Вайрон – крупная северная страна, одно из основных государственных образований в мире, вопреки красоте здешних пейзажей, которую, в общем-то, не раз и не два описывали в своих произведениях именитые литераторы и поэты, на деле меньше всего походила на прекрасную «зимнюю сказку». Внешняя притягательность высоких шпилей заледенелых гор, широких и утопающих в снегах равнин, глубоких оврагов и густых лесов, чаще всего хвойных - была лишь коварным мороком, скрывающим истинную натуру этого отнюдь не приветливого края.
Северный климат, сам по себе, таил в себе немало опасностей. Ночь тут наступала быстро, и тянулась значительно дольше, чем светлое время суток. Это толком не зависело от смены времен года, хотя, безусловно, поздней весной и летом, дела обстояли чуть лучше, и желанное солнце, главный источник света, тепла, а потому – источник всякой жизни, скрывалось за горизонтом на пару часов позже обычного. Но, сейчас на дворе стояла зима, самый её разгар. И ночь безраздельно властвовала над беззащитным перед ней Вайроном, словно она была каким-то исполинским, неведомым чудовищем из мифов, проглотившим одним махом целую географическую область, обрекая оную томиться во тьме своего желудка. Впрочем, страшила не темнота, а скорее холод. Когда солнечный диск укатывался за горизонт, а звёзды на небе становились хорошо различимы, температурный столб опускался ниже нуля столь сильно, что без источника открытого огня любое существо из плоти и крови рисковало просто околеть.
И всё же зима, это особое время года. Белизна, отражающая как будто бы, некую девственность и чистоту окружающего мира – просто завораживает, пробуждает в душе теплоту и как-то автоматически приподнимает настроение. Белый снег, как чистый лист. Смотришь на него, и кажется, что все можно изменить, исправить, улучшить, достичь. Жгучий мороз и неприступность зимнего времени сковывают мир, точно пытаясь сказать всякому путешественнику, чтобы он тоже на миг остановился, посмотрел вокруг и вспомнил о самом важном.
И, похоже, решив проделать именно это, одинокая антропоморфная фигура, укутанная в плотный темно-серый плащ, доходящий ей почти до щиколоток, вдруг резко остановилась. До того, как застыть на месте, подобно соляному столбу или каменному изваянию, фигура крайне бодро продвигалась вперёд, сквозь абсолютно пустые и кажущиеся бесконечными, полуночные просторы южного Вайрона. Необычайно пугающее зрелище, если хорошо понимать все обстоятельства происходящего. Этот инкогнито в плаще, был совершенно один. Или, может, одна? Половая принадлежность таинственного незнакомца пока что, оставалось загадкой. Разобрать впотьмах хоть сколь-нибудь различимые очертания фигуры, способные дать подсказку на счет гендера, едва ли представлялось возможным. Только мутное пятно силуэта.
В любом случае, на километры от этого, с позволения сказать, странника - не виднелось ни единой души. А одежды, под которыми чудо-странник тщательно скрывал собственное тело, явно не были настолько теплыми, что бы облачившись в них, можно было должным образом согреться. В особенности, если находиться за пределами какого-нибудь хорошо отапливаемого помещения более двух или трех часов. Пышущее жаром кострище рядом с ним тоже как-то не бросалось в глаза, и, похоже – даже банального факела, что бы освящать свой путь, у существа не было. Оказавшись в подобных условиях, даже самый поднаторевший в экстремальном выживании охотник, днюющий и ночующий где-нибудь в лесных чащах, непременно умер бы.
Но существо в сером плаще, вроде, и не думало умирать, или хотя бы, испытывать какие-то очевидные неудобства. Да, оно встало, но, похоже – лишь для того, что бы о чём-то подумать. И подумало. Минут десять, не больше. А после, как ни в чём не бывало, возобновило путь. Да с такой прытью и резвостью, будто убийственный холод и длительная дорога не высасывали из него силы, а напротив – сил у него лишь прибавлялось, и с каждым новым шагом, путающий ночной странник медленно, но верно, наращивал темп движения.
Происходящее казалось попросту невозможным. Абсолютно нереальным, как какой-то мираж, больное наваждение, или на худой конец, дурной сон. Если бы кто-то мог видеть всё это, и осознавать ту степень нереальности, вопреки которой, однако, такое происходило – то он непременно бы впал в ужас от увиденного. Воображение предполагаемого, но к счастью, отсутствующего в реальности очевидца, наверняка рисовало бы ему жуткие картины. Что этот чудной странник, наверное, и не человек вовсе. Хотя силуэт схож с человеческим, очень схож. Что это, наверное, какой-то злой дух, страшная тварь, какую и вообразить себе нельзя, всё быстрее и быстрее несётся куда-то по равнение. Уже практически бежит. Но куда, и зачем?
Небо, затянутое кряжистыми седыми тучами, ночью кажущимися почти черными, словно прознав об этих животрепещущих вопросах, которые, в общем-то, никто и никогда ни себе, ни кому бы то ни было другому, не задавал – всё же решило дать на них, на эти вопросы, вменяемый ответ. Тучи лениво расползлись в стороны, разогнанные не иначе, как невидимой божественной рукой, давая возможность ночной хозяйке – луне, сделать всю необходимую работу.
Тусклый, безжизненно-серебристый лунный свет, стремительно преодолев расстояние между небом и землей за доли секунды, окутал всю округу, и заодно – силуэт таинственного странника, падая на полы его плаща и забираясь под капюшон, подсвечивая очень бледную кожу какого-то даже, слегка сероватого оттенка. Она была тонкой и немного иссушенной, как у человека во время значительного обезвоживания, очертания скул ощутимо проступали через неё, как и некоторые кости челюсти. На одной из щек виднелась узкая тёмная борозда шва – такого, какие врачеватели иногда наносят на рваные раны, что бы они имели возможность хоть как-то затянуться. Чуть позже в лунных бликах блеснули глаза – один с узким зрачком, как у кошки, и радужкой янтарного цвета. А второй – зеленый, с вполне обычным зрачком округлой формы. Оба глаза, не считая их инаковости, что уже выглядело весьма странно - были какими-то мутными и затянутыми тонкой, едва различимой, белесой плёнкой. Этакое «бельмо», сразу на обоих глазах, которое придавала взгляду какую-то не свойственную нормальным существам пустоту и остеклянение. Чрезвычайно необычное зрелище, добавляющее веса теории о том, что это может быть какой-то злой дух. Но, хотя бы стало понятно, что это мужчина. По очертаниям лица и фигуры, по тому, как двигается и как смотрит.
По мере очищения небесной глади от облаков, луна старательно подсвечивала всё новые и новые территории. В низине над холмом, где сейчас находился, теперь уже понятно, что мужчина – со словно болезненным бледно-серым лицом и «стеклянными» глазами, раскинулась небольшая деревня. Дома крепкие и добротные, некоторые двухэтажные, из дерева и камня. Но построек было очень мало, не больше полусотни. В некоторых горел свет, а какие-то, похоже, как и их обитатели – безмятежно спали, выдавливая из печных труб горячий темный дым.
Куда более внушительный вид имел некрополь, где местные жители из поколения в поколение, хоронили своих почивших родственников. Он находился в аккурат на холме, возвышаясь над скромной по размерам, по сравнению с ним, деревушкой. Скорее всего, в былые времена, лет эдак сто с чем-то назад, этот населённый пункт имел гораздо более внушительный масштаб. И мертвых, чисто технически, раньше было больше, чем живых сейчас. А может быть, всё дело просто в том, что живые постепенно исчезают – становясь трупами, трупы же - никуда не деваются, а просто занимают положенное им пространство в земле, с каждым десятилетием лишь расширяя границы кладбища.
Не став долго задерживаться на возвышении, мужчина в плаще стал спускаться по направлению к деревушке. Само по себе, приближение этого явно странного во всех отношениях типа, к месту обитания нормальных людей – было фактором гнетущим и пугающим, но вскоре случилось кое-что похуже. Неописуемый гул, хор из бессвязных звуков и завываний, мало схожих с нормальной речью или даже звериными воплями, овладел холмом в считанные минуты. Этот гул эхом разносился по ветру, но, похоже, что ветер не доносил его до деревни – её жители пока еще не выказывали никакой паники и беспокойства. Сначала было неясно, что выступает источником странного шума, но еще минут через пять, некрополь «ощетинился» вылезающими из могил и усыпальниц покойниками. Вопреки некоторой доле фантастичности происходящего, не трудно было догадаться, что это именно мертвецы ожили, ведь никого другого там – на кладбище, да еще и в таком количестве, просто не было, и быть, в общем-то, не могло.
Среди восставших были трупы разного уровня разложения – от очень свежих, погребенных буквально пару недель назад, до практически истлевших до костей скелетов, от которых, в силу их плачевного состояния, очевидно было мало толку, но и они тоже рвались из могил, ведомые вперёд какой-то зловещей силой. Медленно но верно, гниющая и разлагающаяся орда, точную численность которой установить едва ли представлялось возможным, шла по пятам за типом в сером плаще, будто он был их пастырем, а они – овцами, следующими за ним всюду.
