Видела ли она его лицо? Нет. Она видела черноту.
Тьма непроницаема. Она укрывает, защищает. От взглядов. Он знания. Каркуша не знала, каким было его лицо. Молодым или старым. Светлым или смуглым. Грубым или тонким.
Разве он не мог быть кем угодно? Тем, кого она любила? Тем, кто хотел её убить? Тем, за кем она следила, обокрала, обманула и оставила умирать?
Ну, а если бы она узнала?... Это знание принадлежало бы только ей. Владение ограниченным ресурсом. Монополия. Так Каркуша считала.
Но видела чёрный силуэт. Она видела тьму незнания. И её завораживала эта тьма.
Все мы исчезнем в этой тьме. У всех у нас не будет лица. И в этом была для Каркуши фундаментальная метафора жизни.
Она испытывала влекущие чувства, следить исток которых - далеко и долго. Много причин сошлись в одном месте - и она терялась.
И она шла, обняв руку его, прижимаясь - в этом выражалась такая привязанность, как детская, как несамостоятельная, словно бы ей нужно быть очень близко. Как будто бы она хотела быть под крылышком. Защищённой.
Так она обнималась с каждым, кого знала полчаса, и в кого была беззаветно влюблена.
Почему же он?...
- Ты... - начала она. И не продолжила. Улыбалась. Пыталась уловить собственную мысль. Мысль не ловилась. Она начала заново, быстрее, нотой выше: - Я... - и нахмурилась, стала кусать губу, словно пытаясь кусать слова. Все они казались ей путаны, нехороши. Как всегда в таких случаях, она сказала честно, степеннее - Сейчас, я пытаюсь подобрать слова...
Говоря дальше, сама с собой, в своей голове, она, наконец, наткнулась, на то, что сказать могла бы, не обманув:
- Это как воздух... Ты его не выразишь сразу, хотя он везде. Ты им дышишь, но он невидим, и поймать его нельзя. Вот так... Мне это таким понятным кажется, очевидным, но не знаю, как сказать...
Недолго после этого, она поняла, как сказать, и это было просто:
- Потому что ты в маске! Разве тайна не манит?... - она засмеялась.
...так. Кажется, это было хорошо. Ловко. Ну, про воздух. Она достаточно его заболтала?...
Осталось недолго, но всё же ещё осталось; нужно было ещё чем-нибудь уболтать...
- Тебе нравятся цепи? - спонтанно, игриво, - Бывала я как-то в одном синфъордском храме... У них там у каждого святого отца по цепи, знаешь?... - Каркуша заворачивала за очередной угол, - А знаешь, что с ними можно делать?... - говорила она так сладко, чтобы он понял, понял всё, всё про святых отцов, и всё, что можно делать с цепями, по одной лишь её интонации...
...Их было не двое, с другого конца переулка, подпирая стены, ждала ещё парочка, с квадратными лицами и тяжёлыми как кирпич, кулаками...
...
- Эй, я вообще-то его не просто так сюда привела...
Громила посмотрел на неё, сдвинув брови, словно о её существовании он забыл и оно его раздосадовало. Он бросил перед ней золотую монету; швырнул как грязь, и отвернулся, посчитав, что на этом кончено.
- Мы договаривались на пять!... - Каркуша стояла гордо и не собиралась опускаться, чтобы поднять монету с земли.
- С тебя довольно, сучка. - он даже не повернулся, не ожидая, что она будет настаивать всерьёз.
- Три!... - Каркуша сделала решительный шаг вслед, принялась торговаться об уже сделанной работе, - Или я сама выну их из твоего кармана! - это очень легко могло стать правдой...
Громила потерял терпение. В пару шагов оказался перед ней - крепкая грязная ручища сжимает тонкое белое запястье.
- Может, отодрать тебя хорошенько, шлюха?... - Он успел заметить ужас в её глазах. Всмотреться в её светлое лицо... - Крылышки не переломаю? - он мог. Сжимал запястье, выгибая безвольную кисть. Он был во власти. Держал самое уязвимое. Собственно, что сейчас останавливает его от того, чтобы, вместо того, чтобы ещё и отдавать золотой, поиметь такую красавицу?... Он знал секрет - крепче держать за руки...
На лице Каркуши страх сменился презрением.
- Не-а... - вторая рука у Каркуши была свободна. И в ней была круглая бутылочка с жидкостью очень яркого цвета и черепушкой с перекрещенными костями, кричаще, предупредительно нарисованными на стекле. Громила настороженно смотрел на бутылочку; она поняла, что он понял, что это, перед тем как с презрением сказать, - Я успею улететь...
Уронила! - и Громила выпустил руку Каркуши, отстраняясь - как и она от него. Не упал!... Застрял на тонкой ниточке, привязанной за горлышко. Ничего не произошло.
Опустилась, чтобы поднять монету, демонстративно держа пузырёк на ниточке. И заулыбалась.
- Ну и ладно... - она попятилась назад, не поворачиваясь спиной, следя за движениями, и, лишь отойдя на уверенное расстояние - обернулась, чтобы бежать. Пузырёк в её руке растворился как иллюзия.
Кто такой этот Йозеф Виго?... Какая разница? Из-за него у Каркуши снова есть кэш.
А вы думали как он появляется?...
