[indent] "Есть у аристократии, среди прочих, одна интересная проблема – трудно обозначить себя, как личность. Первым делом тебя, как породистую лошадь, оценивают по родословной, и исходя из неё строят к тебе отношение и возлагают определенные обязательства. Мне в этом плане, можно сказать, повезло: от моего рода никто исторически не ждет ничего хорошего. Праотец рода – Халил Бахра ил’Мурат – был великим алвадским мореплавателем-алькурса, или, выражаясь более привычными для остального мира терминами, простым пиратом. Крайне успешным пиратом, что двести лет назад каперствовал на службе королевства Эльмнот. Притом топил корабли Вайрона он так успешно, что сам король отметил его заслуги и пожаловал подданство с дворянским чином в придачу. С момента, когда Халил Бахра обратился во Всеединую веру, и отсчитывает свою историю моя семья. Эта история полна темных пятен и сомнительных решений, и лишь одна вещь держит семью на плаву до сих пор: беззаветная лояльность короне. И еще, наверное, тот факт, что нас всегда было очень много.

[indent] Моё детство было красочным, но обыденным для многочисленного, и при этом не слишком богатого дворянского рода. Девятый ребенок главной ветви, любимая Ноно шести бабок, что тянули бремя воспитания этой гурьбы. В то славное время ни у кого из нас не просыпался индивидуализм: мы всегда были толпой. Это чувство осталось со мной до сих пор. Хотя и поугасло, когда пришел срок оторваться от родного очага ради обучения в королевской семинарии. Это тоже было славное время, пусть и немного омраченное богословием, риторикой и счетоводством. Все можно было вытерпеть ради высокой цели. Главное верить, что выбора нет.
После окончания обучения меня направили в торговую миссию Эльмнота в Алваде. Не знаю, кому именно это показалось уместным, но мои личные ожидания не оправдались. Историческая родина встретила меня холодно. Алвада оказалась отвратительным краем, в котором у людей нет ни морали, ни чести; где местечкового султана всей душой боятся и почитают больше, чем богов. Однако общение с местными стало прекрасной школой. Отвращение от их обычаев и самого их вида испытывал почти каждый достойный гражданин Эльмнота, что прибывал с большой земли, и не у каждого хватало благоразумности спрятать его хотя бы на время. Добрая половина моей работы состояла в том, чтобы решать последствия чужой несдержанности: в сотый раз успокаивать возмущенных алвадцев и спасать незадачливые головы от отрубания.
[indent] За несколько лет я успела возненавидеть жару, песок и людей с забавной манерой речи. Но оно того стоило: по возвращении меня овевала слава преданного и, главное, умелого слуги короны. Разумеется, этого было мало. Имя семьи Моретти должно было греметь при дворе. И греметь именно моими успехами: в этом деле у меня было восемь бойких конкурентов. Этот путь оказался достаточно трудным. Через долгое служение Тарринскому герцогству в качестве  глаз, ушей и, зачастую, рта его законной власти, к гордому званию ревизора. К высшей награде, на которую только может надеяться привыкший общаться сплошь с крестьянами и горожанами — к относительной самостоятельности в действиях и выражению непосредственной воли королевской семьи. Высшей для кого-нибудь менее амбициозного, конечно же: моя дорога на этом не закончена."

[indent] Дворянское происхождение накладывает на характер своего владельца определенные обязательства. Самое характерное из них — это, пожалуй, огромное самомнение. «Я» главенствует во всех начинаниях Лоренсии. Если кажется, что она делает что-то не для себя, из благих побуждений, то это лишь приятная ширма для не особо умных крестьян. Даже если прямой выгоды нет, то женщина, как минимум, тешит своё самолюбие за чужой счет. Корона на её голове сидит прочно и плотно, пошатнуть её уверенность в себе — задача не из простых. Другое дело — задеть её гордость. Её решения и поступки единственно верные, любая попытка усомниться в них — это попытка нанести ей личное оскорбление. Стать с полуслова её врагом легко, но это редко чревато чем-то серьезным. Отступает она так же быстро, как вскипает, и прекрасно чувствует, когда можно давить, а когда лучше связать свой язык в узел и заткнуть поглубже. Ревизор злопамятна, оскорбление вряд ли забудет и будет искать случая отомстить. Но с большой осторожностью: если есть хоть малый шанс, что это выйдет боком ей самой, она в жизни на это не решится. Единственные,  кто обладает индульгенцией на всепрощение и с чьим мнением она считается — семья. Семья — это главное.
[indent] Моретти – холодная голова. Любит работать «на будущее» и пускаться в изобретения долгих стратагем, прежде чем преступить к исполнению замысла. Импровизировать и подстраиваться под ситуацию ей не нравится; она предпочитает, чтобы контроль за ситуацией был у неё целиком и полностью, чтобы все шло согласно плану. Впрочем, назвать её закостеневшей в своих подходах личностью тоже не получится. Она постоянно ищет новые пути достижения своих целей и почти насильно старается менять свои привычки и принципы, поскольку понимает: при её роде занятий стабильность — это слабое место.

[indent] Лоренсиа - невысокая, крепко сбитая смуглокожая женщина. Форма лица угловатая, с рубленными чертами и характерными признаками алвадца: чуть узковатые темно-карие, почти черные глаза, густые темные брови, широкий рот и длинный подбородок. Волосы -  тёмное каштановое каре по плечи, с короткой челкой. Держится осанисто, всем свои образом стараясь показать важность и высоту своего положения. Двигается тоже под стать: широко, размашисто, чеканя каждый шаг и каждый жест. Немного прихрамывает на правую ногу. Голос звонкий, резкий и немного противный. В гардеробе предпочитает «скромную помпезность», её одежда должна одновременно решать две, с первого взгляда, совершенно противоречащие задачи: быть удобной, немаркой, не мешать — что самое важное - сидеть в седле; но при этом четко указывать на её статус дворянина и королевского посланника. Обычно это выражается в сочетании грубой походной формы, вроде той, что вне парадов носит гвардейская конница, украшенной эполетами, вышивкой на отвороте или чем-то еще более безвкусным. Из постоянным аксессуаров — шпага и трость; последняя большую часть времени выступает буквально как аксессуар, но, время от времени, когда поврежденная нога начинает сдавать, Лоренсию можно застать опирающейся на неё всерьез.