Подготовка оказалась более трудной и кропотливой, чем Аганор того ожидал. Прошло менее секунды реального времени. Менее секунды. Но в измерении, где его и вовсе не существует, это длилось целую вечность. С тех пор, как у него появилась возможность добывать порчу, многое внутри бездонных шкатулок изменилось. Паукообразные стражи были окончательно истреблены, их гибель означала окончательную поломку всей задумки автора данных артефактов, более ни одна вещь что оказывалась внутри не покидала карманное измерение по воле ее владельца, теперь шкатулки представляли собой интерес лишь для Аганора, использующего их в качестве переходов. Поселения одичалых людей так же подверглись значительным изменениям, Кувшиноград пал, внутри городища началась эпидемия, ставшая следствием экспериментов Кулла. Он многое знал, но был отнюдь не всеведущ, особенно в вопросах секретов крови отца. Те случайные мутации и заражения низшими формами демонов что встречались повсеместно в пределе были спонтанным результатом, неприемлемым для полномасштабных действий. Это никуда не годилось, но служило хорошей отправной точкой для исследований, которым покровитель лжи посвятил всего себя. Временами ему бывало очень трудно сконцентрироваться, он чувствовал свои биоритмы, чувствовал, как проносятся часы, дни, недели, потом ощущение времени сошло на нет. Он помнил момент, в который вернется, помнил задачу что должен исполнить, но совершенно не знал сколько лет провел во тьме и одиночестве, среди истерзанных тел, вскрытых трупов и клеток с подопытными. Случайный результат был неприемлем для Аганора. Его псы войны должны были быть сильнее, крепче, живучее тех мутантов в лесу, не способных одолеть даже одного одинокого мечника. Благо, в измерении что столетиями использовалось как бездонное хранилище хлама, были все необходимые инструменты для тщательного анализа своих трудов. Комбинируя и рекомбинируя плоть живых, изучая воздействие порчи на кровь, железы и внутренние органы мертвых, заражая  всеми возможными способами бывших жильцов этого удивительного мира среди завалов нужных и ненужных вещей, он нашел что искал. Армия не удалась, но в его распоряжении оказался внушительный контингент полуразумных тварей, что успели организовать некое подобие культуры вокруг исследующего их Аганора. По всем признакам и записям наблюдений что он вел, в тела подопытных последней партии не вселялись голодные сущности Пустоты, их разум был чист, но души подверглись трансформации, как и тела. Это был определенный успех, довольно значимый для всего его вида. Отсутствие пожирающего изнутри паразита могло гарантировать большую продолжительность жизни там, в материальном мире, а ведь именно в ужасающе коротком сроке жизни одержимых и заключалась проблема полномасштабного вторжения. К тому же сохраненное сознание, пусть и настолько по-детскому наивное, коим распологали одичалые смертные, обнадеживало. По крайней мере, они не станут жрать друг друга, как их собратья из Предела. В каком-то роде Аганор чувствовал отцовскую гордость глядя на дело рук своих. Подобно Пожирателю, он сотворил что-то невероятное, нечто прекрасное, соединив элементы и кусочки в единую картину. Теперь требовались полевые испытания.

Демон давно закончил картографию переходов и точно знал, где расположены все выходы в Янтарь, со скрупулезностью скряги он неделями напролет прятал бездонные шкатулки в труднодоступных и малопримечательных местах, и теперь он мог с гордостью провозгласить, что этот момент настал – он действительно готов вести подрывную деятельность по всему континенту одновременно. Почти. Все еще оставались места, куда жадность смертных не занесла подобного рода артефакты, и куда ему придется отправить их собственноручно. Например эльфийские земли, до которых ему не было абсолютно никакого дела, их закрытый и закостенелый образ жизни однажды доведет их до осадного положения, когда все земли вокруг будут принадлежать демонам и их прислужникам, их и так ожидало медленное и мучительное вымирание, к чему торопить события. То ли дело Дроу. Иногда Аганор задавался вопросом, не оглядывался ли Отец на эту расу, когда создавал собственных детей? Так много схожего, так мало различий в укладе поведений. Из всех рас что обитали в Янтаре именно Дроу интересовали Аганора более остальных, он был наслышан о мастерстве их лазутчиков и шпионов, и был впечатлен. Шпионаж был его коньком. Там, где Вайю хваталась за меч, там, где Агни предпочитала подкупы и шантаж, где Вишна полагалась бы на магию, Аганор вел подрывную деятельность изнутри. Логистика, инфраструктура, линии снабжения, звенья приказов, все подлежало разрушению, раздору и путанице. Приятно было осознавать, что его методы находят отголоски в мире. Как покровитель обманов, он не мог не интересоваться этим. И заодно беспокоиться, ведь, пока в мире существуют силы, равные ему в подлости и коварстве, нельзя полагаться на надежность собственных планов. Следовало уничтожить Мать Матерей, лишить подземного левиафана головы до того, как он прознает о планах демонов и начнет действовать против их интересов.

Аганор вновь появился в Янтаре, щурясь на безжалостное солнце и закрываясь от него ладонью. Прошло менее секунды с тех пор, как он исчез в Вайроне, и до того момента как появился в небольшом приграничном с землями Тзари городе. Дроу использовали его как аванпост на поверхности, отсюда система пещер и подземных галерей вела к центру их королевства, и потому неудивительно, что выход на поверхность был как следует укреплен. Прихватив с собой ониксовую шкатулку, покрытую ручной резьбой, гигант, что спустя года упорных трудов вновь облачился в свой богатый доспех, слонялся по городу, собирая информацию и ища брешь в защите врат в подземное царство. Он был слишком приметным для этих мест, его золотистые локоны ниспадали на покрытые пурпурной накидкой плечи, все еще бронзовое от загара, полученного на южных островах лицо обрамляла идеально выбеленная улыбка, сияние которой уступало лишь блеску полированных лат покрытых причудливой узорчатой резьбой. Помимо прочего, Аганор был намного выше и крупнее всех местных жителей, коим приходилось задирать голову чтобы посмотреть на причудливо выглядящего путника. Он был убежден, что молва уже давно разошлась, оставалось лишь ждать пока кто-то из имеющих тут власть и влияние подойдет лично спросить, что человек забыл в этом месте.