

Бессмертный?

Мёртвым телом, как известно – хоть забор подпирай. Вся нежить не испытывает привычных болевых ощущений, и даже разумный покойник, конечно, в число маловероятных исключений не входит. Раны, которые оказались бы смертельными для подавляющего большинства живых существ, переносятся Теру легко и непринуждённо, не вызывая у последнего почти никакого дискомфорта. Сквозное ранение от меча, копья, кинжала, увечья от когтей и клыков малой и средней тяжести, да даже перерезанное горло – всё это не способно причинить должного вреда и вывести его, в случае чего, из боя. Уязвим для серебра. Насколько - зависит от качества сплава металла в серебряном оружии, коим его будут разить. Святую воду тоже лучше не потреблять внутрь. Ну и, если расчленят, а потом сожгут, иди даже просто сожгут до тла - тоже будет не очень хорошо. В остальном всё терпимо, заживает как на собаке.

Некромант

Теру не помнит, как осваивал подобные навыки, но знает, что способен пользоваться наиболее простыми, но вместе с тем, эффективными заклинаниями школы некромантии. Он далеко не мастер, и чего греха таить - даже не крепко стоящий на ногах середняк, но на удивление талантлив, и предположим, оживить несколько трупов и заставить их выполнять какие-то несложные действия – он вполне себе способен. При особой концентрации, и особом же усердии, может поднять целую группу из мертвецов, вплоть до десяти или двенадцати особей. Но, правда – не на долгий срок, на час или полтора максимум.

Боец

Конечно же парень не знает, а точнее сказать, не помнит, где научился обращаться с холодным оружием, но на уровне рефлексов и мышечной памяти, для своего возраста – он по-настоящему хорош во владении одноручными мечами, ножами и кинжалами. Вполне сносно орудует лёгкими копьями. Его нельзя назвать самым опытным или самым сильным бойцом, но он знает чем бить, как бить и куда бить. Откуда-то знает расположение большинства болевых и смертельных точек на теле. Кто бы не натаскивал его на ратное дело – он явно добивался того, что бы парень в минуты нужды, опираясь на свою ловкость, выносливость и отлично заученные приемы, мог отбиться даже от значительно превосходящего его силой противника, и возможно, от небольшой группы противников, если фактор внезапности будет на его стороне.

Оборотень

Как представитель зверолюдей из подвида оборотней, Теру способен менять свою ипостась на более звериную, становясь после подобных манипуляций над собой, полноценным животным. И поскольку по видовой принадлежности он дикий кот, то и обращается парень закономерным образом, в реального дикого кота – во что-то, отдаленно напоминающее не то рысь, не то степную камышовую кошку. Только по размеру больше – несколько меньше льва, или тигра, ближе к габаритам среднестатистической пантеры.  По идее, всё именно вот так. Но, сей чудесный процесс сильно завязан на биологии существа, и так могут только живые, нормальные зверолюды-оборотни, с нормально функционирующим организмом. Он же, как покойник, имеет совершенно иную биологию, многие процессе в его теле просто «встали», и больше не движутся – ни взад, ни вперед, никуда. Вследствие чего, как-то изменить себя, он больше не может. Или… может? Происхождения Теру, именно как представителя немногочисленной разумной нежити, до сих пор порождает у последнего множество вопросов. Из-за чего бы, или из-за кого бы там, он не появился – это нечто, что породило его, не поленилось исковеркать всё его естество таким образом, что навык оборота остался доступным для него даже после смерти. Кроме как святотатством, и прямым издевательством над природой и её законами, это никак назвать нельзя. Но, факты вещь упрямая, и по факту – юноша может принимать по своему желанию, более звериную форму. Только и она, эта иная форма, являясь своего рода, хоть и другой, но именно его личиной – не избежала прикосновения смерти, и её тлетворного влияния. Теперь это не обычный крупный дикий кот, а какое-то неведомое чудовище из ночных кошмаров, которым вполне резонно пугать детей. Габариты создания остались прежними, но его шесть полностью выпала, и животное фактически «облысело». Из-под толстой, мертвенно-бледной шкуры без единого волоска, выпирают очертания скелета и мускулов, а морда – это просто кошачий череп, с огромными кривыми клыками, на который натянули всю ту же странную белую безволосую шкуру – не морда, а просто маска смерти. Лапы длинные, сильные и костистые, на каждой – длинные острые когти, которые тоньше, и потому намного острее, например, львиных или медвежьих когтей. Кое-где на звере видны слабые следы разложения и гниения. В общем и целом, выглядит примерно вот ТАК.