Три вещи знает о себе Шаггара.

Её зовут Шаггара - и глаза она открыла, уже зная, что такое имя, почему оно нужно, и что это имя именно её.
Шаггара голодна. Шаггару скручивает изнутри - не то от какой-то глубокой, непостижимой новорождённому существу, опустошенности; не то от желания обрести то эйфорическое блаженство снова, и не отпускать его никогда-никогда.
Эти хотят убить Шаггару. Наверное, не зря. В ещё туго работающей демонической голове уже зародилась мысль о том, что наверное, не зря - наверное, хотят отомстить за тех, кого Шаггара успела подрать на своём пути.

Это было совершенно бессмысленно - немного весело, и горячая, бурлящая жижа, что лилась из них, так будоражила, так приятно обволакивала погружаемые в разорванные животы руки и лицо. Но всё было зря - ни один из них не дал Шаггаре той эйфории, которую она испытала в тот, первый раз.
Сразу после того, как открыла глаза.

Из тела Шаггары тоже течёт жижа. Только жижа эта чёрного цвета - она заставляет обжигающе-белую материю под ногами растворяться, едко шипя. И то, что обнажается под белесым покровом, выглядит таким прекрасно-обескровленным, таким лишённым жизни.

Увы, у Шаггары нет времени любоваться. Шаггара идёт, превозмогая холодное жжение в босых сбитых ногах. Она замотана в какое-то тряпьё, которое сняла с какого-то из трупов.

Что такое смерть Шаггара тоже понимает. И поэтому идёт. Идёт прочь от тех, которые хотят её убить. Они её преследуют. Преследуют чтобы убить. Надо уйти от них дальше, спрятаться. Иначе убьют. Уже ранили, а потом убьют.

А быть убитой не хочется.

В глазах мутно, в ногах холодно, а ушами Шаггара слышит далёкий, но отчётливый цокот, какой издают четырёхногие звери этих. Они быстрее неё. Несравнимо быстрее.

Когда они догонят, её убьют.

И Шаггара продолжает идти.

Да, новый знакомый Шаггаре нравится.
Он может делать всякие забавные штуки - вот, например, напугать бедолаг-преследователей диким раскатистым рёвом. Шаггаре нравятся громкие звуки, и она поддерживает благое начинание собственным рыком, очевидно, теряющимся на фоне тех звуков, которые издаёт её спаситель.

Шаггаре с ним весело - настолько весело, насколько может быть весело с парой кровоточащих дырок в местах на теле, где никаких отверстий не запланировано ни природой, ни Пожирателем.
Шаггара обхватывает белого демона руками и одобрительно трётся об него щекой, наблюдая за тем, как на вояк обрушивается со скрипом древесный ствол. Смотрит на несчастных свысока - смотрите, мол, у меня есть тот, кто умеет делать вот так. А у вас, неудачники, нет.

Страдайте.

С неподдельным азартом Шаггара смотрит, как разбиваются, словно перезрелые фрукты, чьи-то черепа. Она бы с удовольствием осталась на трапезу, запустила бы красные ручонки в красное месиво и отправила бы его в рот, черпая прямо так, руками.
Но демон подхватывает её на руки - Шаггара не жалуется, ей это тоже нравится; и даёт дёру.

Раны на теле вдруг окутывает неожиданное тепло - демоница вертит головой, недоумевая, и неизбежно сталкивается взглядом с Зейши, единственным возможным источником этих странных ощущений. Шаггара изумлённо осматривает затягивающиеся на глазах раны, и в конце концов обращает взгляд на несущего её демона, и лицо её озаряется лучезарной улыбкой.

Они пусть страдают, а Зейши хороший.

Шаггара тянется рукой к беловолосой макушке, дотягивается кое-как и одобрительно гладит.

Но со стороны что-то шумит, мельтешит. Появляются эти. Снова. Снова что-то кричат, снова достают свои железные махалки. Шаггара поджимает губы и хмурится - она только-только начала хорошо проводить время, а они мешают.
Они тычут пальцами в Зейши. В голосах их злоба. Это они, конечно, не правы - Зейши хороший, а вы мешаете.

Можно подумать, что стычки не избежать. Можно подумать, что сейчас оба демона получат все причитающиеся им тумаки.

Шаггара как ни в чём не бывало тянется за монетками. Вынимает целую горсть, но тянет их не в рот.

Швыряет перед преследователями четыре - по одной на каждого. На лицах их недоумение, в один миг сменяющееся звериным азартом. Они бросаются на землю, отчего-то бесконечно озабоченные этой россыпью медяков.
Шаггара бы такое есть не стала. А им отчего-то надо.

Каждый из них успевает ухватить по одной монете, и тогда...

Шаггара швыряет им под ноги пятую.

Наблюдая за тем, как этим совсем срывает крыши от жадности, за тем, как обращают свои железки друг на друга, Шаггара смеётся в кулачок и беззаботно болтает ногами. Смотрит, как блеск металла разрывает кожу, пускает кровь. Издаёт удивлённое "ооо!", когда один из мечей входит в чью-то глазницу.

Брызги крови попадают ей на руки и лицо.
Шаггара облизывает измазанные её пальцы.
Вкусно.