Замок, что давно порос диким кустарником и скорее напоминал заброшенные палаты какого-то зажиточного лорда, внутри оказался не таким уж пустым. Многие могли посчитать, что теперь тут живет какой-то алхимик или ученый, и не безосновательно. Никто из членов «табора» подолгу не задерживался в стенах замка, приходя сюда разве что ради ночлега, а на утро вновь отправляясь в путешествие. Все, кроме Сэндуса, что большую часть времени проводил именно здесь. Посему в обилии различных вещей, что служили либо каким-то декором, либо просто были разбросаны как попало, преобладали именно те безделушки, которыми пользовался Беллорен. Да что уж говорить, солнце давно зашло за горизонт, а по пустым и холодным коридорам разносился один единственный звук - недовольное мычание, принадлежащее алхимику. Находясь наедине с собой, он точно знал, что ночью единственным, кто мог потревожить его покой, был Дилд. Именно из-за гнома отныне Сэндус держит свои скляночки гораздо крепче, дабы в ответственный момент не пролить те крупицы драгоценного эликсира, что он добывал целый вечер и потерял за пару секунд, стоило Дилду вломиться посреди ночи с двух ног.

Но помимо Дилда был еще кое кто, кто всегда являлся не вовремя. Приближение сестры Сэндус почувствовал аккурат в тот момент, когда отвратительный запах новой настойки коснулся его ноздрей. Шумно цокая и протягивая этот звук до тех пор, пока он не начинает напоминать шипение змеи, Сэндус открывает глаза. Запах ударил не только по носовым пазухам. И как удачно это совпало с появлением второго из Беллоренов, словно иронично намекая на то, что встреча будет отнюдь не радужной. Не потому что он не хотел видеть сестру, а лишь из-за того, что она отвлекла его от дел. Порой им нужно больше времени для того, чтобы отдохнуть друг от друга. Однако он не мог просто взять и прогнать ее, ровно как и понимал, что она вряд ли захочет оставить его в покое. И осознание этого подчеркивается тяжелым вздохом. Сэндус откладывает пахучую склянку, закупоривая ее пробкой. А после окидывает зал взглядом, как-то безэмоционально подмечая, что кроме трав, еды то тут не особо много.

— Можешь не прятаться, всё равно ничего не выйдет. — Говорит Сэндус, тут же сводя на нет всевозможные попытки Андалин появиться не как все. А заодно ясно давая ей понять, что он не в духе. При этом Беллорен молча готовит для них плацдарм для последующих, неминуемых посиделок. Поднимая руку, от чего широкий рукав упал вниз, Сэндус активирует один из порталов, который "выплевывает" склянку, пробки у которой не было, а заместо нее был фитиль. Небольшое магическое вмешательство вынуждает фитиль вспыхнуть, после чего алхимик небрежно кидает склянку в сторону, умудрившись попасть прямо в старый камин. Разбиваясь об острый край полена, жидкость окропляет древесину и здоровенные языки пламени вырываются из камина, освещая доколе невидимый силуэт. Но вскоре тень вновь частично накрывает Андалин, стоило пламени утихомириться, став гореть более равномерно. Сэндус же не поприветствовал сестру даже взглядом и не разворачиваясь к ней, направился к месту у камина.

Мебелью они обзавестись не успели. А та, что осталась, из-за воздействия времени стала совершенно непригодной. Заместо этого они свалили вместе несколько булыжников, закидывая те различными покрывалами и подушками, дабы получилось хоть что-то, на чем можно было сидеть, не отморозив себе филейную часть. Именно на одно из таких "кресел" и плюхается Сэндус, устало подперев висок согнутыми фалангами среднего и указательного пальцев. Алхимик устремляет свой взгляд на эльфийку, внимательно изучая ее на предмет наличия в ней чего-то новенького. Сэндус успел принять мутаген и именно его остаточные свойства позволяли ему без труда разглядывать сестру, скрывающуюся за тенью. По той же причине до ее прихода он работал в кромешной темноте, ибо ему просто напросто не был необходим лишний источник света. К тому же это могло привлечь незваных гостей. Помимо звания "умника", участники их небольшого коллектива зачастую подкалывали Сэндуса на почве порой уж слишком фанатичной осторожности. Но именно подобные свойства научили его замечать мельчайшие детали. Сегодня в Андалин он не увидел ничего нового, от чего фыркнув, дроу откинулся на спинку.

— Если всё удачно сложится, совсем скоро я смогу купить для нас землю. — Когда он говорит «нас», его взгляд устремляется вверх, пока они не сталкиваются глазами. Сэндус начинает разговор со своих достижений, ловко минуя необходимость слушать истории о похождениях Андалин, что казались ему скучными, не идущими ни в какое сравнение с тем, что переживал он, отправляясь за очередными редкими травами в неизведанные ранее земли. Но он точно знал, что сестра давно привыкла к подобному. Никогда раньше она не встречала столь гордого и хвастливого дроу, что кичился своими достижениями при любой удобной возможности. И даже в его интонации читалось явная претензия к Андалин, что пальцем о палец не ударила для благоустройства их новой жизни. Но было в его интонации еще что-то. Что-то непонятное. Словно факт того, что они наконец-то смогут заиметь свой собственный клочок земли и наконец-то начать все с чистого листа, не приносил Сэндусу абсолютно никакого удовольствия.

Сэндус молча берёт бутылку в руки и зацепив один из многочисленных штопоров, что валялись на столике близ его седалища, открывает ее. Пить он не собирался, так как был не в настроении, а градус в его крови мог лишь усилить негативный эффект. Хотя, вряд ли одна бутылка вина на двоих могла оказать на него столь существенный эффект. Посему он тут же протягивает ее обратно, но стоило Андалин коснуться бутыля, как она тут же почувствовала сопротивление, Сэндус не спешил отдавать ее. Сталкиваясь с ней взглядами, он словно пытался ментально подавить ее, испортить настроение и всем видом показать, что времяпрепровождение с сестрой для него чуждо. Но так и не проронив ни слова, эльф всё же ослабляет пальцы, разряжая обстановку и пренебрежительно, шумны выдыхая в ответ на слова Андалин, вновь откидывается на спинку.

— Зато ты никогда не бежала. — Он не смог подавить в себе улыбку, что вызывали слова Андалин. Улыбку, за которой как правило следует истерический смех, но он всё же смог сдержаться. Конечно, куда ей, ведь в отличии от брата, она не познала тех бед, что познал он. В отличии от Сэндуса, Андалин была предоставлена сама себе, но какой же между ними колоссальный опыт. Ведь для нее оправданием стагнации был тот факт, что она служила Первой Матери, что не шло ни в какое сравнение со столетиями рабства. Посвятить жизнь мифическому существу, не получив в обмен совершенно никаких дивидендов. От этих мыслей улыбка Сэндуса стала еще шире, более напоминая нечто безумное. Он ненавидел Андалин за ее любовь к Первой, но в то же время ему было ее жалко. Создавать для себя идола, на которого ты никогда не будешь похожа. Как же это жалко. Для Сэндуса же существовал только один идол, авторитет и закон в лице самого себя. И конечно же он был крайне горд тем фактом, что именно благодаря ему, мальчику в рабстве, фамилия Беллоренов была известна на всё Тзари. Ему, а не ей, верной шавке лже-богини, что испугалась обычного дроу.

— Я хотя бы что-то делаю. Как долго мы будем жить здесь в надежде на то, что завтра нас не выселят? — И ведь выселить их мог кто угодно. Например, барон, у которого они выиграли замок. Главное не поскупиться в привычной ему манере на небольшую армию. Либо же гвардия из ближайшего города, стоило зевакам пожаловаться на нелегальных жильцов. Конечно же Сэндус не жил в страхе, но с определенными переживаниями, ведь перемещать свою чудо лабораторию раз за разом не так уж удобно, ровно как и обустраиваться на новом месте. Поэтому ему и нужна земля, отчасти Андалин была права.  Но вот ее переживаний относительно того, что теперь Тзарским охотникам будет легче на него выйти, Сэндус не разделял. Прошло сорок с лишним лет и Сэндус давно забыл какого это, оглядываться на каждый шорох. Пусть иногда он и делает это просто по привычке, всё же стараясь быть на чеку. Если они до сих пор о нем не забыли, то это разве что польстит эльфу, а никак не напугает его. А вот справиться с Тзарскими наёмниками гораздо проще, чем с хорошо подготовленной гвардией в доспехах. Не зря он прослыл царским чемпионом и лицом в татуировках, которое стоит опасаться.

— Кажется ты наслаждаешься благами свободной жизни даже больше, чем я. Постоянно пропадаешь, встревая в сомнительные истории из которых, как правило, выходишь проигравшей. Ты давно стала для меня обузой. — И когда была озвучена последняя фраза, огонь в камине на секунду вспыхнул более ярко, а не прогоревшие бревна начали трескаться так громко, словно туда подлили еще больше горючей жидкости. Свет падает на лицо Сэндуса, эмоции на котором и так были пронизаны презрением, а освещение лишь добавило атмосферы. Огонь вскоре утихает, начиная гореть более равномерно. А Беллорен, долго смотрящий на свою сестру, наконец-то отрывает от нее взгляд. Он совершенно не жалел о сказанном, ровно как и о чувствах Андалин. Порой он задевал ее гораздо сильнее, а шанс после этого выудить из него хоть какие-то извинения, равнялся чуть ли не нулю. И неизвестно чего именно добивался Сэндус. Ведь он никогда не ходил вокруг на около, предпочитая говорить всё напрямую, в глаза. Если бы он хотел избавиться от сестры, то просто сказал бы ей уходить. Но он этого не говорил. Как будто она была единственной, о разрыве отношений с кем он мог бы пожалеть.

Но чего жалеть-то? Ведь она не дала ему совершенно ничего. Кроме чувств, которые он доколе не испытывал. Но разве может обычная химия быть превыше здравого смысла? Она проблема. Одна, большая, ходячая проблема. И по правде говоря он давно перестал быть ей благодарен за то, что в свое время она смогла заглянуть в будущее и вывернуть его в их пользу. Ведь даже это меркло на фоне всех тех проблем, что она привнесла в их жизнь. Хотя и казалось, что это доставляет Сэндусу удовольствие. Всегда что-то новенькое, а выбираться из задницы ему не привыкать. Быть может виной тому возраст, он давно перестал быть тем озорным дроу, став более спокойным, и даже холодным. Меньше авантюр и больше осознанного подхода, именно такого принципа отныне придерживается Беллорен. Но и это не всегда выручает его. Видимо это их семейное проклятие - попадать в передряги.