...Им почти удалось его прикончить. Даже сейчас, балансируя на тонкой грани жизни и смерти, Леръинамо не мог до конца поверить в это. Возможно Охотнику мешали какие-то неосознанные предубеждения - виновниками его нынешних затруднений были смертные (Ильтейн - хоть и всегда старался относится к ним серьёзно, в глубине души всё же не считал их серьёзной угрозой), возможно - гордость (да и какие это были смертные - пара мерзавцев, вдвоем не стоивших кучки кукушкиного помёта)... даже здравый смысл вносил свою лепту (как он только мог повестись на их безмозглые уловки?!). Словом, ощущение недоверия к происходящему, имело под собой твердую почву, и могло привести в свою пользу очень убедительные доводы - вот только реальности на них было на-пле-ва-ть.

Бытие вообще не было настроено на конструктивное взаимодействие с Ильтейном. Он даже не мог набрать полную грудь воздуха - узкая каменная "кишка", тянувшаяся сквозь толщу горного массива, не позволяла даже этого. Всё, что ему удавалось, так это осторожно ползти вперед, надеясь на то то, что туннель не начнет сужаться. "Змеиться и молиться" - могла бы сказать в такой ситуации его наставница, однако сейчас Леръинамо не был уверен, что от последнего будет какой-то толк, даже если послания достигнут ушей адресатов (да и вообще ему не была свойственна особая набожность).

Стоило отдать той парочке должное: их план, при всей своей дуболомной прямолинейности, не был лишён определенного изящества. Владения Лливелина были обширны - они захватывали ледовитые моря и горные пики, гиблые топи и наполненные смертью джунглей, глухие чащобы и даже пылающие пустыни, и его чемпион практически везде был в своей стихии. Однако подземелья были исключением. Подобные места - с их вековечной тьмой, не знавшая прикосновений солнечных лучей, давящим холодом, и отвратительной, почти что противоестественной, сухостью - были скорее царством Орона...

"И похоже, что я скоро последую за ним", - подумал Ильтейн, останавливаясь чтобы перевести дух (когда эльф перестал двигаться, ему почти удавалось наполнить легкие полноценной порцией свежего - с большими-большими оговорками - порцией воздуха).

Сама по себе безвременная кончина не слишком пугала Охотника (пусть даже и обещала быть довольно... неприятной) - с его образом жизни подобный исход, пожалуй, был закономерен, если и не неизбежен. Он бы даже не стал думать об этом, если бы отдельные элементы простирающегося перед его мысленным взором печального сценария, которые уязвляли его до глубины души (возможно до того же самого места, где скрывались истинные причины его неспособности до конца смириться с положением узника земных недр). Это немного... раздражало. Леръинамо и так не собирался умирать, и парочка людишек, которых давно пора избавить от кожи, не должна была влиять на подобное.

"Это всё жажда", - сказал он себе. - "Я всегда становлюсь раздражительным от обезвоживания".

Нехватка жидкости была наибольшей проблемой для эльфа. Дела с водой в подземном мире - в этой части подземного мира - обстояли очень плохо (с пищей тоже, но голод Ильтейн мог переносить гораздо дольше) - в последний раз ему удавалось промочить горло... трое (четверо? пятеро? ни одна из цифр не вызывала особенного доверияя) суток тому назад, когда туннель ещё позволял манипулировать одеждой, да и качество, с позволения сказать, напитка оставляло желать лучшего. Впрочем, сейчас Охотник бы не отказался и от него. Да что там - сейчас он бы с удовольствием напился и крови самого Пожирателя.

Ильтейн пополз дальше. Постепенно в голове эльфа воцарился легкий туман. Ощущение чем-то напоминало дрему без сновидений: эльф примерно осознавал своё положение (избавиться от сдавливающей тяжести он не мог и во время "полноценного" сна), но всё остальное - жизнь, смерть, месть, даже треклятая жажда - перестало быть чем-то значимым. Был лишь туннель (чувство холодного камня, трущего о кожу) и необходимость двигаться дальше, пожиравшая всё без остатка. А затем поменялся воздух.

Изменение было незначительным - в другой ситуации даже чувствительные ноздри Охотника не сочли бы нужным "уведомлять" о них мозг. Однако сейчас слабый, можно даже сказать призрачный намек, на повысившуюся влажность резанул нервы Ильтейна точно бритва. Голова закружилась, туман в голове мгновенно превратился из успокаивающего в возбуждающий, требующий немедленных действий, мышцы напряглись, словно бы пытаясь сдвинуть, лежавшую над ними гору. Эльф замер, точно пораженный громом, нетерпеливо высунул язык, пытаясь попробовать свежую струю на вкус. Ощущение сохранилось.

Нечто внутри Леръинамо щелкнуло (он явственно услышал этот треск) и его тело пришло в движение. Свинцовая усталость, казалось давно пропитавшая каждую клеточку его тела, исчезла, голова освободилась от посторонних мыслей, и даже в душе воцарился леденящий покой, способный соперничать с безмолвием подземелья. Выступы впивались в тело, сужавшиеся стенки мешали сделать вдох, он ударялся о неровности и изгибы каменной лазейки, но всё это не могло остановить эльфа - его тело как будто обратилось в жидкость, живой поток плоти, способный преодолеть что угодно, лишь бы добраться до вожделенной влаги, находившейся где-то неподалеку.

Туннель кончился внезапно - Охотник даже не успел этого осмыслить, и понял что это произошло, лишь когда свет (тот день выдался не особенно солнечным, но для эльфа он всё равно показался чудовищно, невообразимо ярким) обжёг его глаза. Мир превратился в размытое пятно светящихся пятен, звуков и фантасмагорических образов, но Ильтейн не обращал на них внимания. Его цель была перед ним - небольшое горное озерцо ("выход" из земных недр располагался прямо над ним - на счастье эльфа, не слишком высоко), и сейчас это значило для него всё.

Издав глухой победный рёв, Леръинамо совершил последнее героическое усилие и продравшись сквозь тонкую гряду сталактитов, он оказался снаружи, после чего бросился в вожделенный водоем. Брызги поднялись в небо, вода ударила его в лицо, но эльф даже не заметил этого. Он выжил. Он был счастлив. Пил. Он пил.

Пил.
Пил.
Пи-

Отредактировано Ильтейн (2023-09-28 01:30:48)

...припадая к воде, Ильтейн думал, что не сможет остановится. Он выпьет озеро, поглотит впадающие в него реки, снимет снежные шапки с горных вершин, превратит окрестные земли в безжизненную пустыню, осушив грунтовые воды ("...отличная месть, кстати"), после чего рано или поздно сделает тоже самое со всем континентом и доберётся до морей. Прикосновение холодной стали к горлу, однако, продемонстрировало несостоятельность подобных фантазий (впрочем, овладевшая им жажда всё равно смогла заставить Охотника сделать пару больших глотков, прежде, чем он почувствовал, что его кадык касается чего-то болезненно-острого).

Первым - во многом безотчётным - порывом Леръинамо было упасть на бок, а затем осуществить один замысловатый, но малоизвестный (заслуженно малоизвестный) маневр, известный как "шаг трясогузки". К сожалению для эльфа (и, вероятно, к счастью для Реи) этой идее также было не суждено воплотиться в реальность - тело, потратив последние ресурсы на отчаянный рывок к водоему, не было способно на подобные маневры (максимум - на "шаг цапли", но от него бы всё равно не было никакого толку).

"Придётся выкручиваться языком".

Охотник сделал вдох-другой (тактическая пауза чтобы привести мысли в порядок), а затем медленно и осторожно не меняя положения тела осторожно приподнял голову над водой, старательно избегая резких движений и вообще любых действий, способных спровоцировать агрессию. Одновременно с этим он также постарался оставить как можно большую дистанцию между своей шеей и острием клинка, а также максимально изучить окружающую обстановку.

- Моё имя - Yltaine Lerynamo, - сказал он. - Прошу простить мое внезапное и совершенно бестактное появления, юная госпожа. Даю вам слово, что я никоим образом не собирался тревожить ваше уединение. Меня привели сюда лишь нужда и случайность...

Зрение эльфа ещё не полностью восстановилось после нескольких недель кромешного мрака, но то, что он смог увидеть пришлось Ильтейну по душе. В первую очередь, конечно, то, что вооруженная незнакомка определенно не была наемником, посланным следить за выходом из пещер на случай, если их пленнику удастся преодолеть путь до конца (шансы на это были невелики, но не равны нулю). Но и на всё остальное было грех жаловаться - пейзажик у озера был довольно живописным, денёк погожим, а нагота незнакомки - вполне заслуживающей того чтобы возможность созерцать её без риска быть принятым за вуайериста можно было счесть везением или хотя бы приятной неожиданностью.

"Похоже я действительно безнадёжен", - подумал Охотник, почувствовав как кровь приливает к его "корешку" (хорошо что из-за поднятого ила нижнюю часть его тела не было видно).

Многие соплеменники Леръинамо не находили представителей "короткоживущих народов" (под этим эвфемизмом почти всегда понимались люди) привлекательными или даже испытывали к ним отвращение, однако избраннику Лливелина подобные взгляды были чужды (как показывало постоянно растущее число полуэльфов, в этом отношении он явно не был редкостью). Достататочно сказать, что в конфликт с вероломными мерзавцами, сбросившими его в подземелья, он также влип из-за женщины...

"Ладно, хватит уже об этом".

Эльф мысленно качнул головой прогоняя мысли о недавних злоключениях. В темноте подземелий эти воспоминания ещё были полезны - рождаемая ими злость придавала силы бороться, но сейчас нужда в подобных переживаниях уже отпала. Разумеется, эльф не собирался забывать причиненное ему зло или прощать его - просто решил временно отдать предпочтение другим приоритетам. Порадоваться тому, что выжил, например.

- Конечно, Рея. Вас ведь так зовут, верно? - произнес он переводя тело в полусидячее положение. - Впрочем, если вас интересует мнение незнакомца вроде меня, то позвольте заметить, что вам нечего стыдится.

Свои слова Охотник подкрепил лучезарной улыбкой, после чего осторожно распрямился (тело всё ещё ощущалось тяжелым и скованным - как будто плоть не могла по-настоящему поверить в то, что на неё больше ничего не давит) и направился на берег, на ходу избавляясь об обрывков собственной одежды (походная туника во время путешествия сквозь подземелья превратилась во лохмотья, а купание её окончательно прикончило).

- Кстати, мне не хочется обременять вас, но не найдётся ли у вас чего-нибудь съестного? Добираясь сюда я нагулял аппетит.